Маленький лысый человечек сначала уставился на меня, затем перевел взгляд на Иржи. - Он перепачкает мне все чехлы, - сказал этот мышонок.
Я схватил ублюдка за шиворот и выбросил из машины.
Потом я со всей осторожностью устроил Шакнахая на заднем сиденье и помчался в госпиталь. В жизни я никогда не ездил с такой скоростью.
Но это уже не имело никакого значения. Я опоздал.
Глава 9
Я вспоминаю рубаи Хайяма, нечто на тему раскаяния:
Смертный, думать не надо о завтрашнем дне,
Станем думать о счастье, о светлом вине,
Мне раскаянья Бог никогда не дарует,
Ну, а если дарует - зачем оно мне?
Будь добра, Чири, сказал я, протягивая опустевший стакан.
В клубе почти никого не осталось. Было уже поздно, я устало закрыл глаза и прислушался к музыке, пронзительной и гремящей: Кэнди обычно эту какофонию включала, когда подходила ее очередь танцевать. Мне становилось не по себе от одних и тех же песен.
- Почему бы тебе не пойти домой? - спросила меня Чири. - Я прекрасно справлюсь одна. В чем дело? Или ты не доверяешь мне?
Я открыл глаза. Она поставила передо мной cтакан водки. Никакая выпивка не могла излечить мою глубокую апатию. Я мог пить ночи напролет, не пьянея. Оставалась только резь в желудке и головная боль, но желанное облегчение не приходило.
- Да нет, Чири, - ответил я. Я могу остаться. Занимайся своими делами, закрывай клуб. Скоро уже час, как никто не заходит.
- Что с тобой? - забеспокоилась Чири.
Я ничего не сказал ей о Шакнахае. Я никому не говорил о нем.
- Чири, у тебя нет никого, кому можно пору-чип" кое-какую грязную работу?
Она даже глазом не моргнула: Вот за что она мне нравилась, невозмутимая моя Чири.
- Разве ты не можешь найти профессионала? С твоими-то связями? Или у Палочки мало головорезов?
Я мотнул головой:
- Мне нужен человек, которому я доверял бы И на чью скромность мог бы рассчитывать впоследствии.
Чири усмехнулась:
- В общем, такой человек, каким был ты, пока тебе не выпал счастливый номер. А что ты скажешь о Моргане? Он умеет подчиняться и, думаю, не продаст тебя.
- Не знаю, - сказал я.
Морган был широкоплечим блондином, американцем из Федеративной Новой Англии. Мы вращались в разных кругах, но если его рекомендовала Чири, с ним было все о'кей.
- Зачем он тебе нужен? - спросила она.
Я почесал щеку. В глубине зала я видел свое отражение в зеркале: моя рыжая борода заметно поседела.
- Я хочу, чтобы он выследил для меня одного человека. Другого американца.
- Кстати, Морган - настоящий американец. Из Америки.
- Угу, - кисло ответил я. - Если они разорвут друг друга на части, никто о них не заплачет. Можешь ли ты связаться с ним прямо сейчас?
Она с сомнением покачала головой:
- Сейчас два ночи.
- Скажи ему, что здесь его ждет сотня киамов. Пусть придет поговорить со мной.
- Он придет, - сказала Чири. Она выудила из сумочки телефонную книжку и сняла трубку.
Я залпом опрокинул полстакана водки и уставился на входную дверь. Я ждал двоих.
- Ты выдашь нам жалованье? - спросила Чири минуту спустя.
Я смотрел на дверь и не слышал, что замолкла музыка, не видел, что все пять танцовщиц уже были одеты. Я встряхнул головой, прогоняя туман, но это не помогло.
- Ну, как у нас дела? - спросил я.
- Как всегда, - ответила Чири. - Паршиво.
Я разделил с ней пачку купюр и начал отсчитывать деньги девочкам. У Чири был список напитков, заказанных для них клиентами. Я подсчитал комиссионные и приплюсовал их к жалованью.
- Пусть завтра вечером никто не приходит, - сказал я.
- Правильно, - согласилась Кэнди, схватив свои деньги и устремляясь к выходу. Лили, Рани и Жамиль ждали своей очереди.
- С тобой все в порядке, Марид? - спросила Ясмин. Я взглянул на нее с благодарностью.
- Нормально, - сказал я. - Потом расскажу.
- Не хочешь ли позавтракать со мной?
Это было бы здорово. Я не выходил никуда с Ясмин целую вечность. Да и с любой другой девчонкой тоже. Но сегодня у меня было неотложное дело.
- Давай перенесем встречу на завтра, Ясмин, - предложил я.
- Хорошо, Марид, - сказала она, уходя.
- Тебе кто-то перешел дорогу? - спросила Чири.
Я помотал головой.
- Иди домой, Чири.
- А ты останешься сидеть один в темноте? Я помахал ей рукой. Чири пожала плечами и ушла. Я допил водку и плеснул еще. Через двадцать минут в клуб вошел тот самый блондин, американец. Он кивнул мне и что-то сказал по-английски.
Я ответил жестом непонимания, открыл свой дипломат, вынул англоязычный дэдди и включил его. Всего одну секунду мой мозг расшифровывал только что услышанную фразу, а затем дэдди заработал так, будто я всю жизнь говорил по-английски.
- Прости, что побеспокоил тебя в столь поздний час, Морган, - сказал я.
Он провел своей могучей рукой по волосам. - Так что же у тебя случилось?
- Хочешь выпить?
- Если за счет заведения, не откажусь от стаканчика пива.
- Наливай сам.
Он перегнулся через стойку и поставил чистый стакан под один из кранов.
- Чири говорила мне что-то насчет сотни киамов.
Я вытащил деньги. Толщина пачки приводила меня в ужас. Либо мне следовало почаще посещать банк, либо меня должен был охранять с утре до ночи Кмузу. Я отсчитал пять двадцатикиамовых банкнотов и подтолкнул их Моргану.
Он вытер губы тыльной стороной руки и придвинул деньги к себе. Морган взглянул на банкноты, потом опять на меня.
- А теперь - можно идти? - спросил он.
- Конечно, - кивнул я, - если не хочешь заработать еще тысячу.
Он пристроил на нос очки в железной оправе и улыбнулся. Интересно, эти очки он носил во необходимости или же как дань моде? Если бы у Моргана было плохое зрение, он мог бы довольно дешево восстановить его.
- Это будет поинтереснее моей нынешней работы, - сказал он.
- Вот и хорошо. Мне нужно разыскать одного человека, - И я рассказал ему про Пола Яварски.
Когда я упомянул Флэтхедскую банду, Морган понимающе кивнул.
- Это тот самый парень, который сегодня убил полицейского? - поинтересовался он.
- Да. Он сбежал.
- Но в таком случае полиция до него рано или поздно доберется - спорю на что угодно.
На моем лице не дрогнул ни один мускул.
- Я не хочу слышать насчет "рано" или "поздно". Я сейчас хочу знать, где он, и задать ему пару вопросов перед тем, как он попадет в руки правосудия. Вероятно, он где-то затаился, раненный из игломета.
- И ты платишь тысячу киамов за этого парня? Я плеснул себе в стакан лимонного сока и отпил немного.
- Да.
- Ты хочешь, чтобы я его поучил?
- Просто разыщи его - надо опередить Хайяра.
- А-а, - догадался Морган, - начинаю тебя понимать. После того как в него запустит когти лейтенант, Яварски уже ничего никому не расскажет.
- Точно. А мы этого не хотим.
- Не хотим, верно. А ты дашь мне аванс?
- Пятьсот сейчас и столько же - после. - Я отсчитал ему пятьсот киамов. - О результатах я узнаю завтра?
Морган сграбастал деньги и хищно усмехнулся:
- Спокойной ночи. Завтра на рассвете адрес и телефон Яварски будет у тебя в руках.
Я встал.
- Допивай свое пиво и пошли. Здесь мне становится тоскливо.
Морган оглядел темное кафе.
- Без девочек и зеркальных шаров действительно скучновато. - Он залпом допил стакан и поставил его на стойку.
Я проводил его до двери.
- Разыщи мне Яварски, - еще раз сказал я.
- Считай, он у тебя в кармане. - Морган махнул рукой и вышел.
Я снова сел за свой столик. Для меня ночь еще не закончилась.
Перед приходом Индихар я успел опорожнить еще пару стаканчиков. Я ждал ее.
На ней было свободное голубое пальто, а волосы повязаны каштаново-золотистым шарфом. Лицо напряженное и бледное, губы плотно сжаты. Она подошла к столику и поглядела на меня сухими глазами. Я не мог представить себе плачущую Индихар.
- Мне надо поговорить с тобой, - сказала она холодно и спокойно.
- Именно для этого я здесь, - сказал я. Индихар отвернулась и посмотрела на свое отражение в зеркале за сценой.
- Сержант Катавина говорил, что ты был не в форме сегодня утром. Это правда? - Она снова перевела взгляд на меня, ее лицо оставалось абсолютно спокойным.
- Правда ли это? - повторил я. - Что я плохо себя чувствовал?
- Что ты был под балдой или с похмелья, когда вышел на работу вместе с моим мужем?
Я вздохнул.
- Мы накануне погуляли… Правда, не очень сильно.
Она сжимала и разжимала руки. Ее рот скривился.
- Ты не думаешь, что у тебя была замедленная реакция?
- Нет, Индихар, - ответил я. - Не думаю, что это как-то на меня повлияло. Ты хочешь обвинить меня в том, что случилось? Ты пришла сюда для этого?
Она медленно повернулась ко мне лицом и посмотрела мне прямо в глаза.
- Да, я хочу обвинить тебя. Ты не спешил к нему на помощь и вовремя не прикрыл его. Если бы ты сделал это, он остался бы жив.
- Ты не можешь обвинить меня. - Я ощущал дурноту, а отвратительная пустота где-то внутри усиливала это ощущение в несколько раз. Чувство вины крепло во мне с той минуты, когда я оставил Шакнахая на больничной койке под пропитанной кровью простыней на лице.
- Мой муж был бы жив, и у моих детей был бы отец. А сейчас у них нет отца. Я еще не сказала им. Я не могу признаться в этом даже себе. Может быть, только завтра я пойму, что Иржи больше нет, и буду решать, как мне прожить без него день, неделю, всю оставшуюся жизнь.
Подкатила внезапная тошнота, и я закрыл глаза. Может, мне все это кажется? Должно быть, это ночной кошмар. Когда я открыл глаза, Индихар все еще глядела на меня. Что ж, как бы там ни было, нам предстоит доиграть эту жуткую сцену.
- Я…
- Не говори мне, что сожалеешь об этом, сукин ты сын, - сказала она, не повышая голоса. - Я не хочу, чтобы кто-нибудь говорил мне об этом.
Я сидел и слушал все, что она хотела мне высказать. Все эти обвинения я уже давно предъявил себе. Если б я не напился накануне, если бы утром не глотал соннеин…
Наконец она замолчала, глядя на меня с выражением отчаяния. Всем своим видом, самим фактом своего присутствия она обвиняла меня. Мы оба думали об одном, и этого было достаточно. Потом она повернулась и твердой, уверенной походкой вышла из клуба.
Я чувствовал себя полностью уничтоженным. Я нашел телефон, по которому звонила Чири, и назвал свой домашний код. Раздалось три гудка, прежде чем Кмузу ответил.
- Ты приедешь за мной? - спросил я, еле ворочая языком.
- Ты у Чириги? - спросил он.
- Да. Приезжай быстрее, пока я не покончил с собой. - Я брякнул аппарат на стойку и налил себе еще стакан, чтобы убить время до появления Кмузу.
Когда он приехал, у меня уже был готов для него подарочек. - Протяни руку, - приказал я. - Что это, яа Сиди?
Я высыпал в его ладонь все таблетки из коробочки, захлопнул ее и убрал в карман..
- С этим покончено, - сказал я. Выражение его лица не изменилось. Он сжал таблетки в кулаке.
- Вы поступили мудро, - произнес Кмузу.
- Я немного запоздал.
Я поднялся и вышел за ним в ночную прохладу; запер кафе, и мы поехали домой. Я долго стоял под душем, подставив тело под обжигающие струи, пока горячая вода не сняла с меня часть напряжения. Затем вытерся и направился в спальню. Кмузу принес мне чашечку горячего шоколада. Я пригубил ее с благодарностью. - Вам понадобится что-нибудь еще, яа Сиди? - спросил он.
- Послушай, Кмузу. Завтра я не пойду на работу. Дай мне поспать, ладно? Я не хочу, чтобы мне мешали, не хочу подходить к телефону и разбираться с чужими проблемами.
- Если только хозяин дома не потребует вас к себе, - напомнил Кмузу.
Я вздохнул:
- Разумеется. Но в любом другом случае…
- Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили.
Я не включил дэдди-будильник и спад всю ночь беспокойно. Несколько раз я просыпался от ночных кошмаров, пока наконец на рассвете не уснул глубоким сном измученного человека. Я выбрался из постели лишь к полудню. Надел старенькие джинсы и клетчатую рубашку, которые я не часто носил в доме Фридлендер Бея.
- Вы не хотите позавтракать, яа Сиди? - спросил Кмузу.
- Нет, я хочу сегодня отдохнуть от еды. Он нахмурился:
- Вас сегодня ожидает одно важное дело.
- Попозже, - согласился я.
Я подошел к столу, на который бросил вечером дипломат, и выбрал из коробки модди Мудрого Советника. Решив, что мой утомленный мозг нуждается в срочной терапии, я сел в удобное кресло, обтянутое черной кожей, и включил модди.
Когда-то в Мавритании жил-был (а может, никогда и не жил) знаменитый дурак, обманщик и мошенник по имени Марид Одран. Однажды, когда Одран вел свой кремовый вестфальский седан, направляясь по важному делу, с ним столкнулась другая машина - старая, требующая ремонта. И хотя водитель этой развалины сам был виноват во всем случившемся, он выскочил из груды обломков и заорал на Одрана:
- Посмотри, что ты сделал с моей прекрасной машиной!
Этот водитель был лейтенант полиции Хайяр. За ним из машины вылезли Реда Абу Адиль, шиит Хасам и Пол Яварски. Все четверо стали угрожать Одрану и оскорблять его, хотя он повторял, что не совершил никакого нарушения.
Яварски пнул ногой искореженное крыло автомобиля.
- Ему концы, - сказал он. - По совести, ты должен отдать нам свою машину.
Одран был один против четверых, враждебно настроенных людей. Он вынужден был согласиться.
- А ты не собираешься вознаградить нас за то, что мы наставили тебя на истинный путь? - спросил Хайяр.
- Если бы мы не настояли на своем, - сказал Хасан, - твои действия привели бы тебя к вражде с Аллахом.
- Вероятно, - ответил Одран. - И сколько же я вам должен за эту услугу?
Реда Абу Адиль развел руками, словно говорил об очевидном.
- Плата чисто символическая, как должно быть между братьями по вере, - сказал он. - Ты можешь дать каждому из нас по сотне киамов.
Одран передал ключи от кремового седана лейтенанту Хайяру и заплатил каждому по сотне.
Весь жаркий солнечный день Одран толкал разбитый автомобиль Хайяра в направлении города. Он припарковал его в. середине рыночной площади и пошел искать Саида Халф-Хаджа.
- Ты должен помочь мне рассчитаться с Хайяром, Абу Адилем, Хасаном и Яварски, - сказал он ему, и тот согласился.
Одран прорезал дыру в полу автомобиля, а Саид лег на пол с небольшим мешочком золотых монет, закрыв дыру одеялом так, что его не стало видно. Одран завел мотор и стал ждать.
Некоторое время спустя появились четверо негодяев. Они застали Одрана сидящим в тени разбитого автомобиля и засмеялись.
- Он не проедет и двух дюймов! - засмеялся Яварски. - Для чего ты разогреваешь мотор?
Одран взглянул на него.
- У меня свои причины, - сказал он. и улыбнулся, словно скрывал чудесную тайну.
- Какие причины? - потребовал Абу Адиль. - Наверно, у тебя спеклись мозги на солнышке?
Одран встал и потянулся.
- Думаю, мне нужно вам рассказать, - с легкомысленным видом произнес он. - Ведь именно вам я обязан своей удачей.
- Удачей? - подозрительно переспросил Хайяр.
- Вот, - указал Одран, - смотрите. - И подвел четверых мерзавцев к открытому капоту автомобиля.
- Писайте туда! - велел он.
- Нет, ты точно спятил, - сказал Яварски.
- Тогда я сделаю это сам, - сказал Одран и подкрепил свои слова делом. - Момент!.. Вот! Слышите?
- Ничего не слышу! - ответил Хасан.
- Слушайте! - приказал Одран.
Из-под машины послышался нежный звон: "дзинь!", "дзинь!".
- Взгляните!
Реда Абу Адиль опустился на четвереньки и, несмотря на пыль и унизительную позу, заглянул под автомобиль.
- Будь я проклят! - закричал он. - Золото! - Он распластался на земле и протянул руку. Когда он выпрямился, в руке его были золотые монеты. Он показал их изумленным дружкам.
- Слушайте, - вновь призвал Одран.
И все снова услышали ("дзинь!", "дзинь!") звон падающих золотых монет.
- Он мочится в автомобиль, - пробормотал Хасан, - а из автомобиля падает золото.
- Пусть Аллах дарует тебе процветание, если ты отдашь мне обратно мою машину! - закричал лейтенант Хайяр.
- Нет, я не могу этого сделать, - ответил Одран.
- Забирай свой кремовый вестфальский седан, и по рукам, - предложил Яварски.
- Нет, - повторил Одран.
- Каждый из нас даст тебе в придачу по сотне киамов, - г сказал Абу Адиль.
- Нет, - сказал Одран.
Они все просили и просили без устали, а Одран отказывался и отказывался. В итоге они предложили возвращение седана и по пятьсот киамов с носа. Только тогда он согласился.
- Приходите через час, - сказал Одран. - Ведь я владелец имущества, оставшегося в машине.
Когда они ушли, Одрам, и Саид разделили между собой полученные деньги.
Я зевнул и отключил Мудрого Советника. Мне пришлось по душе увиденное, за исключением шиита Хасана, давно умершего, который при всем своем желании никак не мог ездить на автомобиле. Я прикинул, что могла бы для меня значить эта забавная история. И понял, что подсознание мое все это время работало над задачей, поставленной передо мной врагами. Догадка меня порадовала. Я уже понял, что силой ничего не добьешься. Тем более у меня ее и не было.
И тут я почувствовал себя несколько иным человеком: более решительным, что ли. Я был свободен, голова моя была ясной. Свирепо стиснув челюсти, я ощутил, что никто никогда больше не сможет мной командовать. Смерть Шакнахая сде-
лала меня другим, вдохнула в меня новые силы. Я словно находился в беспримесном кислороде: светлом, чистом и взрывоопасном.
- Яа Сиди, - тихо сказал Кмузу. - Что такое?
- Хозяин дома сегодня болен и просит вас заменить его в одном небольшом деле.
Я снова зевнул: - А-а, хорошо. В каком же?
- Я не знаю.
Новое чувство свободы заставило меня забыть о том, что подумает Фридлендер Бей о моей одежде. Теперь это больше не имело значения. Папочка держал меня на привязи, но довольно, теперь я не намерен мириться с этим. Я даже хотел прямо намекнуть ему об этом, но его болезненный вид заставил меня отложить свое решение.