Я отдернул меч, дав возможность Виндикатору отступить и провести еще один удар. Его движения казались мне невозможно медленными, и дело было не только в восприятии. Пиломечом нельзя было делать резкие движения и проводить сильные рубящие удары, чтобы не нарушить равновесие машины, он был бесполезен для проведения колющих ударов, и для нанесения повреждений его надо было держать хотя бы некоторое время - как, собственно, и мой тепловой меч. Но он мог парировать удары не хуже моего щита, а от мономолекулярных зубьев в щите остались глубокие борозды.
Этот удар я тоже блокировал щитом, но на этот раз я сразу отступил назад, нанося режущий удар мечом, пришедшийся в тыльную сторону пиломеча. Виндикатор тут же отдернул оружие, открывшись для удара в плечо, под наплечник. Но этот мой удар был тотчас парирован пластинами наплечника, и мне пришлось снова отступить, уворачиваясь от нового удара пиломеча.
- Дальнейшее продвижение назад невозможно.
Я уперся в стену дома спиной, и едва успел выставить перед собой щит, блокируя им очередной удар.
- Внимание: структурная целостность модуля щита нарушена.
- И что ты прикажешь мне делать по этому поводу?! - выкрикнул я. В пылу боя я не заметил, как разжался и отлетел эластичный бинт, да и не до него было.
На мое удивление, "Мертвая Голова" отдернул пиломеч сам; но, прежде чем я мог нанести удар или подставить щит, он опустил его на сустав левой руки. ДР-очки окрасились пульсирующими красными окнами предупреждений, сенсоры по левому борту доносили только визг цепи и скрежет металла, и все что я успел - провести колющий удар, вонзив тепловой меч в верх наплечника и протолкнув его глубже, силясь достать раскаленным лезвием до плечевого сустава.
- Левое предплечье не отвечает. Локтевые суставы по левому борту уничтожены.
Пиломеч прошел дальше, скользнув по пластине юбки вниз; я зарычал и с удвоенной силой нажал на застрявший в плече врага тепловой меч.
Отрубленное левое предплечье "Кросс Трайфорса" упало оземь в тот же момент, в который вся левая рука "Мертвой Головы" повисла мертвым грузом. Я рывком высвободил меч, замахнулся им и ударил по пиломечу сверху, уводя его, вместе с туловищем вражеского эш-ка, вниз - лишь для того, чтобы сразу же увести меч вверх и ударить по округлому горбу на спине, оставив в нем длинную борозду.
Победа была на моей стороне. В третий раз. Или же мне так показалось: "Мертвая Голова" двинул мечом вверх, изо всей силы ударяя им об паховый узел "Кросс Трайфорса". Я и оглянуться не успел, как эш-ка, волоча за собой выключенный уже пиломеч, высвободился из-под лезвия моего меча и отступил в сторону, пока я заново восстанавливал нарушенное на несколько секунд равновесие.
- Мои поздравления, господин Вольфр-Икаруга! - обратился ко мне Сигиллайт Инграм Виндикатор. - Ничья!
Он вернул пиломеч на его место на боку и подобрал револьвер с земли. Левая рука так и висела, будто бы сломанная. На самом деле, конечно, так и было.
- Я надеюсь, вы не будете продолжать бой?
- Нет. - рыкнул я. ИИ рапортовал о сильном нагреве конструкции - сказывался бесконтрольный выход тепла на месте бывшего радиатора 7. - Катитесь на все четыре стороны. Вы и ваша субмарина.
- Субмарина? А, конечно же. Мы уходим. Но наша работа здесь не закончена, и мы вернемся… хотя, может и не здесь?
- Работа? Какая работа?
- Боюсь, что я… действительно не могу сказать. Но мы еще встретимся, господин Вольфр-Икаруга. Возможно.
Говоря это, он подошел к краю набережной и спрыгнул вниз, оказавшись по середину туловища машины в воде.
- Прощайте! - вскинул руку на прощанье эш-ка и побрел прочь.
В глазах вдруг, ни с того, ни с сего, потемнело. Я отодвинулся от здания, в которое упирался спиной, и подошел к середине площади.
- Лелуш? Эй? Ты как?
- Ой не знаю… Что-то голова кружится, похоже. - пробормотал я и переключил частоту: - Эй, господа офицеры! Никого не задели?
- Никак нет! - отозвался командир пехотных доспехов КЭГ. - Вы молодец, господин, э-э, капитан. Верно нам сказали, без нужды не вмешиваться, вы отлично с ними разобрались!
- Спасибо. Давайте, короче, отчитывайтесь своим. - я снова переключил частоту. - Нас отсюда… заберут или мы своим ходом?
- Заберут. Надо только сообщить. А что?
- Да нет, ничего. Ты, главное, сообщи…
В глазах потемнело окончательно, и я качнулся вперед и повис на ремнях безопастности. Из открывшейся раны на боку толчками вытекала кровь, но я уже этого не заметил, потеряв сознание от кровопотери.
- Сообщить? Что сообщить? - тщетно надрывалась рация. - Эй?! Ты меня слышишь?! Лелуш?! Лелуш?! ЛЕЛУШ!!!
Глава IV
Центральный комплекс Восточного Лифта, медицинское крыло
Симстимы бывают разные. Бывают шаблонные симстим-конструкты, которые по большей части статичны и неизменны. Бывают разной степени сложности симстим-программы, которые изменяются под воздействием решений переживающего симстим. Бывают эволюционирующие симстимы, которые динамично появляются, спонтанно изменяются и исчезают, чтобы потом вплести наиболее удачные моменты в новую версию, которая пройдет тот же жизненный цикл. На симстимах, появление которых опять же предугадал тот самый Гибсон еще в тысячу девятьсот восьмидесятых, держится большая часть индустрии развлечений и сферы компьютерного моделирования. Виртуальные военные полигоны и мыльные оперы с полным эффектом присутствия - самые банальные частные случаи симстимов.
А конкретно я сейчас находился вот в таком шаблонном симстиме, уже давно знакомом и надоевшем до чертиков. Здесь было: потолок подвесной, одна штука; стены кафельные с осветительным покрытием, четыре штуки; пол кафельный, одна штука; и ванна нанопластиковая, одна штука. С водой неестественно голубого цвета, которой, воды, тоже одна штука.
Было бы мне дело до симстимов, я бы попросил его поменять, но дела до симстимов мне не было. И попадал сюда, в этот чудный отстойник, имевший что-то общее с палатой для буйных психов, я только по большим праздникам. Например, когда калечился. Или же когда мне должны были снова менять какой-то орган, но пересадки закончились ровно тогда, когда мне исполнилось восемнадцать.
Исходя из этого, делаем вывод, что я снова покалечился. Интересно, когда? В голову ничего не лезло, а себя можно было рассматривать хоть до умопомрачения - в этом симстиме никаких повреждений не заметно. Для проформы надо было посмотреть на руки, что я и сделал.
Руки как руки. Симстим работал, я лишний раз себе это доказал. Больше делать было нечего. Лежи, отмокай и думай о чем-то.
В общем, вы уже имели сомнительную честь со мною познакомиться. Лелуш Вольфр-Икаруга, двадцати лет от роду, по призванию не пойми кто, по профессии оператор штурмового комплекса. До рождения прошел интенсивную генную модификацию для улучшения реакции, органов чувств и пространственной координации и незначительного ускорения метаболизма. Впоследствии прошел курс трансплантации подавляющего большинства внутренних органов, в частности пищеварительной, кровеносной и лимфатической систем. Приобрел иммунитет к наркотическим веществам натурального происхождения и большей части вирусных заболеваний. Но вам это ничего не говорит, да и мне, признаться, тоже. Разве что, скажем, где-то в китайской глуши до сих пор болеют куриным гриппом, а вот я - нет, ниразу не болел, а эпидемии гриппа захлестывают половину мира с интервалом в два года между всплесками эпидемиологической активности. Насморк случается, ну да и хрен с ним.
Мой главный интерес - что-либо, что не включено в мой обширный список "Вещей, которых Лелуш терпеть не может". Список действительно обширный, так как в него я внес за глаза всю обозримую Вселенную. А начинается он с того, что вы уже и так знаете: я терпеть не могу свой образ жизни, свою работу, свою судьбу, своих друзей(хотя на друзей этот пункт действует строго по желанию моей левой ноги или еще чего-нибудь); терпеть не могу алкоголь, и безалкогольное пойло тоже терпеть не могу, терпеть не могу наркотики, терпеть не могу шумные вечеринки, терпеть не могу секс и одинаково терпеть не могу всеобщую зацикленность на сексе; терпеть не могу повальную аугументацию и равносильно не переношу всякие зеленофашистские отказы от нее; терпеть не могу политику, религию и вопросы морали; одним словом, назовите что-либо и гарантированно получите ответ, что я это что-либо на дух не перевариваю. Меня, таким образом, нельзя назвать даже полноценно сформировавшейся личностью: подобный разброд, шатание и мизантропия свойственны альтернативно одаренным личностям пубертатного возраста, к коим я себя отнести не могу. Прыщи я тоже терпеть не мог, и поэтому прибегнул к лазерной коррекции, но это было уже давно. Четыре года - казалось бы, короткий срок, но иногда он кажется прямо-таки вечностью.
Кафельные стенки вдруг прогнулись внутрь и вернулись обратно, залив комнату темно-красным светом и сопроводив это событие гулким стуком, похожим на удар сердца. Последовало еще одно робкое "сокращение", а затем стены начали то гнуться, то разгибаться в определенном ритме, подчеркивая его гулким стуком сердца откуда-то снизу. Где-то там в моем теле сердце начинало биться в привычном ритме. В этом и была беда конкретно с этим симстимом - он обожал ни с того, ни с сего вводить в осязательный ряд намеки на то, что сейчас переживает мое тело. Сжимающиеся стены - это еще цветочки, потому что обычно программа презирала всяческие аллегории и демонстрировала мне, скажем, мое собственное сердце или еще что-то. Нет, не выдрав конкретный орган из моего тела, а конструируя муляж из подручных предметов. Подручных предметов, кроме стен, потолка и вделанной в пол ванной, здесь не было, и по первости меня здорово испугали, например, собственные почки из кафельных плиток. Муляж кровеносной системы, который симстим сконструировал в другой раз, мне понравился уже чуть больше. Вены и капилляры были прозрачные, а по ним текла пусть и не кровь, но подкрашенная вода. Симпатично.
Побившись так минуты две, комната вернулась к прежнему состоянию и расцветке. Меня вновь окружал мягкий белый свет, как в операционной. Симстим больше не желал меняться и был инертным, и мне не оставалось ничего, кроме как лежать на поверхности воды и пялиться в потолок. Пялиться, в конце концов, мне надоело, и я закрыл глаза.
- Откровенно говоря, господин Вольфр-Икаруга показал хорошие результаты. - чей-то незнакомый голос доносился до меня, словно через плотную пелену. - Два выведенных из строя эш-ка за час с небольшим, в ближнем бою, при отсутствии предыдущего опыта таких столкновений - это достойно похвалы.
- Вы ему льстите. - а этот голос принадлежал, похоже, Синдзи.
- Отнюдь. - сообщил незнакомый голос; разобрать интонацию было невозможно. - Но не говорите за него. Когда его разбудят?
- Простите, но он - служащий "Синамуры", и мы его готовили. Если это действительно большое достижение, то мы имеем все основания им гордиться.
- Да, готовили. Я уже беседовала с господином Кимэрой по этому поводу. Так когда его разбудят?
- К вечеру придет в норму. Но он наверняка будет слаб, и…
- Не беспокойтесь, господин Синамура. Мы не станем сразу докучать господину Вольфр-Икаруге…
В ушах зашумело, и я открыл глаза, вновь оказываясь в стерильной белизне симстима, из которого меня только что ненадолго выбросило.
Точно. Я ж опять работал, только уже не упомню, когда это произошло. В симстиме время течет не так, как в реальном мире. Я просто-напросто вижу сейчас заранее срежиссированный компьютером сон. Так вот, я работал, сидел в кабине эш-ка и дрался. Ну, сражался, хорошо. Эш-ка, по-моему, было три, одному я руку оторвал, другому вскрыл как хлопушку, третьему просто сломал, причем хорошо так.
Будь такое почаще, я был бы только рад. Может, было бы меньше причин ненавидеть свою работу. Раз уж я и создан-то был, чтобы пилотировать гигантских роботов, я бы мог получать удовольствие от процесса. И получал когда-то. Но рутина быстро приедается, а выхода из нее нету.
Или, может быть, все-таки есть, а я просто его не ищу?
***
Глаза, когда я попытался их открыть, наотрез отказались разлепляться, и мне пришлось протирать веки пальцами. Пока я, спросонья, вслепую тянулся рукой к лицу, я несколько раз ткнулся об пластиковую поверхность.
Протерши и разлепивши глаза, я некоторое время щурился от света и только затем понял, что единственные источники света тут - крошечные лампы подле изголовья и вдоль моей… не-а, не кровати. Надо мной смыкался стеклопластиковый купол филактерия, что несложно было понять по послушно раскрывшейся на стекле сбоку панели управления и по составу воздуха. Я не могу определить состав воздуха в точности, но этого не требовалось, чтобы понять: воздух в филактерии насыщен кислородом.
Я зевнул. Уши тотчас заложило. После этого я потянулся(по крайней мере попытался), стукнувшись руками об стеклопластик над головой, и провел краткий личный досмотр себя любимого. Все было на месте и все было цело. Ах, на боку ж должен быть…
Но на боку ничего, кроме полосы идеально гладкой кожи, не было. То же самое обнаружилось и на плече. Логично - за то время, пока я тут валялся, залечить ранения и вывести шрамы было самым плевым делом.
Это в симстиме я плохо соображал, а сейчас я хорошо помнил, как вчера вырубился прямо в кабине эш-ка. Или это было не вчера? Счет времени я все-таки потерял.
Как потерял, так и нашел: часы на приборной панели показывали 11:27, 04.07.2117. А тогда какое число было? Вроде ж еще второе. Итого два дня. Что со мной делали? - тоже логично: переливали кровь, предварительно запустив в филактерий медицинских наноботов, залечивших уже закрывшиеся наверняка раны.
Итак, последний вопрос.
Где я, черт возьми?!
- Доброе утро! - прошелестел динамик в изголовье филактерия.
- А? Что? Где?
- Здесь! - сверху, за стеклопластиковым куполом, надо мною склонился улыбающийся Синдзи Синамура. - С добрым утром, Лелуш!
За ухом у Синдзи была крошечная гарнитура, по-видимому шедшая в комплекте с филактерием, а сам он был облачен в бордовое кимоно, поверх которого был надет черный жакет - хаори.
- Привет, Синдзи. Выглядишь ужасно.
- Ради бога, главное что мне нравится. Ты сам-то как?
- Нормально. Хоть сейчас на передовую. Что случилось в мое отсутствие?
- Что случилось-то? А это, дружище, в двух словах и не пересказать…
- А ты попробуй.
- Ну-у… - Синдзи присел куда-то рядом с филактерием, продолжая внимательно смотреть на меня. - Ну, например, нас привлек к сотрудничеству "Анубис-Хед".
- Вот тебе раз… А за что-то? Я задавил чью-то любимую собачку? Разметал мирную демонстрацию экотеррористов?
- Не-а, все гораздо сложнее. Видишь ли, тот сегмент орбитального кольца, который упал в океан, был не обычным сегментом со всеми причитающимися деталями, а боевой лазерной установкой. Руководство "Анубис-Хеда" послало сюда своих людей разбираться, а когда они прибыли, - вчера только, между прочим, - Ваня Чхонли, ну, гендиректора КЭГ, и след простыл.
- И никто об этом ничего не знал?
- И никто об этом ничего не знал, да. Гендиректора и след простыл, его личного конвертоплана - тоже, причем простыл ровно тогда, когда ты рисковал своей жизнью, защищая Подножие от "Миллениума". Ну, "анубисы" недолго думая привлекли нас к сотрудничеству, так сказать. Меня вызвали, я взял с собою Аоки и его "Маджестик", и мы прилетели…
- И все? Тихо-мирно так?
- Ну, Рюдзи переговорил с их командиром до нашего прибытия, а потом "анубисы" изучили записи бортовых компьютеров и пришли к выводу, что напрямую нашей вины, какой бы она ни была, нету. Но допрос учинить нам всем тоже не забыли. Ну, кроме тебя, тебя они трогать не стали. Пока не стали, а теперь…
- Да понял я, понял… - недовольно пробурчал я. - Нет, ну нету в мире справедливости! Я просто выполняю свою работу, а ко мне еще и претензии какие-то выдвигают…
- Успокойся! Пока еще никто ничего не выдвигает. Их командир - на удивление приятная женщина; она собственно и хотела с тобой переговорить. И никаких претензий у них нету, боже упаси.
- Уверен? Ну, пощупаем - посмотрим. Меня скоро выпустят из этой банки?
- Конечно скоро. Я похлопочу, чтобы этот процесс чуть ускорили.
- Дело твое. А, Синдзи, вот еще что…
- Что?
- Напомни мне потом на досуге, чтобы я не забыл. Симстим этот надо поменять. Весь целиком.
- Хорошо, напомню. Я… пойду, хорошо?
- Конечно, Синдзи. Спасибо что навестил.
- Не вешай нос. Тебя ведь сейчас выпишут.
- Жду с нетерпением. - сообщил я и поднял руку в прощальном жесте. Синдзи сделал то же самое и ушел.
К чести персонала медицинского крыла Восточного Лифта(наземный комплекс), меня и правда выписали довольно быстро. Без особой заботы, впрочем, можно сказать вытолкнув в конце концов за дверь. Рубашку мне выдали другую, и она неприятно терлась об тело, ну да и фиг с ней, и не такие носили.
У самого выхода из медицинского крыла я столкнулся с Аоки Кимэрой.
- Ты как? - спросил он сразу после того, как мы обменялись рукопожатиями.
- Жив-здоров. В меня влили несколько литров искусственной крови, правда.
- В меня тоже, и не раз. Хуже тебе точно не будет.
- А я и не утверждал. Ты за мной шел?
- Нет, прогуливался без дела! - сыронизировал Аоки. Свой комбинезон он расстегнул и повязал на поясе, чтобы было не так жарко, и был в белой футболке с головой RX-78[23] на груди. - А серьезно, да. Тебе, к слову, Лейдзи привет передавал.
- Второй, что ли?
- Ага. А чего, кстати, "Второй"?
- Я ж тебе говорил вроде. - отмахнулся я, но затем все-таки сообщил: - Нас же двое, и оба на "Л" начинаемся. Ну так вот чтобы не путать.
- А-а… - протянул Аоки.