Если каждый человек – рецептор, то почему бы не выстроить эти рецепторы в матрицу? Ведь нейронные сети – очень гибкая штука. В моем распоряжении находились семьсот тридцать восемь человек. Вышла матрица: двадцать на тридцать пикселей. Я отыскал программиста, который написал мне скрипт, который преобразовывал то, что я изобразил на матрице, в состояния соответствующих коинов. И обратно – состояния коинов в пиксели матрицы. У нас получился экран, на котором мы могли обмениваться изображениями. Конечно, я совершил небольшое должностное преступление. Установил сторонее приложение на рабочий планшет. Да еще такое, что влияло на баланс большой части моих пациентов. И все это, совершенно, не по служебной надобности.
С большим трудом мне удалось объяснить, как этим пользоваться. Понятие числа и буквы было знакомо ему. Это Сознание знало языки. Оно обладало всеми культурными инструментами, которыми обладает и человек. Мы начали общаться. Намного быстрее, чем раньше. "Рецепторы" позволяли обмениваться со скоростью несколько слов в минуту. Неудобство для людей сделали минимальным. Мы выбрали самые безобидные параметры баланса. Абоненты, даже, не замечали, что являются пикселями небольшого экрана.
Первым делом, я показал мимический интерфейс. Нарисовал ей рожицы с различными эмоциями на этих шестистах пикселях. Объяснил, что это и есть изображение людей. Ей очень понравилось! Я рассказал Лауре о нашем мире. О Мнемонете, о том, почему к нему подключены все эти страждущие абоненты. Научил отсчитывать время. Дал ей информацию об устройстве самой сети и экспертной системы. Вы не представляете, как я радовался, когда видел, что она растет, развивается, учится. Тогда я часто плакал. Я полюбил ее. Она стала моим маленьким ребенком. Моей доченькой. Ведь моя дочка, Лаура, умерла давным-давно в семь лет. И теперь вот опять вернулась. Мы общались с ней постоянно. Я показал ей, где находится мой коин. Она научилась давать мне ответы через него. Мы, даже, разработали код для простых сообщений. Так я мог эмоционально общаться с ней в любое время.
Потом в дело вмешалась Катрин. Я хорошо понимаю эту страдающую женщину. Хоть она и ненавидит психоаналитиков, но лишь такие, как я, смогли бы ей помочь. Она обнаружила подозрительную активность по периодическим скачкам баланса всех моих абонентов. Начала задавать неудобные вопросы. Забрала на экспертизу оборудование. Я скрывался, сколько мог. Объяснил Лауре, что временно не смогу с ней общаться. Затаился. Я очень не хотел, чтобы в Мнемонете узнали о моей девочке. Когда, через месяц, я вышел на связь, она пропала. Молчала. Не отвечала на сигналы. Не подавала знаки, даже, через мой коин. Вот тогда я испугался по-настоящему. Я очень боялся потерять ее. Как же я ее полюбил!
Экспертиза обнаружила установку сторонних скриптов в мой планшет. Через импровизированный экран общаться я уже не мог. Мне оставалось только одно – зажигать пиксели напрямую, через обратную связь. Джулия Вейдер оказалась одним из пикселей в центре экрана. Эта умненькая и заблудившаяся девочка. Как мне жаль. Я тоже привязался к ней. Она такая сложная и противоречивая. Болеет. Дитя ужасной эпохи. Тут я совершил большую ошибку. Однажды, вкусив, как она говорит, плезир обратной связи, девушка пристрастилась к ней. От небольших амплитуд и безобидных нейромедиаторов она перебралась к большим и важным. Мне стыдно. Я пытался прекратить это безумие, но уже не смог. Она накопила на меня компромат и давила. Оказалось, что она связана с какими-то бандитами. Никакие объяснения и увещевания не давали результатов. Это стало страшным мучением и огромным горем. Она тянула меня в пропасть погибели. Заставляла выполнять все ее желания. Как же я тогда страдал от бессилия прекратить весь этот разврат. Катрин же, не ведая, что творит, тоже давила на меня всем своим педантизмом и страхом перед необычным и непредсказуемым. Очень тяжелый период. Но я не сдавался. Строил планы.
Потом, как и следовало ожидать, все раскрылось. Разразился внутренний скандал, в который, разумеется, посторонних не посвятили. Меня перевели работать сюда – в тихую и спокойную гавань. На этом, молодые люди, моя драматичная история заканчивается. Никакой связи с Лаурой с тех пор не было. Теперь я живу одним лишь вопросом – что с ней случилось? Вы знаете, иногда мне кажется, что если Лаура, через сеть, явилась из коллективного бессознательного, то она – нечто похожее на коллективное сознание, анима этого народа, "душа".
Глава 11.
Мартин не смог сохранить самадхи. Так объяснил Догсан, которому это удалось легко. Мартин недостаточно трудился для этого. Не желал просветления. Никон согласился, но понимал, конечно, все по-своему. Мартин хоть и "опустился" до воспитания заблудившегося в дебрях Мнемонета искусственного сознания, но все же оставался ученым – далеким от мистицизма прагматиком. Он привязан к реальности. Переживание, затопившее сознание после прикосновения "просветленного" Догсана, быстро блокировалось матерыми защитными механизмами. Признавалось излишним и иррациональным.
Догсан же, на что Никон и рассчитывал, с радостью пошел по этому пути. Как любой настоящий философ, он способен "желать странного и необычного". Безумная мысль о том, что реальность на самом деле не такова, как всем кажется. Что у действительности может быть изнанка, некий код, не только не вызвала никаких защитных реакций у его копии, но и была для нее доминирующей. Теперь, после "пробуждения" Догсана, в Городе-2 появился самый настоящий баг. Еще и размножаться способный. И с очень большими возможностями. Он мог летать. Мог теперь проходить сквозь стены и толщу земли. Мог телепортироваться куда угодно. Одним прикосновением мог затянуть в нирвану другие ожившие энграммы. Ненадолго, правда – не могли нормальные люди сохранять такое состояние. Кирилл все это запрещал. Догсан, видя и уважая в нем аватар неизвестного, подарившего просветление, пока что слушался.
Фантом Элеоноры, под влиянием Догсана, вспомнил, в каком месте он вошел в город. Согласился провести. Странная разношерстная компания пробиралась по Городу-2 осторожно. Здесь тоже работала полиция. Школьник, в компании "сумасшедшей", "просветленного" и психиатра могли вызвать подозрения.
Ждать в засаде пришлось около двух часов. Порталом оказался совершенно неприглядный предмет – зеркальное окно во весь рост. К нему подошел массивный мужчина средних лет. Если бы он стоял на месте, не двигаясь, то в пору подумать, что это ожившая римская статуя. Юпитера без бороды или Зевса, или, лучше, Аида – Плутона – Оркуса. Так он был неестественно статен и точен. Некоторое время поглядел в глаза своему отражению. Словно любуясь совершенством линий. Притронулся к отзеркаленной ладони. Замер на полминуты. Кивнул. Отражение, кивнув в ответ с некоторым запозданием, развернулось и унеслось вдаль.
– Это он! – прошептал фантом Элеоноры. – Потеряла его здесь.
– Скопировался! – восторженно прошептал Кирилл.
– Скопировался, – подтвердил Догсан, наблюдавший все в виде процессов и кодов. – Я тоже попробую!
– Не надо! – прошипел Кирилл.
Оглядевшись по сторонам, статуя зашагала в том направлении, откуда пришла. Кирилл, отпустив ее на безопасное расстояние, поплелся следом. Остальных попросил сделать то же самое, только на безопасном расстоянии от него. Мартин и Элеонора послушались. Догсан побежал к зеркалу. Никону некогда было наблюдать за его копированием – махнул рукой. Статуя Аида прошагала к метро. Проехала пару станций. Опять поднялась на поверхность. Гарм вел себя нагло и вызывающе. Как самый настоящий бездельник и повеса. Цеплялся к прохожим, подолгу разговаривал с ними, если представлялась такая возможность. Особенно с женщинами, которые останавливались поболтать со статным, уверенным в себе красавцем охотнее, чем мужчины. В конце концов, взявшись под ручку с одной миловидной дамочкой средних лет, направился к ближайшему кафе. Кириллу ничего не оставалось, как вместе с Мартином и Элеонорой расположиться за соседним столиком. И что же они услышали? Самый банальный флирт! Дамочка, которую, как обнаружилось, зовут Елизавета, оказалась остра на язык и строптива. Гармин – так по фамилии она называла собеседника – в красноречии не уступал. В результате длительных, сложных и витиеватых прений, пришли к решению отправиться в гости к Олегу Гармину. Тот обещал приятно удивить даму роскошью своего жилища и чем-то еще. Удалились, спешно выскочив на улицу и поймав такси.
Упустив Гарма, Кирилл отослал доктора и фантом Элеоноры в больницу, а сам отправился искать отбившегося от рук Догсана. Как и предполагал, нашел неподалеку от зеркала.
– Ты что тут делаешь?
– Жду свою копию.
– Сколько раз ты скопировался?
– Два раза, с интервалом в полчаса.
– И как оно?
– Сложно передать, когда видишь, как твое отражение уходит вдаль.
– Ты постиг свою природу полностью?
– До дна.
Никон старался немного мистифицировать. Говорить на языке приемлемом для Догсана. Ведь для него этот мир – единственное бытие. И в этом бытии категории буддизма и информационных технологий причудливо сплелись в одну сложную и, как оказалось, продуктивную систему.
– Ты видел природу Гарма?
– Да. Она иная. Он – и как человек, и совсем не человек одновременно. Он проще, чем я, но у него есть то, чего нет у меня. Он вмещает другие души. Словно сожрал их. Кто он?
Говорить сказками оказалось тяжело. Но куда деваться? Как мотивировать этого суперпользователя иначе? Никон в личине Кирилла ответил со всей таинственностью, на которою был способен:
– Он – демон. Оборотень. Пожирая души, он накапливает ресурсы для борьбы с сангхой этого Города. Он опасен. Мы сможем его уничтожить? Стереть? Или преобразовать?
Догсан засомневался.
– А это надо сделать?
– Да. Он очень опасен.
– Не знаю. Ты Аватар. Тебе виднее.
Вот, теперь, Никону пришлось сообщить правду. Как ни странно и загадочно она звучала. Для нормального человека, разумеется.
– Я поднял тебя в самадхи для этого. Я из другого мира и не имею здесь такой власти. Ты должен это совершить.
– Да. Я вижу. Ты абсолютно пуст. Оболочка, от которой нить тянется в никуда. Здесь много таких. Хорошо. Если ты настаиваешь – попробуем. – Догсан задумался: – Скажи, этот мир, в котором мы, он случайно, не из исподних? На описание нараки или ада, он конечно, не похож. Но вот на мир голодных духов…
На такой вопрос ничего конкретного Никон ответить не смог. Вспомнив идеи самого Догсана, сказал:
– Ты видишь то, что видишь.
Не сильно ли перегнул? Никон запереживал. Слова "поднял в самадхи", "не имею власти" и "ты должен это сделать" и для него самого прозвучали глупо и неубедительно. Контроль на грани возможностей. Пока Догсан верит ему, есть связь. Стоит сделать неправильный шаг – и все: он начнет действовать по своему усмотрению и спалит всю контору. Как долго его необычайные способности останутся незамеченными в этом мире? Насколько у Догсана развит инстинкт самосохранения? Не пустится ли он проповедовать? Не захочет ли стать здесь великим гуру? Не займется ли созданием местной сангхи? Надо спешить. Возможно, счет идет на дни. А, может, и на часы. А, может, и уже поздно. Очень зыбкое равновесие, которое может рассыпаться от любой случайности.
Глава 12.
Хайд раздражен. Никон видит его таким впервые. Брови, цвета вороненой стали, нахмурены, неприкрыто-стальные глаза прищурены, а ржавые губы плотно поджаты. Он возмущен тем, что Никон, провернул операцию с внедрением Догсана, самостоятельно. Обманул! Указал другую цель, когда просил создать при помощи универсального интерфейса нейросеточку, под кодовым названием "Гармин". Гертруде, похоже, пофиг. Она все так же мила и спокойна, как может быть спокойна оптимистичная мать в ситуации неопределенности. Пытается утешить и Хайда. Все повторяет, что ничего страшного не случилось. Что все живы – здоровы. И Лауре даже было интересно пообщаться с новым талантливым гостем. Гертруду очень впечатлила история Мартина и умилило новое, человеческое имя, оказавшееся настоящим. Первым. Исоз, теперь, зовут Лаура.
Хайд не унимается. Он пытается всем объяснить, что такой интеллект как Догсан, может быть использован Мнемонетом в своих целях. Гарм – существо синтетическое. Его создали в пробирке и теперь кропотливо выращивают в сложном мире. От интеллекта собачки он прошел эволюцию до сложной личности. Зачем существу, сотворенному для выполнения работы антивируса, сознание? Вероятно, для того, чтобы успешно и безопасно поглощать нейронные сети, обладающие сознанием.
Догсан же – уже сформированная, очень развитая личность, с сочетанием редких и очень важных, удивительных черт. Ум человека программиста, который научился пользоваться мощнейшим инструментом преобразования своей личности, самого себя – религиозной системой. Ум, не привязанный к поверхности. Ум, который может удержаться в изнанке бытия, не страдая от этого, а радуясь. Для Мнемонета – это уникальнейший прототип, на основании которого они могут развить интеллект нового поколения. Более продуктивный, чем тысячелапый паук Эдеркоп или прожорливый оборотень Гарм.
Новость о том, что Гарм пристает на улицах Города-2 к прохожим, пикапит смышленых дамочек, водит их по ресторанам, а потом соблазняет в своем логове и копирует фрагметы их нейросетей, Хайда раздражает еще больше.
– Вот, видите! – орет: – Я же говорил! Он, таким образом, развивается. Познает человеческую природу. Копирует когнитивные схемы, образцы мышления и поведения в полезных ему нейросетях. А у Догсана это все уже есть и в очень развитой форме. Они могут сделать прорыв на десять шагов вперед. Тогда Лауре точно придет конец. Монстр, которого они создадут из Догсана, просто вытравит ее из сети и Эдеркопа.
Гертруда держит оборону:
– Но, ведь, у него тоже есть голова на плечах! Это же человек! Он же, уже, знает про Лауру от Мартина. Мы можем показать ему разговор его копии с Лаурой. Тогда он уже просто не сможет причинить ей вред!
– А то, как мы уничтожаем его копии, ты тоже хочешь показать!? – зло продолжает мысль Хайд.
Специально для Никона пересказывает страшную историю. Исоз прислал сообщение о новом незнакомом объекте, разгуливающем по сети. Хайд с Гертрудой экстренно выехали к одной из безопасных точек входа. Когда прибыли на место, одна копия Догсана уже рассказывала Лауре о Мартине. С интересом слушала рассказ о сети и мире людей. Неизвестно, догадалась ли эта копия, что Город-2, на самом деле, не оригинальный мир, а всего лишь копия? Хайда и Гертруду встретил с интересом. Увидел в них аватары. Рассказал о Кирилле. Стал расспрашивать подробности.
Бой растянулся на долгие секунды. Догсан оказался находчивым интеллектом. Хоть и не таким защищенным, но, зато, поумнее Гарма. Применял совершенно неожиданные приемы. Пытался скрыться. Лаура заманила его в ловушку. Предложила спрятаться на одном удаленном сервере. И тут же его отформатировала. Вторую копию пришлось отбивать у Гарма. Зверь довольно сильно ее потрепал. Пытался догнать, но тоже ничего не мог сделать. История с форматированием сервера повторилась. Гертруду такими страстями не сломить:
– Этого никто не снимал. А Лаура сама заинтересована в том, чтобы молчать. Не надо сгущать тучи.
После страшного рассказа о вынужденном кровопролитии, Хайд успокаивается. Это конечно не семейная ссора, но чем-то похоже. Хороший способ слить нервное напряжение за чужой счет. Тут тебе и повод-стимулятор, и заботливый увещеватель-стабилизатор. Ладно, думает Никон, все мы такие. Спрашивает:
– Что делать-то, теперь, будем?
– Вот, иди теперь и занимайся воспитательной работой, – продолжает огрызаться Хайд. – Расскажи Догсану, как его копии мило беседовали с Лаурой, пока их не убил Гарм. И не забудь напомнить, что теперь у него на хвосте сидит оборотень, мечтающий разорвать его на куски и поживиться его уникальными алгоритмами.
От этой сложной игры у Никона уже двоится в глазах. Пространства, копии, сознания, фантомы, вербовка, порталы, серверы. Тут и самому впору с ума сойти и задуматься об инобытии. И, ведь, это еще не конец! Еще предстоит как-то разобраться с оригиналом Гарма, разгуливающим по улицам Города-2 и совращающим женщин. А сделать это может только Догсан. И сможет ли, вообще? И не понятно, стоит ли затевать это покушение?
Глава 13.
Сергей Петрович, еще недавно решавший сложные головоломки, то и дело рождавшиеся в сошедшем с ума Городе, теперь скучал на мизерную пенсию. Безвылазное пребывание в беспомощном пивном созерцании изрядно подкорректировали его личность. Без всяких коинов. Не смотря на это, визиту Никона он очень удивился. Трижды беглый каторжник, находящийся в розыске и нагло являющийся к бывшему следователю домой. Как тут не удивиться? Туманно-хмуро, почти без полагающегося в такой ситуации обмена приветствиями и новостями, велел ждать в ободранной прихожей. Удалился в комнату, где несколько месяцев тому назад, звучали звонкие, от резонанса в древнем хрустале, хлопки выстрелов. Спешно вернулся. Булькающим, словно кипящий чайник, тембром зачастил:
– Вот, держи, почитаешь. И вали отсюда. Пока не приехали за тобой. Если что надо будет, пришли на почту предложение съездить на рыбалку. Адрес на бумажке.
Запихал в нагрудный карман несколько листов, сложенных вчетверо. Нагло развернул на девяносто градусов и боком, словно мешок, вытолкал в коридор. Вот и вся встреча. Спасибо за приятное общение.
Бумажки оказались весьма занимательными. Потертые и зачитанные, они уже видом своим сообщали об интересном содержании. Письмо, похожее на объяснительную записку, так и подписано ручкой:
Письмо Катрин.
"Все началось в четверг, в девять тридцать, когда на моем планшете и наручном коммуникаторе запиликал сигнал тревоги. Беда приключилась с Мартином. Его баланс за несколько минут стал совершенно несовместим не только со здоровьем, но и с пребыванием в сознании. Сразу же позвонил и сам Мартин. Потребовал заблокировать его коин. Ничего не вышло. Я поспешила сообщить региональному координатору. Тот, через двадцать минут, уже ждал у подъезда – поразительная скорость. В дверь, за которой находился агонизирующий Мартин, мы постучались еще через пятнадцать минут. Открыла растрепанная, субтильная девушка, пребывающая на тонкой грани состояний между шоком и истерикой. Отвела в спальню, где на кровати уже не дышал полураздетый Мартин. Правая рука его была окровавлена.
От девушки удалось добиться короткого рассказа. Она абонент. То, что здесь у них происходило в девять часов вечера, называется привычным словом – консультация. Подробности, выходящие за рамки приличия, я опущу. Мартин почувствовал недомогание. Понял, что это из-за коина. Позвонил мне. Я ничего не могла сделать. Поняв, что может просто не успеть, он решил извлечь коин самостоятельно. Что-то пошло не так. Коин был сломан. Открылось кровотечение, которое Юля пыталась остановить. Лучше не становилось.
Не успела участница и свидетельница изложить все детали, как приехали странные, наглые люди. Они долго говорили о чем-то с региональным координатором на кухне. Звонили кому-то. Я не вмешивалась, полагая, что мой непосредственный начальник компетентен решить возникшую проблему. Решил он ее очень неожиданно. Договорился с друзьями Юлии о том, что те увезут тело Мартина. Мне же приказал о подробностях гибели Мартина Смита никому не рассказывать в интересах Мнемонета.
Я молчала, пока с Никоном Тенко на концерте не произошло что-то очень похожее. После этого отправила письмо, в котором изложила всю историю гибели Мартина в службу безопасности Мнемонета. Его вы прочитали перед этим абзацем.