В дальней стене находилось закрытое ставнями окно. Прямо перед ним из пола выпирал приземистый и громоздкий главный ствол растения. Бёртон, избегая лоз и лиан, подошел к нему поближе и увидел, что у ствола есть углы. Только тут он сообразил, что это стол, хотя и почти не узнаваемый под покрывшей его растительностью.
Свет фонаря выхватил из темноты сучок, который привлек его внимание. Спустя несколько мгновений Бёртон понял почему.
Потому что он напоминал кисть руки.
Волосы на загривке королевского агента встали дыбом.
Он медленно поднял фонарь и наклонился. Сучок торчал из конца толстой, обвитой лозами ветки, которая, изгибаясь как локоть вверх, соединялась с находившимся прямо перед столом ужасно покоробленным стволом, по которому сновали тысячи многоножек, пауков, муравьев, жуков и термитов. Поток насекомых стремился вниз. Бёртон проследил взглядом их дорогу сверху, где ствол дерева внезапно суживался, а потом опять расширялся в большой узел, слегка отклонявшийся назад. В нем была дыра, из которой и выплескивались насекомые.
Бертон знал, что увидит дальше. Всеми фибрами своей души он не хотел смотреть, но заставил себя поднять фонарь повыше, свет переполз сначала на исказившиеся нос и скулы, а потом осветил живые глаза Кристофера Ригби, горевшие ненавистью на преображенном и парализованном лице.
Потрясенный Бёртон лишился голоса - он мог только сжаться и смотреть, все его тело дрожало, отталкивающая вещь поразила его до глубины души.
Ригби сидел за столом, когда его настигла метаморфоза. Его плоть превратилась в растительную ткань. Корни, лозы и лианы, все они росли прямо из него. И омерзительные шипы. К тому же, судя по трупу на лестнице, он стал плотоядным, то есть мог пить кровь из неудачливых людей.
Сейчас, за исключением демонических глаза, Ригби казался мертвым, он засох и завял, большинство листьев упало, тело изъели термиты.
Бёртон выпрямился. Глаза последовали за ним. Он заметил, что шея Ригби сломана, потом увидел те же отметки от когтей, что и на трупе Питера Пимлико, но более глубокие и свирепые.
- Дьявол забрал его, Алджи, - прошептал Бёртон. - Работа Цеппелина.
Суинбёрн не ответил.
Бёртон повернулся и на мгновение ему показалось, что его помощника в комнате нет. Потом он заметил вспышку красного на потолке. К его ужасу, поэт висел там, схваченный лозами и лианами.
- Алджи! - крикнул он, но его друг обмяк и потерял сознание, его маленькую шею обвивал колючий побег.
Повернувшись к Ригби, исследовать крикнул:
- Отпусти его, черт побери!
Изо рта консула внезапно брызнул фонтан насекомых, взлетел в воздух и приземлился на пол, стол и на Бёртона. Голова медленно заскрипела, поднимаясь.
- Ты! - прошептал Ригби. Как будто ветер потревожил сухие листья. - Я так долго ждал тебя.
- Освободи его! - потребовал Бёртон. - И, может быть, я сумею помочь тебе, Ригби!
- Мне не нужна твоя помощь, Бёртон. Только твоя кровь!
С потолка упала лиана и обвилась вокруг шеи исследователя. Бёртон, внезапно сообразив, что все еще держит кинжал, схватил ее, обрезал и сбросил с себя.
- Работа Цеппелина, а?
- Да.
- Прусак, Ригби! Он работает против Империи и меня послали остановить его. Ты же британец, черт побери! Выполни свой долг! Помоги мне!
- Кому-нибудь другому, Бёртон, с радостью. Тебе - никогда! Да я скорее умру предателем, чем помогу тебе!
Покрытые листьями усики обвились вокруг бедер Бёртона. Шипы прокололи брюки и воткнулись в кожу. Он нагнулся, когда колючий отросток попытался стегнуть его в лицо.
Времени на уговоры и разговоры не осталось. Еще немного, и его самого убьют, а Суинбёрна высосут до смерти.
Он ударил кинжалом фонарь, разбив стекло, потом проткнул мешочек с маслом. Жидкость брызнула наружу и немедленно воспламенилась.
- Нет! - прохрипел консул.
- Много лет я страдал от твоей зависти и вражды, Ригби. Сейчас все кончится.
Бёртон бросил горящий фонарь по стол. В то же мгновение горящее масло вырвалось наружу и сухое растение вспыхнуло ярким пламенем, заставив королевского агента отшатнуться назад. Лианы, обвившиеся вокруг ног, попытались удержать его, но потом отпрянули и стали раскачиваться вперед и назад.
Суинбёрн упал и ударился о пол. Бёртон на четвереньках подполз к нему, чувствуя, как быстро распространяющийся ад сжигает волосы на затылке. Ригби уже истошно вопил, но Бёртон, не обращая на него внимание, оторвал лозы от поэта, схватил его за воротник и, давя насекомых, потащил его из комнаты.
Огонь распространялся с пугающей скоростью. Пробежав по стенам и потолку, он обогнал двоих людей и наполнил коридор крутящимся черным дымом.
Задержав дыхание, на четвереньках, Бёртон добрался до лестничной площадки и практически скатился вниз по ней. Он остановился, наткнувшись на труп, Суинбёрн упал на него, и они вместе покатились по оставшимся ступенькам. Ударившись о пол, руки и ноги трупа сломались, как треснувшие ветки.
Пылающие балки крыши рухнули на площадку, с которой они только что скатились, осыпав их искрами и горящими кусками дерева.
Бёртон встал, закинул Суинбёрна на плечо, покачиваясь, пересек прихожую, вышел во двор и, через ворота консульства, на улицу.
Там он остановился и оглянулся. Здание горело, почти полностью охваченное огнем, и Кристофер Ригби, ненавидевший его в течение добрых двух десятков лет, сгорал внутри.
Бёртон не чувствовал себя удовлетворенным.
Вздохнув, он понес Суинбёрна к дворцу имама.
Деревня Мзизима лежала в пяти милях к югу от лагеря. Первоначально она состояла из бандани - лишенного стен дома собраний с тростниковой крышей, стоящего на шести вертикальных столбах - и покрытых тростником хижин, беспорядочно разбросанных вокруг открытого и пустого центра. Деревню окружали поля, на которых выращивали рис, бухарник, сахарный тростник и горох. Поля разделялись зарослями базилики и шалфея, повсюду росли кокосовые деревья, манго и папайя. Обработанная земля простиралась на юг от края мангрового леса, тянулась к западным холмам и естественной маленькой бухте на берегу.
В далеком прошлом племена вамрима обрабатывали землю и ловили рыбу, но с появлением торговцев рабами ложь, воровство, плохая работа и непостоянство превратили когда-то процветавшую деревню в скопление лачуг, занятых мужчинами и женщинами, знающих, что у них в любой момент могут отобрать жизнь - как буквально, так и метафорически - и не собирающихся больше работать ради выживания.
И сейчас пришли пруссаки.
В четыре часа утра сэр Ричард Бёртон лежал на животе на верхушке покрытого кустарником кряжа и при помощи бинокля, позаимствованного на Орфее, внимательно разглядывал деревню. В ней осталось совсем мало первоначальных зданий - дом собраний, однако, сохранился - и их место заняли казармы, выстроенные в отчетливо европейском стиле. Их было шесть, и еще шесть строились, а за ними плескалось целое море палаток, залившее когда-то обрабатываемые поля. Особенно много палаток находилось на юге, где мангровые деревья были вырублены и сожжены. Бёртон разглядел и множество наполовину построенных деревянных домов.
- Выглядит так, как если бы они собираются устроить здесь постоянный лагерь, - прошептал Траунс. - Построить новую деревню слегка к югу от первоначальной.
Бёртон хмыкнул в знак согласия.
В ярком свете африканских звезд он видел, что украденные у него припасы сложены в бандани. Один из сенокосцев стоял за ним. Другой находился у внешнего края палаток, ближе к нему и Траунсу, без водителя. Рядом с ним стоял часовой, с винтовкой через плечо и трубкой во рту.
Мзизима спала, только несколько людей стояли на страже. Не был видно ни одного местного, и Бёртон решил, что жители деревни либо были вынуждены пойти в слуги, либо убиты.
- А это еще что такое, черт побери? - прошипел Траунс, указываю на другую часть лагеря.
Бёртон перевел бинокль на что-то, трепыхавшееся там. Он еще не успел ничего толком рассмотреть, но смутная тень уже заставила его содрогнуться. Потом серебристые лучи осветили ее, и Бёртон увидел огромное растение, идущее на толстых белых корнях. Присмотревшись, исследователь с изумлением понял: внутри растения сидит человек, скрытый мясистым цветком и окруженный стегающими по воздуху усиками. Похоже, он мысленно управлял растением, потому что извивающиеся нитевидные стебли входили в кожу на его голове, и, когда он двигал головой, кошмарная машина поворачивала туда, куда он смотрел.
- Есть и другие, - сказал Траунс. - Они патрулируют внешний периметр.
Через несколько минут они поняли, зачем.
Одно из растений внезапно прыгнуло вперед и что-то схватило. Дико кричащего человека выдернули из подлеска и вздернули в воздух. Очевидно, один из вамрима попытался убежать, и теперь был вынужден заплатить за это. Лианы обвились вокруг запястий и высоко подняли его, колючие ветки безжалостно стегали обнаженную спину до тех пор, пока кровь не хлынула ручьем, потом его бросили обратно в лагерь - крутясь, он пролетел по воздуху, упал на кучу между двух палаток и замер.
- Дело осложняется, - прошептал Бёртон.
- Задний ход?
- Нам нужны эти запасы, если мы хотим догнать Спика. Он здорово опередил нас, но со всеми нашими ресурсами мы сможем избежать препятствий, которые замедлят его.
- Какие препятствия?
- Главным образом те, которые туземцы поставят у него на пути. И еще я рассчитываю на его некомпетентность как руководителя экспедиции, неспособность общаться на любом языке, кроме английского, и, как ни странно, на взрыв Орфея - он не имеет ни малейшего понятия, что мы выжили и сидим у него на хвосте.
Спустя пятнадцать минут с неба спустилась Покс и опустилась на плечо Бёртону.