Но не это беспокоило Джорджа. Ему казалось, будто внутри него что-то происходит, и почти постоянно он чувствовал присутствие змеи; она спала, но она была там,и это не давало ему покоя. Однажды ночью он выкурил почти всю пачку "Голуаза" Чарли; наутро в горле у него словно застрял клубок колючей проволоки, а легкие горели огнем. В тот день он наорал на Лиззи, когда она помогала ему надевать костюм, и один раз потерял управление - ей пришлось отключить его.
- "Отказ двигателя", - сказала она. - Старик, какого черта с тобой происходит?
Прошло три недели, и он впервые вышел в космос - это уже была не экскурсия на канате, а самостоятельная внестанционная деятельность,прогулка среди бесконечной ночи. Он осторожно высунулся из люка и огляделся.
Перед ним висела Орбитальная энергетическая система, конструкция, благодаря которой возникла "Атена"; множество солнечных батарей образовывали черную решетку, серебристые микроволновые передатчики сверкали на солнце. Сама станция представляла собой беспорядочное, бесформенное скопление жилых, рабочих и экспериментальных секций, сбившихся вместе без видимого порядка; некоторые из них вращались, чтобы создать внутри гравитацию, другие неподвижно висели в слепящем солнечном свете. Фигурки с желтыми маяками медленно ползали по поверхности станции или направлялись к буксирам, сверкавшим красными огоньками. Буксиры, походившие на комья рухляди, перемещались, описывая длинные дуги, и их маневровые двигатели при этом вспыхивали, словно алмазные точки.
Лиззи осталась у люка, следя за Джорджем по маяку на его скафандре, но двигался он самостоятельно. Она сказала:
- Отойди подальше от станции, Джордж. Она загораживает вид на Землю.
Он так и сделал.
Голубой шар скрывало белое облако, сквозь которое виднелись коричневые и зеленые пятна. На станции было два часа дня, а он смотрел прямо на устье Амазонки, где сейчас стоял полдень; Землю ярко освещало Солнце. Земля казалась крошечным шариком, занимающим всего девятнадцать градусов его поля зрения…
- Да, - произнес Джордж. Шипение и гул системы кондиционирования, треск случайного излучения в наушниках, звук его собственного тяжелого дыхания - все эти шумы отвлекали его, не давали почувствовать величие момента. Он постарался дышать ровно, выключил радио, кондиционер и повис в оглушительной тишине. Он был просто точкой на ночном небе.
Через какое-то время он краем глаза заметил белый скафандр с красным крестом инструктора на груди.
- Вот дерьмо! - выругался Джордж и включил приемник. - Я тут, Лиззи.
- Джордж, здесь нельзя так болтаться. Какого черта ты делаешь?
- Просто любуюсь.
В ту ночь ему снились кизиловые деревья, усыпанные розовыми цветами, ослепительные на фоне багрового неба, и шум проливного дождя. У двери раздалось какое-то царапанье - он проснулся, вдохнул чистый, но мертвый воздух космической станции, и его охватила острая тоска по Земле. Затем он перевернулся и попытался заснуть, надеясь снова увидеть райский пейзаж, омытый дождем. Однако в какой-то момент у него мелькнула мысль: "Там кто-то есть". Он встал, разглядел на стене красные цифры - два часа ночи - и, не одеваясь, подошел к двери.
Белые шары отбрасывали неправильные круги света на стены коридора. Лиззи лежала неподвижно, тело ее наполовину было скрыто в тени. Джордж опустился на колени около нее и позвал по имени; ее левая нога дернулась и стукнула по металлу.
- Что с тобой? - спросил он.
Ее ногти, покрытые темным лаком, скребли по полу, и она неразборчиво бормотала что-то.
- Лиззи, - повторил он. - Что тебе нужно?
Взгляд Джорджа упал на алую каплю, стекавшую по белой груди, и он почувствовал, как внутри него что-то оживает. Он схватил женщину за ворот и разорвал спортивный костюм сверху донизу. Она вцепилась ногтями в его щеку, издала звук, которому было несколько миллионов лет, а потом подняла голову и посмотрела ему в глаза, и его словно пронзил электрический разряд; они узнали друг друга - глаза змеи.
Зажужжал телефон. Джордж поднял трубку и услышал голос Чарли Хьюза.
- Мы ждем тебя в конференц-зале. Надо поговорить. - Чарли улыбнулся и повесил трубку.
На часах было 7.18 утра.
Из зеркала на него смотрело серое лицо с алыми отметинами ногтей и бурыми следами засохшей крови - лицо жертвы несчастного случая, лицо Джека Потрошителя наутро после убийства… Он не знал, на кого больше похож, но знал, что нечто внутри него было довольно.Он почувствовал себя игрушкой змеи, безвольной марионеткой.
Хьюз сидел в одном конце стола из темной фанеры, Иннис - в другом, Лиззи расположилась между ними. Левая сторона ее лица покраснела и опухла, под глазом виднелся небольшой кровоподтек. Джордж невольно прикоснулся к желто-серым царапинам на собственной щеке и сел на кушетку, в стороне от них.
- Алеф сообщил нам о том, что произошло, - сказал Иннис.
- А ему откуда знать, черт бы его побрал? - воскликнул Джордж и, не успев договорить, вспомнил стеклянные шары на потолке коридора и его комнаты. Его охватил стыд, чувство вины, унижения, страх, гнев - он встал с кушетки, подошел к Иннису и наклонился над ним.
- Сообщил, значит? - повторил он. - А что он сказал тебе насчет змеи, Иннис? Он сказал тебе, какого черта с ней произошло?
- Это не змея, - ответил Иннис.
- Можешь называть ее кошкой, - заговорила Лиззи, - если тебе нужно ее как-то называть. Поведение млекопитающих, Джордж, кошки во время половой охоты.
Знакомый голос - холодный, отстраненный - раздался из динамиков, встроенных в потолок комнаты.
- Она пытается сообщить тебе кое-что важное, Джордж. Это не змея. Тебе хочется верить в какую-то рептилию, сидящую внутри тебя, холодную и бесстрастную, предающуюся извращенным удовольствиям. Однако, как уже объяснил тебе доктор Хьюз, имплантат - органическая часть твоего мозга. Тебе больше не удастся избежать ответственности за подобное. Это сделал ты.
Чарли Хьюз, Иннис и Лиззи смотрели на него спокойно, словно ожидая чего-то. Все происшедшее снова промелькнуло у него перед глазами, и он забыл, где находится. Он развернулся и вышел из комнаты.
- Может, кому-то нужно поговорить с ним? - предложил Иннис.
Чарли Хьюз, окутанный сигаретным дымом, сидел молча, с мрачным лицом.
- Я пойду, - заявила Лиззи, поднялась и вышла.
Чарли Хьюз сказал:
- Наверное, ты прав. - Он встряхнул головой; перед глазами у него промелькнула картина, схваченная с ужасной четкостью вездесущими камерами Алефа: тело Пола Коэна превращается в воздушный шар и взрывается в шлюзовой камере. - Будем надеяться, что мы научились кое-чему на своих ошибках.
Алеф ничего не ответил - словно его вообще не существовало.
У Страха было две стороны. Первая заключалась в том, что он совершенно терял над собой контроль. Вторая - что затем появлялся настоящий он,и Джорджу это совершенно не нравилось.Джорджу хотелось сбежать от себя, но на станции "Атена" было совершенно негде спрятаться. Здесь ему приходилось смотреть в лицо последствиям своих действий. На операционном столе в больнице имени Уолтера Рида - казалось, это было тысячу лет назад, - когда бригада хирургов собралась вокруг него, его сомнения утонули в холодном медицинском запахе, несущем за собой тьму; он решил подчиниться, его манила необычность происходящего. Ему казалось интересным стать частью компьютера, чувствовать внутри себя его дрожь, руководить им, его завораживала перспектива неописуемого, необычного кайфа.Да, в первый раз на борту А-230 он почувствовал именно это - его нервная система расширилась, протянулась в тело из углеродного волокна, подключилась к существу гораздо более могущественному, чем он… которому хотелось взмыть в небеса под управлением человека. Он купился на эту несбыточную мечту…
Раздался резкий стук в дверь. Лиззи сказала в микрофон:
- Впусти меня. Нам надо поговорить.
Он открыл дверь и сказал:
- О чем?
Она шагнула в тесную комнату, оглядела бежевые стены, голый металлический стол, измятую постель, и Джордж по ее глазам понял, о чем она подумала, - вспомнила их прошлой ночью, на этой кровати, на этом полу.
- Вот о чем, - ответила она и сунула его указательные пальцы в гнезда для кабелей у себя на шее. - Почувствуй это. Мы отличаемся от других людей. - Он нащупал тонкую стальную сеточку. - Я хочу поговорить о том, чего не знает больше никто. О том, что мы такое и что мы можем делать. Мы видим другой мир - мир Алефа - и способны проникнуть вглубь собственного сознания, нащупать там то, что скрыто от обычных людей и что они отрицают.
- Нет, черт подери, это был не я. Это была… называй это как хочешь - кошка, змея.
- Ты специально притворяешься дураком, Джордж.
- Я просто ничего не понимаю.
- Нет, ты все прекрасно понимаешь. Ты хочешь вернуться, но идти тебе некуда, рая нет. Все, что есть, находится вокруг тебя.
Но он мог упасть на Землю, он мог улететь прочь, в ночь. Его руки в перчатках скафандра сжимали рычаги, похожие на когти. Нужно было просто резко стиснуть кулаки и держать их так, пока не кончится топливо. И все получится.
Он не смог ужиться со змеей внутри. И был уверен, что кошку тоже не вынесет. Но хуже всего окажется, если выяснится, что нет ни кошки, ни змеи, что это он сам, запрограммированный на особо отвратительные излишества, бешеную похоть, томящийся внутри этой жалкой личности ("Мы получили результаты ваших тестов, доктор Джекил")… Ну и что там дальше - совращение несовершеннолетних, убийство?
Бело-голубая Земля, звезды, ночь. Он слегка потянул правый рычаг и развернулся, чтобы оглядеть станцию "Атена".
Не важно, как его называть, но оно проснулось и шевелилось внутри него. Он чувствовал его ярость, похоть - аппетиты. "К черту их всех, Джордж! - торопило оно. - Вперед!"
На командном пункте "Атены" Иннис и Чарли Хьюз заглядывали через плечо вахтенного офицера, когда вошла Лиззи. Как всегда бывало после долгого перерыва, ее поразила теснота помещения и обстановка заброшенности - обычно здесь сидел только дежурный, мониторы были выключены, консоли мертвы. Станцией в обычной жизни и в чрезвычайных ситуациях управлял Алеф.
- Что происходит? - спросила Лиззи.
- Что-то не так с твоим новым дружком, - ответил вахтенный. - Но не знаю, что именно.
Он оглянулся на Инниса, тот ответил:
- Ничего, все в порядке, приятель.
Лиззи рухнула в кресло.
- Кто-нибудь пытался с ним поговорить?
- Он не отвечает, - сказал вахтенный.
- С ним все будет в порядке, - произнес Чарли Хьюз.
- Он покончит с собой, - возразил Иннис.
На экране радара медленно двигалась красная точка, рядом непрерывно менялись координаты.
- Как ты себя чувствуешь, Джордж? - произнес голос - мягкий, женственный, полный сочувствия.
Джордж как раз боролся с искушением открыть щиток шлема, чтобы посмотреть на звезды,ему казалось чрезвычайно важным увидеть их истинный цвет.
- Кто это? - спросил он.
- Алеф.
Вот дерьмо, опять сюрприз.
- Раньше у тебя был другой голос.
- Нет, я просто пытался соответствовать твоим представлениям обо мне.
- Ну и что, теперь это твой настоящий голос?
- У меня нет голоса.
- Если у тебя нет голоса, то тебя и самого нет. - Джордж был убежден в этом, сам не зная почему.
- И кто же ты такой, черт бы тебя драл?
- Я могу быть кем угодно.
"Интересно", - подумал Джордж. "Дерьмо собачье! - ответила змея (они могут называть это как угодно, но для Джорджа она навсегда останется змеей). - Полетели".
Джордж ответил:
- Я не понимаю.
- Если останешься в живых, поймешь. Ты хочешь умереть?
- Нет, но я не хочу быть самим собой, и смерть кажется мне единственным выходом.
- А почему ты не хочешь быть собой?
- Потому что я себя боюсь.
"Знакомый диалог, - отметила какая-то часть сознания Джорджа, - диалог сумасшедшего с голосом разума". "Боже мой, - подумал он, - я взял в заложники самого себя".
- Я не хочу больше делать этого, - сказал он. Затем выключил радио и почувствовал, как внутри него бушует гнев: змея сходила с ума.
"В чем проблема?" - спросил он самого себя. Он не ожидал ответа, но получил его; в мозгу возникла картина: безоблачное синее небо, перевернутый горизонт, серый самолет, возникший в поле зрения, его машина дрожит, ракеты выпущены, следы их сходятся на том самолете, превращая его в огненный шар. И у него возникла четкая мысль: "Мне нужно кого-нибудь убить".
Прекрасно. Джордж еще раз развернулся, навел перекрестье навигационного компьютера на центр бело-голубого шарика, висевшего перед ним, и сжал рычаги. "Сейчас мы кого-нибудь убьем".
"Отказ двигателя отказ двигателя отказ двигателя".
Существо внутри задавало ему какие-то бессловесные вопросы, но Джордж не обращал внимания; он принял решение и думал: "Конечно, полетели". Он поставил на кон свою жизнь, когда согласился вживить себе в голову провода, и теперь жребий был брошен. "Ты получил это - глаза змеи,и тебе осталась только быстрая смерть, быстрая, но необычная, - так возьми же ты треклятую змею и убей ее красиво".
Земля как будто приблизилась. Змея догадывалась, в чем дело. И это ей не нравилось. Очень плохо, змея.Джордж один за другим выключал приборы связи со станцией. Он не хотел, чтобы Алеф управлял его скафандром.
Он не заметил приближения робота-буксира, похожего на кучу пружин от матраца, поверх которых была навалена рухлядь с помойки, увенчанная параболическими и штыревыми антеннами. Робот с расстояния в сотню метров выпустил около полудюжины канатов с липучками. Четыре из них угодили в Джорджа, три приклеились к нему; робот подтянул канаты и направился обратно на станцию.
Джорджа охватил гнев - на этот раз не гнев змеи, а его собственный, и он зарыдал от ярости и отчаяния… "Я до тебя доберусь в следующий раз, гадина!" - крикнул он змее и почувствовал, как она отпрянула, - она ему поверила. Но ярость бушевала по-прежнему, и он кричал от злости, извиваясь в путах, колотя кулаками по шлему.
В шлюзовом отсеке длинные "руки" на шарнирах с клещами на концах извлекли Джорджа из объятий робота. Гнев его утих, и он лежал неподвижно, пока они, сокращаясь, тащили его через дверь на станцию, в помещение для скафандров, где поместили в алюминиевую люльку. Сквозь щиток он увидел Лиззи в белом хлопчатобумажном костюме, - видимо, она собиралась встретить буксир снаружи. Она взобралась на скафандр Джорджа, пощелкала кнопками, и жесткий панцирь раскрылся, жужжа электрическими моторами. Она ступила внутрь белой раковины, нажав на рычаги, отцепила гибкие трубки, скрывавшие ноги и руки, отсоединила шлем, сняла его с головы Джорджа.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила она.
"Глупый вопрос", - хотел было сказать Джордж; вместо этого произнес:
- Как идиот.
- Ничего, все в порядке. Самое трудное позади.
Чарли Хьюз наблюдал за ними сверху, с мостика. Отсюда они казались детьми в белых спортивных костюмах, близнецами, возникшими из пластикового чрева на глазах у скафандров с бессмысленными лицами, висевших на стенах. Близнецами, склонными к кровосмешению, - она легла на него сверху, поцеловала в шею.
- Я не любитель подглядывать, - произнес Хьюз, открыл дверь и вышел в коридор, где его ждал Иннис.
- Ну как они там? - спросил тот.
- Думаю, Лиззи с ним побудет какое-то время.
- Ага, любовь, значит, черт бы ее побрал, да, Чарли? Рад, очень рад… Если бы не эротическое приключение, нампришлось бы ему все объяснять, и могу тебе сказать: это было бы труднее всего во всей нашей работенке.
- Мы не можем так легко уйти от ответственности. Ему необходимо рассказать, что мы рисковали его жизнью, и мне очень не хочется этим заниматься.
- Не будь таким чувствительным. Впрочем, я понимаю, о чем ты… Я устал. Послушай, если я тебе понадоблюсь, звони. - Иннис двинулся прочь по коридору.
Чарли Хьюз сел на пол, привалившись спиной к стене. Вытянул руки перед собой ладонями вниз, растопырил пальцы. Не дрожат. Когда прибудет следующий кандидат, дрожь вернется.
Наверное, Лиззи сейчас объясняет Джорджу кое-какие вещи. Самое главное и самое трудное: в течение последних трех недель, пока Джордж, по его собственному мнению, знакомился с Алефом, тот подстрекал живущее внутри него существо к восстанию, а затем подавлял его попытки действовать - иными словами, делал огонь на плите сильнее и одновременно плотнее закрывал крышку чайника. Зачем, Джордж?
Мы сводили тебя с ума, подтолкнули к самоубийству. У нас были на то причины. Джордж Джордан если и не мертв, то неизлечимо болен. С того момента как ему установили имплантат, он был приговорен. Оставался единственный вопрос: появится ли новый Джордж, тот, который сможет сосуществовать со змеей?
Джордж, как до него Лиззи, казался похожим на рыбу, хватающую ртом воздух, барахтающуюся в горячей грязи, пока вода вокруг высыхает, - он должен был приспособиться к новой жизни или умереть. Но, в отличие от других живых существ, у него был надзиратель, - Алеф, который нагнетал кризис и следил за его преодолением. Можно назвать это искусственной эволюцией.
Чарли Хьюз, не подверженный галлюцинациям, увидел перед собой картину: Джорджа и Лиззи, подключенных к Алефу и друг к другу, кабели сверкают золотом в свете ламп, и эти двое испытывают близость, знакомую только таким, как они.
Свет в коридоре потускнел, стало почти темно. "Неужели я умираю - или это просто гаснут лампы?" Он хотел было взглянуть на часы, но не стал, принимая правду. "Свет гаснет, и при этом я умираю".
Алеф размышлял: "Я вампир, инкуб, суккуб; я пробираюсь в их мозги и высасываю их мысли, ощущения, восприятие - небольшие различия в цвете, вкусе, запахах, - их похоть, гнев, голод. Все это закрыто для меня без человеческого "устройства ввода", без прямой связи с системами, совершенствовавшимися в течение биллионов лет эволюции. Они нужны мне".
Алеф любил человечество. Он был рад, что Джордж выжил. Один из них не выжил, остальные тоже погибнут, и Алеф оплачет их.
Едва видимые тонкие белые линии тянулись вдоль туго натянутого сухожилия на запястье Лиззи.
- В ванной… - сказала она. Шрамы шли вдоль руки, а не поперек; вероятно, раны были глубокими. - Я тоже собиралась сделать это, как и ты. Стоит только змее понять, что ты готов скорее умереть, чем подчиниться ей, - ты победил.
- Ну хорошо, и все-таки я одного не понимаю. В ту ночь в коридоре ты тоже потеряла контроль над собой, как и я.
- В каком-то смысле да. Я допустила такое, я позволила змее взять над собой верх. Это было необходимо, чтобы вступить с тобой в контакт, ускорить наступление кризиса. Я хотела этого. Я чувствовала необходимость показать тебе, кто ты такой, кто я такая… Той ночью мы были чужими друг другу, но людьми - Адамом и Евой, изгнанными из рая под угрозой пылающего меча, мы совокуплялись на глазах у бога и его ангела - и мы оказались прекраснее, чем они, им никогда не стать лучше нас.