После непродолжительной паузы Махмуд сказал:
- Насколько тебе известно, я был очень опечален смертью Иржи Шакнахая, да будет с ним благословение Аллаха.
В чем лично я сильно сомневался. Если даже я не предполагал, что Индихар замужем, то сомневаюсь, что об этом было известно Жаку, Махмуду и остальным. Кроме Чириги. Чири всегда была в курсе подобных дел.
- Это была трагедия всего города, - уклончиво сказал я.
- Это трагедия и для Индихар. Представляю себе ее горе. А бедность только усугубила ее положение. Я искренне сожалею, что предложил ей работать у себя. С моей стороны это было бессердечным поступком.
- Индихар - истинная мусульманка, - ответил я ледяным тоном. - И потому вовсе не расположена развлекать тебя или кого-либо другого.
- Я знаю, Марид. Не надо так горячо за нее вступаться. Главное - она поняла, что всех своих детей прокормить не сможет. Ты упоминал о том, что Индихар хочет отдать одного ребенка приемным родителям.
Я ненавидел себя за это.
- Видимо, ты не знаешь, что в свое время моя мать была вынуждена продать моего младшего брата.
- Брось, Магреби! - сказал Махмуд. - Это не купля-продажа. Ведь торговля детьми запрещена. Мы не можем продолжать разговор в таком духе.
- Ладно. Назови это как хочешь. Ты нашел людей, готовых усыновить ребенка?
Махмуд помедлил с ответом.
- Не совсем, - выдавил он наконец. - Но я нашел посредника. Я знаю его давно и ручаюсь за его честность и молчание. Ведь такие дела требуют любви к людям и большого такта.
- Разумеется, - откликнулся я. - Все это чрезвычайно важно. Не стоит лишний раз тревожить сердце вдовы.
- Так вот, именно поэтому я его и рекомендую. Он немедленно подыщет ребенку любящих родителей, а вдове вручит солидную сумму, причем таким образом, что на них не падет и тени подозрения. Вот так он работает. Думаю, мистер Он - идеальное решение проблемы Индихар.
- Мистер Он?
- Его имя Он Чонг. Он китайский бизнесмен из Кансу. Когда-то я работал его агентом.
- Понятно. - Кровь ударила мне в виски, и я закрыл глаза. - Теперь о деньгах. Сколько платит мистер Он и получаешь ли ты проценты от сделки?
- За старшего он заплатит пятьсот киамов, за младшего триста. За девочку двести пятьдесят. За двух сразу он выплатит надбавку в двести киамов, а за трех - пятьсот. Мне положены десять процентов от сделки. Если ты договоришься с ней об оплате твоих услуг, бери процент от оставшейся суммы.
- Что ж, все справедливо. Большего Индихар и не ожидает.
- Я же говорил, что мистер Он - щедрый человек.
- В таком случае - что дальше? Встретимся где-нибудь или как?
Похоже, Махмуд, клюнул на удочку.
- Сначала мы должны осмотреть детей, чтобы убедиться в их пригодности для передачи приемным родителям. Ты не мог бы завести их через полчаса на Рафи-Бен-Гарсиа, семь?
- Хорошо Махмуд. До встречи. Передай Он Чонгу, чтобы захватил деньги, - Я отключил телефон. - Кмузу, - окликнул я раба, - закругляйся с бельем. Мы едем.
- Слушаюсь, яа Сиди. Подогнать машину?
- Да.
Поверх джинсов я накинул галлебейю, а в карман засунул статический пистолет. Я не доверял ни Махмуду, ни торговцу детьми.
Улица находилась в еврейском квартале, и дом сильно напоминал тот, который мы обследовали вместе с Шакнахаем. Стеклянная витрина была залеплена газетами.
- Подожди здесь, - бросил я Кмузу, вылез из машины и пошел к дому. Я постучал по стеклу; и через некоторое время из щели приоткрытой двери сверкнули глаза Махмуда.
- Это ты, Марид? - раздался его хриплый голос. - А где Индихар с детьми?
- Они в машине. Сначала мне надо поговорить.
- Входи. - Махмуд открыл дверь пошире, и я протиснулся мимо него. - Марид, познакомься: мистер Он.
Торговец детьми оказался низкорослым человечком со смугло-коричневой кожей и зубами такого же цвета. Он сидел на складном металлическом стуле за карточным столиком. На столике перед ним находился железный ящичек. Он взглянул на меня сквозь стекла очков в железной оправе. И этот тип не может позволить себе глаза фирмы "Никон"!
Я шагнул ему навстречу и протянул руку. Он Чонг, прищурясь, посмотрел на меня, но руки не подал. Через пару секунд я почувствовал себя идиотом и опустил руку.
- Ну как, - спросил Махмуд, - все в порядке?
Скажи ему, чтобы он открыл ящик.
- Я ничего не могу сказать мистеру Ону, - ответил Махмуд. - Он очень…
- Ничего, - сказал Он Чонг. - Взгляните. - И откинул металлическую крышку. В ящичке была такая увесистая пачка стокиамовых купюр, что на эти деньги, верно, можно было купить всех ребятишек в Будайене.
- Отлично, - сказал я, вынимая из кармана пистолет. - Руки за голову.
- Сволочь! - заорал Махмуд. - Это ограбление? Ты так просто не отделаешься. Мистер Он достанет тебя. Деньги не принесут тебе счастья: ты станешь трупом, не успев потратить ни одного киама.
- Я полицейский, Махмуд, - с грустью произнес я. Закрыв ящичек, я передал его Махмуду. Я не мог одновременно нести деньги и держать пистолет. - Хайяр уже давно ищет Он Чонга. Даже продажный полицейский должен время от времени ловить парочку-друтую настоящих преступников. Теперь его очередь.
Я повел их к машине. Пока Кмузу вел автомобиль, я держал этих мерзавцев на мушке. Вчетвером мы поднялись на третий этаж. Хайяр даже подскочил, увидев нашу компанию на пороге своего стеклянного кабинета.
- Лейтенант, - заявил я, - это Он Чонг, торговец детьми. Махмуд, поставь ящик с деньгами. Это вещественное доказательство, хотя не думаю, что оно доживет до завтрашнего дня.
- Ты не перестаешь удивлять меня, - сказал Хайяр. Он нажал кнопку на своем столе, вызывая дежурных.
- Эти двое - нечто вроде премии, - заметил я. Хайяр удивился донельзя. - Я же говорил, что у меня несколько дел. Остаются еще два: Умм Саад и Абу Адиль. А это - подарочек.
- Благодарю. Махмуд, ты свободен. - Лейтенант еще раз смерил меня взглядом, неодобрительно пожав плечами. - Думаешь, Папочка разрешит мне задержать его?
На сей раз Хайяр проявлял недюжинную следовательскую смекалку.
Махмуд испустил вздох облегчения.
- Я тебе это припомню, Магреби, - процедил он, проходя мимо. Его угрозы меня мало волновали.
- Между прочим, - сказал я Хайяру, - я ухожу из полиции. Если тебе нужен человек для регистрации дорожных происшествий, можешь поискать другого. И для раскрытия "зависших" дел тоже. Пусть другие копаются в вашей грязи, покрывая чужую халатность. Я здесь больше не работаю.
Хайяр ответил циничной усмешкой:
- Да, многие новички так реагируют на настоящую работу. Я думал, ты протянешь дольше, Одран.
Я отвесил ему звонкую пощечину. И еще одну - для равновесия. Хайяр изумленно уставился на меня, потирая пылающие щеки. Я повернулся и вышел из кабинета, Кмузу последовал за мной. Вокруг стояли копы, они все видели. И все они ухмылялись. Я тоже.
Глава 18
Кмузу, сказал я по дороге домой, - не пригласишь ли ты Умм Саад с нами пообедать?
Он покосился на меня. Вероятно, Кмузу решил, что я окончательно спятил, но предусмотрительно держал свое мнение при себе.
- Конечно, яа Сиди, - ответил он. - Накрыть в маленькой столовой?
- Ага. - Я смотрел, как за окном машины проплывают улицы христианского квартала, еще не зная в точности плана дальнейших действий.
- Надеюсь, вы правильно оцениваете силы этой женщины, - сказал Кмузу.
- Наверное. Она способна на многое. Однако, как мне кажется, психических отклонений у нее нет. Если я расскажу ей, что мне известно о "Деле Феникса" и о причинах ее появления в нашем доме, она поймет, что игра проиграна.
Кмузу постучал указательным пальцем по рулю.
- Если вам понадобится помощь, яа Сиди, я буду рядом. Вам нельзя действовать в одиночку, как тогда у шейха Реда.
Я улыбнулся:
- Спасибо, Кмузу, но не думаю, что Умм Саад настолько безумна, как выживший из ума Абу Адиль. И к тому же у нее нет такой власти, как у него. Мы просто пообедаем вдвоем. За себя я ручаюсь, иншаллах.
Кмузу еще раз задумчиво взглянул на меня, продолжая сосредоточенно вести автомобиль.
Мы подъехали к дому Фридлендер Бея, я поднялся наверх и переоделся. Надев белое длинное одеяние и белый кафтан, в карман которого переложил статический пистолет, я отключил дэдди, блокирующий боль. Особой надобности в нем уже не было, кроме того, на всякий случай у меня оставалась куча соннеинок. После отключения блокиратора, я немедленно ощутил пульсирующую боль во всем теле, особенно неприятно дергало плечевые суставы. Решив, что геройство в данном случае неуместно, я вытащил коробочку с таблетками.
Ожидая ответа Умм Саад на приглашение к обеду, я услышал призыв Папочкиного муэдзина к молитве. Со времени своего разговора в мечети на улице Сук-эль-Хемис я молился более или менее регулярно. Может, на принятые пять раз в день меня и не хватало, но зато я делал это более осмысленно, чем прежде. Я спустился в Папочкин кабинет. Там у него были коврик для молитвы и вырубленный в стене михраб. Михраб - это полукруглое углубление в стене, обращенное в сторону Мекки; оно есть в каждой мечети. После омовения я развернул коврик, отстранил разум от суетных мыслей и обратился к Аллаху.
Когда я закончил молитву; вернулся Кмузу.
- Умм Саад ожидает в маленькой столовой.
- Спасибо.
Я скатал и убрал Папочкин коврик. Я был бодр и исполнен решимости. Прежде я считал, что подобные ощущения - временная иллюзия, вызываемая молитвенным состоянием. Но сейчас я был уверен, что моя прошлая теория ошибочна. Состояние было реальным.
- Благо, что вы вновь обрели веру, яа Сиди, - сказал Кмузу. - Когда-нибудь, если захотите, я расскажу вам о чуде Иисуса Христа.
- Мусульмане знают об Иисусе, - ответил я, - и чудеса, сотворенные им, для них не секрет.
Мы вошли в столовую, и я увидел Умм Саад и ее сына за столом на своих местах. Мальчика я не приглашал, но его присутствие не остановило бы меня от того, что я намеревался сделать.
- Приветствую вас, - объявил я, - и пусть Аллах сделает эти яства полезными для вашего здоровья.
- Спасибо, о шейх, - ответила Умм Саад. А как ваше здоровье?
- Слава Аллаху, превосходно.
Я сел, а Кмузу встал за спинкой моего стула. Я заметил, что в комнату вошел Хабиб (а может, это был Лабиб), в общем, один из Камней, свободный от дежурства в больнице. Мы с Умм Саад продолжили обмен любезностями, и вскоре служанка внесла поднос с тахини и соленой рыбой.
- У вас замечательный повар, - одобрила Умм Саад. - Я наслаждаюсь здешней пищей.
- Я рад, - сдержанно откликнулся я.
Появились новые блюда: холодный фаршированный виноград, тушеные артишоки, баклажаны, фаршированные сыром. Жестом я пригласил гостей угощаться.
Умм Саад навалила своему сыну с каждого блюда полную тарелку, а затем обратилась ко мне:
- Могу я поднести вам кофе, о шейх?
- Минутку, - ответил я. - Мне не хотелось бы, чтобы юный Саад бен Салах услышал то, что я собираюсь вам сказать, но, к сожалению, время для этого наступило. Я знаю о ваших делах с шейхом Реда и о том, что вы пытались убить Фридлендер Бея. Знаю также, что вы приказали вашему сыну поджечь дом. Знаю об отравленных финиках.
Лицо Умм Саад побелело от ужаса. Только что положив в рот фаршированную виноградину, она выплюнула ее на тарелку.
- И что же вы сделали? - хрипло спросила она.
Я тоже взял виноградину и сунул ее в рот. Проглотив, я обронил:
- Вовсе не то, что вы подумали.
Саад бен Салах встал и двинулся ко мне. Его юное лицо было искажено ненавистью.
- Клянусь бородой Пророка! - закричал он. - Я не позволю вам в таком тоне говорить с моей матерью!
- Все что я сказал - правда. Разве не там, Умм Саад?
Глаза мальчика сверкнули гневом.
- Моя мать не имеет никакого отношения к пожару. Это была моя идея. Я ненавижу вас и Фридлендер Бея. Он мой дед и отрицает это. Он обрекает свою дочь страдать в нищете. Он заслуживает смерти.
Спокойно отхлебнув кофе, я отвечал:
- Не верю. Похвально с вашей стороны, Саад, взять вину на себя, но виновата здесь ваша мать, а не вы.
- Лжец! - завопила женщина.
Мальчик набросился на меня, но Кмузу встал на его пути. А сложением он был намного крепче Саада.
Я снова повернулся к Умм Саад:
- Чего я никак не могу понять, так это зачем вам понадобилось убивать Папочку. Вам-то какая выгода?
- Значит, вы не знаете всего, - вздохнула она с облегчением. Взгляд Умм Саад переметнулся с меня на Кмузу, который мертвой хваткой вцепился в ее чадо. - Шейх Реда обещал мне, что если я разузнаю планы Фридлендер Бея или устраню его единственного соперника, то он сделает меня законной наследницей шейха. Я стану хозяйкой поместья Фридлендер Бея и его капиталов, а политические дела предоставлю вести шейху Реда.
- Да уж, - сказал я. - И всего-то для этого надо: полностью положиться на Абу Адиля. А как долго вы намереваетесь прожить после того, как устраните Папочку? Ведь Абу Адиль хочет объединить под своим влиянием два самых могущественных дома в этом городе.
- Вы лжете! - Она встала и обернулась к Кмузу: - Отпусти моего сына!
Кмузу посмотрел на меня. Я отрицательно покачал головой.
Умм Саад вынула из сумки небольшой ручной игломет.
- Я сказала - отпусти моего сына!
- Леди, - вмешался я, поднимая обе руки и показывая, что оружия у меня нет, - вы проиграли. Уберите ствол. Если вы будете продолжать в том же духе, то никакой шейх Реда не спасет вас от мести Фридлендер Бея. Абу Адиль потерял всякий интерес к вам. Ваше положение безнадежно.
Она выстрелила несколько раз в потолок, чтобы доказать серьезность своих намерений.
- Освободите мальчика, - хрипло сказала она, - и дайте нам уйти.
- Не могу вам этого позволить, - отрезал я, - думаю, что Фридлендер Бей захочет…
Услышав близкое шипение, я понял, что на этот раз Умм Саад выстрелила в меня. Я глубоко вздохнул, ожидая почувствовать боль, которая укажет место ранения, но ничего не последовало. Умм Саад была настолько взволнована, что промахнулась даже на столь близком расстоянии.
Затем она вскинула было ствол на Кмузу, который не двигался с места, защищенный телом юного Саада, - и вновь повернулась ко мне. Но тут подоспел Говорящий Камень и резко ударил ее по запястью. Игломет выпал из руки Умм Саад. Говорящий Камень занес над ней тяжелый кулак.
- Нет! - закричал я, но было слишком поздно. Мощным ударом он сбил ее с ног. Умм Саад лежала на спине, шея ее была неестественно вывернута набок. Из уголка рта вытекла струйка крови. Я понял, что Камень убил ее одним ударом.
- Вот и номер второй, - прошептал я. Теперь я мог полностью переключиться на Абу Адиля и Умара, эту наивную игрушку в руках старика.
- Сын шакала! - вскричал мальчик. Он стал вырываться, и Кмузу выпустил его. Он наклонился над матерью и обнял ее. - Мама, мама… - безутешно рыдая, повторял он.
Мы с Кмузу подождали некоторое время. Наконец я вмешался:
- Саад, вставай.
Он поглядел на меня. В жизни в глазах человека я не видел столько злобы.
- Я убью тебя, - прошипел он. - Обещаю тебе. И всем вам.
- Вставай, Саад, - повторил я, - Жаль, что все так случилось, но сделанного уже не поправишь.
Кмузу положил руку ему на плечо, но мальчик стряхнул ее.
- Слушай, что тебе говорит мой хозяин, - посоветовал Кмузу.
- Нет, - ответил Саад, и его рука молниеносно метнулась к игломету. Камень наступил ему на руку. Саад скорчился рядом с матерью, со стоном схватившись за запястье.
Кмузу наклонился и поднял оружие. Выпрямившись, он передал его мне.
- Что делать дальше, яа Сиди? - спросил он.
- С мальчиком? - Я задумчиво посмотрел на Саада. Я знал, что от него нельзя ждать ничего хорошего, но жалел его. Он был лишь заложником в сделке его матери с Абу Адилем, доверчивым простаком в его честолюбивых замыслах. Вряд ли сам Саад понимал это. Для него мать навсегда останется мученицей и жертвой несправедливости.
- Что с ним сделать? - спросил Кмузу, вторгаясь в мои мысли.
- Отпустите его. Он и так достаточно натерпелся.
Кмузу отступил, и Саад поднялся на ноги, прижимая к груди почерневшую руку.
- Я позабочусь обо всем необходимом для погребального обряда, - пообещал я.
Еще. раз его лицо исказила ненависть.
- Не трогайте ее! - закричал он. - Я похороню ее сам. - Спотыкаясь, он пятился к двери.
У самого выхода он обернулся. - Если проклятия сбываются, - срывающимся голосом проговорил он, - призываю их на вас и весь ваш дом. Я отплачу вам стократ за то, что вы сделали. Я клянусь троекратно жизнью Пророка Мухаммеда! - И он выбежал из столовой.
- Вы приобрели заклятого врага, яа Сиди! - заметил Кмузу.
- Знаю, - сказал я, покачав головой. - Но что я могу поделать?
На столике зазвонил телефон, и Камень взял трубку.
- Да? - сказал он. Послушав немного, он передал ее мне.
Я взял трубку.
Это был второй из Камней.
- Приезжайте, - лаконично сказал он. Я похолодел.
- Мы едем в больницу, - объявил я. Поглядев на тело Умм Саад, я заколебался.
Кмузу верно истолковал мое замешательство.
- Если вы считаете нужным, яа Сиди, Юсеф займется необходимыми приготовлениями.
- Да, конечно, - сказал я. - А вас обоих я беру с собой.
Кмузу кивнул, и мы вышли из столовой в сопровождении Лабиба - или Хабиба. Кмузу подогнал седан к крыльцу. Я забрался на заднее сиденье, предоставив Камню втискиваться на место рядом с водителем.
Кмузу мчался по улицам с такой же быстротой, как в свое время мой знакомый таксист Билл. Мы были у дверей палаты номер один как раз в тот момент, когда оттуда выходила медсестра.
- Ках состояние Фридлендер Бея? - спросил я, ожидая самого худшего.
- Он еще жив, - отвечала она. - Он в сознании, но не задерживайтесь у него долго. Его готовят к операции. В палате доктор.
- Спасибо, - поблагодарил я. - Подождите меня здесь, - обернулся я к своим попутчикам.
- Хорошо, яа Сиди, - отозвался Кмузу. Камень не издал ни звука, бросив враждебный взгляд на раба.
Я вошел в палату. Там санитар брил Папочке голову, готовя его к операции. Рядом, волнуясь, стоял Тарик, Папочкин камердинер. Доктор Йеникнани и еще один врач сидели за столиком, что-то обсуждая вполголоса.
- Хвала Аллаху, вы пришли, - сказал камердинер. - Хозяин спрашивал вас.
- Что случилось, Тарик? - спросил я. Он хмурился, с трудом сдерживая слезы.
- Не знаю. Врачи, наверно, скажут. Идите поскорее к хозяину, пусть он видит, что вы здесь.
Я подошел к Папочке и посмотрел на него. Казалось, он дремлет. Лицо его стало неестественно серым; веки и губы почернели. Дыхание еле слышалось. Медбрат закончил бритье, и голый череп Папочки еще больше усилил его сходство с покойником.
Он открыл глаза и посмотрел на меня.
- Мы скучали по тебе, мой племянник, - сказал он. Его голос звучал еле слышно, как будто из-за спины.
- Пусть Аллах никогда не покинет тебя, о шейх, - сказал я, наклоняясь, чтобы поцеловать его в щеку.
- Ты должен сказать мне, - начал он, но задохнулся, не в силах закончить фразу.