Гуру как ни в чем не бывало закрыл дверь и вернулся на свое прежнее место.
- А теперь, друзья мои, чем я могу вам помочь, раз вы пришли издалека?
Вместо ответа Хартц положил перед Гуру ударную установку.
- В наш инструмент, - заговорил вместо него Скизикс, - как бы это выразиться, вселился Дух Противоречия. Теперь у моей ударной установки собственная воля или что-то в этом роде. И нам бы хотелось, чтобы ты этот дух ну вроде бы как изгнал, ну или по крайней мере вступил с ним в контакт. Как хочешь, главное, чтобы наша машина работала, как раньше.
Гуру опустил свои огромные двухцветные лапищи на корпус ударной установки.
- Да, чует мое сердце, что внутри поселились два огромных гоммида. Тут без Большой Медицины никак не обойтись. Просьба ко всем раздеться донага.
Ничего не поделаешь, Хартц и Скизикс были вынуждены последовать примеру Гуру и сбросили с себя одежду, после чего карибский мудрец с ног до головы умастил их оранжевой мазью, от которой вовсю несло тухлой рыбой. Затем откуда-то - друзья так и не поняли откуда - в его руках оказался огромных размеров косяк с марихуаной. Гуру зажег самокрутку, затянулся сам и пустил се дальше по кругу. Вскоре весь шатер наполнился ароматной дымкой, отчего у каждого из участников таинства открылся Третий Глаз.
Неожиданно в руках у Гуру оказалась апатичная курица. На глазах у ошеломленных визитеров Гуру своим острым, похожим на нож ногтем взрезал ей горло и отпил немного теплой крови, а остатками окропил свою немногочисленную паству. После чего, дотронувшись до машины, заговорил нараспев:
Папа Легба и Святой Боб Марли,
Зову вас на помощь, без вас смогу едва ли.
Придите ко мне оба из-под земли,
Босыми пятками шагая по пыли.
Придите, помогите изгнать злого духа,
Смотрите, не тяните, без вас мне туго!
До сих пор все, можно сказать, шло гладко. Скизикс даже проникся надеждой, что, возможно, ХГ, как он окрестил про себя Худу Гуру, сумеет вправить мозги обезумевшей ударной установке. Однако вскоре, по мере того как Гуру читал свои заклинания, дела приняли довольно-таки странный оборот.
Начнем с того, что дреды на голове Гуру встали дыбом и теперь торчали этакой витой проволокой во все стороны, напоминая взрыв на макаронной фабрике. После чего сам Гуру рухнул на пол и начал извиваться, словно желая побороть невидимого глазу противника. Тело его билось в конвульсиях, словно попавшая на крючок рыба. Из ушей и носа летели искры. Суставы трещали, будто хлопушки. А чуть выше над ним повисло нечто воде светящегося нимба.
Скизикс и Хартли, испуганно втянув головы в плечи, забились в угол и с ужасом ждали, что же произойдет дальше.
Наконец борьба с незримым противником, судя по всему, прекратилась. Де Худу Гуру какое-то время валялся на полу, в изнеможении закрыв глаза. Затем устало поднялся на ноги.
- Приятели, я побежден. Внутри вашей вавилонской штуковины засели два сильных anjonou. И они отказываются покидать ее.
- Anjonou? Это еще что такое?
- Духи мертвых.
- И как их зовут?
- Кейт и Джон их имена.
Хартц посмотрел на Скизикса.
Скизикс посмотрел на Хартца.
- Только не они! - воскликнул Скизикс.
- Они самые! - подтвердил Хартц.
Значит, вот оно что, подумал Скизикс. Черт, труба дело. Пиши пропало. Можно сказать, вляпался в дерьмо по самые уши.
Прошло две недели с тех пор, как Де Худу Гуру мужественно, в героическом поединке пытался изгнать из Ударной Установки засевших в ней Духов. (Надо заметить, что одна из этих двух недель ушла на то, чтобы выбраться из жуткого ист-сайдского подвала назад, на свет божий.) Скизикс и Хартц плутали, пока не натоптали себе мозолей, по бесконечной кромешной тьме. От их тел омерзительно несло Волшебной Рыбной Мазью, а сами они лили горькие слезы, оплакивая себя, любимых, и ругая на чем свет стоит Судьбу-Злодейку. Питались они скудными запасами Хартца, его намотанной на катушку колбасой, запивая сухомятку вонючей водой из глубоких луж, где плавали, поблескивая люминесцентной чешуей, слепые рыбы, которые несли всякую тарабарщину. Друзья взбирались на горы и спускались в долины. Они то и дело набивали на лбу шишки, натыкаясь во тьме на ледяные сталактиты, или, шатаясь, брели по каменистым пляжам. И уже совсем пали духом, полагая, что им никогда не выбраться из этого кошмарного подземелья. Даже грязная, заваленная мусором и телами наркоманов Авеню-Д казалась им теперь раем небесным. Правда, в конце концов судьба улыбнулась им - Худу Гуру прислал им на помощь Барона Субботу, демиурга, который, не проронив ни слова, вывел их к нижней ступеньке лестницы, ведущей наружу.
Как только Скизикс вернулся из Нью-Йорка домой, он тотчас направился к себе в студию, исполненный решимости завершить работу над альбомом один, без помощи одержимой зловредными духами машины - тем более что сроки уже поджимали.
Но так ничего и не сделал. Скизикс Смэш - тот самый, кто когда-то сочинял по песне в день на протяжении целого месяца, был не в состоянии выдать даже несколько самых примитивных нот. Вдохновение напрочь оставило его. Взяло и упорхнуло в форточку, зато в душе его поселись скука и отчаяние. И дело не в том, что он лишился любимого музыкального инструмента. Скизикс засомневался, что вообще способен сочинять музыку, тем более хороший рок-н-ролл. Так не махнуть ли на все рукой - тоже мне звезда! - и не заняться ли чем-то другим? Ведь кто он теперь такой? Безгласный колокол, рояль без клавиш, гитара без струн, синтезатор без чипов. В общем, ничего хорошего ему не светит, пора прикрывать лавочку.
В четыре утра Скизикс пробудился от липких Калифорнийских Кошмаров. Сбросив пропитанные потом одеяла, он, чувствуя себя абсолютно разбитым, выкарабкался из постели, что стояла у него прямо в студии. Ему казалось, что минуты его сочтены. Что же ему теперь делать? Увы, этого он не знал.
Рухнув на колени перед Великой Консолью для микширования звука, Скизикс принялся истово молиться - по крайней мере как, по его мнению, это следовало делать.
- Дорогой Господь, пошли мне, грешному, "мерседес-бенц"…
Нет, это он явно сморозил что-то не то. Надо попробовать с самого начала.
- Великий Бодхисатва, веди меня, неразумного, за руку, открой мне сокровищницу твоей Японии, сияние твоего Китая! Ведь должна же существовать высокая, чистая любовь. Потому что если веришь в то, чего не в состоянии понять, то это суеверие. Дух Небесный, я, ничтожный, взываю к тебе, согрей меня любовью! Я не могу испить это вино и назвать его кровью. Мою землю взрезает лезвие плуга. Я Король Боли. Все ищут лестницу, мечтая спасти свои души. Я оторван от дома за две тысячи миль. Помоги мне, Ронда, помоги мне вырвать ее из моего сердца!
И, горько плача, Скизикс повалился на пол.
Когда же слезы его иссякли, он почувствовал в комнате чье-то Присутствие. Слегка удивленный, он приподнялся, опершись на локоть, и оглянулся.
Из предательницы, из ударной установки откуда-то вверх выпорхнули два еле различимых облачка. Еще мгновение, и из расплывчатых, подрагивающих белесых пятен они превратились в привидений.
А чтобы эти две бесплотные фигуры могли пребывать в вертикальном положении, их "тела" были приколочены к двум крестам, сделанным из гигантских барабанных палочек. Именно к этим двум крестам и были пригвождены Кейт и Джон. Оба были наги, если не считать набедренных повязок из британского флага. А из ужасных, зияющих ран капала прозрачная жидкость, от которой попахивало джином. Вскоре на полу образовались две внушительных размеров лужи. Сами тела ощетинились иглами от шприцев - ни дать ни взять святой Себастьян собственной персоной, причем сразу в двух экземплярах. В руках у каждого привидения были барабанные палочки - уже обычных размеров.
- Кто вы? Кто вы такие? - пролепетал Скизикс.
- Можно подумать, ты сам не знаешь, - отвечал ему Кейт.
- Откуда вы взялись?
- Спустились по лестнице, что ведет в небо, прямиком в твою машину, - ответил Джон.
- Но почему? Зачем вам понадобился я?
- Потому, - печально отвечал Кейт, - что нам больно смотреть, во что выродился старый добрый рок. И ты в числе тех, кто в этом больше всего повинен.
- Но что я такого сделал? Я лишь пытался играть рок-н-ролл по-своему, так, как мне нравится.
- Что ж, в том нет никакого греха, - пояснил Джон, - но ты позволил своему "я" разрастись до невероятных размеров. Тебе хотелось делать все одному. Только ты и твоя электронная техника! Но Рок это не машины! Рок - это люди, это родство человеческих душ! Для него нужны настоящие ударники, как, например, мы. Почему мы умерли?
- Виноваты наркотики, алкоголь, секс?
Привидения слегка засмущались.
- Что ж, и такое бывало. Но это еще не все. Мы умерли, потому что сожгли себя, создавая великую музыку. Неужели ты думаешь, что машина сотворит для тебя нечто хотя бы отдаленно похожее?
- Не знаю. Мне казалось, что у меня все в порядке по этой части, но теперь я уже не уверен.
- Ты должен начать работать с живыми музыкантами, - потребовал Кейт.
- Господи Иисусе, вы хотя бы отдаете себе отчет в том, сколько сегодня стоит нанять хорошего музыканта? Да у меня отродясь не было таких денег! А мой звук? Что будет с моим фирменным звуком?
- А ты его поменяй.
- Не могу! Вы, парни, безнадежно отстали от времени. Да вас пора списывать в утиль! Людям сегодня нужна совершенно другая музыка. И если я перестану для них ее сочинять, то мои продажи моментально покатятся к чертовой бабушке вниз. И где тогда, скажите на милость, окажемся мы с вами? Вы и я? Да нигде! Про нас в два счета забудут!
- Да, видать, с тех пор как мы сыграли в ящик, все изменилось в худшую сторону. Но это значит, что ты должен все изменить. Согласен, наверное, мы малость устарели. Зато в отличие от других можем моментально отличить хороший Рок от всякого Дерьма.
- Вы требуете от меня невозможного! Я кончу тем, что моя музыка окажется в мусорной корзине независимо от того, последую я вашему совету или нет. Есть только один способ удовлетворить сразу и ваши, и мои желания - но это невозмож…
Скизикс осекся.
Невозможно? Но почему?
Или он зря удостоился прозвища Смэш Сочинитель Хитов?
Он поднялся на ноги.
- Послушайте, ребята, предлагаю вам сделку.
И он пустился в объяснения.
Кейт и Джон переглянулись (довольно-таки неуклюже, принимая во внимания, что каждый из них был пригвожден к кресту).
- Что ж, по-моему, должно получиться, - произнес Джон. - Ведь мы не Дурни, что Попали под Дождь.
- И Нас Второй Раз не Проведешь, - добавил Кейт.
- Вот увидите, братцы, мы покажем им, на что способны!
- Уговорил, только помни, мы следим за каждым твоим движением.
Духи Музыки начали на глазах бледнеть, растворяясь в воздухе, и вскоре исчезли внутри ударной установки. Когда они полностью скрылись из виду, Скизикс пустился в пляс.
- Я свободен! Я свободен! А свобода - это жизнь! Как давно я не играл рок-н-ролл! И вдруг теперь я вижу все на многие мили вокруг!
Хартц бодрым шагом вошел в студию Скизикса. В руках у него был ворох журналов - "Пипл", "Роллинг стоун", "Спин" - и все как один с портретом его друга на всю обложку.
- Скизикс, ты гений!
Оторвав глаза от клавиш синтезатора, Скизикс расплылся в улыбке.
- Да брось ты, Харри, это все ерунда. Любой с такой техникой выдал бы музон не хуже!
Опустившись на стул, Хартц тотчас полез в карман. Нет-нет, на этот раз никаких колбасок. За Неделю Плутания в Потемках Излюбленное Лакомство успело порядком ему опротиветь. Так что сегодня Хартц извлек из кармана Шоколадный Батончик - кстати, тот даже не растаял в кармане его мохерового костюма. Открыть секрет? Его владелец установил там мини-холодильник, провода от которого тянулись к электрическим ботинкам.
- Только не надо скромничать, Скиз! Где ты видел, чтобы в десятку лучших хитов "Биллборда" попадали сразу три альбома одного автора? Один раз ты проходишь как исполнитель, а в двух других случаях как продюсер!
- И разумеется, мой фанк занимает там Самую Верхнюю Строчку! Я же предупреждал этих двух алкашей с того света - их вещам никогда не тягаться по популярности с моими. Что ж, должен признаться, для меня полная неожиданность, что им вообще удалось пробиться на вершину хит-парадов.
- И пока никто не догадывается, что за именами барабанщиков на новых альбомах "Зе Ху" и "Лед Зеппелин" кроется твоя электронная ударная установка - кстати, должен сказать, старушка уже давно не выдавала ничего даже отдаленно похожего на то, что она выделывает на этих альбомах, - думаю, никто не будет иметь ничего против.
- Что ж, наверное, так оно и есть, - согласился Скизикс, правда, без особого энтузиазма.
- В чем дело, Скизер? - обеспокоился Хартц. - Эти два чувака пристают к тебе с новыми требованиями?
- Нет. Они в принципе не против, чтобы я пользовался их машиной в своих целях. И вообще вошли во вкус и теперь тащатся от своего нового инструмента. Просто дело в том, что…
- Ну давай, Скиз, говори, не тяни резину.
- В общем, звукозаписывающие компании потребовали, чтобы все три группы немедленно отправились на гастроли. Каждая в свое собственное турне.
"The Moon-Bonham Effect". Перевод А. Бушуева
МОЯ ЖИЗНЬ С ГИГАНТАМИ
Этот рассказ, равно как и на новеллу "Виктория", мне навеяла песня. Нет, конечно, не та же песня группы "Кинкс". На сей раз это был Питер Габриель и его "Большие времена". Пытаясь воспроизвести головокружительную сатиру Габриеля, я обратился к одной из старейших научно-фантастических моделей - к "Гулливеру" Свифта. Приправил классику нашей одержимостью звездами таблоидов, а дальше рассказ практически написался сам собой.
Потрясающий фантаст Джерри Форд, кажется, воспользовался тем же рецептом в своем рассказе "Город экзоскелетов". Только вот оказали ли наши совместные попытки целительное воздействие на порабощенную публику? Конечно же, нет. Впрочем, что-то подсказывает мне, что и Свифт был крайне разочарован воздействием своих трудов.
Когда я сидел в фонтане с газировкой, меня обнаружила гигантша, называющая себя Джейн Мэнсфилд.
Она подъехала в огромной машине - красном "корвете" с откидным верхом и нутром из белой кожи. Каждое колесо размером с небольшой автомобиль. С моего места складной верх "корвета" показался размером с Техас. Мотор на холостом ходу ревел почище Ниагарского водопада.
Джейн одной гигантской рукой небрежно держала руль, выставив в окно массивный загорелый локоть. На ней была цыганистая блузка с низким вырезом, предлагающая взору нечто, напоминающее Гранд-Каньон. Добавьте к этому платиновые сережки и ожерелье под цвет волос.
- Привет, симпатяга, - сказала она. - Что занесло столь приятного парня в такую дыру?
Поначалу я даже не нашелся что ответить - я ведь никогда раньше не разговаривал с гигантами. Нет, конечно, я знал их не хуже собственного отражения в зеркале. Как и все прочие, я бесконечно видел их изображения по телевизору, в газетах, журналах, кино, на рекламных щитах и даже иной раз издалека в реальной жизни. Но гиганты редко общаются с нами - маленьким народцем, и я не был уверен, как себя вести.
Да к тому же и репортеры уже начали подъезжать в своих фургонах, почуяв запах основной их темы - гигантов. Тут я по-настоящему занервничал. Я ведь прекрасно знал, что любое мое слово мгновенно разнесется по всему свету, будет напечатано в сотнях вечерних газет, проанализировано и разобрано по косточкам смертными вроде меня, мечтающими о том, чтобы с ними заговорил гигант.
Так что я с минуту сидел в фонтане, обдумывая, что бы ответить. А Джейн смотрела на меня с улыбкой, выставляющей напоказ сверкающие зубы размером с клинок лопаты каждый.
Наконец я решился. Черт, хоть и не каждый день ко мне подходят гиганты, не в обморок же мне грохаться. Я ответил так, как ответил бы любому моего роста.
- Просто делать нечего, - ответил я, как мне казалось, вполне безразличным тоном.
- И часто ты так проводишь время? - поинтересовалась она - камеры так и трещали вокруг.
Меня так просто не возьмешь.
- Если вы имеете в виду беседы с гигантами, то нет. А если вы насчет фонтана - что ж, я всегда сижу в фонтане, когда у меня паршивое настроение.
На лице Джейн отразилось удивление с легким оттенком брезгливости.
- Тебе не кажется, что это немного… противно?
Тут она попала в точку. Я поднял из коричневой жидкости руку, чтобы протереть глаза от кока-колы - впрочем, брызги от фонтана тотчас же снова залили мне лицо.
- Что есть, то есть. Зато настроение улучшается.
- Мило, мило. - Какое-то время она рассматривала меня, склонив набок гигантскую голову. - Итак, отчего же у тебя плохое настроение?
- А почему у вас хорошее?
- Потому что я имею все, что пожелаю.
- Неплохая причина.
Я не стал продолжать и ждал, что еще она скажет.
Джейн надула розовый пузырь примерно из четырех тонн жевательной резинки. Розовая сфера получилась размером точь-в-точь с воздушный шар Малколма Форбса. Я имею в виду старые, не те, на которых он перемещается сейчас. С грохотом пушечного выстрела шар лопнул, и Джейн втянула резинку серебристыми губами.
- Как тебя зовут, дружок?
- Марион.
- Имя или фамилия?
- К сожалению, имя.
- Не пойдет, никак не пойдет…
Джейн сосредоточенно о чем-то размышляла. Я не спрашивал, для чего должно подойти мое имя.
- Ты какой-то оборванный. Встань, пожалуйста.
Что за дьявольщина, она сказала "пожалуйста". Я встал, и карамельная жидкость потекла с моей мокрой одежды.
- А ты большой, - сказала Джейн и улыбнулась. Я почувствовал, как не к месту звучит это слово по отношению к нам, маленькому народцу. - Я имею в виду, среди вашей породы.
Она еще какое-то время задумчиво рассматривала меня.
- Ладно, Марион, слушай внимательно. Я искренне верю в совпадения, судьбу, звезды и все такое прочее. Давай дадим тебе шанс. Я бы сказала, ты можешь быть Джоном Уэйном.
Я пожал плечами.
- Хорошо, я Джон Уэйн. И что с того?
- Почему бы тебе не вылезти из фонтана, чтобы мы могли поговорить?
- Ладно, я как раз уже тут закончил.
Я не собирался позволить ей командовать. Не стоит начинать знакомство на неверной ноте. Моя нога замерла на краю бассейна.
Знакомство? Какое еще знакомство?
Черт побери, что я дурака-то валяю? Вечно со мной так. Тут такое везение, камеры стрекочут, сверкают фотовспышки, репортеры что-то строчат в своих блокнотах. Я прямо-таки почувствовал, как расту на глазах.
Слишком близко подойти к машине я не мог, так как просто не увидел бы Джейн. А потому остался стоять на некотором расстоянии.
- И что теперь? - вежливо поинтересовался я, надеясь, что голос мой не звучит подобострастно.
- Полезай в машину.
- Но моя одежда… я же всю обивку испачкаю. Черт, поглядите, и так уже вся машина испорчена!
Я показал на капот "корвета", где брызги колы уже начали разъедать вишневую краску.
- Да плюнь ты, - проговорила она. - Починят. Замолчи и полезай в машину, пока я не передумала.