Стейбус медлил, выжидая удобный момент. Все психические больные делились примерно поровну - одни из них, с глубокими нарушениями психоматрицы, почти не поддавались лечению, а сама психоматрица напоминала аналогичную структуру у животных, да ещё ущербную. Сделать такого человека агентом было невозможно. Люди из второй группы по своему поведению ничем не отличались от первых, но под покровом безумия, в недрах подсознания у них пряталась вполне нормальная личность - что-то вроде резервной копии настоящей. На этом познания Стейбуса в области психиатрии и неврологии заканчивались, но их хватило, чтобы определить: бесноватый в цепях к первой группе не относится. Впрочем, в противном случае его не смог бы использовать в качестве агента и объекта изучения Жине Грайнут.
Между тем ещё двое из присутствующих подхватили с полу цепи, идущие к оковам на ногах больного, а Сампсон, легонько оттолкнув его от стены, встал сзади.
- Подведите его ко мне, - сказал Иоанн.
Бесноватый словно дожидался этой команды. Никто ничего ещё не успел предпринять, как он с рёвом рванулся назад, притиснув к стене Сампсона, а затем начал яростно дёргаться из стороны в сторону. Стейбус слышал о невероятной силе таких людей, но видел впервые. Трое взрослых мужчин едва могли удержать одну его руку. Вот он резко двинул ногой, и израильтянин, державший цепь, прикованную к обручу на лодыжке, свалился и проехал на животе по земляному полу. Сампсон изо всех сил толкал сумасшедшего в спину, остальные силились вытянуть его на средину комнаты, поближе к Иоанну, но стоило бесноватому дёрнуться, как они валились с ног. Больной тут же вскакивал, легко поднимая на себе всю эту ораву, а один раз ему почти удалось освободить правую руку. Пять или шесть человек, в том числе и агент Стейбуса, прижались к стенам. Покс ещё минуту наблюдал, как одержимый, довольно хлипкий с виду, таскает по всей комнате девять рослых мужчин. На лбу бесноватого вздулись жилы толщиной в палец; он то закрывал глаза, то выпучивал их так, что они вылезали из орбит. Не желая больше медлить, Стейбус скользнул в сознание больного.
Словно ныряльщик, стремительно проскочив слой бурлящего на поверхности кипятка беспорядочно перемешенных эмоций, Покс вошёл в спокойную прохладную воду подсознания. Почти сразу он обнаружил то, что ретропсихологи называли резервной личностью. Она выглядела достаточно миролюбиво, в данный момент - жалко, будто человек, который присел на корточки и зажал руками уши, желая спрятаться в безопасном убежище от страшного шума, царящего наверху, и уберечься от струй кипятка, изредка сюда прорывавшихся.
Нащупав область органов чувств, Стейбус получил возможность видеть глазами бесноватого, но сейчас его больше интересовало то, что творилось внутри. Вот и личность Жине Грайнута. Судя по всему, ретропсихолог пребывал в смятении. Стейбус понял, что Грайнут уже какое-то время не контролирует ситуацию и не способен самостоятельно построить канал обратного перехода в своё время. Фактически, он оказался в плену, но был в порядке, только немного запаниковал. Присутствия Стейбуса он не заметил, хотя и должен был: ведь все ретропсихологи или сильные сенситивы, или имплантёры.
Покс сообразил, что налаживать контакт придётся ему. Приближался кульминационный момент, и он хотел призвать Жине провести совместные наблюдения, однако внезапно его отвлекло нечто интересное. Кто-то ещё был здесь - ещё один путешественник во времени! Стейбус позвал его, но тот не услышал. Если Грайнут просто пребывал в неловком положении из-за невозможности обратного перехода, то третий клиент вляпался серьёзно - он полностью отождествлял себя с агентом, причём не с резервной личностью, а с подлинным "я", владевшим телом и бушевавшим наверху.
Стейбус быстро "выглянул" на поверхность. Ни единого шанса. Третий путешественник сенситивом не был, установить с ним контакт и в более спокойной обстановке оказалось бы непросто. Одновременно Покс оценил обстановку в комнате. Помощникам апостола наконец удалось отчасти совладать с бесноватым, приспособившись к его беспорядочным рывкам; они вытащили его на средину помещения и одержимый оказался напротив Иоанна.
- Кто бы ты ни был, дух злобы, выйди из этого несчастного! - воскликнул апостол вытянув руки так, что они оказались над головой бесноватого. - Именем Иисуса Христа заклинаю тебя - изыди навечно!
При его последних словах, Стейбуса, Грайнута и третьего путешественника, которого Покс так и не успел опознать, вышвырнуло из сознания агента в то время, из которого они отправились в раннехристианскую эпоху. Ретропсихолог очнулся в стенах Института сравнительной истории в Дилойме. Стейбус - у себя дома несколько дней спустя. Грайнуту прийти в чувство помогла Лия, которая позже и доложила о происшествии Стейбусу. Что касается самого Стейбуса, то рядом никого не было, и пришлось просто отлёживаться на полу. Рядом валялось опрокинутое рабочее кресло. Тихо гудел ретроскоп.
Глава 2
Считается, что сознания клиента и агента не взаимодействуют. Считается, что путешественник не способен повлиять на поступки своего агента или внушить ему какую-нибудь мысль. Позвольте поинтересоваться - а вы пробовали? Пытались сделать это - проводить внушение намеренно и целенаправленно, в течение больших промежутков времени? Нет! Да вы же шарахаетесь от одной мысли о подобной возможности, поскольку такие действия способны привести к изменению прошлого. А вы попробуйте! Сразу же поймёте, что основной закон ретроскопии не крепче трухлявого пня.
Статья на сайте "Кронос" в Галактической информационной сети "Глобал". Автор не идентифицируется.
Стейбус не пошёл на работу утром следующего дня: ему только что присвоили статус управляющего второго разряда, а это позволяло брать выходной когда угодно. Вместо этого он в спешном порядке разместил на доске объявлений "Ретродрома" небольшую заметку, содержавшую ключевую фразу для связи с Синдикатом. Они так условились с Агиляром на тот случай, если у Покса возникнут проблемы с "Вавилоном" или трансцессором. На имплантат и оптимизатор Стейбус пожаловаться не мог, но решил, что после вчерашнего у него есть хороший повод потревожить своего приятеля, а может быть и Блэкбэда. Что ни говори, а он безупречно выполнял данные со своей стороны обязательства: аккуратно выплачивал круглые суммы за имплантат и операцию и выступал гарантом качества "Вавилона" на подпольных сделках Синдиката с первыми желающими приобрести чудо-программу. Почему бы не воспользоваться связями?
Ответ пришёл, но весьма необычный. Ему на почту прислали хронокоординаты и пси-паспорт человека, жившего в четыреста шестьдесят втором году новой эры. Агиляр назначил рандеву в прошлом. Ладно, и где же у нас место встречи?..
Палестина… Палестина, чёрт возьми! Ах, нет - Синайский полуостров. Но всё равно горячо, почти рядом. Гора Закона… Ещё горячее. Неужели Синдикат уже в курсе произошедшего? Впервые Стейбус задумался, а не установил ли ему врач вместе с трансцессором и кое-что ещё? Да только зачем Синдикату следить за ним и выяснять, в какие именно эпохи он путешествует? Правда, и совпадений таких не бывает.
Это подтвердилось, когда он включил ретроскоп и, введя координаты вместе с параметрами пси-ритмики агента, оказался в теле христианского монаха-отшельника. Ну, точно, обстановка соответствует.
"Надеюсь, мне не придётся второй раз присутствовать при изгнании бесов, - подумал Покс. - Неприятно, когда тебя вот так вышибают пинком под зад".
Да, это была гора Синай, на которой, согласно Библии, Моисей некогда разговаривал с Богом. Монах поднимался вверх по её склону, следуя изгибам узкой тропки; на отдельных, особенно крутых участках, в скале кто-то вырубил ступени.
Вот он добрался до места и, нырнув в небольшую пещеру, сбросил с плеч тощую вязанку хвороста. Аккуратно поставил в угол довольно большой сосуд с водой. Стейбус, чьи органы чувств синхронизатор связывал в единое целое с аналогичными у монаха, ощущал жажду невероятной силы. Казалось, его агент не пил целую неделю. Да он и сейчас не спешил делать это. Более того - немного отдохнув, он принялся подметать пол в пещере, расточительно сбрызгивая его драгоценной влагой из принесённого кувшина.
При виде воды, впустую проливаемой на неровный каменный пол, Стейбус едва не потерял над собой контроль, ибо жажда от такого зрелища многократно усилилась. Пришлось срочно отстраиваться от ощущений отшельника. И вовремя - закончив с подметанием пола, тот подвесил кувшин с помощью двух верёвок на вбитой между полом и сводом сучковатой жерди так, что он превратился в импровизированный рукомойник. Впрочем, не такой уж импровизированный. Одна верёвка крепилась к подобию деревянной педали, грубо изготовленной из половины полена. Прижимая педаль ногой, монах стал умываться - долго, тщательно, и Стейбус подумал, что будь он по-прежнему в полном контакте с ним, то непременно сошёл бы с ума; если не сразу, то уж непременно тогда, когда отшельник, завершив омовение, вытерся куском грубой ткани и отошёл от кувшина, так и не выпив ни капли воды.
Причину подобного мазохизма Стейбус уразумел не сразу, но потом до него дошло, что весь ритуал служит непременным атрибутом практического курса по умерщвлению плоти - так, как это понимали в древности. Некоторые монахи, работая весь день на жаре в условиях пустыни, не только не пили ничего от рассвета до заката, но ещё и ели соль - причём насухо. Покс тут же вспомнил известный ему эпизод из жизни ливийских отшельников - одного из них подвергли порицанию за то, что он, не в силах проглотить ком соли, смочил её водой, превратив в кашицу, и так стал есть.
Покончив с уборкой и умыванием, отшельник двинулся вперёд, во тьму, и только тут Стейбус понял, что пещера состоит из двух частей - первая была естественного происхождения, а вторая вырублена в скале, и в неё вёл узкий ход, на полпути поворачивающий под прямым углом. Тут горела лампада и была постель, если только кусок невыделанной верблюжьей шкуры с плоским камнем вместо подушки кто-то мог назвать постелью. Икон не видно: или монах не нуждался в них, или иконопись не получила ещё широкого распространения у насельников Синая. От шкуры на полу жутко воняло падалью.
- Здравствуй, Стейбус, - сказал вдруг Агиляр. - Как тебе местечко? Уютно?
По времени ретроскопа прошло сорок минут - многовато для заранее назначенной встречи. Агиляр уловил мысль и поспешил добавить:
- Я не опоздал. Мог бы придти раньше, хоть секунда в секунду с тобой, но захотел дать тебе освоиться. Ты же любишь.
Стейбус промолчал. Такой способ общения - в сознании человека из прошлого - был ему непривычен, ведь исследователи никогда не применяли его специально, даже сенситивы. Случайные встречи имеют место, но они редки, и чаще всего проходят незамеченными одной из сторон. А вот у нелегалов это обычная практика. Отследить разговор невозможно, если не знаешь хронологических и психосоциальных координат агента с точностью до нескольких минут, что гарантирует высокую степень секретности. Таким способом всемерно пользуются проводники: встречаются со своим подопечным в хорошо известной им зоне и ведут дальше по цепочке агентов.
Отсутствие навыка общения внутри чужого сознания приводило к тому, что Стейбусу требовалось значительно больше времени для усвоения информации и формирования ответа, чем обычно бывает при мыслесвязи. Любое действие, совершаемое отшельником, мешало сосредоточиться, приковывало к себе внимание. Усилием воли он перевёл дисциплинатор трансцессора в экстренный режим - стало легче.
- Сразу бы так, - одобрил его решение Агиляр. - А для чего, по-твоему, существуют дисциплинаторы?
- Не в том дело. Я и в реальности редко пользуюсь мыслесвязью. Обычный комплекс бывшего нормала. Со своим соседом-сенситивом - и то вслух разговариваю.
- С Кену Струво? Диспетчером "экстры"?
- И это знаешь? Вы что, в Синдикате, досье на меня собираете?
- Я не знал. Блэкбэд знает. Он же мне и рассказал о той передряге с изгнанием бесов, в которую ты угодил. Интересен ты, видишь ли, Блэку. Не знаю почему. Помнишь, как мы познакомились?
Конечно, Стейбус помнил. Он вышел на Агиляра через общих знакомых в "Глобале", на "Ретродроме", когда тот ещё захаживал туда, приторговывая подпольными лингвистиками и оптимизаторами. Сперва общался с ним там, потом встретился в одном из объединённых кварталов столицы. Затем стал встречаться регулярно, время от времени приобретая нужные ему программы, которых больше нигде нельзя было достать, и обмениваясь с ним интересными хроноплатформами.
- Хочешь верь, хочешь нет, но он меня предупредил о предстоящем знакомстве с тобой за месяц до самого события, - сообщил Агиляр.
- Выходит, он меня на тебя специально вывел? Но я уверен, что действовал самостоятельно.
- Конечно, самостоятельно, - согласился Агиляр. - Это и удивительно. А посему - удивись один раз и прекрати. Я тебе уже говорил, что Блэкбэд есть особое явление в мире ретроскопии… и вообще в мире.
- В мире… - вдруг прошептал монах. - Помоги мне, Господи, в мире душевном пребыть!
Будь Стейбус в этот момент в собственном теле, а не в чужом, он вздрогнул бы от неожиданности. Отшельник поднялся с пола, где сидел, обхватив колени руками, и забегал по своей келье.
- Как он здесь живёт? - удивился Стейбус. - Ну и вонь!
- Воняет от верблюжьей шкуры - да ты, наверно, понял, - отозвался Агиляр. - А знал бы ты, сколько в ней насекомых! Когда шкура засохнет и перестанет источать сей незабываемый аромат, он её выкинет и приобретёт у кочевников новую, причём потребует, чтобы шкуру сняли с прирезями и не выскабливали. У нашего отшельника есть мешочек с золотыми монетами, которые он…
- Ради всего - зачем он это делает?!? Ему что - приятно жить словно червяку в куске тухлого мяса?
- Ты ничего не соображаешь в религии, а ещё историк, - осуждающе заметил Агиляр. - Тут всё дело в духовной практике и тех целях, которые ставит перед собой христианин-аскет. Главная задача - отречься от мира и от всего, что может к нему привязать душу или доставляет удовольствие. Лучше всего вести себя так, будто ты уже умер, и вот-вот предстанешь на Господень суд. Такое состояние разума называется "память смертная", и достичь его живому человеку, сам понимаешь, нелегко. На помощь приходят всяческие уловки, например - ношение власяницы, надетой на голое тело. Власяница, чтоб ты знал, это одежда, изготовленная из грубой верблюжьей шерсти, и таскать её на себе в условиях субтропиков может только настоящий подвижник. Тело жутко потеет, зудит, потом покрывается струпьями; верблюжий волос вызывает раздражение на неповреждённых участках кожи, а стекающий пот ещё больше разъедает язвы, делая мучения почти невыносимыми. Подумай, можно ли получать удовольствие от жизни, нацепив подобную одёжку? В то же время власяница хорошо защищает от ночного холода, ведь в пустыне ночью температура нередко опускается ниже нуля. В ней недостаточно тепло, чтобы монах чувствовал себя комфортно, мёрзнет он всё равно, зато почти наверняка не подхватит воспаление лёгких. Днём, под палящим солнцем, власяница, подобно всякой плотной одежде, спасает от теплового удара…
- Ну а причём здесь протухшие шкуры?
- Всему своё время. Итак, отшельник отказывается от своего имущества, общения с женщинами, оставляет близких, семью. Истязает себя при помощи власяницы или вериг, мёрзнет ночью, страдает от жары днём, но не настолько сильно, чтобы взять да и протянуть ноги по причине физических мук. Белый свет ему не мил - а тебе понравилась бы такая жизнь? Через пару лет он уже всей душой стремится в лучший мир, да оно и понятно - что ему здесь терять? Однако страх смерти преодолеть нелегко. Но можно к нему привыкнуть… Для этого и нужна шкура. Другие отшельники пользуются чем-то ещё, к примеру, спят в собственноручно вырытых могилах, а мы здесь имеем дело с частным изобретением нашего нынешнего агента. Каждый раз, ложась спать, он представляет, что уже умер, и его тело гниёт, чему помогает мерзостная вонь - всё очень натурально и не приходится напрягать фантазию. Фантазию напрягать вредно. Одна из целей подвижников как раз в том состоит, чтобы избавиться от любых мечтаний и посторонних мыслей, максимально отчистить свой разум, сосредоточив его на молитве.
Монах, продолжавший во время беседы бегать от стены к стене, замер и обратил свой взор на грубо высеченный крест, освещённый неверным пламенем лампады. Поверхность скалы была неровной, тем не менее Стейбус хорошо видел, что это именно крест распятия - похожий на букву "тау", с седикулой и черепом внизу.
- Он учуял нас, - сказал Агиляр. - Сейчас начнёт молиться.
- Что значит - учуял? - не понял Стейбус.
- Услышал отголосок нашего разговора. Мыслеобразы, с помощью которых мы общаемся, нами воспринимаются опосредованно, поскольку мы используем трансцессоры; ну а монах воспринимает их напрямую, словно неясные посторонние мысли, насильно лезущие ему в голову.
- Это невозможно!
Отшельник прошептал слова молитвы и бросился на колени, наклонившись вперёд. При этом он коснулся ладонями и лбом пола пещеры, замер так на мгновение и снова поднялся на ноги.
- Почему невозможно, Стейбус? - удивился Агиляр. - Аскеты тратят десятилетия на то, чтобы ни о чём не думать кроме Бога, у них особая внутренняя дисциплина мышления. Такую вряд ли сможет обеспечить и мощнейший трансцессор. Фактически, они все сенситивы, просто не все знают об этом. Я, конечно, имею в виду настоящих подвижников, а не тех, кто лишь внешне им подражает. Не удивительно, что он нас чувствует. Ведь мы болтаем о посторонних ему вещах.
- Почему о посторонних? Мы обсуждали его быт.
- Аскеты не говорят о своём быте. Они или молятся, или заняты размышлениями о высоких материях. Вот если бы мы с тобой вели беседу в духе современной ему христианской традиции, оперируя привычными для него понятиями, он не заметил бы нас.
Монах сотворил ещё один земной поклон, потом ещё, ещё… Перед взором Стейбуса, видевшего его глазами, ненадолго фиксировалось изображение креста, отшельник шептал Иисусову молитву и бросался навзничь; замирал, и всё повторялось сызнова. Одновременно Покс обнаружил, что стал хуже слышать и почти не чувствует ударов коленей и лба о скалу, а ведь должен был. Он перевёл синхронизатор в режим повышенной чувствительности - не помогло.
- Дьявол его задери, он нам сейчас разговаривать не даст! - недовольно пробурчал Агиляр, и вдруг разразился таким потоком ярчайших мыслеобразов, что Стейбус, хотя и стоял как бы "в стороне", а поток был направлен не на него, слегка ошалел. Пси-атака шла на всех уровнях: свежий чистый воздух взамен смрада пещеры; берег реки, выходящая из воды молодая девушка; великолепные арабские скакуны, компания весёлых собутыльников, добрая выпивка и нежнейший аромат копчёного мяса.