– На них твоя сестра, твой брат и твои родители, не так ли? Что может быть более колдовским, чем семья? Это по-настоящему для тебя важно, щенок. По крайней мере, так ты сказал Урдилу. Говоришь, такие связи не важны для колдовства?
Сэм не был уверен, нужен ли шаману ответ.
– Ты не должен отвечать на этот вопрос. Хотя, все же, ответь. Что во всем этом общего?
Ничего. Все. Сэм не знал. К чему клонит старик? Все, что он мог сделать, так это только предпологать.
– Все это связано с моим колдовством.
– Сам ответ придумал?
– Да.
– Так уж и сам?
– Да, сам, – раздраженно огрызнулся Сэм.
– Точно, – Старик снова уселся на землю, снял бронированную шляпу и положил ее рядом с собой. Из мешка достал расческу и занялся своими волосами. Седые пряди сверкнули, как металлический закат.
– Разведи огонь.
На этот раз у Сэма получилось все намного лучше, чтобы удовлетворить требования шамана. Следуя указаниям Воющего Койота, Сэм достал травы из банок на полках кивы и принес их шаману, который разбросал их по лесу и немного по воздуху. Остальное он ссыпал в небольшую кучку, добавил щепок, после чего отправил Сэма, чтобы тот принес угля от костра в той же киве. Надо было разжечь огонь.
Костер схватился сразу, чему Сэм был рад. Промерзший от вечернего ветерка, он жаждал теплоты огня. Он хотел сесть рядом, прогреться и отдохнуть, но у Воющего Койота были другие планы.
– Следуй за мной, – приказал шаман. – Делай шаги точь-в-точь как я. Слушай песню и, если знаешь ее, пой.
Воющий Койот начал шаркать и топать, танцуя по окружности вокруг костра. Когда он запел, голос его стал тихим и скрипучим. Время от времени он бил погремушкой, сделанной из полой тыквы. Мощь песни росла, пока не стала пульсировать силой. Это была песня вызова:
Он приходит, в огне и дыму.
Он приходит, открывая путь.
Он приходит, с ложью и истиной.
Обращаясь к красоте, он приходит.
Сэм следовал в танце, двигаясь в идеальном ритме песни. Дым окутывал его, наполнял ноздри смолистым запахом горящей смолы. Песня наполнила его разум и он подхватил ее, голос смешался с голосом старика. Они танцевали под луной, зависшей в небе.
Дым, который, казалось, протянул руку и окутал Сэма, отстранился. Он висел низко над огнем, вопреки скачущему пламени. Дым собрался в бурлящее облако, скрывшее танец шамана на той стороне костра. Из облака начала проступать фигура. Она вырастала, руки протянулись к небу. Хотя фигура была человеческой, голова у дымного облака оказалась головой койота. Заостренную морду расколола широкая собачья усмешка, а потом пасть захлопнулась. Голова поднялась, дымный койот завыл на луну. Потом морда опустилась, призрачный образ получился темным, пустые глазницы вперились в Сэма. Пасть снова раскрылась, показалось, что фигура снова усмехнулась, но пасть раскрылась шире и поглотила его.
Сознание Сэма закружилось в колдовстве. Оно окутало его в объятьях, он оказался в гармонии с окружающим миром и с самим собой. Он не боялся.
Он чувствовал, что сейчас он был целым, всем тем, что он сейчас и всем тем, чем когда-то был. Поначалу он позволил отдаться потоку маны, позволяя ей затянуть себя глубже в потустороннее, вглубь себя и в необузданную область колдовства. У колдовства был источник и ему нужно увидеть начало, семена его испытаний и триумфов.
Когда же это началось? Когда колдовство впервые коснулось его жизни?
Он думал, что это произошло при первой встрече с Собакой, но сразу понял, что уже тогда его опыт был мощным и необычным, а значит колдовство коснулось его задолго до этого. По словам профессора Лэверти, Сэм использовал колдовство, чтобы защитить себя задолго до встречи со своим тотемом. Сэм вспомнил поляну и огненный шар, взорвавший его, сжигая одежду и чуть было его не убивший. Он даже не знал, что делает, но отразил огненный снаряд силой колдовства. Разве это был первый раз, когда колдовство повлияло на его жизнь? Это был первый, индивидуальный и ощутимым эффект, которые он мог вспомнить. Ранние же контакты были всего лишь наблюдательными, происходили тогда, когда кто-то другой использовал силу колдовства. Несомненно, что-то в тех случаях должно было быть и от него.
Он отправил разум назад, чтобы позволить заново пережить свой колдовской опыт. Конечно, сейчас он его распознает, ведь теперь он понимает колдовство лучше. Наверное, так и задумал Воющий Койот, организовавший полет сна. Шаман намекнул, что это может стать ключом к его жизни и жизни Дженис. Если это правда, Сэм сможет использовать этот ключ, чтобы разорвать цепи, связывающие ее.
Колдовство обволокло его и закрутило прочь. Время скользнуло от настоящего к прошлому, сливая оба времени в одно. Прошлое стало сегодняшним, и он стал собой тогдашним, за исключением того, что все воспоминания, случившиеся позже, остались с ним. Шаман Твист стал Сэмом Вернером из прошлого.
Заклинание чуть не рухнуло, когда он понял, в какой день и в какое время спроецировался. Было девять часов вечера седьмого февраля две тысячи тридцать девятого года. Тогда он был еще подростком и для семьи до сих пор был всего лишь Сэмми. Но это будет недолго. Через час он останется сиротой.
Седьмое февраля две тысячи тридцать девятого года, ужасный день, позже ставший известным как Ночь Ярости. В ту ночь мир подвергся массировному взрыву насилия. Хоть жертвами разрушений и жестокости стали, в основном, мета-люди, в некоторых случаях они наносили отдельные удары, по одиночке и группами. В метрополисах и крупных городах массовые беспорядки и пожары бушевали несколько дней. В менее урбанизированных районах насилие и жестокость продолжалась несколько недель. Средства массовой информации списали все на внешнее психологическое влияние, совпавшее со спонтанной агрессией угнетаемых рас, чему приводили в доказательство мнение ученых и специалистов по колдовству. В любом случае, боссы медиа-структур не видели или не хотели видеть, что в огромной деревне средства информации служат пороховой бочкой эмоций, где одна небольшая искра способна взорвать целый мир.
Как и многие другие семьи, Вернеры стали невольными жертвами насилия. В тот вечер отец Сэмми сделал редкое, порывистое предложение, чтобы семья оторвалась от обычной рутины и сходила на обед. Мать настаивала, что Дженис необходимо быть дома, чтобы в десять лечь спать, но отец, что для него было нехарактерно, на сегодня отменил этот распорядок. Разок пободрствовать ночью никому не повредит, так он тогда сказал. В итоге все оделись, прошли три квартала до метро, где сели в поезд-пулю в районе Греенбелт.
Ужин вышел прекрасным, но веселое настроение родителей рассыпалось, когда семья оказалась около театра. На огромных тридэскринах были запущены первые сообщения о пожаре в складском районе Сиэтла, где тысячи мета-людей были заживо сожжены, а террористическая группировка, называющая себя "Пятая Рука" взяла на себя ответственность за это. Лицо отца помрачнело, когда он слышал реакцию людей в торговом центре. Большинство из людей, казалось, с пониманием относилась к террористам. Тогда отец загнал семейство в метро, где они сели в первый же поезд обратно в пригород. Сэмми ощутил страх и беспокойство родителей. Оливер и Дженис это тоже чувствовали. Чуть раньше Оливер тихо переговорил с отцом, потом повернулся к Сэму и Дженис, улыбнулся и сказал, что все будет в порядке. Он тоже боялся – Сэмми чувствовал от него запах страха. Но Сэмми верил словам Оливера и попытался скрыть растущий страх. Дженис начала хныкать и потребовала, чтобы мать взяла ее на руки. Во время поездки на метро почти не разговаривали. Большинство людей в вагоне повторяли те же самые расистские настроения, что Вернеры слышали в торговом центре.
Когда они вышли из метро, Сэмми знал, что что-то вокруг не так. Район был освещен так ярко, как днем, но день ни разу не был таким красным. Все собаки в округе заливались лаем.
Когда Вернеры дошли до своей улицы, обнаружили, что их дом в огне. Забор вокруг в некоторых местах дома обрушился, а где-то все еще стоял. На одном из таких уцелевших участков обнаружились выцарапанные надписи: "Орочьи любовники", "Предатели" и прочие, еще более жестокие надписи. Сквозь прорехи в заборе Сэм увидел страшную картину. Тогда он всего лишь озадачился, но Твист знал, что тогда он увидел. Это был их мастер на все руки Варли. Бедный орк был распят на лужайке перед их домом.
Отец что-то прошептал матери. Приказал Оливеру остаться с ней. Мама взяла Дженис и схватила за руку Сэмми. Шагнув вперед, отец направился к толпе людей, собравшихся у проезжей части. По щекам матери текли слезы. Оливер выглядел раздраженным, недовольно посмотрел на отца, но остался на месте. Сэмми услышал сердитый голос отца, потребовавшего, чтобы ему объяснили, что здесь происходит, и призвал толпу разойтись.
Но в ответ получил только издевательский смех.
Отец повторил требование разойтись, но они смеялись, дико и опасно. Кто-то вышел из толпы и начал кричать что-то бессвязное в лицо отца. Вышел другой, замахнулся доской от забора, ударил отца по спине. Кричащий отошел в сторону, позволив отцу упасть на тротуар. Потом толпа со звериной яростью набросилась на упавшего противника.
Оливер тут же метнулся вперед, мгновенно исчезнув среди нахлынувшей толпы. Сэмми слышал крики, но они звучали слишком высоким тоном, чтобы быть криком Оливера. Это был крик какой-то девушки. Твист знал лучше.
Толпа рванула к ним. Мать сунула Дженис в руки Сэмми и толкнула себе за спину. Схватив сестру, Сэмми побежал. Обезумевший вой помчался за ними, Сэмми потащил сестру еще быстрее. Пробегая по улице между соседними особняками Фостеров и Ли он понял, что от толпы убежать не сможет, ведь он всего лишь ребенок, тащивший за собой свою маленькую сестру. Он забежал в глубокую тень гаража Фостеров, присел там, прижав Дженис к стене, и закрыл рукой ее голову. Он защищал ее как мог. Пригнув свою голову, он закрыл глаза.
Он хотел убежать от этих ужасных людей, найти место получше, спрятаться. Твист понял, как молодой Сэмми Вернер, отчаянно нуждающийся в защите, вызвал городского духа, который обернул защиту над ним и сестрой. Это был слабый дух, слишком маленький, чтобы скрыть всю семью от толпы, даже если бы сейчас не было уже поздно.
Щупальце бушующей толпы метнулось в переулок, мимо ютившихся почти на виду детей и не заметило их. Не найдя жертв, щупальце втянулось обратно в основную массу толпы, и та унеслась ниже по улице. Они обратили свой гнев на дом Андерсонов, подожгли его, дождались, как он сгорит полностью, а потом пошли дальше.
Сэмми остался там, где был, обнимая сестру. Он не смел двигаться даже после того, как она перестала плакать и стала засыпать. Ей нужно спать. Так сказала мама. Сэмми тоже плакал, но заснуть себе не позволял.
Потом на улице появился человек. Он вошел в переулок. На нем была красивая одежда. Мерцали золотые украшения на пальцах и на голове трости. Он был похож на богатого бизнесмена из пригорода. И он шел целенаправленно. Сэмми Вернер не знал его, но знал Твист.
Этим человеком был Энтерих, агент дракона Ловфира. С самого момента, как Сэм столкнулся с Хэессличем, Энтерих стал для него символом двуличности. Идеальная маскировка под корпоративщика для всех вокруг и двуличные маневры червя, что грызет дерево общества. Твист не помнил Энтериха и то, что он появлялся там в ту ночь.
Сэмми Вернер смотрел на хорошо одетого мужчину, прогулочным шагом идущего по улице. Подойдя к разбитым воротам дома Вернеров, он остановился. Опираясь на трость, человек созерцал огонь. Длинная день по изгибающейся дуге скользнула над Сэмми и его сестрой, а потом исчезла. Но она вернулась опять и на этот раз Сэмми посмотрел наверх, ожидая увидеть огромные крылья летучей мыши под звездным частоколом. Это был дракон. Существо накренилось и пошло на посадку чуть в стороне от Энтериха. Это был не Ловфир.
– Удачно?
– Никаких следов, никаких намеков. Линия должна быть погашена, – дракон излучал удовлетворение. – Потраченное время в эту ночь окупится. Стадо забито, а мелкие конкуренты не найдут никаких союзников. Они жгут. Все везде горит. Разве пламя не замечательно?
– Возможно, – ответил Энтерих. – Я боюсь шума, отголосков происходящего сегодня по всему миру. Все выходит из-под контроля и, в результате, хаос может потребовать высокую цену.
– Безрассудство. Но к рассвету мы будем уже далеко.
Дракон расправил крылья.
Сэмми спрятал лицо в ладонях. Несмотря на опыт, Твист был подавлен детским ужасом и тоже прятался. Сознания мужчины и мальчика съежились от страха.
Со стороны зверя раздался оглушительный стон. Возможно, это был ветер, появившийся от удара крыльями зверя или это могло быть шумом толпы. Или два разных звука сплелись в один. Сэмми любил символы, и драконы были одними из лучших. Они были мощными, сильными и опасными. Они были стихийными существами, что Твист представлял себе воплощением хаоса. Когда он, набрав достаточно мужества, поднял голову, чтобы посмотреть на дракона еще раз, тот уже пропали, так же, как и человек, как будто их никогда здесь не было. Может быть, их тут и впрямь никогда не было.
Но его родителей уже не было на самом деле. Брата тоже. Только воспоминания о них остались в его сердце.
Тощий старый индеец стоял перед ним. Воющий Койот.
– Ты отдал бы жизнь, чтобы увидеть, что они снова живы?
Подумав немного, Сэм пожал плечами:
– Что из этого выйдет хорошего? Им бы не понравилось, каким стал мир. Рано или поздно они бы снова умерли, и мне пришлось бы во сто крат хуже. Один раз они уже умерли. Пусть покоятся с миром.
– А если бы у тебя была сила, чтобы изменить мир, чтобы сделать так, как хотели бы того они? Была бы тогда разница?
– Нет. Они заслужили покой, – Сэм поднялся. Сейчас он снова стал просто Твистом, хотя малютка Дженис все еще ютилась под его рукой. – Но я бы в любом случае постарался изменить мир. Мы все обязаны менять все вокруг к лучшему, для себя и наших семей. Мы должны делать все, что можем, чтобы сделать мир лучше.
– Лучше для твоих целей?
– Лучше для всех.
– А что скажешь о цене?
Сэм посмотрел на тела родителей. Они исчезали, так же, как исчезал город. Даже малютка Дженис исчезала.
– Разве я могу заплатить меньше, чем это сделали они, чтобы отстаивать свои убеждения?
– Очень легко, – серьезно сказал шаман. – Большинство людей не выдерживают и платят, когда доходит до дела.
– За все есть цена. Рано или поздно ее придется платить любому.
– Эй, эй, щенок, может быть для тебя надежда еще не потеряна. Это первый шаг в танце, – Воющий Койот вскочил и поковылял прочь. – Или это был последний раз? Я забыл. Я старый человек, знаю.
Сэм печально покачал головой и последовал за шаманам навстречу рассвету.
Глава 29
Иногда туннель в потустороннее проявлялся в других формах, хотя природа его оставалась прежней. На этот раз он предстал в виде живой трубы с морщинистыми стенами пронизанной кавернами, выглядящими мягкими и вроде как излучающими тепло. Запах, пронизывающий туннель можно классифицировать как слегка затхлый. У Сэма появилось ощущение, что он оказался в чьей-то глотке, и это заставило его чувствовать себя немного неудобно.
Он прощупал путь впереди с помощью ощущений. Страж, дежуривший на пороге, как всегда, оказался на своем месте. Как и туннель, он не всякий раз выглядел одинаково. Когда-то его с помощью неизвестного колдовства извратил злой вендиго, пытающийся не пустить Сэма в мир тотемов. Тогда Сэм столкнулся со своими страхами и, чтобы преодолеть барьер, ему пришлось победить вендиго. Тогда он узнал кое-что о Страже и полагал, что может узнать, что он такое на самом деле, а значит, представить его в нормальном виде, как оно и должно быть.
Сэм обнаружил, что Страж ждет его. Хоть форма была не привычной, Сэм понял, что сейчас тот в нормальном состоянии. На этот раз Страж проявился как препятствие движению. Сталактиты висели неровными рядами, соприкасаясь с сталагмитами. Капала слизь, забрызгивая их, вызывая ощущение, что это челюсть некоего голодного плотоядного зверя.
Понадеявшись, что у Воющего Койота найдется пара советов, Сэм повернулся к нему. Как и раньше, проявление старого шамана его удивило. Здесь, в астрале, Воющий Койот все еще выглядел стариком, обветренным и тощим, как в материальном мире. Сэм ожидал, что такой сильный шаман будет выглядеть получше... ну, более внушительнее. Шаман сидел на камне, торчавшем из стены пещеры, прислонившись к стене. Предпринять этот поход была идеей Воющего Койота, так что явное отсутствие интереса старика раздражало Сэма.
– Что ты делаешь? Почему сидишь?
Глаза шамана закрыты, лицо спокойно. Он пожал плечами.
– Жду.
– Я думал, мы собираемся найти Собаку.
– Не мы. Ты. Собака твой тотем, а не мой, и ты должен найти свою правду.
Сэм смутно почувствовал себя преданным. Это был первый раз, когда он собирался целенаправленно просить об услуге у своего тотема. Воющий Койот, должно быть, делал это постоянно. Почему шаман не хочет помогать ему?
– Говоришь, я должен идти туда один?
В руке шамана материализовалась трубка. Он немного попыхтел ей и ничего не сказал.
– Если ты не собираешься идти со мной в потустороннее, зачем утруждал себя, забравшись так далеко.
– Подумал, что потренироваться мне не помешало бы.
Само собой, это не настоящая причина, но Сэм не собирался давить на него. Наверное, своего рода тест.
Когда он повернулся обратно к Стражу, увидел, что "зубы", пока он разговаривал с шаманом, сблизились. Но Сэм остался на месте. Несколько месяцев назад такой незначительный эффект смещения значительно расстроил бы его. Сейчас же он встал покрепче, столкнувшись с дисгармонией скалы, и стал ждать.
– Добро пожаловать снова, Сэмюэль Вернер, – голос стража проник в разум Сэма, как вода проникает через пористую породу. – Или предпочитаешь, чтобы я называл тебя Твист?
– Называй меня Твист.
– Хорошо, Сэм. Изымал в последнее время какие-нибудь артефакты или был слишком занят, не обращая внимания на проблемы своей сестры?
Сэм не хотел слушать инсинуаций Стража, слепленных из полуправды, мелких секретов и желаний Сэма. Вернер и сам мог себя накрутить без какой-либо помощи астрального собеседника.
– Дай мне пройти.
– Конечно, – каменные зубы широко распахнулись. – Вперед.
Сэм шагнул вперед, и камни тут же столкнулись друг с другом.
– Упс. Слишком медленно, – зубы снова разошлись. – Попробуй еще раз.
Пространство между зубами оказалось слишком небольшим, чтобы проскочить прежде, чем челюсти захлопнутся. Но это астральный мир, и Сэм знает другие способы. Сосредоточив волю, он полетел вперед, преодолев границу челюстей прежде, чем зубы захлопнулись. Позади раздался щелчок челюстей.
– Когда-нибудь я тебя поймаю, прогульщик.