Я не просил о помощи, я ничего не хотел от тебя… Мне было достаточно, что ты есть, что к тебе можно зайти в любой момент, провести несколько часов, глядя в знакомые зеленые глаза. Ты был для меня необходимым, как воздух. Часто ли мы вспоминаем о том, что нам необходим воздух? Только, когда тонем. И я приходил к тебе тогда, когда "тонул", когда задыхался. Я думал, ты останешься моим другом, не будешь мешать мне жить, не попытаешься навязать свои правила. Я был уверен в этом, ведь кому, если не тебе, не знать, что я хотел и хочу со всем разобраться сам!
Любишь меня… Макс, ты меня не любишь, не обманывай себя. Ты любишь Тейсо.
Того, твоего, разумного, улыбчивого. Ведь, по сути, я тогда просто сменил Хозяина, только ты был другим Хозяином. Просто ты учил меня другому, брал меня нежнее, а, по сути, в душе так же хотел меня целиком и полностью и не хотел давать мне права отказаться от этого.
Тебе нужно было, чтобы я стал таким, как ты хочешь, чтобы я стал твоим, остался с тобой. Я вовремя понял, что ты создаешь мне иллюзию свободы, и думал, что вовремя ушел.
Я не смог порвать отношения полностью, я ценил тебя… Я верил тебе.
Больно. Мне больно.
Лия.
Макс.
Мне больно…
Арин разжал пальцы, уронил окурок, поднялся, на секунду согнувшись пополам от боли. Боль резанула по только начинавшим срастаться ребрам и вспыхнула внизу живота, ударила хлестко, резко, растекаясь к бокам. После Ская побаливало там же. Арин переждал приступ, выпрямился.
Тори. Я хочу видеть Тори и остаться с ним, у него, там, внизу, обнимая его хрупкое тело, дыша его дыханием. Он не смог бы меня предать, и я не буду чувствовать боль от его потери - я умру раньше. У меня остался только Тори, наверху мне больше делать нечего.
Арин огляделся, приподнял тяжелую крышку люка, соскользнул в темноту.
Знакомый хруст бетона под ногами, плотная тьма. Из тьмы выплывают яркие, незабываемые образы. Лия. Смеющееся, немолодое лицо, крупные кольца черных волос. Прости меня, Лия… Я пригнулся, я не попал под пули, а лучше бы умер рядом с тобой.
Ты сказала, подарок - это когда понимаешь, что тебя кто-то любит?
Если бы я обнял тебя - это могло бы считаться подарком?
Визг ржавого железа качнувшегося под ногами старого вагона.
Макс. Пристальный взгляд, теплая ласка надежных рук. Мои ночи, мой покой.
Прости, Макс, я не могу иначе. Мне остается только делать вид, что я тебя ненавижу.
Ты сказал, что любишь меня? Тебе я не поверил так, как поверил другому человеку.
Скай. Шлюха я чертова, неисправимая? Странно, но мне хотелось бы услышать это снова.
Но только я больше не выйду на поверхность, я не хочу умирать на руках того, кто знает, что такое смерть. Я хочу умереть у Тори, он не сможет понять, что случилось, ему не будет больно.
Неяркий свет широкой площадки - бывшей залы Мертвого Метро.
Арин сразу почувствовал сладкий до тошноты, отвратительный запах, шагнул вперед, не веря своим глазам.
Весь пол был закрыт неподвижными, раздутыми фиолетово-желтыми телами.
Мученические оскалы распятых в крике ртов, выпученные мутные глаза, скользкие губчатые ямы разложения на вывернутых руках.
Объеденные крысами пальцы, выгрызенные до позвоночников животы, распухшие, в белесой пленке, языки.
И запах, удушливый, вязкий, тошнотворный запах.
Арин споткнулся о чью-то голову, пошатнулся, попав спиной во что-то огромное, пластиково-жесткое, обернулся и не смог сдержать крика, слабым эхом прокатившегося по тоннелям. Прямо перед ним возвышались застывшие, в черных крысиных норках, складки мертвого жира.
Нэнси, - проговорил Арин. - Что случилось? Что тут, твою мать, случилось?!
Ответом ему послужил тихий шорох маленьких лапок, и из отверстия под полной рукой мертвой женщины выглянула любопытная острая мордочка.
Ах ты, черт… - пробормотал Арин, отступая назад. - Тори.
Лестницу и коридор он преодолел за полминуты, стараясь не дышать, прикрывая глаза от режущих слизистую трупных миазмов, на выходе из коридора споткнулся и покатился по полу, раня руки о колотую плитку.
Открыл глаза, приподнялся и увидел, обо что споткнулся. Снизу на него смотрело глумливое лицо с шариками залитых гнилой кровью глаз, вокруг в неестественном изгибе лежали плети восково-желтых рук.
Арин хотел было отпрянуть, но что-то остановило его. Присмотревшись, он зажал ладонью рот, с трудом справляясь с подступившей тошнотой. В памяти всплыло длинное холеное лицо и тонкие сухие пальцы.
"Тейсо… Помнишь меня, Тейсо… Я хотел, чтобы ты меня узнал, и ты наконец, меня узнал… Я твой Хозяин, Тейсо… Когда умрешь, приходи ко мне, мы славно поиграемся… Ты же тоже скоро умрешь, Тейсо? Я подожду… Поиграем…" Арину на мгновение показалось, что глаз мертвеца игриво подмигнул. Этого он вынести не смог и прокусив ладонь до крови, тихо застонал, ощущая животный ужас и вкус теплой крови.
Не надо… - севшим голосом проговорил он. - Я так не хочу… Не хочу я так умирать! Я не хочу к вам…
Обернувшись, Арину видел, что тяжелая дверь бывшего полицейского опорного пункта открыта. Тусклый желтый свет мигал еле-еле, готовый вот-вот угаснуть:
Тори.
Знакомая комната была пуста. Кровать заправлена, на столе аккуратной стопкой сложены рисунки, рядом несколько закрытых бутылок виски.
Свет мигнул еще раз и сменил цвет на бледно-зеленый, мертвенный, как свет датчика.
Арин понял, что не может больше дышать, тяжелый свинцовый обруч лег на шею плотным кольцом, в глазах поплыли сине-желтые круги, зашумело в ушах.
Подобравшись к столу, он дотянулся до ближайшей бутылки, ударил ее горлышком о край стола и приложил к губам, не заботясь о том, что стекла впились в губы, и вкус виски смешался со вкусом крови и стеклянного крошева.
Жуткий водоворот видений затянул его с головой.
Макс.
Лия.
Тори.
Нэнси.
Скай.
Скай. Вкус виски.
Вкус его губ и сдержанная ласка, спокойные, серые глаза, прокатившаяся по серебристому изображению скорпиона легкая капелька пота.
Хозяин.
Арин откинул опустевшую бутылку, дрожащими руками взялся за следующую.
Макс.
"Арин сам виноват. Я предлагал ему кеторазамин. Интересно было бы узнать, где он умер" Только не здесь, я не хочу умирать здесь.
Лия.
"Невоспитанный ребенок, если бы не ты, я могла бы жить дальше. Думаешь, ты хорошо поступил?" Лия… Лия… Зачем я тогда пригнулся? Зачем?
Тори.
"Ты никогда не давал мне ничего взамен. Зачем ты приходил?" Я… Я думал, так правильнее…
Нэнси.
"Мертвая я стала стройней. Возьмешь меня, миленький мальчик?" Я схожу с ума…
Хозяин.
"Приходи быстрее, Тейсо, поиграем. Помнишь, как нам было хорошо? Поиграем…
Впереди вечность, а мы будем играть…"
Нет! Нет! Нет!
Скай.
"Идиот, прекрати бредить. Выбирайся отсюда" Арин приподнялся, цепляясь руками за стол, автоматически запихнул оставшуюся бутылку во внутренний карман куртки, потянул пальцами тонкий лист бумаги.
Небо. Солнце. Трава.
Тори, я не видел этого мира. Я видел только этот, но и от него ничего не осталось.
Даже меня почти что нет. И не надо. Меня не надо в несуществующем мире.
Арин разорвал рисунок пополам, кинул обрывки через плечо.
* * *
В баре "Ловушка" все оставалось по-прежнему. Так же плыл по воздуху сладко-горький дым, так же звенели старые игровые автоматы и бегали крутобедрые официантки, еле успевая расставлять по столикам стаканы с синтетическим алкоголем.
Кашель, смех и хриплые голоса наполняли небольшое помещение целиком, на потолке мигали тусклые зеленые и синие осветительные шары.
У стойки хохотали шлюхи, звеня стаканами и каблучками, им вторил жирный бармен, опытным взглядом присматривая себе девочку на ночь.
Арин некоторое время постоял на пороге, не двигаясь, до тех пор, пока его не заметили.
Малыш, - хихикнула одна из шлюх, кидая в стаканчик с коктейлем розовую таблетку.
- Давно тебя не было. Подзаработать пришел? Сегодня богатые дяди сюда не заезжают, неудачный день.
Арин повернул голову, посмотрел ей в глаза, подошел ближе, сел рядом:
У тебя есть деньги?
Некультурный вопрос, - надула губки шлюха. - Тебе-то какое дело? Нужны деньги - работай.
Арин опустил руку вниз, провел пальцами по бедру, в полумраке сверкнул сталью тонкий клинок, и шлюха отчаянно завизжала, дергая прибитую к столу стилетом ладонь.
Ты охренел? - заревел подошедший бармен. - Малолетка чертова!
Арин поднял на него спокойные глаза, свободной рукой подтянул к себе стакан с недопитым коктейлем.
Бармен помедлил:
Сколько тебе осталось?
Я уже умер, - ответил Арин. - После полутора литров виски не живут.
Ясно. Ладно, похороним тебя за счет заведения. Что будешь?
Все, что горит. Сюда раньше приходила девчонка, Шейла. Не знаешь, где она?
Ее убили, - вмешалась в разговор сидящая по другую сторону от него бритая наголо девушка со сверкающей мешаниной легких колечек пирсинга по всей коже головы. - Какая-то сука пристрелила ее. Жаль. Хорошая была девчонка и всегда знала, где взять "колес".
Арин то ли всхлипнул, то ли засмеялся, прикусил зубами край поданного ему стакана:
Я не буду спрашивать, как тебя зовут. Все, чьи имена я знаю, умирают. Смерть ходит за мной и составляет списки. А я на закуску.
Бармен жестом показал девушке, что разговаривать с Арином сейчас бесполезно, но та все же спросила:
Что собираешься делать? Если тебе так нужны деньги, то я знаю человека, который может их тебе дать. Ты очень красивый мальчик, ты ему понравишься. Хочешь?
"Шлюха ты чертова, неисправимая" Мне однажды было просто хорошо. Без денег, - сказал Арин задумчиво.
Девушка засмеялась:
Ну, это редкость, считай, что тебе повезло. Просто помни об этом, и все. С мужчиной или женщиной?
С ним, - ответил Арин. - Но теперь все мертво. И он, наверное, тоже. Пойдем к этому твоему человеку, надеюсь, ему будет по хер, что я пьяный настолько, что забываю, как меня зовут, и он не сбросит цену. Мне нужно денег на две недели бессознательного состояния. И больше ничего.
Пойдем, - кивнула девушка и поднялась. - Вроде бы он не извращенец, можно не бояться.
Арин отставил стакан, сжал руками виски.
"Шлюха ты чертова, неисправимая. Если бы ты знал, что ты творишь…" "Но я тебя люблю" "От тебя пахнет небом" "После твоих операций…" К черту все это, - сказал Арин, поднимаясь. - Только не говори мне своего имени.
Это как мертвая метка на коре мертвого дерева.
Хорошо. А тебя как зовут, можно узнать?
Тейсо, - помедлив, ответил Арин.
Часть 17
Серые, запутанные улицы сменялись одна за другой, в этом районе не было реклам, не было магазинов, клубов и баров.
Мертвые районы Тупиков, старые, нежилые дома. Бетонные коробки, аккуратные прорези узких окон, стальные двери - все сохранилось в полном порядке, но люди здесь не жили и даже бродяги обходили этот район стороной и не пытались остановиться на ночлег в пустынных гулких комнатах. Но никого это не удивляло - таких мест в городе было много, они отторгали от себя человеческое тепло так уверенно, что никто не решался нарушить их покой.
Поговаривали, что в таких районах процесс самоликвидации ускоряется, но это было всего лишь слухом.
Арин таким слухам не верил, но раньше тоже никогда сюда не забирался - лабиринты узких улиц казались призрачными изгибами судеб мертвых, безмолвный пластик и бетон излучали угрозу.
Девушка тоже шла не очень уверенно, видно было, что ей не по себе. Она часто оглядывалась по сторонам и нервно покусывала тонкие губы.
А на одном повороте и вовсе остановилась в нерешительности, словно раздумывая, куда идти дальше.
Арин прислонился к стене дома, вытащил из кармана пачку сигарет, закурил, задумчиво глядя, как растаяли в сером тумане взметнувшиеся от кислого ветра оранжевые искорки.
Тейсо.
Чего тебе?
Здесь иногда бывает опасно. У тебя есть оружие?
Арин помедлил, откинул окурок:
Есть.
Это хорошо, - улыбнулась девушка, и настороженный огонек в ее глазах пропал. - Пойдем, осталось несколько кварталов.
Гулкие шаги по растрескавшемуся асфальту, пыльные обрывки каких-то газет, над головой осточертевший кусок треснувшего, задымленного купола. Арин на секунду вывалился из реальности, поплыли перед глазами стены, и перед глазами появились костлявые тонкие дрожащие пальцы.
Твою мать, - дернулся он. - Подожди…
Девушка остановилась, в недоумении глядя, как он закрыл глаза руками и замер, тяжело дыша.
Ты чего?
Заткнись, - глухо ответил Арин.
Под ладонями вспыхивали яркие зелено-алые блики, резали глаза, а сквозь них пробивались все те же сухие белые пальцы. Арин почувствовал легкое касание к своей коже и закусил губу, поняв, что не чувствует руки - онемение разлилось от локтя и ниже, тугим болезненным кольцом охватив запястье.
Ты или перепил или умираешь, - тихо сказала девушка. - Никогда такого не видела.
Мне так тебя жаль… Такой красивый мальчик, такая ранняя смерть.
Его еще рано жалеть, - раздался рядом спокойный, приятный голос. - Пока что он себя чувствует неплохо, и у него еще есть время, время на то, чтобы исправить ошибки. Долго, Харона, очень долго. За опоздание получишь только половину дозы.
Арин не сразу отнял ладони от лица, внезапно вспыхнувшая догадка заставила замереть, выкроить время на то, чтобы обдумать случившееся. Нескольких секунд хватило для того, чтобы прояснилась голова, исчезли разноцветные вспышки, и даже мертвые пальцы перестали гладить заледеневшую кожу руки.
Потом, подняв голову, Арин увидел человека, черты которого отпечатались в его памяти два года назад и навсегда. С тех пор он почти не изменился, то же красивое, правильное лицо, которое портила только жесткая складка губ и неприятное выражение внимательных синих глаз. Так же аккуратно лежат черные гладкие волосы, так же идеально сидит на сухощавом, сильном теле безупречно аккуратная одежда.
Так же небрежно держит в руках винтовку, прислонив ее к плечу.
Арин проследил глазами за тем, как Мэд встряхнул небольшую коробочку, высыпая на подставленные чашечкой ладошки Хароны разноцветные таблетки, потом проводил взглядом девушку. Та, улыбнувшись извиняющееся, быстро пробормотала: "оружие есть", сунула таблетки под пластиковую стоечку еле прикрытого сетчатой майкой, бюстгальтера и, развернувшись, побежала по улице прочь, стуча каблучками.
Мэд тоже посмотрел ей вслед, лениво перекинул оружие в другую руку, наклонил голову, прицеливаясь:
Даже не знаю, как будет лучше. Пристрелить ее сейчас или пусть сдохнет потом от передозировки? Концентрация кислоты в этих таблетках в двадцать раз превышает норму.
Пристрели, - коротко ответил Арин, вспомнив, как однажды в баре "Ловушка" от передозировки кислоты умирал мальчишка лет одиннадцати - медленно ползущие через рот отравленные вспухшие внутренности, липкие ленты кишков, дымящиеся на залитом кровью столе.
Мэд посмотрел на Арина, снял пальцы с курка, улыбнулся:
За ошибки нужно платить. Пусть платит сполна. Тебе тоже придется оплатить свои ошибки. Не боишься?
Арин опять почувствовал неприятную, тянущую боль в запястье, поморщился, потер руку:
А ты за свои платить не собираешься? Насколько я помню, твои замашки тоже далеки от идеалов.
У каждого есть слабости, - отозвался Мэд. - Главное - уметь избавляться от последствий.
Тогда ты от меня не избавился.
Правильно, - согласился Мэд, - Свою роль сыграла моя интуиция. Я так и знал, что за тебя можно будет что-то получить, и просто решил подождать. В этот раз я тебя тоже убивать не собираюсь. Через три часа тебя заберут отсюда, попадешь в свою привычную среду обитания, к хозяину. Будем считать, что этим я покрою свою слабость, воспользовавшись твоей. Пойдешь сам или тебя нужно вести под прицелом?
Я пойду, - сказал Арин. - Об этом можешь не беспокоиться.
Мэд кивнул, еле заметная улыбка скользнула по его губам.
Арин провел рукой по глазам, тронул пальцами виски - голова болела так, будто кто-то насаживал ее на раскаленный прут.
Мэд заметил это движение:
Я ожидал, что ты будешь орать, кидаться на меня или попытаешься сбежать, но, видимо, тебе не до этого. Совсем плохо, да? Кстати, я могу извиниться перед тобой за несколько смертей. Люди же должны прощать друг друга? Так что, прости меня за смерть этой твари-медика. За смерть юной шлюхи. За смерть поисковика-неудачника. Думаю, мы замнем эти недоразумения и помиримся. Трех часов на это хватит.
Говоря это, Мэд внимательно наблюдал за реакцией Арина, ненасытная жажда обладания чужой болью грызла его изнутри, и только боль этого мальчишки могла ее сейчас утолить.