Застегивая выбранное для прогулки платье, Наора оглянулась на шорох за спиной и обнаружила стоящего возле дверей Рет - Ратуса.
Да что же это! Опять он появился без предупреждения и невесть сколько времени подглядывает за ней! Это уже слишком!.. Наора собралась было открыть рот, чтобы высказать все, что думает о бесцеремонности этого возомнившего о себе типа - и будь что будет, - но Рет - Ратус, словно прочитав ее мысли, ответил на все претензии до того, как они оказались высказаны:
- Прошу прощения, за свою навязчивость, сударыня, но, увы, она необходима. Как я уже объяснил вам, мне предстоит вылепить из вас неизвестную вам, но хорошо известную другим даму. Поэтому придется вам, дорогая Наора, привыкать к тому, что меня не следует стесняться. Как, к примеру, врача. - Сказано это было тем же вежливо–приказным тоном, после чего Рет - Ратус совершенно без перехода заметил, по–хозяйски осматривая едва не вспыхнувшую от праведного гнева девушку: - Первые результаты кажутся мне вполне удовлетворительными. А как вам?
Так мог бы сказать осматривающий результаты своего труда гример или костюмер. Это сравнение настроило Наору на несколько миролюбивый лад: почему бы и нет? Могло быть гораздо хуже. Она еще раз посмотрела на себя в зеркало.
Свежеокрашенные волосы шли ей не очень; платье было слегка вышедшим из моды - не до такой степени, чтобы казаться совсем старым, но все же достаточно, чтобы вызвать высокомерное презрение к его обладательнице у более богатых женщин–соперниц. И все же… Все же Наора в нем выглядела именно дворянкой, а не какой–нибудь мещаночкой, все еще провинциальной актрисой в роли дворянки.
- Гувернантка, - сказала она вслух. - Или компаньонка. Или какая–нибудь приживалка, бедная бесприданница, живущая из милости при богатом семействе. Словом, - подвела она итог, - хоть и не "кушать подано", но "подай–принеси" точно.
- Вот и замечательно! - ответствовал Рет - Ратус. Судя по возгласу, он был весьма доволен, и поскольку Наора не разделяла его восторгов (честно сказать, она ждала комплимента, опровержения своих выводов), пояснил: - Собственно, я не собирался наряжать вас как картинку из модного журнала. Нам надо пересечь всю страну, и я не хотел бы, чтобы глянув на вас, кто–то мог бы припомнить Наору из Берстарского театра… Вы надели бы это платье по своей воле?
- Пожалуй, нет, - призналась Наора. - Оно, конечно, из хорошего материала, но ведь ясно видно, что оно с чужого плеча и устарело по моде. Но я бы его перешила, - она стала показывать, где и как: - Здесь бы сделала вставку, рукав заузила, спорола бы этот жуткий кант и разорилась на несколько футов той миленькой тесьмы, которую недавно видела в галантерейной лавке…
- …А если еще переменить воротник, выглядело бы просто великолепно, - подхватил Рет - Ратус явно со знанием дела. - Но мы этого делать не будем, - прибавил он. - Потому что именно так, а не иначе надлежит выглядеть барышне Ретте, которая едет в Столицу из далекого поместья Палеонис, где до недавнего времени она служила именно компаньонкой, к новой хозяйке, госпоже Прено, к которой ее пристроили сердобольные родственники.
Он жестом престидижитатора выхватил из–за обшлага серого камзола какие–то бумаги и с нарочитым изящным поклоном протянул их Наоре. Та развернула листы. Это была подорожная на имя Ретты из Палеониса и сопроводительные документы.
- И что же, за бедной приживалкой прислали карету? - с сомнением спросила девушка.
- Конечно, нет, - одобрительно улыбнулся Рет - Ратус. - Просто она воспользовалась оказией и путешествует с вызванным в Столицу управляющим соседа–помещика. - Он повторил поклон, спросил, выпрямившись: - Похож я на управляющего?
- Если захотите, - поклоном ответила Наора.
Они взаимно улыбнулись друг другу, и Рет - Ратус спросил, готова ли она к прогулке. Наора ответила утвердительно, приняла от него услужливо протянутую шаль и повязала ее на северный манер тюрбаном вокруг головы. Рет - Ратус снова одобрительно кивнул и накинул на ее плечи теплый плащ.
Взяв со столика перчатки, Наора чуть нахмурилась.
- Что такое? - встрепенулся Рет - Ратус.
Наора протянула перчатки ему:
- Не подходят!
Рет - Ратус кажется, наконец, недопонял. Тогда Наора победительно натянула перчатку и с удовольствием пошевелила пальчиками у него перед длинным носом:
- Вы можете представить себе компаньонку в таких перчатках?
Рет - Ратус поймал ее запястье, сдвинув брови, пригляделся и кивнул головой:
- Да. Ошибка.
Простую замшевую перчатку украшала изящная пряжечка - платиновая, с изумрудом и бриллиантами.
- Перепутали коробки, - сказал Рет - Ратус, как бы оправдываясь и виновато разводя руками. - Мой недосмотр. - Он потрогал пряжку: - М-м… Может, просто спороть?
Наора покачала головой:
- Будет слишком заметно. Я, конечно, несчастное создание, но не до такой степени, чтобы носить перчатки с дырами на самом видном месте.
- Ладно, - согласился Рет - Ратус, протягивая Наоре вторую перчатку. - Потом что–нибудь придумаем. А теперь - гулять!
Они гуляли долго, ходили по расчищенным дорожкам парка, дошли до замерзшего пруда. Потом посидели на скамейке и смотрели, как солнце садится за лес. Все время они больше молчали или разговаривали о разных пустяках.
- Да вы совсем замерзли, - заметил Рет - Ратус, когда стало почти уже темно. - Идемте в дом!
- Ой, здесь так хорошо! - возразила Наора, которая действительно немного замерзла, но в дом ей не хотелось.
- И все же пойдемте, - Рет - Ратус поднял ее за локоток со скамейки. - Я очень рад, что доставил вам несколько приятных минут, - сказал он, ведя девушку по дорожке. - Я, конечно, постараюсь делать это и впредь, ведь вас впереди ждут очень напряженные дни.
- Репетиции? - спросила Наора.
- Скорее - дрессировка, - серьезно ответил Рет - Ратус, и поймав удивленный взгляд Наоры, кивнул: - Да, да. Я должен буду вас не столько научить, сколько выдрессировать вас. Вы будете не на сцене, готовых реплик и ремарок у вас не будет. Вы должны жить ролью, быть вашей героиней при любых обстоятельствах. Так что, заранее прошу у вас прощения, но довольно часто я буду жёсток, и даже жестук.
- Как сегодня? - легкомысленно улыбнулась Наора.
- Нет, - четко сказал, будто отрезал, Рет - Ратус. - Гораздо более чем сегодня.
4
На первой же почтовой станции, где Рет - Ратус и Наора остановились сменить лошадей и кучера, с ними произошло маленькое забавное приключение.
Они заканчивали обед в общей зале, согревая иззябшие души обжигающим супом и горячим вином, когда на дворе послышался шум подъезжающего экипажа. Какое–то время спустя в залу вошла женщина в бархатной шубке и громоздком меховом капоре; ее наряд был заметно старомодным, и Наора поэтому удивилась, когда увидела, что под шубкой и капором скрывалась совсем молодая девушка, пожалуй, ее ровесница.
Скинув верхнюю одежду, девушка прошла к камину и протянула к огню руки.
Жена смотрителя уже спешила к ней с кружкой разогретого вина. Девушка с милой улыбкой ее поблагодарила и стала маленькими глоточками пить, грея ладони о кружку.
Разговаривая, вошли смотритель и драгунский офицер в зимних медвежьих мехах.
- Холодина нынче! - офицер бросил шапку на лавку и подошел к столу. Жена смотрителя налила ему водки, и он тут же залпом опрокинул в себя ее содержимое.
- Ваш экипаж готов, сударь, - сказал смотритель Рет - Ратусу.
Тот кивнул, мотнул головой Наоре и пошел в угол, где была брошена его волчья доха. Наора поспешила вслед за ним, повязывая пуховую шаль, поверх которой надела поданную Рет - Ратусом шапочку. Он протянул ей ее шубу, Наора проворно сунула руки в рукава и быстро застегнулась; набросила на шею ремешок муфты и пошла вслед за Рет - Ратусом во двор, на ходу натягивая перчатки.
Рет - Ратус подсадил Наору в карету, и она завозилась в росомашьих мехах, устраиваясь поудобнее. Рет - Ратус хотел было последовать за ней, но тут от крыльца его окликнул смотритель: "Сударь, вы забыли…", и Рет - Ратус вернулся в дом; хлопнула дверь. И тут же хлопнула еще раз, и на двор, на ходу натягивая капор, в расстегнутой шубке выскочила девушка.
Подбежав к карете, она проворно вскочила внутрь и обратилась к Наоре:
- Сударыня, позвольте мне поехать с вами! Хотя бы один прогон.
- Но… - Наора растерялась. - Я не могу… Это не моя карета.
От дому уже шел Рет - Ратус, открыл дверцу кареты, занес ногу на ступеньку и остановился, увидев неожиданную пассажирку.
- Сударыня?..
- О, сударь, умоляю! - воскликнула девушка. - Позвольте мне уехать с вами. Пожалуйста… Вы кажетесь таким добрым человеком.
Рет - Ратус задумался лишь на миг, потом ловко вскочил в карету, крикнул кучеру: "П-пшел!" и захлопнул дверцу. Он опустился на сиденье раньше, чем карета дрогнула, трогаясь с места, и потянул на себя и на девушек сшитое из росомашьих шкур покрывало.
- Немедленно застегнитесь, - приказал он незваной попутчице. - Вы насмерть застудитесь.
Незнакомка, выпутывая руки из покрывала, вытащила узелок со своими вещами, который до сих пор прятала под шубкой. Рет - Ратус быстро отобрал у нее узелок и бросил на сидение напротив.
- Я сказал, застегнитесь!
Однако ее движения показались Рет - Ратусу слишком медлительными, и он сам стал застегивать на ней шубку. Только после этого он поинтересовался:
- Итак?
История юной мещанки, которую звали Алики, была проста и не требовала пространного повествования. Она была круглой сиротой, жила с раннего детства у теток, двух старых дев, которые держали галантерейную лавку в Берстаре - в этой лавке Наора, бывало, покупала нитки и прочую мелочь. Тетки воспитывали девушку в большой строгости, из дому Алики выходила только в их сопровождении или в компании со служанкой почтенного возраста. Людей она видела только в лавке, при еженедельных посещениях храма и куда более редких - театра. Тетки одевали ее согласно своим вкусам, и ее чудовищное старомодное платье было точной копией платьев теток, которые не изменяли их уже лет двадцать. "Поживешь такой жизнью - волком взвоешь", - заметила Алики, рассказывая о своей судьбе. Разговаривать с молодыми людьми - неприлично, танцевать - грех, мечтать о любви - вообще постыдно для девушки в ее возрасте!.. Из ее школы забрали рано: научилась читать–писать да арифметике с дробями - и ладно, хватит, чтобы помогать со счетами в лавке. Замуж тетки ее отдавать и вовсе не собирались: о приданом не думали, к знакомым на девичьи посиделки не пускали, свах со двора отваживали. Посватался было вдовец–булочник с соседней улицы: ладно уж, бесприданница, на троих маленьких детей не всякая пойдет… Так тетки свахам такого наговорили, что те Алики за версту обходить стали - потом уж только Алики узнала, что слывет на улице за припадочную…
Освобождение пришло в лице драгунского офицера, заскочившего в лавку, чтобы ему срочно пришили пуговицу. Алики только и успела, что переглянуться с ним - одна из теток мигом услала ее в дом, пока вторая занималась офицером и его доломаном. Но в тот же день перед ужином кухарка - Алики и не подозревала в ней талантов сводни - хитро подмигнула ей и незаметно сунула в руку записочку. (Эту записочку, как и несколько других, девушка тут же предъявила Рет - Ратусу. Банальный образец "галантерейного" любовного послания: "Ваши милые лазоревые глазки пронзили мое горячее сердце навылет, словно пуля…", "…и мы сольемся в огненном поцелуе, словно два голубка…" и так далее.) Алики, разумеется, ответила, хотя молодецкие усы драгуна зародили в ее сердце не влюбленность, а только усмешку: офицер был скорее смешон в своем самодовольстве. Записочка за записочкой, носимые туда–сюда падкой на мелкие подарки кухаркой - и однажды нетерпеливый драгун предложил ей бежать из дому, обещая законный брак и любовь до самой что ни на есть гробовой доски. "Так я ему и поверила! - блестя глазами, рассказывала Алики. - Но как–то же надо было выбраться из этой проклятой лавки?"
Сегодня побег свершился. Тетки вместе с племянницей, так как день стоял праздничный, пошли в храм, оставить приношения, а на обратной дороге, когда они степенно шли по улице, сильные руки втянули девушку в проезжавший мимо возок, верный кучер свистнул, щелкнул, подгоняя горячих лошадей, кнутом, а ошеломленные тетки подняли шум, только когда беглянка была уж далеко.
Своих обещаний насчет свадьбы драгун исполнять, конечно же, вовсе не собирался. То есть он рассказывал сказки о том, что они обвенчаются в первом же храме, повстречающимся им в пути, но то ли все храмы на южном тракте куда–то подевались, то ли кучер попался многоопытный, но вместо обещанного венчания они оказались на ближайшей почтовой станции, где драгун попробовал было снять комнату на двоих, однако смотритель оказался строгих правил: "Это если сюда все господа из Берстара повадятся ездить резвится да развратом здесь заниматься, что же у меня получится вместо почтовой станции? Нет уж, господа хорошие, езжайте отсюда…" и не стесняясь указал адрес. Так как хозяин был весьма внушителен размерами и, несмотря на годы, крепок, а под рукой у него был тесак, нимало не уступающий драгунской сабле, то не помогли ни топанье сапогами, ни хватания за эфес. Помрачневший ухажер велел ехать дальше, а Алики принялась соображать, как выпутываться из щекотливого положения. Стало ясно, что драгун вовсе не собирается увозить, как сулился, в другой город, а в лучшем случае вернет обратно теткам с навеки погубленной репутацией, и Алики решила, что побег не следует откладывать надолго. Та станция, где она напросилась к ним в карету, была всего лишь второй по счету…
- Что же вы теперь собираетесь предпринять? - благодушно спросил Рет - Ратус. - Не век же с нами будете кататься…
- А, проживу как–нибудь, - отмахнулась девушка. - Ремесло в руках есть, не белоручка. А то вон госпоже горничная не нужна ли? - поинтересовалась она.
- Увы, госпоже не нужна горничная, - ответила Наора.
- Но госпожа тоже сбегает из забытого всеми богами Берстара, - хитро улыбнулась девушка. - Хотя я думала, вы уже далеко.
Наора замерла и изумленно поглядела на Алики. Рет - Ратус поморщился и спросил:
- Что вы выдумываете, дитя?
- Может, я и дитя, но госпожу Наору я всюду узнаю, стоит ей слово произнести. У нас в Берстаре никто так не говорит. Даже госпожа Теона. Да что там, даже сама губернаторша, - заверила девушка. - Вы, сударыня, наверно, не обращали на меня внимания, когда покупали в нашей лавке разную мелочь, меня почти всегда за занавеской держали, в задней комнате. Но я‑то вас запомнила по театру. И ах, как я вам завидовала!
- Завидовали? Чему? - удивилась Наора. - Я порой просто забегала к вам в лавку погреться по дороге с базара.
Она вспомнила свое робкое: "Я посмотрю шерсть?", и презрительную усмешку лавочниц, которые подпускали ее к витрине с шерстяными нитками, прекрасно понимая, что у нее нет денег.
- Хорошо быть актрисой, - сказала мечтательно Алики. - Сцена, публика, цветы, поклонники…
- …роли из одной реплики, отец–пьяница, постоянная нищета, - с усмешкой продолжила Наора.
- Да что вы! Госпожа Теона вам в подметки не годится, - убежденно сказала Алики, и ей как бы хотелось поверить. - Она красивая - и только. Я видела, как вы играете Эро в "Отложенном возмездии". Теона так бы не смогла.
Роль Эро - роль без слов, потому что Эро глухонемая. И очень не любима поэтому актрисами, потому что не дает возможности песенку спеть или станцевать, чтобы преподнести себя в выгодном свете.
- Ладно, - сказал вдруг Рет - Ратус. - Вы приняты на службу.
Алики обернулась к нему.
- Да? А жалованье какое?
- Хорошее жалованье, - ответил Рет - Ратус и улыбнулся. - Я могу пойти навстречу юной девице, любящей театр.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ВЕСТИБЮЛЬ
ГДЕ КОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА:
ПЕРВАЯ ПОПЫТКА
продолжение 1
Когда майор одним из последних миновал ворота, в дворике было все в порядке и пока тихо. Пролетка стояла уже в дальнем углу, возле небольшого каменного сарая, здешней конюшенки - чтобы не застить в случае чего; в ключевых точках сидели егеря, держа на мушке возможные точки и сектора обстрела - окна, двери, наружные стены; основная группа штурмовиков, состоящая наполовину из егерей, наполовину из агентов ОТК, втягивалась в здание.
В небольшом холле было людно, но посторонних не было, только люди в черном камуфляже с закрытыми лицами да двое мнимых студентов, выглядевшие среди остальных несколько чужеродно.
Тот, который выглядывал наружу, подскочил к майору и вознамерился было обратиться по всей форме, но Гиеди жестом остановил его и приказал:
- Докладывайте коротко!
Мнимый студент кивнул и доложил: вошли, постучали в окошко кассы, ответа не получили, толкнули окошко - не заперто, заглянули - пусто; решили пройти в вестибюль, шли нарочно с шумом - никто не остановил, дальше вестибюля самостоятельно продвигаться не рискнули, отсигналили "путь открыт". Все.
- Ваши впечатления? - спросил Гиеди.
- Пусто здесь, господин майор, - констатировал "студент". - Такое ощущение, что здесь что–то произошло, и все попрятались или были уведены.
- Основания?
- Прошу вас! - Мнимый студент открыл дверь кассы и пропустил майора вперед.
Гиеди остановился на пороге, осмотрелся. Вроде бы все было в порядке: стол, лампа на столе, рулон с билетами зажат в валиках, на зубчиках край его аккуратно оторван, наполовину выдвинутый ящик с кассой… раз непорядок… деньги рассортированы по отсекам, тут же на столе раскрытая книжка текстом вниз, очки… Сразу видно, что кассир - педант и аккуратист (хотя касса…), скорее всего - он глянул на обложку книги, ага, - старая дева или холостяк… Ну и?
Майор обернулся к "студенту" и вопросительно посмотрел.
- И?
- Вот, господин майор, - палец его указывал на очки.
Гм… Да, молодец, парень, сразу заметил, а вот он прошляпил. Очки не просто так лежали на столе - они валялись. Можно, конечно, допустить, что кассир вышел на минутку, забыв запереть дверь и даже задвинуть кассу: не бордель какой–нибудь второсортный, храм науки, публика культурная, не полезут в кассу мелочь тырить… а бывает прижмет… Маловероятно, но возможно; хотя, надо заметить, минута, на которую кассир мог выйти, давно уже истекла. Но вот чтобы аккуратист не сложил перед выходом очки - старые очки, сразу видно, привычные лицу, неоднократно ремонтированные, - а просто так швырнул их… это уже ни в какие рамки. Разве что припекло так, что уж и невтерпеж…
- В привратницкой и конюшнях примерно тоже самое - следы поспешного ухода и никого.
- Спасибо, подпоручик, - сказал Гиеди, входя в помещение. - Кликните–ка сюда старших групп.
Студент исчез, а через полминуты в комнатку протиснулись пятеро.