- И вот, - продолжал он, - я уже было повел осла домой, как вдруг вспомнил, что говорила мама. Поднатужившись, я с большими усилиями поднял осла на плечи. Честно говоря, я никак не мог понять, почему моя мама пожелала, чтобы я доставил товар таким образом.
Шатаясь, я брел домой с ослом на плечах, и по дороге под гору я проходил мимо прекрасного дворца шейха Салмана Мубарака. Должен вам сказать, что шейх Салман жил в этом огромном дворце вместе со своей красавицей дочкой, ей было шестнадцать лет, и со дня своего появления на свет она ни разу не засмеялась. Она даже не умела улыбаться и, хотя говорить умела не хуже нас с вами, не произнесла ни единого слова со дня смерти своей матери, почившей, когда дочери исполнилось три года. Доктора сказали, что, если ее рассмешить, она заговорит снова, или же, наоборот - если заставить ее заговорить, она опять сможет смеяться. Шейх Салман сулил много денег тому, кто поможет его дочери. Вдобавок он обещал отдать ее замуж за этого человека. Один за другим юноши пытались совершить чудо, но прекрасная девушка по-прежнему сидела у окна, с печалью глядя на происходившее вокруг.
Как раз в это время я проходил с ослом на плечах. Должно быть, он выглядел забавно, брюхом кверху, с барахтающимися в воздухе копытами. Мне сказали, что сначала дочка шейха в недоумении смотрела на меня и на осла, а потом от души, рассмеялась, немедленно обрела дар речи и стала громким голосом звать своего отца. Шейх был так благодарен мне, что сам выбежал мне навстречу.
- И он выдал за тебя свою дочь? - спросила Индихар.
- Разумеется, - ответил Фуад.
- Какая романтическая история, - сказала она.
- Женившись на ней, я стал самым богатым человеком в городе после самого шейха. И моя мама наконец осталась довольна и не жалела о том, что у нее не осталось ни одного цыпленка. Она поселилась во дворце со мной и моей женой.
Я вздохнул.
- Насколько правдива эта история, Фуад? - спросил я.
- Ох, - сказал он, - я совсем позабыл. Шейх почему-то торговал каждый день на рынке битой птицей. Не знаю, для чего он это делал. А его дочка действительно оказалась красавицей.
Индихар наклонилась, выхватила у Фуада недопитую кружку пива и опорожнила её.
- Я думала, торговец птицей умер, - сказала она.
Фуад нахмурился:
- Да, он был при смерти, но когда услышал, что его дочь смеется и называет его по имени, произошло чудо, и шейх выздоровел.
- Хвала Аллаху, источнику благодати, - произнес я.
- Я все это придумал - про шейха Салмана и его прекрасную дочь, - сказал Фуад с улыбкой.
- Хм… - задумчиво отозвалась Индихар. - А твоя мать действительно разводит цыплят?
- Да, конечно! - воскликнул он. - Правда, сейчас у нас не осталось ни одного.
- Ты их продал?
- Я сказал маме, что пришло время завести цыплят помоложе, у которых еще не выпали зубы.
- Ну, я иду вытирать столы, - изрекла Индихар и удалилась.
Я влил в себя остатки "Белой смерти". После рассказа Фуада мне захотелось пропустить еще стаканчика три-четыре.
- Еще пива? - предложил я. Он встал.
- Спасибо, Марид, но я должен идти зарабатывать деньги. Хочу купить своей девушке золотую цепочку.
- А почему ты не подаришь ей одну из тех, которые продаешь туристам?
Фуад взглянул на меня с ужасом.
- Она выцарапает мне глаза! - Видимо, ему попалась красотка с характером. - Между прочим, Халф-Хадж просил меня показать тебе вот что. - Вытащив из кармана, Фуад положил передо мной блестящую стальную штуковину около шести дюймов длиной. Пустая обойма от автоматического пистолета.
Сейчас немногие пользуются старинным оружием, но у Пола Яварски был пистолет сорок пятого калибра. И эта обойма вполне могла принадлежать ему.
- Где ты раздобыл это, Фуад? - спросил я небрежно, поигрывая обоймой.
- В переулке за клубом Веселого Че. Я там иногда находил монеты. Они выкатываются из карманов публики, когда она идет по переулку. Сперва я показал эту штуку Саиду, а он велел отдать ее тебе.
- Я никогда не слыхал о Веселом Че.
- Тебе он не понравится. Жуткое место. Я туда и не захожу, а просто прогуливаюсь по переулку.
- Ясно. Где это?
Фуад закрыл один глаз и задумался:
- Хамидийя. Улица Акнули.
Хамидийя. Маленькое королевство Реда Абу. Адиля.
- А почему Саид решил, что я заинтересуюсь этой штукой? - спросил я.
Фуад пожал плечами:
- Он не сказал мне. Ну и как? Ты заинтересовался?
- Да, спасибо тебе, Фуад. С меня еще стаканчик.
- Правда? Тогда, может быть…
- В другой раз, Фуад! - Я рассеянно махнул рукой. Думаю, он понял намек и вскоре ушел.
Мне предстояло о многом подумать. Был ли это ключ к тайне? Действительно ли Пол Яварски спрятался у Абу Адиля? Или же Саид Халф-Хадж заманивал меня в ловушку, не зная, что я уже раскусил его?
Выбора у меня не оставалось. Ловушка это или нет, я должен туда идти. Но не сейчас.
Глава 14
Я подождал до утра и пошел. У меня было неприятное чувство, что мне брошен вызов, но в то же время я не испытывал страха. Я был уверен, что не найду Яварски, используя традиционные методы сыска. А если я сам положу голову на плаху, палач обязательно появится.
Может, эта обойма вовсе не от пистолета Яварски, и у Веселого Че меня ожидает компания молодчиков в идеально сшитых кафтанах.
Я размышлял об этом, идя по Улице мимо клуба Френчи Бенуа по направлению к кладбищу. Я чувствовал, что события стремительно близятся к завершению, но не мог предугадать, будет их исход счастливым для меня или нет. Я пожалел, что со мной нет Шакнахая, он бы дал мне совет, - и вообще мне следовало бы побольше у него учиться, пока он был жив. Первое, что я собирался сделать, - это навестить его могилу.
У входа на кладбище среди неровных бетонных плит на корточках сидели несколько человек. Заметив меня, они тут же вскочили: старики, продающие кока-колу и шараб из помятых холодильников на багажниках велосипедов, беззубые старухи, с улыбкой сующие мне в лицо букеты поникших, цветов, ребятишки, орущие: "О щедрый, о милосердный!" - бросаясь мне прямо под ноги. Порой я игнорирую хорошо организованное, шумное попрошайничество - в такие минуты все мое сочувствие пропадает.
Я протолкался сквозь толпу, остановившись лишь для того, чтобы купить букетик увядших цветов за пару киамов, и через кирпичную арку вошел на территорию кладбища.
Могила Шакнахая находилась через аллею, у стены в западной части кладбища. Земля на могиле была еще свежей, но кое-где уже начала пробиваться трава. Я нагнулся и положил букетик в изголовье, обращенное по мусульманской традиции в сторону Мекки.
Выпрямившись, я бросил взгляд на Шестнадцатую улицу поверх могил, по воле случая оказавшихся по соседству. Могилы мусульман были отмечены звездой и полумесяцем, христиан - крестом, виднелись там и несколько щитов Давида. Многие могилы не имели ни того, ни другого. Шакнахай покоился под высокой плоской плитой, на которой были выбиты его имя, дата рождения и смерти. Когда-нибудь плита перевернется или ее украдет бедняк, у которого не найдется денег на памятник. Имя Шакнахая сотрут наждаком или стекловатой, и плита послужит надгробием кому-то другому, пока ее не украдут снова. Я подумал, что надо бы заказать хорошо укрепленное надгробие - Шакнахай заслужил его.
Мальчик в длинном одеянии и тюрбане потянул меня за рукав.
- О брат печали, - тонким голосом протянул он, - я могу почитать Коран.
Это был один из юных шейхов, знающих наизусть весь Коран. Наверное, он кормил своих родителей чтением священной книги на кладбище.
- Я дам тебе десять киамов. Помолись за моего друга.
Мальчик поймал меня в мгновение слабости.
- Десять киамов, эфенди! Вы хотите, чтобы я прочитал всю Книгу целиком?
Я положил руку на его тощее плечо.
- Нет. Только что-нибудь утешительное о загробной жизни.
Мальчик нахмурился. - Там очень много про Ад и вечное пламя, - пробормотал он.
- Знаю, но об этом не надо.
- Хорошо, эфенди. - И он начал нараспев читать старинные слова. Я оставил его у могилы Шакнахая и побрел к выходу.
Под низкой белой плитой, которая уже начала крошиться, покоилась моя подруга и возлюбленная Никки. Ее семья могла бы перевезти тело для погребения домой, но близкие предпочли оставить ее тут. Никки была транссексуалкой, и ее семья не хотела лишних толков. Эта одинокая могила странным образом соответствовала ее тяжелой безрадостной жизни. На моем столе в участке лежал маленький медный жук скарабей, некогда принадлежавший Никки, Не проходило дня, чтобы я не вспомнил о ней.
Я миновал могилы Тамико, Деви и Селимы, черных сестер - вдов шиита Хасана, сукиного сына, который чуть было не убил и меня. Расхаживая по узким, мощенным кирпичом дорожкам в столь горестном расположении духа, я вспомнил, что вовсе не собирался провести остаток дня таким образом. Стряхнув с себя нарастающее уныние, я направился на Улицу. Когда я, уходя, обернулся, юный шейх все еще стоял у могилы Шакнахая, нашептывая священные слова. Я был уверен, что, даже если я уйду, он останется там, пока не наговорит на десять киамов.
Мне пришлось снова пробиваться сквозь толпу попрошаек, но на этот раз я бросил им пригоршню монет. Пока они дрались за милостыню, мне удалось улизнуть. Сняв с пояса телефон, я назвал код Саида Халф-Хаджа. Я уже был готов отключить аппарат, когда он наконец отозвался:
- Мархаба, - сказал он.
- Это Марид. Как дела?
- Прекрасно. Что случилось?
- Ничего особенного. Меня выписали из больницы.
- Рад слышать.
- Ну и скучища там! Ты сейчас с Жаком и Махмудом?
- Да. Сидим у Курана. Заходи.
- Зайду. Ты мне нужен.
- Зачем?
- Потом расскажу. Буду через полчаса. Ма-ассалаама.
- Аллах Йизалимак.
Я повесил телефон на ремень. Весь путь до клуба Чириги я проделал пешком и внезапно почувствовал, что ужасно хочу зайти туда и попросить у Индихар и девочек несколько соннеинок или трифеток. Это чувство ничуть не напоминало похмелье, оно было сродни чудовищному голоду. Требовалась сильная воля, чтобы его победить. Гораздо проще было бы сдаться и признать свою слабость. Я поступил бы так, если бы позже мне не потребовалась ясная голова.
Не доходя до Пятой улицы, я остановился, пораженный необычным зрелищем. Лайла, старая ведьма, владелица магазина модификаторов, стояла посреди Улицы и пронзительным голосом выкрикивала проклятия в адрес Сафии, Леди с Ягненком, которая стояла неподалеку и орала не менее громко. Они напоминали двух героев американского фильма, кричащих, рычащих и угрожающих друг другу. По улице прошла группа туристов; они остановились и некоторое время растерянно наблюдали эту сцену, а затем повернули назад к восточным воротам. Я хотел последовать их примеру. Я буквально кожей ощущал зеленые лучи, исходившие из глаз женщин.
Мне не удалось разобрать, что именно они кричали с таким надрывом в голосе; должно быть, они вопили не по-арабски. Не знаю, был ли трансплантат у Леди с Ягненком, но Лайла никогда не выходила без модди и целой пригоршни дэдди. Насколько мне известно, она запросто могла поболтать даже на языке древних этрусков.
Однако вскоре обе устали. Сафия ушла первой, сделав напоследок непристойный жест и направившись по Улице к бульвару Иль-Жамель. Лайла поглядела ей вслед, выкрикнув несколько заключительных ругательств. Потом, продолжая ворчать, она свернула на Четвертую улицу. Я пошел за ней, надеясь найти в ее магазине необходимые модди.
Когда я вошел, Лайла уже сидела за кассой, мурлыкая под нос и разбирая накладные. Увидев меня, она улыбнулась.
- Марид, с печалью в голосе произнесла она, - знаешь ли ты, как утомительно быть женой сельского врача?
- Если честно, нет. - По всей вероятности, она включила другой модди, как только вернулась к себе, и сейчас вела себя так, словно никогда и не видела Леди с Ягненком.
- Знаешь, - продолжала она с хитрой улыбкой, - если бы ты представлял себе все это, то не стал бы винить меня в том, что я захотела завести любовника.
- Мадам Бовари?
Она подмигнула. Зрелище было довольно неприятное.
Я начал рыться в пыльных коробках, сам еще не представляя, что мне нужно.
- Лайла, - крикнул я через плечо, - ты не знаешь, что означают буквы "А.Л.М."?
- L'Association des Larves Moboules? - Что означало Ассоциация сумасшедших личинок.
- Кто они? - спросил я.
- Сам знаешь. Такие, как Фуад.
- Никогда не слышал об этой ассоциации.
- Я сама только что ее придумала, cheri.
- Ах вот как…
Я вытащил упаковку модификаторов, привлекших мое внимание. Это была антология литературных героев, преимущественно европейско-американских защитников слабых, хотя среди них находились и поэт, бывший император в древнем Китае, полубог племени банту и скандинавский шутник. Единственным знакомым мне именем был Майк Хаммер. Кроме того, у меня оставался модди Ниро Вулфа, хотя Арчи Гудвин из этого комплекта трагически погиб под каблуком Саида Халф-Хаджа.
Решив приобрести антологию, которая даст мне широкий спектр навыков и личностных особенностей, я отнес модди Лайде.
- Сегодня я беру только эту, - предупредил я.
- У меня есть еще…
- Заверни, Лайла.
С обиженным видом она взяла протянутый десятикиамовый банкнот. Я призадумался, какой бы модди мне выбрать для визита к Веселому Че.
У меня еще оставался Королевский, этот чертов модди, подаренный мне Саидом. В конце концов я решил, что возьму его, а новый оставлю про запас.
- Вот сдача, Марид.
Я взял сверток, а сдачу оставил старухе:
- Купи себе что-нибудь, Лайла. Она снова улыбнулась:
- Знаешь, сегодня вечером Леон устроит мне романтический сюрприз.
- Конечно. - И я вышел с несколько жутковатым чувством - оно всегда и надолго оставалось у меня от встречи с Лайлой.
Едва успев шагнуть на улицу, я услышал выстрелы. Осколок штукатурки больно царапнул под самым глазом. Я бросился в дверной проем игорного дома, соседнего с магазином Лайлы. Снова загремели выстрелы, и совсем рядом я увидел клубы кирпичной пыли. Что было сил я вжался в дверь. Еще два выстрела. Кто-то стрелял в меня восемь раз из длинноствольного, судя по точности попаданий, пистолета.
Никто не прибежал на эти звуки. Никому даже в голову не пришло посмотреть, что со мной, не требуется ли медицинская помощь. Я подождал, раздумывая, когда можно будет снова высунуться наружу. Может быть, Яварски спрятался на той стороне улицы с новой обоймой в пистолете 45-го калибра? Или это было только предостережение? Ведь если он хотел убить меня, он бы мог сделать это без особого труда: я был как на ладони.
Мне надоело прятаться, и через несколько минут я покинул свое убежище. Должен признаться, у меня зудело между лопатками, когда я заворачивал за угол. Видимо, Яварски послал мне вызов. Но я и не думал уклоняться, просто хотелось явиться перед врагом во всеоружии.
Правда, перед тем, как посвятить все свое внимание американцу, предстояло завершить еще одно дело. Я подошел к своему автомобилю и бросил новые модди под заднее сиденье, где лежал мой дипломат, а затем неторопливо повел машину к Курану по улицам Размийи. Прибыв на место, я припарковал машину в переулке и вынул из дипломата модди Сайда. Повертев его в руках, включил, добавив дэдди, блокирующее усталость и боль. После этого я вошел в тускло освещенный бар Курана.
- Мсье Одран! - воскликнул экспатриант, шагнув мне навстречу с распростертыми объятиями. - Ваши друзья сказали, что вы к нам едете. Рад снова видеть вас!
- Я тоже! - сказал я, увидев за столиком в глубине бара Халф-Хаджа, Махмуда и Жака.
Куран шел за мной, говоря вполголоса:
- Не правда ли, какой ужас - вся эта история с офицером Шакнахаем?
Я повернулся к нему:
- Вот именно, Куран. Ужас.
- Искренне сожалею. - Он опустил голову, подтверждая правдивость своих чувств.
- Водку-джимлет, пожалуйста, - попросил я. Это вынудило его удалиться.
Я приволок стул и подсел к компании. Взглянув на них, я не произнес ни слова. Последнее время я не пользовался в этой компании популярностью, но и не вызывал откровенной неприязни. Интересно, изменилось ли их отношение ко мне?
Жак был из христиан, питающих симпатии к тем, в чьих жилах европейской крови меньше, чем у них самих. Сейчас он, подмигнув, одобряюще кивнул мне:
- Я слышал, ты вынес Папочку из горящего дома.
Подошел Куран с моим бокалом! Вместо ответа я сделал глоток.
- Однажды я присутствовал на пожаре, - заговорил Халф-Хадж. - Вернее, был в доме, который сгорел через час после моего ухода. Я мог погибнуть.
Транссексуал Махмуд фыркнул.
- Марид, - произнес он с кокетливым удивлением, - я поражен.
- Да… - ответил я. - Как раз этого мне и хотелось больше всего - поразить вас, ублюдков. -
Я выдавил в свой бокал ломтик лимона. - Витамин С, сами понимаете…
- Да нет же, правда, - продолжал Махмуд. - Все только и говорят об этом. Ты был на высоте.
Жак пожал плечами:
- Особенно если ты думал о том, что мог бы легко покончить с Фридлендер Беем. Стоило только дать старикану как следует поджариться.
- А ты думал об этом? - спросил Махмуд, - В тот момент?
Наступил подходящий момент для глотка водки, - я был уже достаточно взбешен. Поставив стакан, я оглядел их всех по очереди.
- Вы знаете Индихар, верно? Так вот, с тех пор как погиб Иржи, у нее финансовые затруднения. Она не хочет брать в долг у меня или Чири и не может взвалить на себя еще больше работы в клубе.
Брови Махмуда поползли вверх.
- Может, она хочет поработать на меня? У девочки красивая задница - я бы платил ей хорошие деньги.
Я помотал головой.
- Ей этого не надо, - отрезал я. - Она просит меня найти новых родителей для одного из своих малышей. У нее два мальчика и девочка. Она согласна отдать одного мальчика.
Это заставило их прикусить языки.
- Может быть, - наконец произнес Жак, - я что-нибудь придумаю.
- Будь так любезен, - охотно откликнулся я. - Индихар сказала, что могла бы расстаться и с девочкой, если их возьмут вместе и цена будет сходной.
- Как скоро все это тебе нужно? - спросил Махмуд.
- Чем скорее, тем лучше. А сейчас я ухожу. Саид, ты не выйдешь со мной?
Халф-Хадж посмотрел сначала на Махмуда, затем на Жака, но никто из них так и не произнес ни слова.
- Пожалуй, нет, - ответил он.
Я вынул из кармана двадцать киамов и положил на стол:
- Угощаю.
Махмуд внимательно посмотрел на меня.
- Последнее время мы были не совсем справедливы к тебе, - сказал он.
- Я не заметил.
- Знаешь, я рад, что мы снова друзья. Нет причин ссориться.
- Конечно, - ответил я. - Я тоже рад.
Я хлопнул Саида по плечу, и мы вышли на залитую солнцем улицу. Я остановил его, когда он уже собирался влезть в машину.
- Послушай, ты не знаешь, где находится заведение Веселого Че? - спросил я.
Внезапно он побледнел.
- Какого черта тебе туда понадобилось?
- Просто я слышал о нем, вот и все.
- Я бы не советовал. Не хочется даже говорить об этом месте.
- Захочешь, парень, - угрожающе произнес я. - Ведь тебе прекрасно известно все.