Глава четвёртая. Жизнь среди руин
Под вечер Край и Кира добрались до цели, зайдя в ещё пару мест по пути, где Край проверил собственные тайники и убедился, что всё в порядке.
Это был один из просторных дворов многоэтажек. Район, видимо, подвергся артобстрелу, похоже, ещё в этом году. На детской площадке ещё не заросли воронки от взрывов, из разбитого асфальта ещё не росли деревья, по всему двору валялись обломки мебели и бытовой техники, окна в зданиях были выбиты вместе с рамами, а стены посечены осколками или пробиты прямым попаданием. За двором через дорогу находилась стройка. Были построены три этажа. Похоже, это должен был быть большой магазин: судя по отсутствию передних стен на первых двух этажах, там должны были быть витрины. На третьем этаже проёмы для окон были обычные. Обветшавшие кирпичные стены местами осыпались. На третьем этаже перекрытия положены только наполовину. Земля на стройке покрыта толстым слоем щебня, битого кирпича, бетонных плит и прочего строительного мусора, обычно завозимого на стройплощадки для уменьшения грязи.
Кира и Край огибали двор, идя по-над домами.
– Хорошее место, обзор хороший, – негромко сказал норт.
– Почему тут не заросло всё?
– Месяца три назад, чуть раньше обстрела, люди прошли тут с напалмом и выжгли всё.
– Чтобы никто не мог прятаться в зарослях?
– Ага.
На последним этаже одной из многоэтажек норт остановился. Он достал из сумочки связку из трёх ключей.
Кира, запыхавшись, поднялась на последний этаж, Край уже отпирал замок решётки, закрывающей проход выше, к лифтовой и выходу на крышу.
Откинув скрипучую решётку, норт поманил Киру жестом и исчез в темноте люка. Девушка устало взобралась по крутой железной лестнице и опустила за собой решётку.
– Это не обязательно, – сказал норт и открыл незапертую дверь лифтовой.
В тесной комнатке лифтовой было светло, закатное солнце било яркими красными лучами прямо в крохотное окошко без стекла, в котором даже рама была выдрана. На стенах висели какие-то сумки, мешки, вещи. В углу стоял тёмно-зелёный ящик с потёртой белой надписью: "ЮТК. ГРУЗ 04-71-30-010", на ящике висел тяжёлый ржавый амбарный замок.
– Можешь не спрашивать, я не знаю, что означают эти цифры. Нашу прелесть доставай, – сказал Край, отпирая замок на ящике одним из ключей на своей связке.
Девушка, не снимая рюкзак, достала преобразователь и поставила рядом с ящиком.
Её усталое лицо оживилось, когда норт откинул крышку ящика. В нём лежало множество предметов, от пустяковой мелочёвки до довольно серьёзных вещей. В ящике оказалось: три ствола системы ТТ, с десяток рожков для автомата Калашникова, полные патронов, светошумовая граната, связка из восьми самодельных шашек динамита, шнуры, дистанционный взрыватель, фильтры для противогаза, новые, ещё запакованные, фильтры для очистки воды, несколько прозрачных герметичных контейнеров с надписями на каждом: "Карбид, тротил, марганец" – и ещё какие-то, о каких раньше Кира и не слышала.
– Ничего особенного, – непринуждённо сказал норт, видя изумлённое лицо Киры. – Стволы нерабочие, так на запчасти, с них много не выручишь. Патроны сейчас не редкость, стоят дорого, но найти везде можно. Тротил, карбид, марганец, – их слишком мало. Динамит и граната ещё что-то стоят. Фильтры я в крепости покупал, чтобы тут продать чуть дороже.
Он аккуратно всё сложил, чтобы освободить место для преобразователя.
Кира подошла к окошку и ловко выбралась через него на крышу.
– Там вообще-то дверь была, если чо, – послышался голос Края.
Кира стояла посреди крыши, не рискуя подходить к краю. Ярко-красное солнце, плавно спускающееся за горизонт в оранжевой дымке, уже не ослепляло, оно светило мягким тёплым светом. Синее вечернее небо было чистым, лишь маленькие полупрозрачные облачка удивительно быстро плыли по нему, озарённые закатным светом. Они плыли на запад, к солнцу, сливаясь там в густой оранжевый туман, уплотняясь и всё сильнее закрывая светило. Полная луна уже висела в небе, прикрывшись тонкой облачной шалью, но та быстро сползла и уплыла по невидимому течению небесного океана вслед за остальными, оставив холодный лик луны в одиночестве. Брошенный город лежал в красном зареве, поглощаемый ночной тенью, вестницей грядущей ночи. Тени от зданий становились всё длиннее и чернее, сплетаясь в одну большую. Уже было заметно, как тьма лениво, но неуклонно поднимается от земли по домам, пожирая этаж за этажом, делая их мрачными и холодными. Зябкий ветер дул единым порывом, почти не прекращаясь и не ослабевая. Он изящно развевал волосы Киры. Она стояла, обхватив себя руками и зябко ёжась. Её завораживал этот вид, не давал уйти, но в то же время страх никуда не делся. Снова эта пустота над головою, этот ветер, а ведь даже не за что ухватиться, только ржавые спутниковые тарелки, что сами себя еле держат. В отличие от большинства остальных людей, которым кажется, что солнце движется по небу, а земля неподвижна, хотя они знали, что это не так, Кира, смотря на закат, представляла, будто солнце неподвижно, а земля переворачивается. От этого ей становилось ещё страшнее, казалось, земля перевернётся.
Хлипкая деревянная дверца распахнулась, на крышу вышел Край. Он с силой ударил по дверце, и она слетела с петель.
– Совсем дряхлая, никакой пользы тут от неё.
Он отодрал кусок рубероида с крыши: судя по тому, что полтора листа этого материала отсутствовали, обнажив бетонные плиты, было ясно, что он это делает не в первый раз.
Норт взял дверцу и сбросил её с крыши вниз. Раздался треск.
– Идём, сейчас стемнеет, – сказал норт и спустился обратно, прихватив отодранный рубероид с собой.
Кира постояла несколько секунд, смотря, как край солнца заходит за горизонт.
Внизу Край попросил её забрать обломки дверцы, которую он сбросил с крыши.
Кира и Край вошли на территорию стройки, от ограждения которой уже ничего не осталось.
Щебень и обломки кирпичей шумно хрустели под ногами, даже Край, передвигавшийся всё время бесшумно, не смог бы пройти тут незаметно.
Они вошли внутрь. Тут не было ничего особенного, обычное небольшое здание, заброшенное ещё при строительстве, с просторным залом и парой маленьких комнаток без окон. То же самое и на втором этаже. На третьем были кабинеты.
Они вошли в один из кабинетов, небольшой, около 12 квадратов. Окно выходило в сторону дворов, на восток. Вся стройплощадка была как на ладони. Перекрытия сверху тут были только до половины комнаты, остальные положить не успели, бросили. Бетонный пол ближе к окну, над которым не было потолка, порос тонким ковром мха, посреди которого в выложенном кирпичами круге были следы от костра.
Край сел у импровизированного очага и положил туда куски рубероида.
– Брось тут, – сказал он, доставая из сумочки зажигалку.
Кира положила обломки возле очага.
– В конце коридора, в комнате справа – доски, принеси пару троек, Кира молча приступила к выполнению поручения, хотя внутренне была чем-то недовольна.
Это место нагоняло какое-то странное чувство загадочности и мистики, особенно третий этаж. Здание стояло особняком, кругом открытое пространство, к тому же темнело, и от этого внутри становилось не по себе.
Она дошла до нужного места. В комнате была навалена куча поломанных досок разной длины и толщины, разного происхождения, от полусгнивших ящиков до приличных заготовок, видимо, для каркаса крыши.
Киру привлёк вид из окна. С той стороны в паре десятков метров от здания был пустырь, поросший сухим камышом. Местами виднелась мутная жижа с плавающими в ней покрышками и парой автомобилей, затопленных по окна и поросших мхом. Болото. Край незря выбрал это место, сзади болото, не подойти, а спереди открытое пространство, по которому бесшумно не пройти.
Девушка вышла в коридор, волоча за собой несколько досок. Из комнаты, где был Край, виднелось тёплое мерцание. Она вошла. Посреди комнаты горел костерок, но Края не было.
– Край, – встревожено произнесла девушка, оглядываясь по сторонам. – Край, это не смешно.
– Я тут, – послышался голос Края с улицы.
Кира подошла к окну. Норт волок за собой заднее сидение от разбитого автомобиля, стоявшего в арке, ведущей во дворы.
Край втащил сиденье в комнату и положил в метре от очага.
– Оно, наверное, коптить будит, – предположила Кира, глядя на торчащий из разорванного угла сидушки поролон.
– Это твоё место, ты же на полу спать не захочешь.
Норт достал из кучи кирпичей запаянный железный чайник с туго надетой на носик железной трубкой, изогнутой через метр под углом примерно 45 градусов, и большую железную кружку, завёрнутую в целлофан.
Он поставил чёрный от сажи чайник прямо в костёр, а кружку, достав из целлофана, поставил под конец трубки, который находился на достаточном расстоянии от огня, чтобы не нагреваться.
– Что это? – Скептически спросила Кира.
– Чайник, – ответил норт, сев у окна. – Крышка запаяна намертво, заливаешь воду через носик, сверху трубку, и в огонь. Пар поднимается по трубке, остывает и стекает чистой водой в кружку, а вся грязь остаётся на дне. Так что вскоре придётся выбросить.
Кира удивилась такой сообразительности. Не то чтобы она считала людей умнее и смекалистее нортов, вовсе нет, просто удивительно, как она сама не догадалась до такого способа.
– Ещё недели не прошло, а я уже, как бомжиха, – проворчала она после недолгого молчания, теребя волосы, ставшие больше похожими на проволоку. Так через месяц мхом обрасту.
– Кстати! Хорошо что напомнил, – оживился Край. – Глаза закрой.
– Зачем? – Недоумённо спросила Кира.
– Просто закрой и не открывай, пока не скажу.
Норт закрыл глаза, Кира тоже, хоть и совсем не понимая, зачем. Вдруг она почувствовала необъяснимую лёгкость, будто невесомость, словно какая-то оболочка, покрывавшая всё её тело, отстала и растворилась в воздухе.
На самом же деле происходило следующее: со всего находящегося в радиусе трёх метров от норта, включая Киру и его самого, в воздух воспарили пыль и мелкие частицы. От очага поднялось облако, пепла, искр и мелких угольков. Облако пыли, грязи, пепла и искр переместилось в дальний угол комнаты и с тихим шелестом опустилось на пол. Всё длилось не больше десяти секунд.
– Открывай.
– Я чуть не уснула, – устало проговорила Кира, открывая глаза. Вдруг она взвизгнула от восторга, словно ребёнок, получивший что-то, о чём давно мечтал.
Край, не ожидав такой реакции, машинально прижался к полу и огляделся.
– Ты дура?!
Одежда Киры вновь была чистой и свежей, кожа посветлела, а волос стал мягким. Норт тоже выглядел лучше, шерсть стала даже немного поблёскивать.
Кира, устроившись поближе к огню, глядела сквозь него задумчиво, абстрагировавшись от внешнего мира.
– Что в рюкзаке? – Прервал её размышления Край, сев напротив неё. – Я думал, приговорённым ничего не выдают.
– Ты ведь знаешь, что в нём, – не сразу ответила Кира.
– Чего? Ты думаешь, я рылся в нём, пока ты преобразователь доставала?! Ты не за того меня принимаешь, я выше этого.
Говорил норт возмущённо, было видно, что эти слова глубоко оскорбили его.
– И ты меня не за ту принимаешь! Ты думаешь…
– Я ничего не думаю, я ни за кого тебя не принимаю, я мало что о тебе знаю, чтобы делать выводы!
– Ты вообще меня не знаешь.
– А вот и нет. Ты не такая уж загадка, как думаешь. Жизнь здесь выворачивает каждого наизнанку. А я, хоть и знаю тебя всего лишь день, но уже в курсе твоего характера и страхов.
– Да ты чо, психолог, что ли?
Оба говорили раздражённо, Кира и вовсе едва сдерживалась, чтобы не перейти на крик. Сказывалась усталость за день и тот стресс в, котором девушка пребывала до сих пор.
– Да, разбираюсь немного, – продолжал Край. – Ты мягкохарактерная и слишком впечатлительная. Эти качества тут просто смертельны. Ты романтичная, в какой-то мере это плюс, видеть красоту во всём этом важно, иначе…
– Вот только не надо мне сейчас всего этого загонять! Так и хочешь сказать, что вы тут все благородные рыцари, а люди из крепости – крысы помойные.
– Я этого не говорил. Да, я уважаю живущих вне стен, так как нужны кое-какие качества, чтобы здесь жить, а эти качества достойны уважения.
– И снова твоё "здесь"! Чо, гордишься, что живёшь на руинах, средь загнивающего хлама, где жизнь ничего не стоит?
– Замолчи! Ты ничего не знаешь. Живущие на этих руинах каждый проклятый день отдают жизни для того, чтобы ваши стены стояли, чтобы вы там, под куполом, проснулись не от артобстрела, не от крика соседской семьи, вырезаемой врагом, а от звонка будильника. Тысячи людей всех рас и наций, нортов, лаийонов, – тысячи погибают для чего? Ты подумай.
– А мы значит, так, бесполезный сброд? Кто производит оружие? Боеприпасы? Технику? Продовольствие откуда?!
– Да чтоб ты знала, 70 % боеприпасов изготавливается на внешних заводах; 80 % холодного и 30 % огнестрельного изготавливается за крепостными стенами; крепости собирают примерно 40 % всей техники, остальное же – это то, что находится на руинах и что удаётся починить. Большинство крепостей производят в основном для внешнего мира пищевые капсулы и тяжёлое вооружение. А вообще большинство боёв – на мечах и врукопашную.
– Хочешь сказать…
– Ты зря завела этот разговор, ты ничего не знаешь и пытаешься спорить об очевидном! Мы нужны крепостям, крепости – нам, вместе мы Альянс. Я-то знаю.
– Что ты знаешь? Эти слова заучены, сколько ты живёшь? Года три от силы, Что ты мог видеть?
– Семь. Но за это время я очень многое познал и понял, а вот ты, хоть и живёшь дольше, но ни черта не понимаешь. Кстати, не приравнивай больше себя к ним, в крепость ты уже не вернёшься, по крайней мере жить там не будешь.
– Чо ты несёшь?!
Их разгоревшийся, словно пожар, разговор, прервал звонкий стук капли, упавшей с края трубки в железную кружку. Затем ещё и ещё…
Оба умолкли. Девушка опустила голову, взъерошив волосы, так что они скрыли её насупленное лицо.
Спустя какое-то время, когда кружка уже на треть наполнилась, Край продолжил, но уже спокойно: "Кира, давай забудем этот разговор. Ты устала, вот и завелась, а я, дурак, повёлся. Мы не должны ругаться. Мы должны жить в согласии и понимать друг друга. Вдвоём нам будет тяжело. Обычно держатся группами хотя бы по семеро, некоторые стаи нортов и вовсе до полусотни собираются. Ты не можешь ни к какой группе примкнуть, и я тоже не могу. Не спрашивай, почему. Так что, мир?"
Кира лишь молча кивнула, не поднимая головы.
Спустя минут десять девушка окончательно успокоилась. Она взяла рюкзак, из-за которого и произошёл этот разговор, и стала выкладывать его содержимое на пол.
– Я и сама не помню, что в нём, помню, что ничего особого.
Когда на полу оказалась тушёнка, глаза норта заблестели.
– У тебя тушёнка есть! Я уже три недели крошки во рту не держал.
– Как это? А… энергия?
– Да, я вампир, – как можно непринуждённее сказал Край и передал наполнившуюся кружку Кире.
Она взяла кружку, понюхала воду, отдающую кисловатым запахом железа, и принялась жадно пить. Дойдя до половины, она прекратила, вспомнив о норте.
– Если ты вампир, то зачем тебе простая еда?
Край осушил кружку и поставил её на место. Частые капли снова стали наполнять её.
– Все энергетические вампиры вынуждены время от времени принимать и физическую пищу, иначе можно скопытиться.
В окно вылетели три пустые банки из под тушёнки. Чайник с костра был убран, и теперь весёлый огонь отплясывал безумные танцы на только что подложенных досках, щедра метая искры и запевая свои трескучие песни. Комната недостроенного здания с осыпающимися стенами наполнилась каким-то своеобразным походным уютом. Тепло от огня и тени от Киры и Края, подрагивающие на кирпичных стенах, помогали забыть обо всём негативе, оставить его за этими стенами. И хотя не все могут воспринимать эту крайне своеобразную романтику, но Кира наконец почувствовала за эти дни какую-то оттепель внутри.
– Край, а чем ты занимаешься целыми днями? – Спросила она, лёжа на сидении.
– В основном ищу более или менее полезные предметы, чтобы потом продать или обменять. Занимаюсь вампиризмом, собираю энергию для себя и… если так можно выразиться, на продажу. Высматриваю лагеря противника и сообщаю их координаты военным.
– В городе Легион? – С искренним удивлением переспросила Кира, сев напротив Края.
– Да. Они тут всегда. Небольшие диверсионные группы постоянно в городе. Они прячутся и всегда меняют место дислокации. В крепости, наверное, об этом не объявляли по радио, но и это не секрет.
– Зачем они здесь? На крепость нападать бессмысленно маленьким отрядом.
Край ехидно усмехнулся: да им и не нужна крепость. Они нападают на караваны и угоняют в плен. Просто пакостят, минируя здания, дороги или просто убивая поодиночке. Из-за таких вот диверсий за эти 15 лет погибло уже около сотни тысяч бойцов разных рас. Год назад мой знакомый напоролся на мину прямо в квартале от шестого товарного пути, ему оторвало ноги по колено. Пока я бегал за помощью, его закололи штыками. Вообще город условно делится на оживлённую и безопасную зону. Специально его никто не делил, просто в одних местах звон мечей и грохот выстрелов слышны каждый день, а в других можно за месяц не встретить никого".
– А мы в какой зоне? – Спросила девушка, мысленно уже решив, что в безопасной.
– Относительно в оживлённой, обитаемой, так сказать.
– Зачем? Ведь можно укрыться в безопасной.
– Там нечего делать. Бои там не идут, полезных предметов нет. Да и вообще чётких границ нет.
Девушке стало не по себе от мысли, что кругом может находиться враг, а многие здания заминированы. Значит, часть баек о жестокости мира вне стен крепости всё же правда, что если и остальная часть тоже правдива?
– А мутанты? Психи?
Норт подумал пару секунд и начал вполголоса: "Есть и мутанты, крайне кровожадные твари. По какой-то причине они стали обрастать железной чешуёй".
– Да ладно…
По глазам Киры было видно, что она готова поверить. Но норт не стал томить и расхохотался.
– Господи, чего только не наплетут. Страшилки на ночь это. Хотя, ты же слышала про тот случай, когда Север с группой проникли в запретную зону, где ещё нашли последнее пристанище и СОГ? Не помню как же она называлась…
СОГ – сверхогненный камень.
– Не важно, этих зон столько, что я в них путаюсь. Это же когда они там бед натворили с этим камнем?
– Да. Ты знаешь, что там был вирус?
– Что-то такое слышала. Эту тему стараются не поднимать, потому что много споров из-за неё.
– Так вот, там были заражённые, и люди и норты. После катастрофы многие заражённые вырвались за пределы той территории, и вирус распространился. Я подробностей не знаю, знаю, что он вызывает агрессию и потерю рассудка, вызывает какие-то изменения в теле, отчего наступает смерть.
– Ужас. Но это было много лет назад, сомневаюсь, что вирус бродит и сейчас.
– Я тоже, – заключающе сказал норт. – Завтра придётся пройтись. Ты дежуришь первой.
– Почему я первая?
– Я сомневаюсь, что ты встанешь среди ночи и до утра будешь дежурить.
– Ну да, логично.