Ее тело, прижавшееся к нему, слегка задрожало, он взглянул и увидел страсть, желание - раздувающиеся ноздри, полуоткрытый рот, почувствовал, как острые ногти вонзились ему в спину; он вгляделся в ее расширенные зрачки, в радужные оболочки с золотыми искорками, в сверкающие белки глаз. Так легко было узнать все эти черты и так трудно понять, что он видит глаза змеи.
ПЭТ КЭДИГАН
РОКЕНРОЛЛИМ
Начало писательской карьеры Пэт Кэдиган совпало с началом десятилетия. Ее творческий диапазон впечатляет: от дарк-фэнтези и хоррора до причудливой, оригинальной научной фантастики.
Кэдиган сочетает живость и точность языка с бодрящей дозой черного юмора; очень характерная для 1980-х стилистика, иначе как панковской ее и не назовешь. А в цикле рассказов "Pathosfinder" (к которому относится, например, такой хит, как "Nearly Departed") она продемонстрировала поистине визионерские задатки.
К многогранным талантам Кэдиган относится и приверженность киберпанковской этике. Примером чему - предлагающийся вашему вниманию рассказ (опубликован в 1985 году), в котором хай-тековский антураж в лоб сталкивается с рокандерграундом.
Недавно Кэдиган опубликовала первый роман - "The Pathosfinder". Живет она в Канзасе.
Меня ливень разбудил. Думаю, блин, попала, как мисс Дождь-в-лицо, потому как туда он именно и хлестал: прямо в мое видавшее виды лицо. Тут я села и просекла, что все еще нахожусь на Ньюбери-стрит. Добро пожаловать в центральный Бостон! Ньюбери-стрит, это ведь в центре? Нужен ответ посреди ночи? Нет, на фиг не нужен. Вокруг - ни души. Как водится: давайте напоим Джину, а когда отрубится - двинем в Вермонт. Люблю ли я Новую Англию? Отличное место для жизни, но ездить сюда ни к чему.
Тут я вытащила из глаз мусор и призадумалась, не ищет ли меня сейчас кто. Эй, кому тут сдалась сорокалетняя синтоманша?
И припустила бегом к дверям одного из этих милых старых домиков с магазинчиком в полуподвале. От дождя-то навес спасал, но полоскал округу струями, отбивая бешеный ритм. Выжала юбку-брюки, волосы и уселась мокнуть дальше. Мерзнуть - тоже, конечно, но холод не так донимал.
Так и сидела довольно долго, уткнув подбородок в колени, как будто в детство вернулась. Начала мал-мала кивать - подхватила какое-то простенькое повизгивание, - я в такие лучше всего вступаю. Видел бы ты меня сейчас, Мановар. К тому времени когда объявились копы, я разрокенроллилась вовсю.
Анекдот: рвать когти я даже не попыталась, но если бы решила вдруг ломануться, не проканало бы - залипла, оказывается, в силовом капкане. Поставленном на взломщиков, чтобы те сидели и не рыпались, пока наконец соизволят подъехать копы. Короче, сидела я в капкане и сама же перлась. И так всю жизнь.
Со мною мирно обошлись. Препроводили, зачитали права, обогрели, штрафанули на стольник и отпустили на все четыре стороны к завтраку.
Страшно в такое время видеть и быть увиденным, воистину страшно. Первые три часа, как проснулся, люди секут, разбито у тебя сердце или нет. Выход такой: либо вставать так рано, что к тому времени, когда все вывалят на улицу, успеть врасти в маскхалат, либо - не ложиться вовсе. Последнее должно бы работать всегда, но как бы не так! Бывает, когда не ложишься, твое разбитое сердце заметно круглые сутки. Вот я с ним и таскалась в поисках относительно безлюдного места, где бы позавтракать, стараясь особенно не оглядываться на тех, кто оглядывался на меня. И очень хотелось остановить случайного прохожего и пуститься в объяснения: "Да, вы правы, но это рок-н-ролл разбил мое старое больное сердце, а вовсе не какой-нибудь подонок. Плакать обо мне не надо: могу и мозги взорвать".
И так я долго мотала круги, пока не нашла наконец Тремонт-стрит. Ударник одной группы из Детройтского кратера - имя забыла, а вот злосчастное местечко запало в памяти, - короче, именно этот чувак рассказал мне, что в закусочных на Тремонт-стрит подают Лучший Завтрак в Мире. Особенно если с похмела, не приходя в сознание.
Только схлынула утренняя волна офисного планктона, как я приметила свободное местечко в греческой забегаловке. Завтрак до 10.30 и ни минутой позже, прожевал - вали, обслуживаем только у стойки, не нравится - не ешь. Люблю заведения с Характером. Я разложила складной стульчик, заказала кофе и омлет с фетой, к которому полагалась картошка по-деревенски: набирай сколько хочешь из Картофельной Горы в углу гриля (слава богам, что не из говеной микроволновки). Просканировали мою сетчатку еще до того, как плеснули кофе, а пока я наливала сливки - проверили кредитоспособность. Мерзкая привычка? Мерзкая. Мне не по фиг? По фиг. Эффективно: никаких механизмов там, где справляется человек, и еда настоящая - не какой-нибудь съедобный полиэфир, который проскочит насквозь, и ты, дражайшая, так и останешься стройной бухенвальдской крепышкой.
Они вошли, когда я умяла пол-омлета. По виду и разговорам - гуляли всю ночь напролет, разглядывать их физиономии на предмет разбитых сердец я не стала. Начала нервничать, но успокаивала себя: "Черт побери, они устали. Кто сейчас заметит старушку? Никто".
Снова ошиблась. Уставились на меня сразу после того, как им просканили сетчатку. Семнадцатилетний парнишка с татуированными щеками и раздвоенным языком наклонился и прошипел по-змеиному:
- Ссссинтоманшша!
- Где? - сразу оживились остальные четверо. Чья? Здесь?
- Ссссинтоманшша рокенролльная.
Дамочка меня заметила. На мордашку - воплощенная безликость, на сердце ее - ни одной выщерблинки. Будь у нее своя синтоманка, стала бы Мадам Магнифика.
- Джина, - уверенно идентифицировала она.
У меня задергался левый глаз. Ох, не надо бы. Шматок феты шлепнулся на колени. "Что за черт, - подумала я, - я кивну, они кивнут, я поем и уйду". И тут кто-то прошипел: "Денежное вознаграждение".
Я уронила вилку и рванула со всех ног.
Можно особо и не бояться, решила я. Куда им всем бежать, пока не получили по своему греческому завтраку? Они все и не побежали. Отрядили за мною дамочку.
Она нагнала меня на середине улицы - помоложе, чай, - когда светофор уже переключился. Машина нас еле перепрыгнула, шасси растрепало дамочкину шевелюру - жесткую, как медная проволока, и того же цвета.
- Возвращайся, доешь омлет. Или мы тебе другой купим.
- Нет.
- Пошли, - рванула она меня за руку и вытащила с проезжей части.
Люди на нас уже оглядывались, но Тремонт-стрит богата на представления. Приезжайте сюда за бесплатным театром и обрящете. Скрутила меня захватчица крепким захватом и потащила обратно в закусочную, где остатки моего омлета уже успели продать со скидкой какому-то бродяге. Дамочка со товарищи подвинулись, чтобы усадить меня между собой, и купили мне еще чашку кофе.
- Как это у тебя получается есть и пить с раздвоенным языком, - спросила я Татуированные Щечки.
Он показал - маленькая примочка внизу вроде молнии. Легковес, который сидел слева от Крепыша, с другой стороны от Дамочки, наклонился ко мне и недобро посмотрел.
- Назови хоть одну причину, почему нам не следует выдать тебя Мановару за вознаграждение?
- Все кончено, - покачала я головой, - синтоманша больше не на игле.
- Ты связана контрактом, - встряла Дамочка, - но мы можем что-нить придумать. Выкупить тебя у Мановара, подать от твоего имени иск о нарушении договора. Мы - "Незаконнорожденные". Оли, - представилась она. - Перси. - (Крепыш.) - Крейт. - (Мистер Змий.) - Гас. - (Легковес.) - Мы позаботимся о тебе.
- Если собираетесь меня сдать - сдавайте и получайте свою долю. - Я снова покачала головой. - Хватит купить себе лучшего синтомана на свете.
- Мы будем хорошо к тебе относиться.
- У меня ничего не осталось. Я - пустая. Отрокенроллилась.
- Неправда, - возразил Крепыш; я автоматом стала его лепить, но тут же одернула себя. - Мановар бы тебя выгнал в таком случае. Ты бы не сбежала сама.
Я не хотела ему признаваться. Оставьте меня в покое. Я просто хочу уйти и никогда больше не синтоманить, понимаете? Играйте сами, от меня помощи не ждите. Я крепко схватилась обеими руками за стойку. Не будут же они вырубать меня и тащить силком?
Но так и вышло.
"Когда-то…" - подумала я, слова отдавались охрененным эхом.
Когда-то… Когда-то… Когда-то…
Когда-то синтезаторы были бездушными машинами. Я знаю, я достаточно стара, чтобы помнить то время.
Вот они встали вокруг меня, бесплотные, как тени. "Незаконнорожденные", блин. Откуда только взяли себе такое название? Я достаточно стара, чтобы помнить. "Ойнго-Бойнго" и "Бау-Вау-Вау". Сорок лет - я уже признавалась? Охо-хо, как мало времени прошло, как все рядом. Рокенролльщики никогда не умирают, продолжают рокенроллить. Я не видела "Ху", а Мун умер до того, как я родилась. Но я помню, как - только научившись стоять - рокенроллила в маминых руках, пока тысячи зрителей улюлюкали, хлопали и танцевали на своих местах. Заведи меня… если заведешь меня, я никогда не остановлюсь…Группа "763-струнные" сделала версию для лифтов и зубоврачебных кабинетов. Это я тоже помню. И пострашнее вещи случались.
Они прицепились к моим воспоминаниям, вытягивали их, буквально выворачивали меня наизнанку. Ты опытна?Всего лишь пластинка из папашкиной коллекции, потому как он умер еще до того, как родители встретились, а задать этот вопрос потом - у всех кишка была тонка. Ты опытна?.. Да, блин, я опытна.
(Да, блин, яопытна.)
Пятеро на одну, куда там сопротивляться? Но можно ли назвать изнасилованием то, что тебе нравится? Что ж, если не отвертеться, я трахну их так, что на всю жизнь запомнят. Милашка Крокус меня не убила, но до смерти совсем чуток было…
Крепыш вошел в меня первым - слишком большой, слишком дикий, слишком безбашенный. Я обняла его и крепко прижала, показывая, как надо. Я отдалась ему, заставила биться сердце в ритме ночного дождя. Потом наступил черед Дамочки - на басах. Ее потряхивало, впрочем - в нужных местах.
Настал черед Крейта, он скользил вокруг звука, вливался и отстранялся. Несмотря на татуированные щечки, сам он не был просто пижоном. Врубался, никогда бы не подумала, но - натурально врубался.
Теперь Легковес и Молчун - ритм и соло. Плохо. Легковес - полный прокол, не знал куда себя девать, а когда наконец оказывался в нужном месте, не знал, что с собою там делать. Но пер вперед, что "Титаник" на айсберг.
Господи! Если уж собрались меня трахнуть, могли бы обеспечить стояк. Остальные четверо тянули, не отпускали, а я старалась выжать, что могла. Вторично, пресно - Легковес не рокенроллил. Натуральное преступление, но что мне делать, лишь болтать их в шейкере: боги, типа, рок-н-ролла в лапах синтоманши.
Так их еще никогда не перло. Мелкая рыбешка на миг ощутила, как это - быть крупной рыбой. Если бы не Легковес, доросли бы. Столько команд сейчас - никогда так много не было, - и все уверены: заполучат правильного синтомана - луну с неба срокенроллят.
От нас она лишь чуть дрогнула. Бедный старина Легковес.
Я отдалась им лучше, чем они того заслуживали, и это они понимали. Поэтому, когда я запросилась на выход, уважили мою просьбу и отпустили. Их техники нежно вытащили затычки из моей старой, бедной, больной, раздолбанной синтоманской головы и закрыли гнезда. Мне хотелось спать - они разрешили. Слышала только мужской голос:
- Реально круто. Срочно - в дистрибуцию. Где, черт побери, вы надыбали эту синтоманшу?
- Синтезаторшу, - шепчу я уже во сне, - правильно называть, мальчик мой, синтезаторшей.
Безумные старческие сны. Я была снова с Мановаром в Калифорнии, снова уходила от него, все почти как наяву, но вы же знаете, как это бывает во сне. Часть его комнаты находилась внутри помещения, часть - на улице, стены куда-то сбежали. Но вы же знаете, как это бывает во сне: казалось, что так и надо.
Мановар был одет наполовину, как будто забыл завершить процесс. Ох, такого никогда не случалось. Чтобы Мановар забыл хоть одну единственную блесточку или бисеринку. Он наслаждался самим процессом, примерно как Крейт.
- Все, ухожу, - говорила я.
- Но ты же больше ничего делать не умеешь, спсихела что ли? - вопрошал он.
(В Калифорнии никто никогда не скажет "сдурела", только "спсихела".)
- У тебя контракт еще на пару записей, а у меня опцион на продление. У меня всегда опцион. И еще - ты же любишь свое дело, Джина, ты не сможешь без него.
А потом пошел флешбэк: я - в люльке, все гнезда подключены, рокенроллю Мановара по проводам, наполняю его плотью и кровью, которая и делает из него Мановара, а техника тут же снимает видео и звук, так что ребятки перед экранами по всему миру могут прокрутить в любой момент. Забыты поездки, забыты концерты - слишком много усилий на них уходило. Прикольнее, чем видео с лучшими спецэффектами, лазерами, космическими крейсерами и пиротехникой. Что такое видео по сравнению с трансляцией из головного мозга, рок-н-роллом прямо из черепной коробки? И не нужно тратить часы на обустройство декораций, а потом еще часы на сведение записей. Необходимо только, чтобы вся команда грезила вместе. Нужен синтез, а для синтеза необходим синтезатор - не тот древний музыкальный инструмент, а что-то - кто-то, кто бы пропускал через себя всю группу, вытрясал их электронных душонок настоящий рок-н-ролл, какого они сами никогда бы не выродили. И теперь каждый может стать Героем Рок-н-ролла. Каждый!
В конце концов даже на инструментах играть отпала необходимость, если только совсем уж не приспичит. А зачем напрягаться? Пусть синтезатор впитает в себя их образы и поднимет на олимп.
Синтезатор. Синтомап. Синтоманчик.
Не каждый может сесть на иглу рок-н-ролла. Я могу.
Это вам не то же самое, что дрыгаться ночь напролет под никому пока не известную кабацкую банду…
Тут снова возник Мановар в своей разбомбленной комнате.
- Ты срокенроллила стены из моего дома, но я никогда тебя не отпущу.
- Я уже ушла, - сказала я.
И вышла, и побежала - думала, он за мною гонится. Но он отстал, и тут кто-то схватил меня за лодыжку.
Легковес - медбратик, ангелочек - принес поднос, нажал коленом куда-то в основание кровати и медленно усадил меня. Приличную синтоманшу так запросто не похоронишь: она восстанет из могилы.
- Вот. - Он поставил поднос мне на колени, пододвинул поближе стул; на подносе был густой суп и сухое веганское печенье, разнообразить жижу. - Подумал, тебе лучше что-нибудь мягкое и нетяжелое. - Он закинул ногу на ногу и стал пристально рассматривать ботинок. - Никогда в жизни меня так не рокенроллили.
- У тебя никогда не получится, кто бы тебя ни рокенроллил. Бросай все и беги, уходи в менеджмент. Настоящие бабосы - именно там.
- Что, так заметно? - Он принялся грызть ноготь на большом пальце.
- Если бы завтра "роллинги" вернулись, ты бы ритм ногою под них не смог простучать.
- А если ты на мое место?
- Я синтоманша, а не клоун. Нельзя одновременно сидеть на игле и танцевать. Пробовали уже…
- Тымогла бы. Если вообще кто-то мог бы.
- Нет.
- Доедай суп. - Он поправил жесткую кукурузную челку, упавшую на глаза. - Они вскоре собираются повторить.
- Нет. - Я дотронулась до распухшей в сосиску нижней губы. - Я не буду синтоманить для Мановара, и для вас не буду. Хотите воткнуть меня силой - попробуйте. Разболтаете гнезда, у меня случится афазия.
Так он ушел и вернулся уже с кодлой техников, помощников, которые влили в меня суп, сделали укол, отнесли в люльку, чтобы я вылепила из "Незаконнорожденных" Сенсацию Года.
Я же знала: выйдет первая запись - Мановар сразу учует. К тому времени они уже запустили механизм отторжения меня от него. Заперли меня накрепко в комнате, где их прошлый синтоман срок мотал, как призналась мне Дамочка. Он, кстати, приходил поздороваться. Я боялась, у него с клыков яд будет капать, угрозами сыпать начнет. А оказался обычным парнем моего примерно возраста с густой шевелюрой, под которой пытался скрыть гнезда (мне так всегда по фиг было, видны они или нет). Просто пришел выразить почтение, спросить, как это я так научилась рокенроллить.
Идиот.