- Слава Аллаху, все благополучно, - сказал я. - Умм Саад устранена. Мне осталось только поговорить с Абу Адилем по поводу заговора против тебя.
Его рот искривился:
- Ты будешь вознагражден за это. Как тебе удалось избавиться от женщины?
Хорошо бы он перестал, наконец, делить людей на должников и вознаграждаемых, подумал я.
- Я достал модификатор личности шейха Реда, - сказал я. - Из него я почерпнул много полезных сведений.
Папочка перевел дыхание и с грустью проговорил:
- Значит, ты уже знаешь…
- О "Деле Феникса"? Конечно, о шейх. Мне известно, что ты творишь это недоброе дело вместе с Абу Адилем.
- Да. И теперь тебе известно, что я дед твоей матери. Что ты мой внук. Но знаешь ли ты, почему мы держали это в тайне?
Нет! До сего момента я не знал об этом, хотя и пользовался модди Абу Адиля. Меня давно уже перестал интересовать вопрос об отце и о нашем с Папочкой возможном родстве.
Значит, когда я спрашивал об этом мать, она вела себя дальновидно и осмотрительно. Конечно, она знала правду. Вот почему Папочка был так расстроен, когда я в тот раз выставил ее из дома! Вот почему его так раздражало присутствие Умм Саад: все, кроме меня, понимали, что с помощью Абу Адиля она пытается устранить законных наследников. Вдобавок Умм Саад использовала "Дело Феникса", шантажируя им Папочку. Сейчас я понимал, почему он так долго терпел ее в своем доме и поручил мне избавиться от нее.
С тех пор как указующий перст Фридлендер Бея избрал меня для своих целей, у меня появилось высокое предназначение. Был ли я избран для того, чтобы стать подневольным помощником и правой рукой Папочки? Или же для того, чтобы унаследовать богатство и власть, неотделимые от принимаемых им ежедневно страшных решений о чужой жизни и смерти?
Каким же я был идиотом, когда думал, что смогу так просто сбежать! Я стал не просто правой рукой Фридлендер Бея - я полностью принадлежал ему, его клеймо было намертво впечатано в мой генетический код. Я сник, осознав свою вечную зависимость от шейха, навсегда потеряв надежду на освобождение.
- Почему вы с матерью не сказали мне всей правды? - спросил я.
- Потому что ты у меня не один, сынок. В юности я успел стать отцом многих детей. Когда умер мой старший сын, ему было куда больше лет, чем тебе сейчас, а умер он в прошлом веке. У меня много внуков, и твоя мать - лишь из многих. А в твоем поколении потомков и вовсе невозможно сосчитать. Я не хотел, чтобы ты чувствовал себя единственным избранником и использовал родство со мной в личных целях. Я хотел убедиться, что ты достоин стать моим наследником.
Я воспринял его слова без должного энтузиазма. Мне он казался сумасшедшим, возомнившим себя Божеством. Он дарил мне свое благословение, словно подарок на именины. Папочка не хотел, чтобы я использовал родство с ним "в личных целях"! Бог мой, что за ирония!
- Да, о шейх, - отозвался я наконец. Мне ничего не стойло казаться послушным. Ведь через несколько минут он будет лежать на операционном столе со вскрытым черепом. Тем не менее я не давал ему никаких обещаний.
- Ты должен помнить, - еле слышно прошептал он, - что у тебя много соперников - двоюродных братьев, которые могут навредить тебе.
Великолепно. Хоть какая-то перспектива:
- Значит, компьютерные записи, которые я искал…
- Часто менялись в течение многих лет. - Он слабо улыбнулся. - Не стоит доверять одной электронике. В конце концов, не наше дело доводить истину до народов мира. Разве ты не знаешь, сколь многолика бывает истина?
Чем дальше, тем больше вопросов у меня возникало.
- Значит, моим отцом был действительно Бернар Одран?
- Да. Матрос из Прованса. Хорошо, хоть это я знал наверняка.
- Прости меня, дорогой мой, - пробормотал Папочка. - Я не хотел открывать тебе правду о "Деле Феникса", и тебе нелегко пришлось с Умм Саад и Абу Адилем.
Я взял его за руку, она дрожала. - Не волнуйся, о шейх. Почти все неприятности позади.
- Мистер Одран… Я почувствовал на своем плече жесткую ладонь доктора Йеникнани. - Мы должны везти вашего патрона в операционную.
- Что с ним? Что вы собираетесь делать? Однако я понимал, что сейчас не время для дискуссий.
- Ваше предложение насчет отравленных фиников подтвердилось. В течение некоторого времени кто-то постоянно давал ему яд, основательно повредивший часть мозга, которая отвечает за дыхание, сердечный ритм и бодрствование. Если не принять срочных мер, вашего патрона ожидает необратимое коматозное состояние.
Во рту у меня пересохло, сердце бешено колотилось.
- Что вы намерены предпринять? - произнес я, задыхаясь.
Доктор Йеникнани посмотрел на свои руки.
- Доктор Лизан верит в возможность частичной трансплантации продолговатого мозга. Дело лишь за здоровой тканью от подходящего донора.
- И вы нашли такого донора? - Интересно" кого на этот раз выбрали из проклятого списка?
- Я не могу заранее обещать успешный исход, мистер Одран. До нас эту операцию производили всего три или четыре раза, и то не в нашей части света. Но доктор Лизан верит в успех. Я ему буду ассистировать. На стороне вашего патрона - все наше профессиональное умение и молитвы преданных друзей.
Я молча кивнул, глядя, как два санитара перекладывают Фридлендер Бея с больничной постели на каталку.
- Еще кое-что… - послышался его хриплый шепот. - Ты дал приют в нашем доме вдове полицейского. Когда истекут четыре месяца траура, ты должен жениться на ней.
- Жениться на ней? - Я был так удивлен, что забыл о приличиях.
- А когда я поправлюсь, - он зевнул, с трудом удерживаясь от дремоты, вызванной воздействием лекарств, - как только я встану на ноги, мы отправимся в Мекку.
Этого я также не ожидал. Кажется, я даже застонал.
- В Мекку…
- Паломничество. - Папочка открыл глаза, словно что-то его встревожило - не предстоящая операция, нет! но невыполненные обязательства перед Аллахом. - Давно пора, - сказал шейх, и его увезли в операционную.
Глава 19
Я решил, что до встречи с Абу Адилем будет весьма предусмотрительно подождать, пока с моей руки снимут гипс. Ведь даже великий Салах Ад-Дин не смог отвоевать Иерусалим и изгнать франкских завоевателей с половиной своего войска. Я вовсе не хотел вступать в рукопашный бой с шейхом Реда и Умаром, но мне уже порядком досталось, чтобы впредь вести себя поосторожнее.
Постепенно все утряслось. Сначала были волнения из-за здоровья Фридлендер Бея, мы все за него молились. Он выжил. По словам доктора Лизана, операция прошла успешно, но Папочка все время спал, несколько суток подряд. Время от времени он просыпался и разговаривал с нами, хотя не совсем ясно представляя себе, кто мы и какой сейчас век.
Без Умм Саад и ее сына атмосфера в доме стала более жизнерадостной. Я занимался делами Папочки, улаживал городские споры. Махмуду я дал понять, что буду суров, но справедлив, и, кажется, он признал это. По крайней мере, не протестовал. Правда, его смирение могло быть показным - Махмуда трудно понять.
Пришлось мне заниматься и крупным международным скандалом. Новый диктатор Эритреи прибыл к нам с вопросом: что происходит в его собственной стране? Я занялся этим делом, и весьма успешно, благодаря Папочкиной электронной картотеке и знаниям Тарика и Юсефа о местонахождении архивных записей.
Поведение моей матери было то ли чрезмерно сдержанным, то ли откровенно глупым. Во время наших бесед мы искренне сожалели о том, что наши отношения столь неудачно сложились в прошлом, ведь мы чуть не перерезали друг другу глотки. Кмузу объяснил мне, что у детей нередко складываются такие взаимоотношения с родителями, особенно в некоторые возрастные периоды. Я принял его слова к сведению и больше по этому поводу не переживал.
Чирига получала неплохую прибыль, и мы оба остались довольны. Думаю, она радовалась бы еще больше, если бы я передал ей обратно клуб, но мне слишком понравилась роль босса. Я решил, что побуду в этой роли еще немного, - точно так же мне захотелось в прошлый раз побыть хозяином Кмузу.
Когда муэдзин призывал всех к молитве, я основательно молился, а по пятницам посещал мечеть. Репутация щедрого человека укрепилась за мной не только в Будайене, но и во всем городе. Где бы я ни появлялся, люди называли меня Марид Аль-Амином. Я еще не совсем отвык от наркотиков: самочувствие мое еще не пришло в норму, и поэтому я не видел причины для лишних страданий.
Целый месяц после моего прощания с полицейским участком мне удалось наслаждаться тишиной и покоем. Но однажды утром, во вторник, как раз перед ленчем, раздался телефонный звонок.
- Мархаба, - ответил я.
- Да будет славен Аллах вовеки. Это Умар Абдул-Кави.
Несколько секунд я не мог произнести ни слова, борясь с приступом ярости.
- Какого черта тебе надо? - выдавил я наконец.
- Мой хозяин справляется о здоровье Фридлендер Бея. Я звоню, чтобы узнать, каково его состояние…
Я вскипел и даже не сразу сообразил, что ответить.
- Он себя чувствует прекрасно. Он отдыхает.
- А когда он вновь приступит к своим обязанностям? - Как же я ненавидел этот самодовольный голос!
- Я сказал, что он здоров. Ясно? А сейчас мне некогда, меня ждут дела.
- Минуточку, мистер Одран. - Его голос стал ханжески-льстивым. - Нам стало известно, что у вас находится нечто, принадлежащее шейху Реда…
Зная, о чем он ведет речь, я улыбнулся. Мне нравилось быть хозяином положения.
- Не знаю, о чем ты, Химар. - Что заставило меня оскорбить его? Вероятно, для него это слово прозвучало как пощечина.
- Модди, - ответил он. - Тот модди, будь он неладен.
Я помедлил, чтобы насладиться его унижением.
- Что за черт, - произнес я с притворным удивлением. - Ты все перепутал. Насколько я помню, тот модди у вас. Вспоминаешь, Химар? Ты надел на меня наручники и зверски избил, а после этого подключил ко мне модди и сделал запись. Она все еще нужна вам?
На другом конце провода повисло молчание. Верно, Умар не ожидал, что я заговорю про тот модди. Он не хотел о нем вспоминать. Однако на его чувства мне было наплевать. Я был на коне.
- Ну и как ты его использовал, ублюдок? - поинтересовался я. - Включаешь, когда твой полоумный старикашка ласкает тебя? Или как-ни-
будь иначе? Ну и как я, Химар? Не сравнить с Хани Пилар?
Я понял, что Он пытается совладать с собой.
- Может, мы сможем договориться об обмене? - наконец спросил он. - Шейх Реда искренне желает уладить это дело. Он хочет вернуть свой модификатор личности. Я уверен, он отдаст вам вашу запись с солидным денежным вознаграждением в придачу.
- Деньги? - снова удивился я. - И сколько же?
- Не могу сказать точно, но думаю, что шейх Реда будет очень щедр. Он понимает, что причинил вам большие неприятности.
- Да, ты прав. Но сделка есть сделка. Сколько?
- Десять тысяч киамов, - сказал Умар.
Я знал, что, если не соглашусь, он. назовет более крупную сумму, но меня интересовали не деньги.
- Десять тысяч? - переспросил я таким тоном, словно цифра поразила меня.
- Да, - в голосе Умара вновь зазвучали самодовольные нотки. Он был готов заплатить за все. - Можем ли мы встретиться через час на нашей территории? Шейх Реда поручил передать вам, что в вашу честь устроен обед. Мы надеемся, что вы забудете прежние разногласия, шейх Марид. Шейх Реда и Фридлендер Бей должны наконец объединиться. А мы с вами станем друзьями. Вы согласны со мной?
- Нет Бога кроме Аллаха, - торжественно провозгласил я.
- Именем господина Каабы, - поклялся Умар. - Этот день станет памятным в нашей истории.
Я отключил телефон.
- Теперь все прояснилось, - пробормотал я, откидываясь на спинку стула. Трудно было предполагать, кто возьмет верх к концу этого дня, но, по крайней мере, обманчивое затишье миновало. Я еще не совсем спятил и поэтому захватил с собой во дворец Абу Адиля одного из Говорящих Камней, а также Кмузу и Саида. Что касается двух последних, то оба они в свое время служили у шейха Реда, и у них были с ним старые счеты. Мое приглашение разделить компанию они приняли весьма охотно.
- Я хочу загладить свою вину перед тобой, - добавил при этом Халф-Хадж.
Я оторвался от оружия, которым был занят в данный момент.
- Но ты уже сделал это.
- Нет, - сказал он. - Нет, я все еще чувствую себя твоим должником.
- У арабов есть пословица, - задумчиво произнес Кмузу. - Когда обещаешь - выполняй обещание, когда угрожаешь - не выполняй угрозы, но прощай. То же самое, что у христиан подставить другую щеку.
- Это верно, - отозвался я, - но люди, строящие свою жизнь по пословицам, теряют массу времени на всякую ерунду.
- Расквитаться - вот лучшее завершение дела, - вот мой лозунг.
- Я не советовал вам отступать, яа Сиди. Я просто высказал чисто филологическое наблюдение.
Саид раздраженно взглянул на Кмузу.
- Ты еще должен отплатить Абу Адилю за того большого лысого парня, - напомнил он.
Дорога во дворец Абу Адиля в Хамидийе оказалась неожиданно приятной. Мы болтали и смеялись, будто на пикнике. Я не чувствовал страха, несмотря на то, что у меня не было ни модификатора, ни дэдди. Саид говорил без умолку, в обычной легкомысленной манере, за которую и получил свое прозвище.
Кмузу вел машину, но время от времени тоже вставлял словечко-друтое в общий разговор. Хабиб (или Лабиб, не знаю) сидел рядом с Саидом на заднем сиденье и, как всегда, молчал.
Охрана немедленно пропустила нас, и мы поехали по незабываемому ландшафту поместья Абу Адиля.
- Один момент, - сказал я, пока привратник Камаль отпирал тяжелую резную дверь. Я еще раз проверил, заряжен ли мой статический пистолет, и заодно передал небольшой револьвер Халф-Хаджу. У Кмузу была винтовка-игломет, некогда принадлежавшая Умм Саад. Камень же не нуждался ни в каком оружии, кроме собственных рук. Я в нетерпении прищелкнул языком.
- В чем дело, яа Сиди? - спросил Кмузу.
- Решаю, что бы такой мне включить сегодня… - Я покопался в коробочке с модди и дэдди и решил, наконец, остановиться на Королевском, а модди Абу Адиля захватить с собой. Еще я включил добавочные дэдди, блокирующие боль и страх.
- Когда все это закончится, - задумчиво произнес Саид, - ты вернешь мне Королевский? Мне его очень не хватает.
- Конечно, - согласился я, хотя сам получал ни с чем не сравнимое удовольствие от этого модификатора. Без него Саид не походил на самого себя. На этот раз я дал ему антологию. Интересно было посмотреть, как Майк Хаммер врежет Абу Адилю.
- Мы должны быть настороже, - предупредил Кмузу, - и не дать им усыпить нашу бдительность. Предательство в традициях шейха Реда.
- Спасибо, - сказал я. - Твоего предостережения не забуду по гроб жизни.
Мы вчетвером выбрались из машины и направились по выложенной плиткой дорожке к дому. Был теплый денек, и солнце ласково согревало мое лицо. Я был одет в белую галлебейю, а голову мне обтягивала вязаная алжирская шапочка. Это была весьма скромная одежда.
Мы проследовали за Камнем в зал на втором этаже. Когда мы проходили студию записи Абу Адиля, меня передернуло. Чтобы снять напряжение, я несколько раз глубоко вдохнул. Когда дворецкий впустил нас к хозяину дома, я уже обрел прежнюю уверенность в себе.
Абу Адиль и Умар сидели на больших подушках, расположенных полукрутом в центре комнаты. В середине на возвышении уже стояли несколько больших чаш с едой, кофейники и чайники.
Хозяева встали поприветствовать нас. Я сразу же заметил, что ни у одного из них не было встроенной электроники. Ко мне с широкой улыбкой подошел Абу Адиль. Он обнял меня и радостно сказал:
- Ахлан ва сахлан! - Что значило: "Приветствую тебя, угощайся!"
- Рад снова видеть тебя, о шейх. Пусть Аллах укажет тебе истинный путь.
Абу Адиль был доволен уже тем, что в поведении моем не было открытого вызова. Однако его встревожило то обстоятельство, что я взял с собой Кмузу, Сайда и Камня.
- Прошу тебя омыть пыль и грязь с твоих рук, - сказал он. - Разреши предложить тебе воды. И твоим рабам, разумеется.
- Осторожнее, дружище, - прорычал Саид под воздействием модди Майка Хаммера. - Я не раб.
- Конечно, конечно, - проговорил Абу Адиль, не теряя своей расположенности.
Мы устроились на подушках и обменялись еще несколькими традиционными комплиментами. Умар налил мне чашку кофе, и, принимая ее, я пожелал:
- Пусть стол твой всегда будет полон яств.
- Да продлит Аллах твою жизнь, - ответил Умар. Он не был в столь же радушном настроении, как и его босс.
Мы отведали ото всех блюд понемногу и мирно побеседовали. Единственным диссонансом прозвучало замечание Халф-Хаджа, выплюнувшего косточку оливки со словами:
- И это все, что у вас припасено?
Лицо шейха Реда вытянулось. Я с трудом удержался от смеха.
- Итак, - через некоторое время произнес Абу Адиль, - если не возражаете, перейдем к делу.
- Разумеется, о шейх, - охотно откликнулся я. - Горю желанием завершить нашу сделку.
- В таком случае верни модификатор личности, который ты унес из этого дома. - Умар передал ему небольшую виниловую сумочку, Абу Адиль открыл ее. Там лежали толстые пачки десятикиамовых банкнотов.
- Я хочу попросить еще кое-что, - сказал я.
Лицо Умара помрачнело.
- Ты идиот, если думаешь, что сейчас можешь расторгнуть сделку. Мы уговорились на десяти тысячах киамов.
Я проигнорировал это невежливое замечание и повернулся к Абу Адилю:
- Я хочу, чтобы ты уничтожил "Дело Феникса". Абу Адиль довольно захохотал:
- Ты удивительной человек. Я это знал заранее, потому что никогда не расставался с этим. - И он показал мне модди, записанный в тот злосчастный день. - "Дело Феникса" - мое спасение. Только благодаря ему я дожил до столь преклонного возраста. Вне всякого сомнения, оно мне снова понадобится. С ним я могу прожить еще сотню лет.
- Мне очень жаль, шейх Реда, - сказал я, доставая статический пистолет, - но я настроен решительно. - Я взглянул на своих друзей. В их руках тоже было оружие.
- Хватит глупостей, - переполошился Умар. - Вы пришли сюда, чтобы обменяться модификаторами. Давайте покончим с этим, а все остальное - в руках Аллаха.
Я целился в Абу Адиля, не забывая при этом пить кофе из чашечки.
- У тебя превосходная еда, о шейх, - сказал я, отставив чашку. - Я хочу, чтобы ты уничтожил "Дело Феникса". Я включал твой модди и знаю,
где оно находится. Кмузу и Саид присмотрят за тобой, а я тем временем пойду и достану его. Абу Адиль и глазом не моргнул.
- Ты блефуешь, - уверенно сказал он, разводя руки в стороны. - Если ты включал мой модди, то должен знать, что существуют копии. Модди может подсказать, где находится одна или две копии, но только Умар знает об остальных. Тебе не найти их.
- Черт, - воскликнул Халф-Хадж, - спорю, что смогу заставить его заговорить!
- Не стоит, Саид, - сказал я, понимая, что Абу Адиль прав.
Мы зашли в тупик. Уничтожить копию здесь, распечатку там ни к чему не приведет. Нам не уничтожить саму идею "Деда Феникса", ведь Абу Адиль никогда не согласится от нее отказаться.
Кмузу наклонился ко мне:
- Вы должны убедить его отказаться от этой идеи, яа Сиди.
- А как?
- Не знаю.