Возможно, она ненадолго забылась и не проконтролировала свои мысли. Или чувства. Одно из двух. Громыхнувшая на улице молния позволила увидеть её взгляд в тот момент. Её настоящий взгляд – наполненный потусторонним неоновым блеском.
В миг потери контроля стало ясно, кто прячется внутри этой кукольной оболочки. Оно не сожрало меня, хотя и могло. Только попробовало на вкус… вероятно, оставив добычу "на потом".
Она затушила сигарету о подоконник. Посмотрела на собственное отражение в стекле. Поправила волосы и стала подбирать одежду с пола. Куратор бросила в меня плед, давая понять, что не нужно смотреть на то, как она одевается.
Я растянулся на койке и уставился в потолок, по которому проходили полоски света от жалюзи. Ветер раскачивал уличный светильник. По трассе проезжали машины.
Женщина, ранее скрытая за официальной бумагой от суда, дала новую наводку. Ещё одну версию биографии беглянки. Куратор утаила эту информацию, отправляя меня в Каир. Нет сомнений, что у "куколки" ещё несколько козырей в обоих рукавах. Нет сомнений, что таковы правила игры. Условия юридически обязывающего соглашения.
Система опять отправляла меня на поиски. Система натравляла меня, как гончего пса на живую цель.
Стало мерзко. Захотелось выхватить пистолет и пристрелить стерву. Но плащ с оружием валялся слишком далеко. Только дёрнись – и конец.
Выходя из номера, она выключила небольшую лампу у двери. Тот светильник-голограмма имитировал пламя свечи, которое даже умело дрожать, якобы на ветру. Теперь оно погасло.
Я остался один, слушая её медленные удаляющиеся шаги. Внутри что-то шевельнулось. Я завернулся в плед и подскочил к двери. Открыл её и выглянул в коридор.
Незнакомка замерла. Остановилась, поглаживая решётки маленькой клетки, стоявшей у поворота в следующий коридор. Внутри сидела красивая птица, и она полуобернулась ко мне. Спросила:
– Думаешь, у меня нет сердца?
– Думаю… иметь его слишком больно.
– Почему ты вышел за мной?
– Не знаю. Правда, не знаю.
Незнакомка отвернулась, постояла немного, а затем зашла за угол. Птица зарылась клювом в перья и вернулась в сон.
* * *
Я вернулся в номер. Подошёл к окну – в решётках жалюзи мелькнули огни удаляющегося "такси".
Включив в комнате свет, обнаружил, что здесь даже есть компьютер.
"Приходите в себя", – вспомнилась фраза куратора. Что ж, попробуем. Раз даётся немного времени. Меня в очередной раз поимела Система, и с этим не поспоришь. Можно попробовать расслабиться, и сделать вид, будто получил удовольствие.
Я посмотрел на недопитую бутылку виски, та осталась на тумбочке рядом с койкой. Нет, пить не надо. Хорош на сегодня. На улице делать нечего. Город далеко.
"Можно выйти в сеть", – я поглядел на компьютер, представлявший собой единственный след цивилизации в этой дыре.
Включил машину, слазил в почту. Писем в ящике не нашлось. От нечего делать запустил "Обсидиановый остров", то единственное, с чем были связаны хоть какие-то чувства.
Их хриплых динамиков послышался голос моего электронного двойника:
– Как поездка?
Я поначалу опешил, но потом сообразил, что альтерЭго спрашивает о переезде в другую гостиницу. Не мог же он знать о полёте в Каир! И тем более о "возвращении" обратно. Он только игрушка.
Однако подобрать слова для ответа долго не удавалось. Раздражало то, что двойник старался говорить моим голосом. Он мастерски копировал интонации. Даже сквозь хрип динамика слышался именно мой голос.
– Да никак. Случайное такси. Дождь. Темнота. Дешёвый номер отеля.
– Звучит как приговор.
– В смысле?
Мой двойник не ответил.
– Ты о чём вообще спрашивал? – я снова задал вопрос.
– Хочешь сказать, ничего не изменилось? Ты сдался?
– А что можно противопоставить Системе? Ничего.
– Кроме того, что у тебя внутри.
– Дурак, – привычно отреагировал я. – Сказочный дурак.
Затем немного помолчал, размышляя над сказанным альтерЭго. Его слова отдавались внутренним голосом:
– Тогда ты умер. Просто двигаешь ногами по инерции. Втягиваешь воздух. А время уходит. Как стекают с окна последние капли.
С улицы послышался вой приближающейся сирены. Однако патруль проехал дальше. Я посмотрел на окно, с которого стекали две-три капли прошедшего дождя, и внутри что-то шевельнулось. Необычное болезненное ощущение – там, где должно находиться сердце.
– Посмотри на себя, – сказал двойник. – Туда.
– Куда? Ты о… – я покосился себе на грудь. Но ничего не разглядел. – Там ничего нет.
– Потому что так лучше?
– Легче.
Затем произошло нечто странное. На улице подул сильный ветер. Ветви деревьев склонились к окну, и внутрь комнаты проникли странные тени.
Там, где должно находиться сердце… показался сжатый комок тени, перечёркнутый полосками решёток жалюзи.
– Это моё сердце? – тихо прошептал я. – Скажи мне.
Двойник не ответил.
– Твои мысли, – продолжил мой голос, – самообман, утопия. Как ты можешь верить… если уже видел правду?
– Это чужая правда.
– Но все же правда… Она везде. От неё не скрыться. Не сбежать.
– Ты часто заглядывал в глаза людей?
– Нет.
– Не здесь, а там, в "Обсидиановом острове".
– Да. Иногда.
– Они наивные и красивые. Наполненные… собственной жизнью. Когда служишь не чужому диктату, а своим чувствам.
– Это самообман. Красивая ложь.
– Она защищает тебя от реальности. Иначе реальность сломает тебя. Ты станешь её слепым орудием. Опустошённой оболочкой, куда вселится её диктат.
– Люди не станут роботами.
– Уже стали. Вы просто привыкли к этому.
Мне захотелось ударить своего двойника. Побольнее. Обиднее. Вот только его здесь нет. Он в сети. Он набор цифр. "Один, ноль, один, ноль". Здесь звучал лишь голос… так похожий мой, пусть и искажённый помехами.
Я понял, что этот разговор не имеет смысла. Как все предыдущие. И решил закончить его:
– Глупо бороться с реальностью.
– За собственную жизнь? Послушай, мечта создаёт силу из ничего. Она как философский камень, единственно возможное здесь волшебство. Реальность не имеет над ним власти, поскольку оно иррационально.
Я потянулся к клавиатуре.
– Ты… убьешь меня? – неожиданно спросил двойник. Как всегда, он наперёд знал о моих будущих поступках. Точно сам являлся мной.
– Да. Прости.
– Тогда хотя бы не трогай её.
– Кого?
– Лиан.
– Она только машина. Как ты.
– Настоящую живую Лиан. Помоги ей.
– Да пошёл ты.
Я заставил себя удалить альтерЭго, который вздумал учить меня… человечности. Искусственный интеллект, встроенный в профиль, был стёрт. Я посидел немного перед экраном, а потом удалил и сам профиль. Захотелось вернуться к выпивке. Бутылка оказалась полупустой.
6. Изумрудный остров
Я очнулся, когда начал захлёбываться. Неслабый слой воды покрывал пол камеры заключения, которая находилась на одной из внутренних палуб. Видимо, во время отключки меня повернуло лицом вниз. Потоки воды свободно перекатывались под воздействием страшной качки. Вода ударялась в борт, поднимая высокие всплески.
Мне вдруг захотелось стать таким же, как она, и, не замечая решёток, вытечь из камеры. Пол здесь был плоским – значит, нас бросили не на самый низ. Который наверняка затоплен.
Сквозь расщелину между досками борта виднелось открытое море. Высоченные волны. Почти шторм. Мы плыли сквозь бурю. Меня везли сквозь бурю.
Со стороны наиболее тёмной области подпалубного помещения, что имела прямоугольную форму двери, веяло горящим деревом.
Из соседней камеры донёсся стон. Хлюпанье воды и звон кандалов. ас-Сенш. Он приподнялся и сел у борта.
– Ты жив? – спросил я.
– А здесь нельзя умереть, – прохрипел моряк. – Стать его рабом – да. Кое-какая разница есть.
Его ответ означал, что он представляет, где мы и кто капитан корабля.
– Что значит – "его рабом". Кто он? Что он… такое?
ас-Сенш вжался в угол клетки, чтобы меньше болтаться из-за качки:
– Я задавался твоими вопросами. Вложил в них лет десять и большую часть состояния.
– Ты давно… занимаешься им?
Моряк кивнул.
– С чего всё началось?
По лицу нанимателя пробежала судорога, он ответил после небольшой паузы:
– У нас не принято отказывать путникам. Одним проклятым вечером в ворота постучали. И всего лишь, – он горько усмехнулся, – попросили воды. Она…
– Твоя жена?
– Набрала ковш и долго не возвращалась. Я вышел следом. Они там… в общем, Холод странно смотрел, а она стояла окаменевшей. В его глазах что-то было. Заметив меня, он просто исчез. Отступил в темноту ночи. Я выбежал за ворота, но никого не увидел. Тот растворился в сумраке. Я долго не мог вывести жену из этого состояния… И, наверное, не смог. Через день она исчезла. Соседи сказали, что снова видели его у дома.
Мы немного помолчали, глядя в воду, что перекатывалась на полу. Мне померещился тихий-тихий вздох, донёсшийся со стороны темнеющей двери.
– Он – не человек?
– Не знаю. Информаторы говорили разное. Кто-то считал, что он сумасбродный аристократ… Снарядил экспедицию в неизвестные воды и много лет пропадал там. Возможно, это существо убило странника и завладело кораблём. Командой. Оно могло сделать, что угодно. Холод может быть чем угодно. Он стал силой, которой неосторожно коснулся.
– Странное имя.
– Как и всё здесь… – Моряк замолчал и не сказал большего.
Показалось, что я ощущаю на себе взгляд из темнеющего дверного проёма. Я прищурился и попытался всмотреться в сумрак… и даже различил там небольшое движение. Шорох. На фоне мрака едва-едва проявился женский профиль – усиливающаяся качка помогла рассмотреть движение. Она сняла с головы капюшон. Она слушала нас.
Я подумал, что стоит продолжить наш с моряком разговор:
– Что знаешь о корабле?
– Слухи разные. Лично мне верится в одну версию. Фрегат внешне похож на "Жнец". Он сгорел при спуске на воду.
– Сгорел?
– Чувствуешь запах костров?
Я кивнул.
– Он горит до сих пор. Забытая лампа опрокинулась при сходе со стапеля, или подожгли. Никто не помнит. Когда начался пожар, все попрыгали за борт. Однако треть тел не нашли.
– Это они здесь… как мертвецы?
– Горящий неуправляемый корабль вынесло в море. Некоторые видели, как его выбросило на скалы. Возможно, та пробоина – след от удара.
– Почему фрегат держится на плаву?
– Ты не понял, какой он? Корабль мало кому удавалось встретить в море. Туман окружает "Жнеца", укрывая от посторонних глаз. От парусов одно слово, экипаж на палубе не появляется. Я сам видел, как фрегат идёт в полный штиль. Мёртвому не дано умереть во второй раз.
– Подожди, мы умерли вместе с ним?
Моряк не ответил. Однако из тёмного проёма дверей вышла она. Та, что победила меня в схватке.
Женщина подошла ближе и подняла голову так, что сплошная тень ушла с глаз. И тогда я увидел, как они изменились. Чёрная завеса больше не скрывала их. Теперь она смотрела как обычный человек. Появились белки. Появился зеленоватый оттенок радужки. Её глаза ожили.
– Холод не понимает этого, – произнесла она. Голос прозвучал очень странно. Низкий и мягкий одновременно.
– Чего?
– Вы для него ничто. Он смотрит только на океан, на стихии. Люди не ценят крупицы света, которыми обладают. Холод считает, что должен отнять у вас то, чего вы недостойны. Он забирает свет у тех, кто его ещё сохранил. Другие уже мертвы для него… Там, на полу, много камней, в которых застыл собранный им свет. Холод стал как природная сила. Стихия.
– Кто вы?
– Та, кого он спас от смерти. Его раб.
– Помоги нам, – в один голос попросили мы.
– Помоги мне, – она вцепилась за решётку моей камеры. – Сними обруч… я не могу сама.
Я заметил, что обруч с лунным камнем сдвинут от центра лба:
– Это мой удар?
– Во время боя. Камень не позволял мне видеть… настоящими глазами. Даже сейчас ты ускользаешь в тень.
Я протянул руки сквозь решётки к её голове. Запустил пальцы в чёрные вьющиеся волосы.
– Снимай, – в голосе звучала боль, – даже если буду кричать.
Она задрожала всем телом, когда я дотронулся до обруча и начал разжимать его невероятно жёсткий хват. Обруч не хотел отпускать свою хозяйку. Или жертву. Она опёрлась о решётки и попыталась выскользнуть из слабеющей хватки "украшения".
Получилось! Она вскрикнула и безвольно осела на пол:
– Моя сила… исчезла. Но я всё равно не надену камень. Никогда.
Я опустился на колени и попытался обнять её сквозь решётки. Обруч упал в воду.
– Он знает, – придя в себя, сказала незнакомка.
Одновременно с последним словом из тени вышел Холод. Она достала из-под плаща ключи и открыла мою камеру. На секунду замешкалась, однако подняла из воды обруч с лунным камнем.
Капитан уже поравнялся с клеткой моряка.
– Бегите, – выдохнул тот. – Бегите.
– Ему не помочь, – сказала незнакомка, пятясь вместе со мной.
– Я вернусь. Слышишь? Вернусь!
Мы побежали прочь. Женщина уверенно вела меня. Мы сбежали по лестнице на палубу ниже. И бросились в волны, её затопившие. По горло в воде, пробирались к пробоине в борту – в ту хлестали потоки. Борясь с невероятной силой стихии, помогали друг другу. Молча, упорно, продвигались вперёд. Потому что всё ясно. Позади нечто худшее, чем смерть, а бушующее море могло дать шанс. Если не на жизнь, то хотя бы на освобождение.
Мы бросились в штормовые волны и сцепились руками.
* * *
Стемнело. Мы держались на плаву из последних сил и только благодаря друг другу. Ради друг друга. Если бы плыли поодиночке, то давно бы сдались. Тёмно-зелёные малахитовые волны поднимали нас на высоту дома и обрушивали вниз. Вода в эту бушующую ночь, под хмурым беззвёздным небом, выглядела загустевшей, но ощущалась как обычно. Призрачной, ускользающей, холодной.
Нас то и дело затягивало в глубину, и тогда мы рвались вверх, где играли неверные блики, всплески и пузырьки воздуха. Выныривали, пытаясь перекричать море – пусть оно знает, что мы ещё живы.
Светло-изумрудная пена вылетала из-под рук, когда те врезались в воду. Брызги срывались ветром с вершины волн и били по лицу. Поток воды заливал глаза. Больше всего мы боялись затеряться, не найти друг друга. Понимали, что если и выживем, то только вместе.
Её голоса почти не было слышно. Шум моря перекрывал всё. Стихия полностью владела этим местом и этим временем. Точнее, она являлась и местом, и временем. Когда я потерял счёт тому и другому, волны резко усилились.
Огромный гребень с каждым мгновением поднимал нас выше и выше. Затем море исчезло из вида. Его место заняла полоса чего-то тёмного, неясного и статичного. А после мы будто упали. Завертелись, глотая пенящуюся воду и крики. Наши руки разъединились.
Когда я ударился в нечто твёрдое, то перевернулся на живот, вцепился в податливый мокрый песок и пополз вперёд. Дальше от моря.
Краем глаза заметил жалкую фигурку, карабкающуюся по зеленоватому песку. Она.
Когда сил не осталось, я повалился на песок и выдохнул в её сторону:
– Я выжил из-за тебя.
– А я из-за тебя, – донеслось из наплывшей занавески усталости.
Мы будто провалились сквозь песок и лежали какое-то время без сил. Без чувств. Без сознания. Словно убитые.
* * *
Солнце взошло. Редкие зеленовато-белые облака не могли задержать его свет. Песок хорошо прогрелся. Уходить с него не хотелось: так много тепла отняло ночное море.
Слышался мерный, успокаивающий звук от небольших волн, накатывающий на берег. Кричали чайки, носясь в воздухе над коралловым рифом и лагуной между ним и берегом. Странно, что мы не разбились о риф.
Песчаный берег и дно выглядели как усыпанные изумрудами. Светло-зеленоватые вкрапления попадались то здесь, то там. Вода также отливала благородными изумрудными красками.
– Пойдём, соня, – раздалось сзади, из-за головы.
Я попробовал подняться, но тело не захотело повиноваться. На песке так хорошо лежать.
– Вставай, если не хочешь, чтобы тебя приняли за труп.
– Что?
– Здесь полно крабов.
Я вскочил как ошпаренный. Стал озираться. И действительно, по прибрежному песку, среди редких кустов и пальм, ползали крабы. Попадались экземпляры внушительных размеров. Те, что могли легко отщипнуть от меня нужный "кусочек". В замешательстве я осмотрел свои ноги… Обследование прекратилось вместе с подавленным смешком, долетевшим из-за спины:
– Может, закатилось куда?
Это уже было лишним. Я постарался изобразить укоряющий взгляд и посмотрел на неё. Однако незнакомка уже направлялась к соломенной хижине. Нехитрое строение опоясывал невысокий забор из тонкого тростника.
Скорее всего, хижина принадлежала местным рыбакам: неподалеку из воды торчали сваи старого пирса, а на самом берегу сохли две перевёрнутые лодки.
– Как тебя зовут, спасительница?
– А тебя? – не оборачиваясь, ответила та.
Я задумался, припоминая свои прозвища и подбирая подходящее:
– Зови меня… Джу.
– Лиан.
"Надо полагать, инициалы настоящего имени. Ли Ан". Я не знал, с кем общаюсь в настоящей момент: с настоящей Лиан или с модулем искусственного интеллекта, игравшим за неё. Скорее, последнее.
Я имел дело с её электронным двойником, и он был чертовски приятен. С учётом того, что модель копирует только часть личности, знакомство с оригиналом Лиан виделось весьма интригующим. Она хорошо исполнила роль роковой женщины-тени, и теперь ей предстояло проявить себя в образе обычной девушки. Ну… почти обычной. А мне предстояло сыграть "второго номера", чтобы Лиан лучше смотрелась на моём фоне.
Мы зашли в пустующую хижину, в небольшую комнатку, что играла роль кухни. В воздухе витал запах приготовленных крабов. Оказывается, новая знакомая поймала парочку и сварила их.
– Отомсти им, – вновь усмехнулась Лиан. – Отщипни что-нибудь.
Я сел за столик и полил свою порцию остатком масла из потухшего светильника. Лиан при виде такого издевательства над приготовленной ею едой едва не поперхнулась:
– Я не это имела в виду.
– А что такого?
– Еда должна быть вкусной.
– Еда должна жеваться. Кстати, спасибо. Мне очень понравилось.
– Хорошо жуётся?
"Почему же? Не только", – попытался выговорить я сквозь тающего во рту краба.
– Бу-бу-бу, – передразнивала спасительница. – Бу-бу-бу.
В её серо-зелёных глазах блестели насмешливые огоньки. Однако в один момент она отвела взгляд, явно смутившись. Возможно, я неосторожно посмотрел на неё, забыв удержать под контролем взгляд… Чёрт.
Впрочем, оправдание уже было заготовлено: я решил, что обязан ей жизнью. Хорошее объяснение, могло работать некоторое время.
Мне захотелось остаться в этой хижине. Очень и очень надолго. Совсем рядом висел гамак и будто приглашал познакомиться поближе. В окне плескалось играющее изумрудами море. Из-за тонких стен доносился шум моря. Внутрь проникал свежий ветер.