- Но все же достаточное количество ваших людей участвовало во вчерашней драке. Их поведение трудно назвать образцовым.
- На них напали, - рассудительно произнес жрец. - Конечно же, они имели право на самозащиту. Но никто из моих братьев не стал бы вламываться в чужой храм.
Перед лицом столь железной уверенности Лайам вынужден был протрубить отбой. Он не верил, что дисциплина в стане Гвидерия столь уж крепка, но не мог себе разрешить вступать в препирательства с иерархом. Этого не стоило делать хотя бы из уважения к Кессиасу.
- Ну что ж, рад это слышать. Но возможно, тогда на Беллону стали косо посматривать другие, святилища? Храм Лаомедона, скажем, или Средоточия мира?
Это предположение явно позабавило иерарха.
- Вряд ли верховный жрец храма Средоточия мира нашел бы среди подвластных ему служителей человека, способного на кого-то напасть. А храм Лаомедона вообще мало волнуют дела соседей.
Лайам нахмурился.
- А не мог ли пойти на это кто-либо из числа фанатичных мирян?
- В это мне тоже не верится, квестор. Жители Саузварка известны своей веротерпимостью. Мы учим их этому и миримся очень со многим, за исключением человеческих жертвоприношений и поклонения темным богам.
- Тогда не примешаны ли к этой истории денежные расчеты? - спросил Лайам удрученно.
- Вы имеете в виду планы шахт Кэрнавона, под которые в новый храм могут потечь капиталы? Я бы не стал об этом беспокоиться, квестор. Торговые дела Саузварка процветают, следующий сезон обещает быть прибыльным, и ни один известный мне иерарх не опасается соперничества Беллоны в мире займов и ссуд.
Итак, все выпады квестора были учтиво парированы. Лайаму оставалось лишь улыбнуться и развести руками.
- Ну что ж, в таком случае мои вопросы исчерпаны. Складывается впечатление, что ни у кого в Саузварке не имелось причин затевать это дело.
- Ни у кого, - подтвердил иерарх. - Остается предположить, что противников Беллоны следует искать в рядах ее почитателей.
- Вряд ли, - промямлил Лайам, подумав о распрях, раздирающих храм новой богини. - Мы уже думали в эту сторону, но, увы, не нашли тому подтверждений.
- Воистину, вся эта история очень загадочна.
- Да, - мрачно кивнул Кессиас. - Извините, что побеспокоили вас, Гвидерий. Мы, пожалуй, пойдем. Вы уж попридержите завтра ваших людей.
- Разумеется. Но в этом не будет необходимости: на поле чести всегда побеждает правый.
Гвидерий улыбнулся, поклонился гостям и отошел.
- На поле чести побеждает более умелый, а вовсе не правый, - заметил Лайам. - Человек Гвидерия проиграет.
- По правде говоря, Ренфорд, вы просто безбожник какой-то. Неужели в вас нет ни капли надежды на лучший исход?
- В этом случае - нет, - отозвался Лайам. - Да вы и сами увидите.
Кессиас промолчал, потом вдруг зевнул и потянулся.
- Что-то я проголодался. Давайте-ка где-нибудь перекусим.
Полдень еще не миновал, но Лайам не имел возражений. Собственно говоря, ему было все равно. Он вновь впал в замешательство, ощутив абсолютную тщетность своих усилий. К делу никак не подвязывались ни саузваркские воры, ни маги, а теперь похоже, что и жрецы. Он с большим удовольствием плюнул бы на всю эту историю, если бы где-то на задворках его сознания не продолжали навязчиво мельтешить кое-какие мыслишки, словно поденки возле сараев в погожий денек.
Они покинули Храмовую улицу, миновав по дороге разросшуюся толпу горожан. Зеваки дружно, как по команде, уставились на Кессиаса, но приблизиться не решились. Ввалившись в маленькую таверну, расположенную по соседству, эдил шумно потребовал питья и еды. Когда требуемое предоставили, Кессиас набросился на снедь скорее с яростью, чем с аппетитом. Лайам, со своей стороны, к еде почти не прикасался. Он потягивал из кружки сидр и барабанил пальцами по столу, заново обдумывая имевшиеся в его распоряжении факты.
Итак, кто-то преодолел охранное заклинание Тарквина, похитив из его дома книгу заклинаний, жезл и ковер, а затем проник в храм Беллоны, чтобы завладеть хранящимися там сокровищами.
Лайам поиграл с этой фразой, перестраивая ее так и этак, затем принялся кое-что уточнять, решив оставить в своем активе только неоспоримые вещи.
Кто-то, и в этом можно было не сомневаться, сумел пройти через магическую защиту. Фануил утверждает, что заклинание по-прежнему действенно и что тот, кто проник в дом, - не маг.
Значит, это либо теург, либо человек, на которого наложено соответствующее заклятие.
Из дома похищено три предмета. Это тоже неоспоримо, как и то, что один из этих предметов - ковер - впоследствии был обнаружен на крыше храма Беллоны, из чего следовало, что в дом Тарквина залезли раньше, чем в святилище новой богини. (Лайам некоторое время повертел в голове предположение, что оба дела не связаны между собой, потом решил от него отказаться. В общем, совсем неважно, так это или не так.)
Затем неизвестные пробрались в храм. Это тоже было истинным фактом, поскольку Клотен застал их при попытке похитить сокровище.
- Стоп! - сказал себе вслух Лайам. А что, если никакое сокровище никто похищать и не собирался?
Кессиас мгновенно поднял взгляд на Лайама.
- Что - стоп?
Да, версию, что неизвестные залезли в храм, чтобы обогатиться, с чистой совестью можно было отбросить. Клотен видел, как некий человек дергал сундук, но из этого не следовало, что он собирался его утащить.
- У меня появилась одна мысль, - сказал Лайам, сомневаясь, стоит ли ею делиться.
- Ну-ка, выкладывайте, - потребовал эдил и уставился на товарища с такой надеждой, что тот тут же мысленно выбранил свой чересчур длинный язык.
- Что, если - поймите, это всего лишь предположение, - что, если наши воры на деле совсем не воры? Что, если им все эти ценности были совсем не нужны?
Кессиас фыркнул, и надежда в его взоре угасла.
- Что, если они просто зашли в храм помолиться? Что, если им просто приспичило прогуляться? Что, если у меня вдруг вырастут крылья и я улечу на луну?
Но насмешки Кессиаса лишь укрепили Лайама в решении довести свою мысль до конца.
- Нет, погодите, вы вдумайтесь. Все, что видел Клотен, - это то, как некий человек дергал сундук. Я попытался его подергать, и честно вам скажу - чтобы такую кладь унести, нужны как минимум двое крепких мужчин.
- Ну и что? Их ведь и было двое.
- Я знаю, - терпеливо сказал Лайам. - Но потерпите хотя бы минутку. У вас что, есть идея получше?
- Да. Мы можем пойти и заказать два места на ближайшем корабле, отплывающем из Саузварка, - ответил Кессиас, но все-таки отодвинул тарелку и приготовился слушать. - Ну ладно, Ренфорд, давайте. Выкладывайте ваши бредни. Чего же могли хотеть эти люди, если уж такие богатства были им не нужны?
- Что мы еще видели там, где стоит сундук?
- Ничего.
- Тогда происшествие можно расценить как попытку осквернить чуждые многим в Саузварке святыни. Кто-то ведь покопался недавно во всех городских аптеках. Этим озорникам вполне могло прийти в голову проучить чужаков. - То есть вы уже полагаете, что в храм залезли какие-то дебоширы, а совсем не жрецы.
- А что еще остается думать? Раз ваш Гвидерий утверждает, что новое святилище никому на Храмовой улице не мешает, значит, нам приходится верить ему.
- Что-то многовато возни для обычного озорства. Зачем забираться в храм, если разбить о двери горшок с красной краской или подкинуть к входу дохлую кошку куда легче и куда вернее.
Лайам вздохнул, признавая правоту слов эдила, но тут в голове его блеснула новая мысль.
- Знаете, а ведь там, где стоит сундук, есть и еще кое-что.
- И что же?
- Цепь, на которой висит клетка с грифоном.
- Ну-у, - от разочарования Кессиас чуть было не сплюнул. - Придумайте что-нибудь потолковее, Ренфорд. Кому в Саузварке может понадобиться грифон?
Кому, кому? Да хотя бы мадам Рунрат, - она была бы просто счастлива заполучить это животное. Но, правда, мадам Рунрат не носит ниспадающей на грудь бороды. Да и что бы эта жизнерадостная красотка стала с ним делать? Все равно ей пришлось бы прятать добычу, а не выставлять на осмотр.
- Никому, - вынужден был признаться Лайам, но все-таки счел нужным добавить: - Но ведь, с другой стороны, пройти через магическое заклятие тоже никому не под силу.
Несколько мгновений эдил внимательно смотрел на собеседника.
- Вы до чего-то додумались, Ренфорд? Это что-то ценное или опять бредни?
- Бредни, пожалуй. Но я бы присмотрелся к ним повнимательнее, если бы знал как.
Кого мог интересовать грифон? Точнее, редчайшая его разновидность, та самая, что упоминается лишь в одном из бестиариев обширной библиотеки Тарквина? Лайам попытался восстановить в памяти однажды прочитанный текст. Каменные грифоны примечательны тем, что не едят мяса, а питаются душами усопших людей. Кроме того, они способны странствовать по серым землям, то есть по тем краям, куда упомянутые души уходят. Эти два утверждения несколько друг другу противоречили. Серые земли все же являлись местом упокоения душ, а не полями охоты для магических тварей.
- Но так это или не так, а приходилось признать, что обычный грифон ни для кого, кроме мадам Рунрат, ценности не представлял, однако грифоном каменным, например, вполне могли заинтересоваться в храме Лаомедона. В конце концов, серые земли подвластны именно этому богу.
- Пожалуй, теперь я хочу нанести визит матери-Смерти, - сказал вдруг Лайам.
- Значит, это не бредни! - тоном обвинителя заявил Кессиас. - Вы что-то задумали, Ренфорд, и, как я вижу, для вашей задумки границы нашего мира тесны. Тогда мне придется сказать вам вот что. Дальше вы пойдете один. Меня все это ни капли не интересует. Точнее, интересует, но я ничего не хочу знать. Если ваш визит принесет какие-то плоды, я буду счастлив, но в случае ошибки вы сами будете за нее отвечать.
Лайам уныло кивнул. Поведение товарища его нисколько не удивило. Ему и самому не хотелось входить в соприкосновение со всем тем, что ожидало его под мрачными сводами храма Лаомедона, но куда же еще оставалось идти?
"И кроме того, - утешил себя Лайам, - святилище, в котором поклоняются смерти, еще не царство теней. Ты ведь не далее чем вчера гонялся за привидением. Неужто в этом храме отыщется что-то похуже?"
14
Лайам еще раз повторил про себя эту фразу, глядя на мрачный портал храма владыки загробного мира, и постарался собрать свою волю в кулак. Хотя причин для опасений вроде бы не было, его разбирал страх.
В Мидланде не почитали Лаомедона. Мертвых там попросту хоронили или сжигали с несложными ритуалами, тризна по ним была не пугающей, а скорее - печальной. Впрочем, в Торквее, где обучался Лайам, святилище, посвященное этому богу, имелось; оно фигурировало во всех жутких историях о неупокоившихся тенях, скитающихся среди смертных, и о встающих из могил мертвецах. Эти истории одна за другой услужливо стали всплывать в памяти брошенного своим бравым товарищем квестора, и Лайаму пришлось потрудиться, чтобы их подавить.
Саузваркский храм Лаомедона уступал в размерах столичному, но выглядел так же зловеще и походил на склеп-переросток. Стены его были сложены из черного тусклого камня, словно бы поглощавшего солнечный свет. Простые колонны ничем не украшенного портика сильно выдавались вперед, и единственная дверь святилища пряталась в густой тени.
"Чего тут бояться? Вот чепуха!"
Лайам бодро взбежал по лестнице, всем своим видом изображая уверенность, которой он ничуть не испытывал, и быстро, чтобы не передумать, постучал в дверь. Та отворилась - мгновенно и без малейшего скрипа.
- Меня зовут Лайам Ренфорд, - сказал он служителю в черной рясе, переступив порог, - и я хочу говорить с вашей верховной жрицей.
Служитель кивнул, словно слова посетителя ничуть его не удивили.
- Подождите тут. Я доложу о вас. Не дожидаясь ответа, черный жрец исчез, оставив Лайама одного во мраке длинного коридора, который, впрочем, был затенен не повсюду. Дальний его конец терялся во мгле (мгла царила и там, где находился Лайам), но ближе к центральной части арочные проемы, открытые небесам, пропускали солнечный свет. Вдоль стен коридора тянулись ряды колонн черного камня, и в подножии каждой из них угадывались изваяния - то ли собак, то ли львов. Поколебавшись, Лайам шагнул к одной из колонн, нагнулся и протянул руку - пальцы его нащупали клюв, потом крылья.
- Ха! - выдохнул Лайам. Он, кажется, выяснил все, что хотел, но тут рядом с ним неслышно возник служитель.
- Не угодно ли вам будет пройти со мной, господин?
Лайам быстро выпрямился; на миг у него возникло искушение извиниться и отступить. Но делать нечего, черный жрец уже двинулся вдоль колоннады. Лайам, мысленно чертыхнувшись, побрел за ним, следя, как каменные изваяния, по мере его приближения к освещенному пространству прохода, выступают из мрака.
- Эти статуи, - решился наконец окончательно развеять свои сомнения Лайам, - кого они изображают?
- Грифонов, - не задумываясь, откликнулся служитель. - Слуг Лаомедона, бога, которому покоряются все.
"Неужели ответ так прост? - Лайам уже знал, что да, но еще не верил своим ушам. - Похоже, мы с моим другом Клотеном ставили не на ту лошадку".
Между арками - справа и слева - открылись одинаковые садики; служитель свернул налево. Кусты увяли под дыханием зимы, а клумбы покрывала солома, но можно было с уверенностью сказать, что летом здесь просто очаровательно, - и это удивило Лайама. Он никак не ожидал встретить такое в святилище, верховную жрицу которого отождествляли со Смертью.
Они поднялись на сводчатую террасу, окружавшую садик с трех остальных сторон, и нашли жрицу в комнате с невысоким сводчатым потолком, большим камином и стенами, увешанными красочными гобеленами.
- Присаживайтесь, сэр Лайам, - произнесла она, жестом отсылая служителя. - Я ожидала вас.
Приветствие было странным, но в поведении жрицы не читалось ничего угрожающего, да и выглядела она достаточно скромно. Длинное глухое черное платье до пят, на голове облегающий вдовий убор, скрывающий шею. Черты лица приятные (впрочем, слишком, пожалуй, правильные), большие, словно у ребенка, глаза и звонкий, как у девушки, голос. Для своего сана матушка-Смерть выглядела очень уж молодо, и это насторожило Лайама.
- Я собирался к вам еще вчера, леди, - сказал он, остановившись у кресла, на которое ему указали. - Вы ведь улыбнулись мне во время храмовой драки?
- Да, - подтвердила жрица и вновь улыбнулась. - Я думала, вы придете гораздо скорее.
- Я не был вполне уверен, что ваша улыбка предназначена мне.
Все шло хорошо, но не так, как ему бы хотелось. Лайама устроила бы беседа в форме вопросов-ответов, но непринужденное, почти светское, поведение жрицы сбило его с толку, и на мгновение он смешался. Впрочем, следующая реплика собеседницы нисколько не помогла ему обрести веру в себя.
- Именно вам, сэр Лайам. В последние дни боги весьма интересуются вами. Прошу вас, садитесь.
- Интересуются мной? - чуть было не поперхнулся Лайам.
- Да, это так. Ну же, садитесь, не заставляйте меня думать, что я - плохая хозяйка. Лайам послушно сел, но так осторожно, словно опасался, что кресло под ним тут же провалится и бездну.
- Но почему же они интересуются моей скромной персоной?
- В Саузварке происходит нечто важное, сэр Лайам, и вы - участник событий.
Происходящее настолько выбило Лайама из колеи, что начисто стерло из его головы намеченный план разговора.
- Простите, я что-то не понимаю.
Черная жрица сложила ладони домиком и устремила взгляд на пылающие поленья, словно пытаясь отыскать в пламени наиболее доходчивые слова.
- Существуют четыре способа, посредством которых боги являют себя в этом мире, - медленно заговорила она. - То есть на самом деле их больше, но сейчас достаточно указать на четыре. Известны ли они вам?
- Я могу лишь предполагать, - промямлил Лайам и умолк. На самом деле ему вовсе не хотелось строить предположения. Точнее говоря, ему вообще расхотелось продолжать разговор. Он однажды удостоился счастья лицезреть одного из богов Таралона и не горел желанием повторить этот опыт.
- Не утруждайтесь - я их перечислю сама. Во-первых, боги провозглашают миру свою волю через знамения. Кометы, странные перемещения птичьих стай и тому подобные вещи. Во-вторых, они обращаются к смертным через людей, с которыми говорят напрямую. Это пророки, умалишенные, ясновидящие и, иногда, жрецы, которым вменяется высшее повеление выполнить то-то и то-то. В-третьих, носителями божественной воли являются те, что действуют в соответствии с диктатом небес, сами о том не подозревая. Вы понимаете, о чем или, точнее, о ком идет речь?
- Сами о том не подозревая, - повторил эхом Лайам. Его охватило странное ощущение. Ему показалось, что весь мир свернулся до объема комнатки, в которой они находились, и что снаружи не осталось совсем ничего. Ничего - ни террасы, ни садика, ни храма, ни города, ни герцогства, ни королевства. Все вместилось в слова черной жрицы и ее загадочную улыбку.
- Вы меня понимаете, сэр Лайам? Вам ведь уже доводилось однажды быть исполнителем воли небес? Вы ведь справились с этим, сами того не подозревая?
Лайам встряхнулся, и ощущение ушло, но легкий налет причастности к чему-то огромному сохранился.
- Повелитель Бурь так посчитал, - хрипло сказал он. Вокруг головы гневного бога клубились черные тучи, Лайам стоял перед ним, ожидая суда, и чувствовал себя мелкой букашкой, а вовсе не исполнителем чьей-то там воли.
- Значит, у него были на то основания. Посещали ли вы его храм здесь, в Саузварке?
- Нет. - Лайам прожил в Саузварке более полугода, но предпочитал держаться подальше от этого здания. - Это мне почему-то не казалось… уместным.
Леди Смерть усмехнулась:
- Ну хорошо. Не корите себя, все уже в прошлом, а мы говорим о том, что происходит сейчас. Мне позволено кое-что сообщить вам, а вы уже сами должны решать, как со сказанным поступить. Вот это сообщение: завтра в Саузварке никто не умрет.
Переход от одной темы к другой был слишком внезапным. Лайам все еще пребывал во власти воспоминаний.
- Никто не умрет?
- Откуда вам это известно?
Жрица вновь усмехнулась, и Лайама опять поразили ее молодость и красота.
- А вы как полагаете, сэр Лайам?
Лайам приподнял брови, потом опустил.
- О!.. Конечно… простите.
- Вот все, о чем мне позволено вас известить. Как я уже говорила, вы вольны распоряжаться этим знанием как угодно. Дальнейшее будет зависеть только от вас.
Зависеть от него? Он вовсе не хочет, чтобы от него что-то зависело. В его мозг просто загружают очередную загадку, и, как всегда, не спросясь. А ведь перед ним стоят загадки насущные, о которых он чуть было не позабыл! Лайам начинал злиться. Неопределенность речей черной жрицы вовсе не радовала его.
- Я полагаю, вы можете сказать мне что-то еще.
- Больше ничего, - печально отозвалась владычица храма.
- Ну почему же! - не унимался Лайам. - Вы можете пояснить, например, каким образом каменные грифоны служат Лаомедону.