* * *
Лебедев как в воду глядел. Пришлось-таки Дэну жать пресловутую кнопку.
В Трибунале рассматривалось "преступление" очередного эссенциалиста. Как в большинстве случаев - молодого, со всеми вытекающими недостатками. В чем там было дело, отец, естественно, не рассказал. Но что совсем не естественно - он страшно нервничал, переживал за этого парня, как, наверное, никогда в жизни. И даже - страшно сказать - спорил с начальством!
Приговаривать людей к сожжению нелегко. Да вообще нелегко судить. И те, кто работает в Трибунале, в той или иной мере разделяют его политику, иначе они давно бы свихнулись. Эдуард Щемелинский всегда был спокойным, уравновешенным, верящим в справедливость человеком. Даже если невольная симпатия к подсудимому - а часто приговоренному - закрадывалась в его душу, он знал: решение принято верно. Так правильно. Так лучше для мира. И для самого эссенциалиста. Не хочешь работать по правилам, предпочитаешь нарушать их - уйди, откажись от права корректировать сущность. Не можешь - выбирай другой мир, с другими законами.
Но в случае с Артуром - так звали корректора - Щемелинский по какой-то причине изменил незыблемым принципам.
- Да с него пылинки сдувать надо, беречь как… А они его - в портал!
Отец метался по дому, словно раненый зверь в клетке. И в конце концов заработал инсульт.
Очаг поражения был небольшим и, слава богу, обошлось без параличей. Но корректоры - те самые корректоры, чьих собратьев Эдуард немало сжег за свою жизнь (ну и что, что не насмерть), - встали единым фронтом и категорически запретили ему раз и навсегда заниматься былым ремеслом. "Вы свое отработали! Займитесь разведением крокусов!" - сказали специалисты. Пришлось подчиниться. В глубине души трибунальщик и сам уже был не против.
Но Артура тем не менее ожидал костер. И открыть коллатераль попросили (или поручили, что ближе к истине) Дэна.
Позднее, когда Щемелинскому-младшему приходилось проделывать это во второй, в третий раз, особых эмоций процедура сожжения не вызывала. Дэн как-то быстро зачерствел, адаптировался, смотрел на сей факт как на неизбежность, правила игры большого мира. Но свой первый раз он запомнил надолго.
Артур был высоким худощавым двадцатисемилетним парнем, с темным-темными, почти непроницаемыми глазами, чуть оттопыренными ушами и совершенно невозмутимым, точно таким же, как у судей, выражением лица.
"Своего сжигают", - невольно подумал Дэн.
Даже когда костер разгорелся, это каменное выражение не изменилось. "Гигант!" - отметил Дэн, но тут же выпустил корректора из поля зрения: пора было открывать портал.
Дэн сделал все как надо: включил механизм, запустил программу. Деструктор работал.
Но ничего не происходило. Артур по-прежнему стоял в сердце огненного столба. "Увеличь мощность", - посоветовал Дэну трибунальщик, отвечающий за пожаротушение. Дэн прибавил. Костер полыхнул жарче. Артур напрягся, сжал кулаки. Но этим дело и ограничилось.
Присутствующие переглянулись. К Дэну и начальнику пожарной охраны подошел срочно вызванный Первый.
- Усильте еще! - жестко сказал он.
В этот момент в келью заглянул совсем старый, на вид даже древний, не то трибунальщик, не то эссенциалист - в мантии.
- Послушайте! - взволнованно заговорил он. - Если усиливать мощность огня, я не смогу дальше снимать ему боль. Мы его просто сожжем! И не ручаюсь, что возродим прежним.
Первый посмотрел на мага своим фирменным "дырявящим" взглядом.
- Ваши предложения?
- Может, прекратить? - несмело сказал тот.
- И как мы это объясним?
- Невиновные не сгорают! - гордо ответил маг.
- Кого же тогда считать виновными? Прибавляй!
Дэн мало что понял, но последнюю команду выполнил. Маг застыл неподвижно, побледнел, и видно было, что он испытывает огромное напряжение. Артур же в это время рванулся. Видимо, лопнула или сгорела веревка, связывающая руки. Левой он закрыл лицо, правой вцепился в значок на груди - Дэн знал, что он там.
- Да прекратите же это! - закричал кто-то.
Но в этот момент из системных блоков повалил дым, а экран компьютера потемнел. Все бросились во двор.
Костер гаснул на глазах. Артур стоял все в той же позе.
Живой.
* * *
Корректор отделался глубоким ожогом правой руки. Коллатераль пришлось восстанавливать, полностью заменив сгоревший передатчик.
Когда отец Дэна узнал о случившемся, он возблагодарил бога, долго повторяя: "Я же говорил, я же предупреждал"!
Сам Дэн, во время портации проявлявший почти полное безразличие, только к вечеру того дня осознал, свидетелем какого чудовищного происшествия ему довелось стать. Его трясло как в лихорадке, курил сигарету за сигаретой.
"Запоздалая реакция на шок", - сказала Ксана, ничего не знавшая о причине.
Престарелый маг, тоже еле оправившийся после пережитого, долго говорил с Артуром. Результатов этого разговора ждал весь Трибунал, а больше всех - Эдуард Щемелинский, уже официально сложивший полномочия. Дэн понял, что решается судьба не только Артура, и даже не только Трибунала. И когда машина Первого появилась перед домом, он не удивился. Отец вышел к бывшему начальнику. Дэн осторожно пошел следом.
- Эд, он отказывается! Ну поговори ты с ним, больше некому!
Первый взбежал на крыльцо. Трибунальщики пожали друг другу руки.
- Макс, а ты бы на его месте не отказался? Мы вот с тобой за руку здороваемся, а он долго не сможет. Я не знаю, что сказать этому мальчику.
- Мальчик! Сжег деструктор, расплавил гармонитовый значок, закупорил путь. И жив при этом остался.
- А ты собирался его портировать! - фыркнул Эдуард.
- Ну что ты хочешь, чтобы я прилюдно покаялся? - вспыхнул Первый.
- О, Макс! Я бы дорого дал, чтобы это увидеть.
- Не увидишь! - отрезал Макс.
- Не сомневаюсь, - вздохнул Щемелинский. - А чем он мотивирует отказ?
- "Не могу причинять людям страдания".
- И все? - оживился Эдуард.
- Да.
- Тогда он наш. Едем.
Отец Дэна первым спустился с крыльца. Трибунальщики сели в мобиль, Дэн проводил их задумчивым взглядом.
- Ну и ну… - протянул он и зашагал в дом.
ГЛАВА 3
Прибор
Через два дня Артур вступил в должность Главного дознавателя, ранее занимаемую отцом Дэна, а сам Дэн был зачислен администратором портала, на что его согласия опять никто не спросил.
И тогда Щемелинский-младший решил, что лабиринт эссенциальной логики слишком сложен для него. А значит, не стоит и ломать голову над нравственными вопросами его будущей разработки. Новое назначение не требовало постоянного присутствия в замке, в обязанности администратора входило раз в неделю проверять состояние коллатерали и включать ее по необходимости.
Пока таковой не намечалось.
Свободного времени было хоть отбавляй, и Дэн уже без колебаний дал Лебедеву согласие на проект. Он получил целый пакет документов, включая удостоверение личности и водительские права на имя Щемелинского Дениса Эдуардовича.
- Наши автомобили управляются почти так же. Поездишь с моим шофером, научишься. Тебе часто придется бывать в городе, а без паспорта в центре - это нонсенс. Пешком же просто неудобно.
Позднее программист получил и ключ от съемной квартиры, где проводил большую часть времени. Не разубеждая родителей, что переехал к очередной невесте, не менее двух дней в неделю Дэн ночевал дома. Мама по-прежнему считала, что он работает в Институте ПФиПА. Отец если и догадывался о чем-то, не считал правильным вмешиваться в личные дела сына. Он чувствовал свою вину из-за того, что долгое время держал Дэна в неведении относительно технических достижений Лабиринта.
Новый мир поглотил Дэна незаметно. Ему понравился уклад: ты имеешь обязанности, имеешь цели и добиваешься их, если хочешь. При этом не мешая другим. Но никто не стоит у тебя над душой. Никто не копается в мыслях. Никто не указывает, во что верить и что считать моралью. Да и вообще: никому нет до тебя никакого дела. Так ему показалось по крайней мере. Вскружило голову ощущение нереальной свободы, бесконтрольности. Нет, в офисе Дэн, теперь уже Денис, носился как белка в колесе, шеф постоянно нагружал его какими-то поручениями. Но после работы программист мог делать что угодно, идти куда угодно, жить с кем угодно и ни перед кем не отчитываться. И вслед никто не бросал осуждающих взглядов.
Денис начал с экстрима: попробовал прыгнуть с парашютом. Новичка никто не пустил на вышку без сопровождения: Денису дали инструктора. В девяноста девяти процентах из ста прыжки в паре с инструктором заканчиваются благополучно. Денис попал под один процент: при неудачном приземлении сломал позвонок. Эссенсов рядом не было, шефа - тоже, и программиста отвезли в обычную травматологию.
- Ну ты не идиот ли, Щемелинский? Тебе здесь твою паутину никто не откорректирует. - Лебедев только диву дался, навестив один раз подчиненного в больнице. Потом захохотал. - Вылечат, вылечат и разговаривать научат!
Возможно, травматологи и были весьма неплохими специалистами, но условия, даже несмотря на отдельную палату, телевизор и личную сиделку, со скрипом оплаченную шефом, до того не понравились Денису, что он при первой же возможности кое-как передвигаться сбежал под расписку.
- Ответственности мы ни за что не несем в таком случае! - заявил лечащий врач.
- Как это? - искренне удивился Денис.
- "Так это"! - передразнил травматолог. - Не хочешь лечиться - до свидания!
"Прямо как в Трибунале", - подумал Денис.
Больше к местным целителям он не обращался.
И предавался более спокойным развлечениям. Ходил в кино (в Лабиринте не показывали откровенно кровавых боевиков или совсем уж жесткой эротики. Впрочем, Денису это быстро наскучило), в бар (он перепробовал в короткий срок весь ассортимент крепких напитков), в салон игровых автоматов (но внутреннее чутье подсказало ему, что лучше не увлекаться) или знакомился с девушками. Здесь это было еще легче и быстрее, чем дома. Но и местные девушки ему быстро надоели. Они совершенно не понимали его, и Денис вспомнил о Ксане. Тем более что в работе с камнем был явно нужен хотя бы один эссенциалист.
Сергей Васильевич оказался на редкость сговорчивым и быстро подписал пропуск.
- Приводи, кого сочтешь нужным. Все равно отвечать за все будешь только ты.
Дэн пришел в эссенциалию с цветами и коробкой конфет из соседнего мира.
Ксана обрадовалась ему, явно обрадовалась. Но соглашаться на сотрудничество не спешила.
- У меня есть своя жизнь, Дэн, - мягко сказала она. - И я не могу гнаться за твоими призраками.
- Это очень важно!
- Для тебя?
- Для мира! Для миров!
Ксана лишь улыбнулась и покачала головой.
- Я не могу спасать мир, когда у меня в приемной сидит пяток старушек в платочках. Я ничем не могу помочь тебе, Дэн.
Он вышел от нее в гневе на бабское упрямство. Старушки, которых и в самом деле было пять штук, сидели под дверью кабинета. И на головах у них были трогательные платочки в цветах и набивных "огурцах".
Именно эти платки доконали Дениса. Он понял, что оттащить Ксану от спасения этих настырных бабулек можно только силой. А силу применять нельзя.
И тогда он, упрятав гордость в нижний ящик бельевого комода, пошел на хитрость.
Три дня не брился, просидел двое суток без сна, напился и надел старый костюм.
Его появление в таком виде в кабинете Ксаны вызвало у нее вопль жалости.
Захлопотав и забегав вокруг, она отменила весь прием по записи и отвезла Дениса к себе домой.
- Ты ходишь по краю обрыва, - сказала Ксана.
- А ты не хочешь меня от него отвести.
- Вот тебе моя рука, - сказала Ксана, протягивая ему ладонь. - Попробуй удержаться.
- Вот и хорошо, что ты согласилась, - пробормотал Денис, засыпая в ее объятиях.
- И не столкни меня вниз, - грустно договорила Ксана, нежно целуя его в лоб.
Ксану пригласили в контору и выдали ей маленький кусок гармонита в 0,015 карата.
Они с Денисом просидели бок о бок целый год, не расставались и на ночь. В темноте Денис слушал ее ровное дыхание, тихонько гладил безупречные ладони и верил: вот-вот все получится. Магиня и бывший лучший корректор города не могла ошибаться.
Они ходили вокруг кусочка гармонита, как мыши вокруг сыра. Ксана убеждала, что камень столь же чувствителен к человеческой сущности, как и ее руки.
Ей удалось настроить образец гармонита на преобразование сущности в сигналы, улавливаемые аппаратурой. Уникальный датчик на основе микрокристаллов гармонита был создан за рекордные сроки. Ксана научилась делать "снимок" сущности для копирования ее в прибор.
Денис навсегда запомнил день своего триумфа.
В демонстрационном зале на синем бархате лежала белоснежная женская рука с красивым маникюром и несколькими колечками. Действие показывали комиссии на секретаре и переводчике… Рука совершала пассы напротив груди и извлекала полупрозрачный шар… На мониторах бежали строки, вся подноготная, все скрытые мысли…
Бессонные ночи, головные боли, полное опустошение Ксаны - все оказалось не зря. И ее идея сделать демонстрацию более наглядной пришлась весьма кстати.
Примитивный механизм с полиуретановой оболочкой поразил комиссию.
Денис получил премию, благодарность и карт-бланш на дальнейшие разработки. К тому времени он уже понял, что прибор нужен шефу вовсе не для благих намерений. Вернее, что Лебедеву абсолютно все равно, кому его продавать. Тому, кто больше заплатит. А использовать устройство, способное творить чудеса с сущностью - а значит, со здоровьем, судьбой, характером, - можно совершенно по-разному. В мире, где каждый сам за себя, где считаются нормой любые способы борьбы, не очень-то принято озадачиваться всеобщим благом.
Но Дениса это не остановило. Сравнив два мира, он выбрал этот. И пытался жить по его законам.
На дальнейшем этапе нужна была программа, а для этого требовался целый арсенал знаний о теории сущности. Ксана отвечать на вопросы отказалась наотрез.
- Нет! - сказала она. - Я люблю тебя, Дэн, но в костер не хочу. Прости.
Денис расстался с ней без особого сожаления. Он уже заметно охладел.
Чмокнув свою помощницу в кончик носа, он обрадовал ее, что дальше уже она помочь ему не сможет.
Ксана ушла из гостиничного номера, тихонько притворив за собой дверь. Он даже не помнил, подписал ли ей пропуск на возвращение домой в их мир.
На миг у него возникла мысль догнать и уточнить, но проще было об этом не думать. Без пропуска не уйдет, значит, забежит сама. А если есть - то она уже галопом несется в свою эссенциалию к старушкам, и начинать новый разговор - это снова видеть полные слез глаза и слушать упреки.
Да и времени нет выяснять отношения, нужно срочно искать другого корректора. Но где?
- Ты, конечно, хотел бы привлечь к работе все эссенциалии города? - язвил Сергей Васильевич. - А что скажет твой папа?
Черный юмор говорил о том, что начальство сердится.
Единственный вариант, который приходил в голову Денису: попытаться привлечь к работе кого-нибудь из осужденных. Главное - уговорить. А уж спрятать эссенциалиста от Трибунала, держа руку на пульте коллатерали, вполне возможно. Мало ли? "Расплавился"! Требовалось лишь заранее установить дополнительный приемник. Но чем больше Денис об этом думал, тем более утопической казалась ему эта идея.
Принципиальные, правильные, упертые эссенциалисты, даже безвинно приговоренные, даже сожженные, но остающиеся гражданами Лабиринта, чтящие Лигу, уважающие Трибунал, чтоб ему трижды сгореть, все равно не согласятся нарушить Стандарт. Сказали - "нельзя", значит, нельзя!
Денис снова был в тупике, ему казалось, что карьера загибается с каждым днем простоя.
Слегка отвлекла работа в Трибунале. Разбиралось дело Риты Палладиной, типичной высоконравственной эссенциалистки. К такой Денис даже не сунулся бы со своим предложением.
Вот свидетель по делу, ее жених, казался более вменяемым. Может, с ним и стоило бы поговорить. Но кто знает, как поведет он себя после сожжения невесты? Может, пошлет Дениса подальше… Эх, вот если бы наделить обычного, не зацикленного на Стандарте человека сущностью эссенциалиста! Чтобы все знал и умел, но не боялся применить! Или чтобы… или чтобы…
Денис вдруг вспомнил первые опыты портирования, с изменением личности, с частичной утратой памяти.
- А ведь можно же взять определенный процент от сущности. Лишнюю память оставить за бортом, заменить новой. Гармониевые носители позволяют… Только вот откуда брать данные нового тела? Да и недостающую память? Выдумывать?
А тут еще шеф в штыки принял идею с конвертированием.
- Ты спятил, братец. Я, конечно, не трибунальщик, но за такие опыты сжег бы тебя, не раздумывая. Я отвечать за это не хочу. Да и кого ты собираешься скрещивать?
…Злой, ощущающий себя неудачником Денис сидел в Интернете, на сайте знакомств. Как вдруг совершенно случайно обнаружил две одинаковые фотографии…
И когда он ради интереса выяснил происхождение второго профайла, в его голову пришла гениальная в своем безумии мысль…
А тут еще стихийное желание Севы спасти Риту…
Все получилось само собой.
ГЛАВА 4
Кто я?
Вернувшись домой после драки и едва стащив разодранный, вываленный в пыли костюм, Андрей упал на кровать и моментально заснул. Во сне пришел все тот же кошмар: пламя, Рита, он бросается к ней, вспышка… От вспышки Андрей всегда просыпался. Но сегодня тревожное сновидение тянулось чуть дольше: за ярким светом нахлынула густая удушливая тьма, внезапно стало холодно, подул ветер, а затем Андрей почувствовал, что падает. Падение продолжалось несколько мгновений, прежде чем он, наконец, проснулся.
Рывком сел, но тут же пожалел об этом: перед глазами все плыло, мелькали радужные круги. Рубашка, которую он так и не снял, совершенно промокла от пота, снова хотелось пить.
Выбравшись из-под одеяла, эссенциалист опустил босые ноги на прохладный линолеум и осторожно поднялся. Голова все еще кружилась. Он медленно двинулся на кухню, включил бра над столом, потом плеснул из чайника воды в кружку и стал пить огромными глотками. Электронные часы над дверью показывали двадцать минут пятого.
Сон улетучивался вместе с кошмаром. Расстегивая на ходу рубашку, Андрей отправился в ванную. Включив воду, он окончательно разделся, засунул вещи в стиральную машину, потом залез под душ, с наслаждением подставляя лицо, грудь, спину и все тело упругим прохладным струям. Почувствовав облегчение, завернул оба крана и, сняв с вешалки большое двухцветное полотенце, принялся вытираться.
Через минуту он уже сидел в халате на своей постели, досадуя, что почему-то до сих пор не купил телевизор.
Читать не хотелось, к компьютеру не тянуло. Вновь поднявшись, Андрей подошел к тумбе с магнитофоном и, вставив первый попавшийся диск, включил музыку.