Изображение едва заметно подрагивало. На Сергее была оперативная форма "Перуна". У него было очень сосредоточенное, "служебное" выражение лица, а его волосы трепал безжалостный ветер, поднятый вертолетными винтами.
За спиной Сергея виднелся борт вертолета, там суетились несколько перуновцев. Двое сержантов, видимо, только что прервали разговор со своим командиром и теперь вежливо поглядывали в сторонку.
– Не хотел тебе мешать, Серж.
– Ерунда. У тебя чего такая рожа перепуганная?
– В самом деле? Перепуганная? – замялся Августин, лихорадочно соображая, стоит ли подробно останавливаться на событиях, которые имели место вчерашним вечером. Наверное, действительно перепуганная. – У меня тут не то чтобы неприятности, но что-то наподобие...
– Рассказывай! – потребовал Сергей, знаками призывая сержантов отойти подальше.
– Расскажу. При личной встрече. Я чего, собственно, звоню. Ты заходи сегодня, Серж, по свободе вечерком.
– Ха-ха, Августин, "по свободе вечерком"! "По свободе вечерком" я смогу только послать тебе воздушный поцелуй с борта "Змея". В одиннадцать ноль-ноль мое дежурство начинается. Так что рассказывай сейчас.
Августин был раздосадован. Ну не может же он ляпнуть в открытый эфир, что был вчера свидетелем убийства Хмыря, что стибрил у него "форсаж" и собирается сейчас идти геройствовать в Утгард! Августин покачал головой и сказал:
– Сейчас не получится. Могу сказать только, что в целом все нормально. Волноваться нечего. Никто пока не наехал.
Сергей посмотрел в объектив сотового с заметным недоверием.
– Ты уверен?
– Почти.
– Ну тогда жди послезавтра вечером... Но, может, еще поговорим. Ты-то на борт "Змея" никак не дозвонишься. А я может тебе еще и позвоню...
– Идет, – вымученно улыбнулся Августин и помахал товарищу рукой.
4
В тот день у Августина не было и не могло быть дежурства.
После того как склонный к немудрящим философствованиям киборг в Утгарде едва не вышиб из него мозги, дежурства Августина закончились на долгий календарный месяц.
Убитые на время полицейские ждут всего месяц, в то время как рядовые граждане – три месяца, полгода, год, а порой и дольше. Но месяц без ВР – слишком сильное испытание для психики. И Августин не хотел испытывать свои нервы на прочность.
"Беззаконие так беззаконие, – успокаивал себя Августин. – В конце концов, те ребята, что засели на Аваллоне и караулят самую сексуальную особь семейства кошачьих, тоже не с Конституцией ВР под мышкой расхаживают. А если и расхаживают, то только затем, чтобы было что в сортире полистать".
– Итак, сэр Томас, поздравим друг друга с первым противозаконным входом в ВР. Я теперь – матерый нарушитель. Ничем не лучше Локи. Такой же бандит, как он. Покупаю за деньги виртуальную несправедливость! Я теперь тоже играю не по правилам и любой мой коллега-полицейский, любезный сэр Томас, может пристрелить меня, имея на то полное моральное право. Если только у него получится. Попробуй вот так – возьми и застрели Джирджиса с тучей аватаров и отборной магией!
Томас выслушал Августина, не обронив ни звука. Наверное, он был согласен со своим хозяином. По крайней мере, возражений не последовало.
"Ах черт, совсем забыл!" – Августин хлопнул себя по лбу ладонью и заспешил в прихожую.
Он никогда не проверял замки на дверях.
Он даже никогда не использовал сигнализационную систему.
У него нечего было украсть и на его памяти никому не приходило в голову покушаться на жалкие ценности из его жилища. Но после вчерашнего вторжения, результатом которого стало появление костяного амулета, он изменил свое мнение насчет мер предосторожности.
Все замки были заперты, защита включена. Августин помедлил немного и придвинул к двери тумбочку с огромной и бессмысленной хрустальной вазой – бабушкиным подарком. Мало ли что?
– Полезай в капсулу! – скомандовал Томасу Августин и, спустя две минуты тридцать одну секунду, две сущности, зарегистрированные Марьинским Координационным Центром как один пользователь в аватаре класса Джирджис, очутились в зоне включения Амстердам.
5
В 2051 году Хотою должно было исполниться тридцать шесть лет.
Иногда он выглядел на двадцать, иногда – на шестьдесят. Саама освобождает человека от власти времени.
Когда Хотой был юн и неопытен, когда еще был жив его брат, виртуальный мир манил его с той силой, с которой способна манить мужчину только женщина. То было во времена "бронзового века" ВР, когда законы были слабы, люди в ВР – дики и неграмотны, а квазигосударственные образования вокруг зон включения еще не сложились. Он искал в виртуальном мире любовь, а нашел смерть.
Когда Хотоя убили до смерти и он потерял доступ в ВР, он горевал и бесновался. Он ругал себя за пагубное пристрастие к виртуальному миру, но отвыкать от него не собирался.
И тогда он решил найти абсолютный доступ в ВР. Назло Олафу Триггвассону.
Он знал, что издревле шаманы и колдуны его народа употребляли для перемещений по Мировому Древу снадобье, носившее имя "саама".
Секрет зелья был давно утерян, но это не значило, что утерянное нельзя найти!
Он проштудировал тома о триптаминовых препаратах. Он прочел библиотеки о прогулках по Мировому Древу (которые в научном мире предпочитали называть "трансперсональными" и "кросстемпоральными" перемещениями). И лишь после этого отправился на родину, в город со странным названием Сангар.
Хотой искал сааму.
Хотой исходил все окрестности Сангара в радиусе двухсот километров на своих двоих. Он был внимателен и прилежен. Он не знал усталости. Употребив вовнутрь несколько грибов, формой похожих на обрубок кошачьего хвоста, Хотой говорил со ангелами Апокалипсиса на довольно правильном древнеарамейском языке.
Не то. Обычные галлюцинации.
Добавив к растертым в пыль грибам две капли сока чоли трилистной и съев чайную ложку полученного зелья, Хотой на несколько часов умер.
Придя в себя, он выбросил склянку с соком чоли в форточку и продолжил изыскания. Его энтузиазма хватило бы на десятерых.
Он перепробовал все виды природного волшебства, какие только можно было найти в якутских лесах. Он протестировал все рецепты, какие только упоминали оставившие мемуары колдуны, ведуны, ворожеи и возлюбившие их антропологи-этнографы. В лучшем случае его посещали многозначительные галлюцинации умеренной связности, в худшем – тошнота, куриная слепота, судороги...
И все-таки он ее нашел. Нашел, когда, махнув рукой на колдунов и антропологов, покинул Сангар и уехал в Туву.
Там, в насквозь пропахшей дурманом землянке, над двумя опустошенными бутылками водки "Путин", и прозвучали слова местного шамана. Там, в землянке, Хотой понял все.
Основной составляющей саамы оказался неприметный гриб Secolaria Albaniensis, произраставший по краям лесных гарей.
Чтобы приготовить настоящую сааму, нужно было найти гриб подходящей величины – слишком крупные, равно как и слишком мелкие, не годились.
Затем его требовалось измельчить, высушить в темном месте и сварить вместе с мхом вида Callopa Candidis. Затем полученный экстракт сгущался путем дальнейшего кипячения вместе с соком молочая обыкновенного.
И все. Не считая нескольких слов, произнесенных в нужное время и в нужном месте. Без них полученный препарат годился разве что для молодежной вечеринки с "добрым драгом".
Спустя три месяца Хотой вышел из двухнедельного поста. Он похудел на восемнадцать килограммов. Но его глаза сияли – он чувствовал, что миг его торжества близок, как никогда. Он положил под язык небольшой, размером с кукурузное семя, кусочек саамы.
Через четыре секунды саама вошла в его кровь. И Двери распахнулись.
Он знал куда идти. И даже знал, благодаря тувинскому шаману, в каких словах следует просить помощи у нового поводыря. Саама признала его.
И повела.
Бестелесный, представленный одним лишь ветром Хотой внезапно оказался рядом со своим братом – странноватым, эксцентричным человеком, который отшельничал в самом глухом углу Якутии. Одни считали его сумасшедшим. Другие говорили, что он сторожит спрятанные в чаще несметные сокровища. У Хотоя никогда не было своего мнения, хотя, казалось бы, кому как ни ему следовало это мнение иметь.
Хотой успел как раз вовремя – он видел всё.
Выстрел из крупнокалиберного ружья разворотил ребра и вырвал его брату сердце.
Четверо уголовников взяли то, за чем приходили, и убрались восвояси. Лицо стрелявшего Хотой запомнил очень хорошо.
Итак, первым, что он увидел за Дверями, была смерть его брата. Смерть, помешать которой он, бестелесный путешественник, не мог. Тогда не мог...
В отличие от большинства своих синтетических и натуральных сестер, саама не лгала. То, что проделывала она с сознанием, не имело ничего общего с фантазиями и галлюцинациями.
Благодаря знакомству с ней Хотой получил доступ во многие далекие миры. И не его вина, что первым миром, распахнувшим встречь ему свои недобрые объятия, оказался мир алчности и насилия.
Значительно позже, когда следы убийцы брата привели Хотоя в Москву, он воспользовался саамой, чтобы попасть в Виртуальную Реальность.
И что же?
Любознательный Хотой был чертовски разочарован.
Поиски саамы сделали свое дело. Он непоправимо повзрослел. И солнца виртуального мира больше не казались ему неотразимо привлекательными. Видал он светила и поярче – теперь ему было с чем сравнивать.
ГЛАВА 7. АМСТЕРДАМ В ОГНЕ
1
ВР тем и хороша, что за время твоего отсутствия в ней могут произойти самые невероятные вещи.
Виртуальный мир беспрестанно меняется. Вдобавок, он неленив. Каждый день он поворачивается к тебе своими новыми, неведомыми гранями.
Никто не может утверждать, что знает ВР как свой родной город. И в этом смысле ВР демократична. И Джирджис, и Адам чувствуют себя одинаково – странниками в странном краю, перелетными птицами, гулкой пустотой.
Здесь незачем пахать и сеять. Здесь нет необходимости строить. Здесь незачем вить гнездо и обустраивать свой дом.
Ты знаешь, что за время твоего отсутствия вся твоя "частная собственность" может быть предана огню. От построенного тобой дома не останется камня на камне. Твой сад выкорчуют. Твой бассейн завалят навозом. Фонтан заткнут. Ну и что?
2
"Не вызывает сомнений, что тот хаос в ВР, который наблюдается сегодня, довольно быстро закончится. Точно так же, как племена кроманьонцев когда-то научились объединяться, ограждать подходящие холмы высоким частоколом и, спустя некоторое время, назвали себя Египтом, Вавилоном, Спартой и Римом, точно так же зоны включения рано или поздно будут обнесены стенами из черного стекла, десятиметровой брони, железобетона и, объединяясь в зависимости от предпочтений пользователей, назовут себя княжествами, герцогствами и империями. И тогда бесконечная и утомительная вакханалия убийств и разврата, которая сейчас царит в ВР, будет упорядочена в рамках "законных" правительств и "справедливых" войн.
Мы не можем иначе. Нам нечего повторять и нечего воплощать в виртуальной сверхдействительности, кроме собственной истории и химер нашего подсознания."
Олаф Триггвассон. "Страннее чем рай"
3
Восточные кварталы Амстердама пылали, словно нефтяные промыслы, над которыми потрудилась эскадра стратегических бомбардировщиков.
Социальная Республика Сол развивала успешное наступление на кластер 3.Ам.Ру.
Во главе республиканской армии стоял могущественный Зу-л-Карнайн. Джирджисы командовали легионами. Гильгамеши были в основном на должностях центурионов – наводили порядок в войсках, состоящих из Агасферов и Адамов – традиционного пушечного мяса.
Зу-л-Карнайн Республики счел нужным захватить Амстердам. И Амстердам был почти взят. Когда Августин и его пес пробудились к новой жизни в своей зоне включения, бои шли на улицах города.
Основные силы Республики Сол были сосредоточены близ сорок третьего шоссе, по которому на Амстердам выдвигались все новые и новые когорты.
Республика переоценила мощь Герцогства. Сил было явно с избытком. Судя по всему, сопротивление не было долгим.
Кто знает, сколько солдат Герцогства оказалось убито до смерти на улицах, сколько было убито на время, а сколько из них сейчас отсиживалось по подворотням, мечтая лишь об одном – тихо дождаться планового выключения?
Республика Сол с ее политическими заездами на тему "все поделить" и упорным стремлением занять все зоны включения, была Августину глубоко противна.
В бытность свою полицейским Августин не давал волю своему отвращению, ибо от сетевого полицейского требовалось в первую очередь отсутствие всяких политических симпатий.
Теперь же вся ненависть к республиканцам вскипела в Августине, словно вулкан, который спал до времени лишь для того, чтобы дождаться Часа Икс – часа, когда начнется смертоносное извержение.
4
На третьей минуте своего пребывания в ВР Августин принял на плечо косой удар сабли.
Двое ребят в аватарах польских гусаров начала девятнадцатого века напали на него сразу по выходу из Корпуса Включения.
Томас, на помощь которого рассчитывал Августин, замешкался позади, пытаясь освоиться с новым телом.
Впрочем, Августин справился с обидчиками быстрее, чем его четвероногий товарищ успел прийти ему на помощь. Гусары были всего лишь Агасферами-подранками. Не им сражаться с новеньким Джирджисом.
Августину пришлось расстаться и с аватаром йомена, и с морфом "Робин Гуд".
Это аватары Августина-полицейского – человека, выбывшего из игры на месяц. Для Августина-нарушителя нужно было придумать кое-что покруче и позатейней.
Московский всадник XIII века, сменивший не только аватар, но и сетевое имя – теперь он звал себя Яруном – был статен и весьма привлекателен.
Он имел на себе кольчатый панцирь и нагрудные доспехи, состоящие из соединенных вместе колец и пластин – они образовывали подобие рыбьей чешуи. В руках снова был самострел – Августин все же не мог расстаться со своей самой большой любовью. А на ложе самострела находилась короткая стрела – "болт", которая в ВР прошивала насквозь даже гранитные колонны, не говоря уже о человеческом мясе.
Шлем на голове Яруна был украшен золотыми и серебряными накладками с причудливым орнаментом, а сзади и с боков к нему была прикреплена кольчужная сетка, призванная защищать шею и плечи. Композицию довершал не слишком длинный, но надежный меч, который покоился в ножнах у него на поясе.
Любитель древней истории Сергей Гаспаров, если бы ему случилось увидеть Августина в столь странном облачении, непременно отметил бы, что меч, доставшийся Яруну, носит название "романского" и является, как и самострел, очевидным анахронизмом. Настоящий московский всадник, аватар которого пришелся по вкусу Августину, мог расхаживать лишь с так называемым "каролингским мечом", который имеет меньшую длину и большую ширину клинка. Но Сергея не было рядом. А потому, некому было помешать Августину насладиться собственным совершенством. Кроме, разумеется, двух польских выскочек.
Сабля отскочила от кольчатых сочленений его доспехов. И Августин, выпуская на свободу льва своей ненависти к республиканцам, коротким, без замаха, ударом тяжелого сапога, уронил придурка на брусчатку.
– Ах ты козел! – изумился второй гусар, наставляя на Августина пистолет. – Ты чего?! Сдавайся на милость Социальной Республики Сол!
– Пошел ты, – отмахнулся Августин.
Гусар, недолго думая, нажал на курок. Щелкнул увесистый кремниевый замок, мелькнули несколько прозрачных искр. И все. Сферическая пуля, способная разнести в клочья пол-аватара Августина, так и не покинула ствол.
– Что, порох сыроват, пся крев? – с убийственной иронией осведомился Августин, не без гордости подмечая, что магия второй ступени и впрямь дает отличные результаты.
Гусар отшвырнул бесполезную "пистолю" и обнажил саблю.
Августину было недосуг. Болт, с быстротой молнии покинувший ложе его самострела, отправил гусара на землю, блевать кровью.
Тем временем первый гусар пришел в себя, подобрал саблю и стал потихоньку подниматься.
В этот-то момент на месте происшествия появился Томас. Красный пес, лохматый, словно медведь гризли, и свирепый, словно акула, дал о себе знать громоподобным лаем.
Два прыжка – и вот уже острые зубы вцепились в горло гусара-неудачника, а когтистые лапы рвут на нем опрятный голубой с золотом костюм! Августин не раз слышал миф о том, что ньюфаундленды – самые миролюбивые собаки в мире. Что укусить человека для них – как для человека взмыть в небо, помахивая крылышками. Но уже не в первый раз Августину выдалась возможность убедиться: его ньюфаундленд в этом смысле особенный. А может быть, бабка Томаса попросту согрешила с пит-буль терьером?
Сабля гусара валялась поодаль. Совершенно бесполезная игрушка.
– Томас хороший мальчик, – поощрил его Августин. – Пока его хозяин занимался грязной работой, он вычесывал блох, а теперь примчался делать вид, что на нем держится вся сетевая справедливость!
Томас на секунду оторвался от поверженного гусара и повернул голову вполоборота к Августину. Чтобы лучше слышать.
– Хватит, короче, – приказал Августин. – Идем, а то еще привыкнешь к человечине.
Августин не был циником. Но его любимый город, его Амстердам, еще вчера утопавший в цветении тюльпанов, голубых и синих, сегодня погибал в пламени огнеметов! И это было делом рук республиканских легионеров, гусаров, ландскнехтов. Тупых оловянных солдатиков в чьих-то стратегических лапах!
Они отправились дальше – Августин и Томас. В этой великолепной паре был лишь один изъян: всадник-московит не мог оседлать красную псину и поэтому был вынужден идти пешком.
Сэми. Это первое, о чем вспоминал Августин, попадая в виртуальный мир лейтенантом сетевой полиции Джонни Джармушем.
Но и для воина с исконно славянским именем Ярун это имя по-прежнему значило многое.
По загаженным, залитым кровью улицам Августин и его верный пес следовали в знакомую английскую гостиницу – сколько сладостных свиданий с милой Сэми помнили ее стены, обшитые мореным дубом?
Скорее всего, размышлял Августин, Сэми уже вошла в ВР. Так, по крайней мере, у них обычно водилось. Значит, она уже ждет. Но в сердце Августина теснились дурные предчувствия. Ждет ли?
Предчувствия его не обманули. Когда воин в кольчуге поднялся по скрипучей буковой лестнице в комнату, "принадлежащую" Сэми, он нашел ее покинутой.
Просторное ложе, укрытое шерстяным пледом – сколько страстных поцелуев оно помнило? – было обильно орошено кровью. Два сломанных стула, перевернутый комод (в нем Сэми хранила свои чудные кисейные платья), в чане для умывания пробита дыра, величиной с кулак – не иначе как неленивый Гильгамеш кислотой плюнул...