Ради нее я нарушил собственные правила и продал килограмм героина, чего не делал никогда: за героин, как и за порнуху, полагалась "двойная смерть", высшая мера наказания, когда сначала убивали один раз, потом реанимировали, и убивали второй раз, теперь уже навсегда. Я видел это по визору. Мне хватило одной передачи, чтобы усвоить: наркотики - это смерть. Но с героином все прошло гладко, и через час я держал свою красавицу в руках. Чемоданчик из натуральной кожи, выход в Сеть, прямой доступ к Локалке, где рубятся в "Контра-Септик" и "Стань Первым!", и везде я имею своего персонального игрока… Консоль покорила меня навсегда, стала самой любимой игрушкой, заменила друзей, которых у меня никогда не было. Даже Кул что-то понял, когда однажды попытался кинуть меня на консоль и неожиданно получил отпор. Понял, что наркотики могут закончиться и больше не приставал ко мне с просьбой "заценить игрушку".
А еще консоль позволяла подключаться к Шахматному Зонду, но так далеко я не заходил. Я не хакер. Я бредмен.
Впрочем, про экологию я знал много такого, чего лучше было бы и не знать. И я подумывал, а не начать ли мне откладывать кредиты на Пай - небольшой участок земли на последнем "чистом" континенте с той стороны планеты.
- Да. Белки вымерли, - вздохнул Лаки с таким видом, будто эта информация мешала ему спокойно жить. - Их уже не вернуть. Тебе насрать, правда?
- Неправда! - вскинулся я. - Я люблю животных. Когда у меня остаются объедки, я обычно выкидываю их в окно.
- Этого мало, - возразил Лаки. - Знаешь, за те две недели, что я здесь, я такого успел насмотреться… Ты в курсе, что в вашей черте действует птичий рынок, где нелегально продаются редкие виды лесных птиц, которых и так почти не осталось?
Видишь? - он задрал футболку. Его правый бок украшал здоровенный синячина.
- Это Кул? - спросил я.
- Да если бы! Там, на рынке, ходит такая рама - как три Кула. Я подхожу, спрашиваю, откуда птички, а он - меня ногой с разворота… - И тут же перевел разговор на другую тему, предложив выпить еще по одной. Что было дальше - я почти не помню. В моей памяти остались только обрывки диалогов, обильно приправленные звоном в ушах и позывами к рвоте. Я никогда столько не пил, как в тот раз.
- …да, я обратил на нее внимание, - говорил Лаки заплетающимся языком. - Хорошая девочка. И чего ты, дурак, хочешь? Сама на тебя вешается!
- Мэйджи, - упрямо повторял я. - Мэйджи! Ты понимаешь? Какая, в жопу, Ритка, если в мире есть такая женщина, как Мэйджи!
- Познакомишь?
- Иди ты к черту! Мэйджи - моя!
- Ну, тогда выпьем…
- …это все безнадежно. Такие личности, как Кул, скоро вытеснят таких, как я… Программа провалилась, не начавшись. Скоро они это поймут и устроят массовый отстрел.
- Думаешь? - лицо Лаки расплывалось в красное пятно.
- Как пить дать! - разгорячась, я заехал кулаком по тарелке с салатом, забрызгав все вокруг кусочками вареных овощей.
- Чего же ты не купишь пистолет? - удивлялся Лаки.
- А это ты видел?!
- …нет, здесь я с тобой согласиться не могу! Ты не прав, Ричи… На вот, покури лучше!.. Ну что плохого тебе сделали наркотики, за что ты их не любишь? Это же не героин, это просто такие сигареты… Покури и успокойся.
- Наркотики - это смерть! Понял - смерть!
- А что ты знаешь о смерти? Ты уже убивал? Или умирал? Для тебя смерть - всего лишь абстракция! Просто страшное слово. А ведь смерть - тот же наркотик. Это просто вопрос восприятия, вот и все. Это не плохо и не хорошо, просто это есть, и с этим надо смириться.
- А ты умирал, да? - кричал я ему в лицо.
- А я умирал, да! - соглашался со мной Лаки, и я отчего-то верил ему.
- … я ведь не предлагаю ничего взрывать прямо сейчас, - продолжал Лаки, помогая мне выбраться из салатницы, куда я случайно упал лицом. - Любой теракт без идейной подоплеки вызовет бурю отрицательных эмоций. Нет! К террору надо идти постепенно, проходя предварительные стадии…
- Мы никто, Лаки! Никто! - стучал я кулаком. - Никто! Мы не имеем никаких прав! Даже эти вонючие люди решают больше, чем мы!
- Хорошо, если все думают так же, как и ты! Но учти, что прежде, чем ступить на путь террора, мы подготовим общественное мнение таким образом, что каждая акция будет находить только позитивные отклики…
- Это безумие…
- Согласен.
- Нужны связи…
- Ни в коем случае! Нужны патроны! Сколько у тебя патронов к этой игрушке?
- А вот этого я тебе не скажу! - хихикал я.
А потом, когда я допился до того, что превратился в человека, Лаки заговорил совершенно другим голосом, в котором не было и тени алкогольных паров. И я не мог сопротивляться тому, что слышал:
- …И это кресло, твои руки на подлокотниках, плакаты на стене, пролитое вино, напряжение в плечах; глубокий вдох, выдох, вдох; так сложно, практически так же, как состояние твоих рук, пальцев, стиснутых в кулаки, ты же не думаешь, ты не хочешь, чтобы это было так… Только свет, проникающий сквозь занавески, кресло, привычный мир вещей, мир и комфорт…
Я проваливался в транс, я все понимал, но лингвистические структуры зацепили мое восприятие, унося с собой, далеко-далеко…
Я проснулся на середине монолога абсолютно пьяного Лаки. Я встал. Меня качало. Лаки бредил.
Я сказал ему:
- Кажется, мне хватит.
И рухнул на пол, лицом вниз.
Я мучительно долго пытался открыть глаза, а когда это получилось, выяснил для себя, что лежу я под обеденным столом в полосе солнечного света. В голове вертелась колючая проволока боли.
Очень хотелось пить. Я облизал пересохшие губы. Перевернулся, встал на четвереньки. Меня трясло. Ползком я направился в ванную, сунул голову под холодную воду и принялся жадно пить.
Что-то неприятное царапало душу, я снова почувствовал, как возвращается страх. И вспомнил вдруг, что так и не отнес таблетки Кулу.
Я застонал. Заскрежетал зубами. Заставил себя встать. Часы, висевшие в гостиной, пробили полдень. Только не это!.. Я старался не пропускать лекции. Это не поощрялось. Мне стало плохо. Я сунул пальцы в горло и с каким-то мучительным удовольствием заставил себя проблеваться. Легче не стало.
"Кул меня убьет!" - гудело в ушах, а диафрагма начинала сокращаться от ужаса. - "Убьет! Убьет!". Воображение уже рисовало картины дикой расправы. Ругая себя последними словами, я отправился искать Лаки Страйка.
Лаки Страйк, как был, в одежде и в высоких ботинках, раскинулся на моей кровати. Я подскочил, начал его тормошить.
- Лаки! Лаки, вставай!
Он открыл мутные глаза.
- Что… случилось?.. - и потянулся за графином с водой у изголовья. Я перехватил графин, начал жадно пить. Лаки уселся, привалившись спиной к стене, отобрал воду.
- Мы опоздали в школу! - выпалил я.
Он захлебнулся, закашлялся, повалился в корчах обратно на кровать. Потом я услышал его хохот.
Это было слишком.
- Вставай! - заорал я на него. - Из-за тебя, козла, я не встретился с Кулом!
- Зачем… тебе встречаться с Кулом?.. - спросил Лаки.
Я, не находя слов, забегал по комнате, открывая шкафы с одеждой и судорожно выбирая себе костюм. Через несколько минут начнется вторая пара, "психология людей", и если я опоздаю на нее, мне не будет зачета автоматом! Мне хотелось завыть. Лаки с интересом следил за моими перемещениями.
- Ты должен был передать Кулу наркотики? - неожиданно услышал я его голос и выронил пиджак.
- С чего ты взял?
- Бедненький Ричи! - насмешливо протянул Лаки.
Я внимательно посмотрел на него. Да, он действительно издевался надо мной.
- Я не понимаю, - он иронично приподнял брови. - Ты против наркотиков и при этом торгуешь героином?
- Я не торгую героином! - окрысился я. Лаки нахально выдвинул ящик моей тумбочки, на которой стоял графин, уже пустой, и раскинул перед собой стопку дисков.
- "Мега-похоть", "Девственницы в аду", "Весла и цепи"… Это что еще такое? Ричи? Ты торгуешь всем этим говном?
- Это не твое дело! - крикнул я. Лаки сложил стопкой все эти диски на тумбочку, убрав графин, и вмазал по ним кулаком.
- Что ты делаешь?! - заорал я.
- Стоп! - он протянул руку ладонью вперед. Я видел подобный жест в фильмах о боевых искусствах, которыми бредил с детства. Я остановился.
- Теперь это мое дело, - сказал он. - Ты не будешь торговать всяким говном. Это - палево! Палево в тумбочке! Неплохое название для комедии про дебилов, правда? Что молчишь? Ты знаешь, что на самом деле "двойная смерть"- немного другая, чем тебе показывают по визору? Все происходит не так. Первый раз тебя убивают при помощи электричества, либо удушливых газов. На выбор. Что? Удушливые газы запрещены? Ха! Ха! Ха! Потом тебя реанимируют, ты проходишь курс физиотерапии, тебя отлично кормят, ты можешь смотреть развлекательные передачи, но через месяц тебя убьют вторым способом, на этот раз - навсегда! Надо быть идиотом, чтобы заниматься подобными вещами! И сейчас мы с тобой откроем все тайники и уничтожим все твое палево. ВСЕ палево, Ричи. И пойдем в школу. Ты понял меня?
Ему пришлось повторить вопрос, так как его слова повергли меня в ступор.
- Да, понял. - выдохнул я, беря себя в руки.
Полчаса мы стаскивали все барахло в центр гостиной. Лаки тщательно сортировал контрабандные вещи. Порно-квесты, таблетки и препарат "Нон-стоп" для потенции, из Содружества, между прочим, он забраковал сразу. Оружие - четыре ствола с глушителями, указками и десятью обоймами для каждого, он отложил в другую кучу, куда добавил четыре аптечки первой помощи, укомплектованные морфиносодержащими препаратами и документы на два мотоцикла, стоявшие на стоянке недалеко от моего дома. Остальное - книги, кассеты, постеры запрещенных звезд, порнографические открытки, "веселые" жвачки и логические игры фирмы "Трикс" мы завернули в скатерть, добавили к этому диски с порно-квестами, наркотики и завязали все это в узел.
- И что дальше? - поинтересовался я.
- Это надо сжечь.
- Сжечь? Давай я продам это сегодня!..
- Обольем бензином и сожжем, - Лаки не слушал меня.
- И где?
- Хороший вопрос! - он задумался. Я не мешал ему. Во мне сейчас боролись два гипертрофированных чувства, определяющие всю мою жизнь - жадность и страх. Страх победил.
Я представил, как разъяренный Кул звонит в полицию, и копы врываются в мой дом.
- Сделаем так, - сказал Лаки. - У тебя ведь ездят эти велосипеды в прихожей?
- Да. А что?
- Пара рюкзаков найдется?
- Ты предлагаешь…
- Я предлагаю сжечь все это в парке позади школы. И успеть на твой урок. Ты поунижаешься немного перед Мымрой, и она тебя простит. А я разберусь с Кулом. Договорились? Все! Шевелись! Где рюкзаки?
Я бросился в кладовку. Сердце бешено стучало, От похмелья не осталось и следа. Я не переживал таких сильных эмоций очень и очень давно. В последний раз я так боялся после поединка, три года назад. Может, слово "дуэль" звучит и смешно, но только для эмпи нет ничего серьезнее, чем поединок со всеми ритуалами. Я был тогда прав, у меня имелись свидетели, но я боялся. Почему-то я всегда чего-то боялся. Странно, что эта мысль посетила меня именно сейчас, когда я заталкивал палево в рюкзак. Лаки сжалился надо мной и положил наиболее опасный товар к себе. Я облегченно вздохнул, видя, что мне не придется тащить все это одному.
- Раз я больше рискую, дай мне ствол, - тут же сказал Лаки. - Без ствола я себя неуверенно чувствую. - И он, схватив "пантер", завертел его, пробуя предохранитель, выщелкнул обойму, клацнул курком. Я понял, что он умеет пользоваться подобными вещами.
- Кобура есть?
- Кобуры нет!
- Хорошо… - он сунул пистолет за ремень под футболку.
- Ты бы переоделся, - хмыкнул я. Он подумал и выбрал рубашку черного цвета, которая оказалась ему велика.
- Ну ты и жирный, Токада! - поразился Лаки. - Сколько ты весишь?
- Отстань! - отмахнулся я. - Я не жирный! Все, пошли.
Мой рюкзак оказался довольно тяжелым. Мы надели куртки, вывели велосипеды на улицу и налегли на педали. По дороге, вымощенной разноцветными плитами, текли потоки воды. Минуты через три мне стало жарко, но Лаки гнал на пределе моих возможностей. Очень скоро я начал задыхаться. Он слегка притормозил, поехал рядом.
- Бабушка так и не научила тебя водить велосипед? Смотри, ничего девчонки, правда? Ричи, ты ведешь себя странно. Тебя что-то пугает.
- Меня пугаешь ты! - буркнул я, не отрывая взгляда от дороги.
- А меня - ты! - тут же откликнулся Лаки. - Почему ты не можешь быть свободным? Может быть, ты - под программой?
- Чего? - протянул я. - Ты сдурел! Под какой, к дьяволу, программой?
- Не злись, - подмигнул Лаки. Я взглянул на него, но так и не понял, издевается он или нет.
За двести метров до школы Лаки вошел в вираж, собираясь объехать ее, а я, присмотревшись, заметил на крыльце яркую куртку Кула, и выругался.
Мы остановились перед въездом в парк. Огляделись. Вокруг никого не было. Лаки подошел к единственной машине, вынул из внутреннего кармана куртки двухлитровую пластиковую бутылку с остатками "Спринта", выплеснул зеленую жидкость и наклонился над "куджи" нашего директора.
- Это директорская тачка! - тут же сообщил я. - Что ты делаешь?
Он не ответил. Присмотревшись, я понял, что он сливает бензин через трубку, в которой узнал шланг от своего душа. Лаки посмотрел на меня.
- Что я делаю? Я сливаю бензин из директорской тачки в бутылку из-под "Спринта" через трубку от твоего душа, Ричи!
- Я вижу, - вздохнул я.
Он закрутил пробку, вскочил на велосипед и мы помчались по аллее. Гравий лишь местами виднелся из-под снега, колеса весело шуршали, брызги талой воды летели во все стороны. То и дело я оборачивался. Погони не было. Мы остановились у проталины, вывалили всю контрабанду в кучу, Лаки облил все это бензином и поджег. Потом подобрал какую-то палку и принялся ворошить горящие книги, постеры, кассеты и все остальное. Повалил едкий дым, завоняло горелой пластмассой.
Мы, уворачиваясь от дыма, топтались вокруг костра. Неожиданно я увидел высокое синее небо с летними облаками, ощутил запахи прелой земли, древесной коры, услышал, как чирикают птицы и потрескивают горящие коробочки кассет. Я понял, что не жалею о том, что сделал, и снова удивился тому, как резко переменились мои взгляды на жизнь. Как будто гигантская тяжесть упала с моих плечей.
Это было странно.
Когда стало невозможно разобрать, чем была раньше эта кучка обгоревшего и покореженного пластика, мы поехали назад. Я вспомнил про Кула, покосился на Лаки. Таких наглых и самоуверенных типов, как Лаки, я никогда раньше не встречал. Я не сомневался, что он разберется с Кулом.
Я не ошибся.
Кул торчал на крыльце в гордом одиночестве, в компании орущего магнитофона. И слушал он мою любимую группу. Я ненавидел его за это. Группа называлась "Нет Прощения!", и для меня они были лучше всех, может, еще и оттого, что, записав свой единственный альбом "Высота", эти парни погибли полным составом в перестрелке с копами. После этого их запретили. И эту музыку слушала всякая мразь!
Кажется, Лаки Страйк думал точно так же. Уж больно злое было у него лицо, когда он подходил к Кулу.
- А, Ричи! - начал было Кул. - И где же…
Лаки дошел до Кула и ударил его с разворота ногой. Кул, перелетев через перила, рухнул с крыльца в лужу грязи. Лаки прыгнул на него сверху, угодил обеими ногами в живот и грудную клетку, а потом пару раз пнул ногой по почкам. Этого оказалось вполне достаточно. Кул захлебнулся кровью, закашлялся и закатил глаза. У меня даже дух захватило, насколько легко Лаки расправился с нашим альфа.
Лаки поднялся по лестнице, отряхнул рукав куртки.
- Идем! - он потащил меня за собой, оторвав от созерцания поверженного Кула, который наконец-то занял свою нишу, и втолкнул в вестибюль.
- Какая у нас по плану лекция?
- Психолингвистические структуры, - сказал я. И вспомнил, что оставил консоль дома.
- У тебя не найдется запасной ручки? - спросил я у Лаки.
- Думаю, что найдется, - ответил он.
И мы начали подниматься по лестнице.
Мэйджи относилась к Высшим. Я чувствовал это буквально кожей, когда она проходила мимо меня. К тому же, у нее был Островной генотип. А еще она носила мини-юбку и у нее были такие буфера, что когда я увидел ее в первый раз, у меня глаза на лоб полезли от гормонального всплеска.
Мэйджи была девочка что надо, если понятие "девочка" применимо к Высшему эмпи. Она преподавала психолингвистику, то есть - грамотное построение паттернов для общения с низшей расой.
Половину лекции Лаки молчал, тщательно записывая все, что ворковала Мэйджи, а я таял, слыша ее гипнотический голос. Если бы она приказала мне выпрыгнуть в окно, это было бы наслаждением. Я тихо балдел, но неожиданно бросил взгляд на Лаки, и от удивления даже перестал ее слушать.
Лаки сосредоточенно записывал, но при этом у него было такое лицо, будто бы его только что надули, обвесив на полкило бифштексов, или что он там обычно ест на завтрак.
- В чем дело? - шепнул я.
- Вам говорят только про воздействие на людей? - спросил он, не переставая писать.
- Ну да
- Я в шоке. Я просто в шоке.
- Но почему?
Вместо ответа он издевательски фыркнул. Мэйджи снова пошла по проходу, покачивая полными бедрами.
Однажды я сумел уронить ручку прямо перед ней, и она нагнулась, чтобы поднять ее. Будь я циником, я написал бы "ее задница уткнулась мне в лицо". Я уловил ее запах - аромат дорогих духов вперемешку с ее собственным, интимным ароматом. Я заглянул ей под юбку. У нее было черное кружевное белье, и полоски белой кожи между трусиками и чулками. Мне показалось даже, что я разглядел несколько волосков, выбившихся из-под резинки. В тот миг она была только моей.
И я предпочитал думать, что она специально так долго поднимала ручку, чтобы я успел насладиться ее совершенством. Вечером я написал для нее стихи:
Однажды утром
Я пойму, что не люблю тебя,
И лишь тогда буду счастлив…
Но так и не решился передать. Интересно, она догадывалась о моих чувствах? Скорее всего, да.
От Высших не могло укрыться и тени мысли, а у меня обычно все написано на лице. После лекции я прямо спросил у Лаки:
- Она тебе что, не понравилась?
- Лекция? - не понял тот.
- Мэйджи!
- Ричи, - вздохнул он. - Если бы ты меньше пялился на преподавателя, у тебя появился бы шанс реально оценить всю ту дичь, которую тебе вливают в уши.
- Ты считаешь это ерундой?
- Это все равно, как если бы тебя учили оказывать первую помощь крупному рогатому скоту.