* * *
У входа в молодежный центр Николай остановился и поискал в кармане пропуск.
- Кажись, туда можно с собой кого провести. Типа - дружбана. Сейчас проверим.
Действительно, когда он предъявил у "вертушки" пропуск, вопросов не последовало.
Но далее, теперешний Николай не знал, куда идти. Здесь, где-то, был фитнес-центр, куда и ходил настоящий Николай. И потому, спрашивать, где это, - было бы странным от лица завсегдатая.
- Николай, - к ним подходил незнакомец, очень обрадованный и взволнованный, - Как давно тебя здесь не было! Болел, что ли?
"Николай" буркнул что-то невразумительное, то ли "угу", то ли "ага".
- Ты сейчас на фитнес? Не спеши. Они до десяти работают. Пойдем пока со мной, - предложил парень. - Ты же не знаешь, на связь не выходил, не звонил… А сегодня - наши собираются. Назначено на шесть. Идём?
- Да.
- А этот новичок с тобой - надежный парень? - спросил он очень тихо. Но Лис услышал: он обладал очень тонким слухом.
- Вполне, - тоже тихо ответил мнимый Николай.
- Тогда, пускай идёт к Виталику, познакомится. Стандартная проверка. А мы с тобой - поспешим на собрание. Некрасиво опаздывать.
Лис растерялся.
- Ну? Чего смотришь? Иди, - сказал ему Николай покровительственно, командным голосом.
- Да он же - первый раз здесь, Николай. Ещё не знает, куда идти… Эй, парень, на втором этаже есть зал для разминки, с зеркалами. На дверях так и написано: тренировочный зал. Пройдешь его весь, и выйдешь в заднюю дверь. А там - налево, и в кабинет небольшой. Скажешь Виталику, что от Валерия. Валерий - это я. А я звонок ему сделаю. Понял?
- Ага, - ответил Лис, всё более недоумевая. "Ну, ничего… Там, в зале, куда идёт Николай, вряд ли что успеет случиться плохое. Бухать или драться, похоже, эти ребята не собираются. А я быстро вернусь", - подумал Лис, и поспешил на второй этаж.
Комнату, в которой должен быть Виталик, Лис нашел без труда. Когда он вошел, то увидел у окна человека, сидящего за компьютером. Спиной ко входу.
- Заходи, - сказал он Лису, не оборачиваясь.
Лис подошел к нему поближе.
- Садись, - предложил Виталик, кивнув на стул рядом с собой. Лис присел, и только тогда тот посмотрел на него. Очень внимательным, оценивающим взглядом.
- Новичок? И хочешь вступить в наши ряды? - спросил он.
- Ну… Да, - растерялся Лис. Он совершенно не знал, о чем идет речь.
- А ты знаешь, что это не безопасно? За нами… Похоже, с недавнего времени установлена слежка.
- А что сейчас безопасно?
- Это верно… Ничего. Даже по улицам гулять. А что ты знаешь о герменевтике?
- А это здесь при чем?
- Ну, мы же - Новая Космическая Академия Наук… И знания - это то, что нас должно отличать от других людей. А еще, то, что в нашем кругу они распространяются бесплатно. Я недаром спросил именно про герменевтику: она - наука о смыслах. Именно смысл утерян сейчас человечеством.
- Смысл чего?
- Всего… В каком вузе ты учишься?
- М-мм…, - Лис растерялся.
- Понятно. Не учишься, - утвердительно сказал Виталик. - Ладно… Ну, не понимаю, что в тебе такого, интересного, нашел Николай? А вроде, он - парень серьезный. Кого ни попадя ни разу не приводил… Ладно, пробьем по базе… Что-то в тебе и правда есть. Особое или странное. Ты - будто, человек с закавыкой. Двуличный, что ли… С двойным дном.
- Вы меня недооценили, шеф, - неожиданно сам для себя, вспылил Лис. - Личностей во мне - по крайней мере, три. Двуличные сейчас долго не живут. Малый фактор приспособляемости.
- Занятный ты, однако. Нет, Николай не ошибся. И похоже, вот теперь ты говоришь то, что и впрямь сейчас думаешь. Итак, ввожу твои данные… Зовут-то тебя как?
Лис напрягся. У него не было имени. Только прозвище. С детства его называли только прозвищем. Однако, еще лет в пять или шесть он видел свою анкету, лежащую на столе дежурного по интернату. Тот не думал, что кто-то из ребят умеет читать. Но Лис уже научился. Сам. Случайно, когда лежал в больнице. Его отправили в обычную больницу, где были нормальные дети. И у них были книги. И букварь. И Лис, когда эти дети при нем учили буквы, заинтересовался. И долго рассматривал книги, букварь с картинками, заучивал потом буквы долгими, томительными часами одиночества в палате… Других детей выписали, но книги остались в тумбочке.
- Борисов Илья, - всплыло имя, можно сказать, из подсознания, и неожиданно для него самого.
- Борисов… Илья, - задумчиво повторил Виталик. И вдруг вскочил, как ошпаренный. - Как-как? - и снова посмотрел на Лиса, будто пытаясь считать информацию с его лица.
Потом он что-то набрал на компьютере, и открылась страница. На ней, на пол-экрана, появилась фотография. Лицо человека… Очень похожего на Лиса, только он был лет на семь его старше. Была и подпись под фотографией: Иван Борисов. "Дело четырёх".
- Я… Лично знал его. Подожди, - сказал Виталик, отошел к двери и плотно закрыл её.
- Здесь установлено устройство, исключающее любую прослушку, - добавил он, вернувшись на место.
- Можешь ты сказать, Иван Борисов - это твой отец? - спросил он тихо.
- Не знаю, - честно ответил Лис.
Но его сердце сжалось.
- Он был взят и репрессирован в 2039-м году. Проходил по так называемому "делу четырёх". Тогда он и ещё трое таких же молодых парней забрались в Следственную Контору: огромное, темное здание, окруженное охраной, забором с колючей проволокой и собаками. Вроде, они тайно отремонтировали ни базе старого авиаклуба поврежденный вертолет, и на нём сели на крышу здания. И спалили архивы по "нацпредателям", забравшись в самый центр. Весь. Пожар перекинулся и на другие этажи. Хорошо горело. Конечно, их потом нашли и взяли. Пришили дело по статьям за бандитизм, уничтожение имущества в особо крупных размерах, порчу национального достояния и что-то ещё. Но Конторе потом с нуля пришлось начинать свою грязную работу по сбору компромата.
- Кто такие "нацпредатели"?
- В нашей несчастной стране так называются люди, которые борются со структурой, занимающейся пропагандой шовинизма, враньём, строительством тюрем и уничтожением культуры, - ну, в общем, со всеми проявлениями "системы", представляющей из себя сращение бандитской и государственной структуры, уничтожающей и перетирающей в хлам всё живое.
- А что случилось потом с Иваном Борисовым?
- Он был отправлен в ссылку. Его жена участвовала в организации побега, ему удалось бежать. Они долго скрывались, но в конце концов, их раскрыли. И, при попытке побега через границу, схватили. Борисов был расстрелян. А его жена была определена на пожизненное. У неё был новорожденный ребенок, но его забрали у Анны и "определили на казенное воспитание", как это было сформулировано. Его следы теряются. Анна была освобождена через два года, покинула Московию и стала ведущим блоггером. Писала в сети, что ей на постоянные запросы ничего не ответили о судьбе сына. Она не смогла найти о нем никакой информации, не знает, жив ли он. В общем, о её сыне, - и тут Виталик проницательно посмотрел на Лиса, - и мы не знаем ничего. Даже, раздобыв некоторые секретные архивные документы. Итак, вернемся к тебе… Ты расскажешь мне, кто ты есть, чем занимаешься?
Лис внезапно обхватил голову руками, ощутив сильную боль. На глаза внезапно навернулись слезы.
- Я понимаю, - спокойно сказал Виталик. - Сказать правду ты не можешь. А лгать - тоже: здесь стоит фильтр. Мучаешься, да?
Лис вдруг поднялся, выхватил нож… В один миг его лицо исказилось яростью. Виталик побелел, и, вскочив с кресла, попятился к дверям. Но там быстро принял боевую стойку, и приготовился к защите.
Но Лис… Переложив нож в левую руку, быстро полоснул по ладони правой. Там, как он знал, был зашит его личный индикатор.
Кровь брызнула фонтаном, орошая компьютерную клавиатуру. Лис вставил нож в разрез и, поковыряв в ране, наконец, нащупал металлическую пластину. Потом поднес руку ко рту и зубами выдрал эту пластину из собственной плоти. Сплюнув "железку" на пол, он окровавленными губами проговорил:
- Мне… всю жизнь… врали… что я… родился… в тюрьме. Сын бандита и…, - Лис, побелев, завалился набок, но руки Виталика, подоспевшего вовремя, не дали парню упасть.
Потом Виталик снял с себя рубашку и, порвав её на полосы, быстро заткнул, и, как мог, перевязал ими рану.
Затем достал плейерфон и набрал номер, которым пользовался крайне редко.
- Приезжайте. Срочно, - только и сказал он.
- Вы не поверите мне, - Лис приоткрыл глаза и произнес слабо, почти теряя сознание. - Но… Николай - это не Николай вовсе. Они… Его подменили. Его сознание, личность. Чертовщина в этом какая-то…
- Кто?
- Бандиты. Я на них работал. С детства. И, если за вами стоит что-то важное - оппозиция, политика, сопротивление… То он обязательно предаст. Слышите?
- Да.
- Верите мне? Ведь я умираю. И - зачем умирающему врать?
- Я верю тебе. Держись, парень! Сейчас… Приедут врачи.
- Не стоило их вызывать. Они лишь ускорят мою смерть. Таких, как я - убивают. Если вынуть "фишку" из руки - смерть будет мучительной. Так говорят. И я знаю, что…
- Не верь! Они ведь врали тебе, всегда. Приедут не обычные медики. Они тебя спасут. И не выдадут. Зло побеждает добро, - сказал Виталик.
- Зло побеждает добро, - кисло усмехнулся Лис. - Но… В этой фразе по-русски нет определенности… Кто и кого побеждает, - и он потерял сознание. Боль сковала его. Так была устроена та самая "фишка", что его теперь парализовало. Яд проник в его кровь.
"Ну, хоть в этом… Они меня всё ж не обманули", - только и успел он подумать, проваливаясь в небытиё.
Глава 3. Крот
Евгений, бывший работник коллекторского агентства, надолго засел в библиотеке, с тайным желанием встретить здесь Неназываемого.
Листать настоящие книги - словно держать в руках истинную драгоценность; экран монитора никогда не вызывал у Евгения такого трепета. Хотя, он в последнее время читал только с экрана. А такую огромную массу "живых" книг Евгений давно не встречал.
Внезапно, - быть может, листы книг пробудили в нем эти воспоминания, а может, состояние души, - но он вспомнил молодость, филфак, где учился. Вспомнил явственно, чутко и больно. Читалку факультета, редкие, выдаваемые там раритетные издания книг, еще дореволюционных годов… И, конечно, Лику…
С ней, с безответной своею любовью, он познакомился именно в читалке филфака. В её так называемом читальном зале: простой аудиторией с обшарпанными стенами, исписанными партами, странными "галёрками", где занимались чем угодно, только не учебой.
Он сидел где-то в средних рядах, у окна.
- Здесь свободно? - спросила незнакомая девушка.
- Да, - с удивлением ответил он. Когда Женя пришел в читалку, почти все столы были свободны. Теперь он озирался кругом, и понял, что, увлекшись чтением, ну, а потом достав компьютер и увлекшись квестом, и он не заметил, как сюда набежали студенты. "Учились бы дома. За компьютером. Что здесь, клуб знакомств? Или же, все норовят сбежать из дому, как и я?" - устало подумал он.
Незнакомая, очень шикарная девушка присела рядом. От неё пахло духами так, что у Жени голова пошла кругом.
- О, я знаю эту игру! - восхитилась она, заинтересованно заглянув в его ноут. - Но я так далеко еще не заходила!
- Там есть хитрая загадка. Нужно хорошо знать поэзию. Ключ - продолжение строчки стихов…
- Лика, - неожиданно представилась она, протянув узкую руку.
- Евгений, - ответил он, и, вместо того, чтобы руку ей пожать, приложил её к губам. Как в старых романах.
- Я буду называть вас просто, Женей, - прошептала Лика.
С этого всё и началось. Вне соответствия времени, они общались исключительно на "вы", и он писал ей стихи, а она даже иногда отвечала на них своими строками… Потом были безумные петербургские ночи и прогулки по Фонтанке вместе с поэтическим ретроклубом "Пегас", чтение поэтов Серебряного века, посещение башни Иванова… Они залезли туда, на крышу, с риском для жизни. Пение песен БГ и Цоя под гинтару… "Мы стояли на плоскости, повторяя слова, лишенные всякого смысла…", - пел он, и его слова подхватывались компанией.
Потом была театральная студия, где роль Дианы из "Собаки на сене" исполняла Лика. И фантастические посиделки с изучением восточной философии в кругу странных друзей. Среди них был Вилли, который и зимой и летом ходил в одном и том же черном пальто, а в вузе из принципа учился исключительно на тройки. И Снежанна, обожавшая астрологию; она всем без исключения желающим бесплатно составляла гороскопы. И Рита, которая всегда ходила в одежде хиппи семидесятых годов прошлого века… Когда-то они думали, что их компания будет существовать вечно. Так будет всегда, и даже на старости лет они будут ходить в гости друг к другу…
Но, мирное затишье, лишенное имперских амбиций, продолжалось недолго. Так называемая "маленькая, но всё равно гордая страна" вскоре в очередной раз "встала с колен" и злобно зашипела на весь мир…Короткая, от силы двухгодичная, оттепель закончилась. В вузах и Московии в целом стали закручивать гайки. Начались новые гибридные войны. Хорошо, хоть армия была наемной, добровольной и Евгений не загремел на войну, не окончив вуза. Но Лика вдруг изменилась, посерьезнела, ушла в себя. И вскоре вышла замуж за бизнесмена с отвратительной, с точки зрения Евгения, физиономией, круглым пузиком и манерами гопника.
- Понимаешь, Женя, мне надоело быть вечно голодной… Помнишь, как мы с тобой продавали мою единственную шубу, чтобы заработать денег на еду? Я постоянно мыкалась по съемным квартирам, с крысами и тараканами, хотя никогда не говорила с тобой об этом, оставаясь "прекрасной незнакомкой". Я вообще не говорила с тобой о трудностях быта. Наша любовь была выше этого… Только музыка и стихи, и только свет… И, пусть она и останется таковой: и для меня, и для тебя.
Она помолчала. Кажется, Лика плакала. Там, в этом чужом подъезде, было темно. Он не видел её слёз. Потом они по лестнице забрались ещё выше, сидели на подоконнике и курили.
- Мои родители в мои восемнадцать лет выставили меня из дому, сказав, что я, с моим Университетом, розовыми очками и богемной жизнью им не нужна… Моё студенчество стало страшным, голодным, но оставалось свободным и прекрасным. Но сейчас… Сейчас я уже хочу покоя. Даже, ценой потери свободы. Я больше не хочу голодать и когда-нибудь стать бездомной и умереть на улице. Я всего лишь слабая женщина. Прости меня, Женя.
Он тогда просто растерялся. Шептал нежные слова, сказал, что она всё равно останется Прекрасной Дамой его сердца. Его музой. Предлагал жить у него, вместе… "Мы будем - два нищих, убогих человека, и не сможем за себя постоять. Разве я смогу на тебя опереться? Ты сам… Еле дышишь. Ты разве сможешь прокормить двоих?" - шептала она горькие слова.
Потом он всё равно пел по-прежнему песни под её окном. Чем, впрочем, вызвал осложнения в её интимной жизни. И дважды был избит её мужем. А также, в Университете встречался с ней, по-прежнему. Писал за Лику её рефераты, курсовые и диплом. Свой собственный, диплом на классическом отделении, он сдал на четыре, но Лика, на своём факультете русского языка и литературы, написанную им работу о поэтах Серебряного века защитила на отлично.
Но, с окончанием вуза, всё и закончилось.
- Женя, не береди мне больше душу. Я так не могу. Мы…должны расстаться, не видеться никогда, - в конце концов, сказала она.
- А как же трубадуры, например? У них была дама сердца. Пускай, замужняя. Это ничего не меняло.
- Такие истории иногда заканчивались очень плохо. Помнишь, ты рассказывал мне историю… как его там? Того трубадура, у которого ревнивый муж его дамы вырвал из груди сердце и отрубил ему голову… Как его звали?
- Гийом де Кабестань из Руссильона. Дама та съела его сердце, приготовленное её мужем, которое он подал ей на блюде. Когда муж сообщил ей, что именно она съела, она сбросилась вниз с балкона.
Лика кисло улыбнулась.
- Я помню, - сказала она. Ну вот!
- Нет, в наше время такое невозможно. И тебя на её месте просто бы прозаично вырвало, - сказал Женя.
А вскоре Лика уговорила мужа уехать в Болгарию, насовсем. О чем сообщила Евгению в письме, по интернету. И больше не отвечала ему ни в соцсетях, ни на звонки.
* * *
- Здравствуйте, Женя! - из воспоминаний его вырвал голос за спиною.
Он вздрогнул и обернулся.
- Здравствуйте, Неназываемый!
- Женя, вы, кажется, должны были уже появиться на своей прежней работе?
- Да. Вчера и сегодня была моя смена. Но… Я не хочу туда возвращаться.
- Я сам подыщу вам другую работу. Но… Вам придется один раз всё же посетить то самое коллекторское агентство.
- Зачем?
- Вы… Боитесь туда идти?
- Да.
- Вот поэтому. Надо убить этот страх. Идём прямо сейчас.
- Сейчас?
- Не бойтесь. Я поеду с вами. И нас повезёт ещё один человек. Мы зовем его Сенсей.
- У вас… Есть какой-нибудь план?
- Да.