- Те, кто заходит в Ашш - Рахуз делятся на две категории - продолжал свои речи мальчишка, отправив в полет еще один камушек - Первые - это те, кто поумнее. Они заходят в него, понимают, что тут явно что‑то не так, и немедленно его покидают, отчего и остаются живы. Вторые - глупцы. Они отправляются бродить по его улицам и остаются тут навсегда. Ты - из вторых и ты, по факту уже мертв. Но мне тебя не жалко. Более того - я рад, что ты заглянул, хоть есть теперь с кем поговорить. Плохо только, что недолгой беседа будет. Тебя как зовут?
Я открыл рот, чтобы ему сказать, что имя мое слишком известно, чтобы я вот так запросто его называл, но не стал этого делать.
- А ты хиииитренький - погрозил мне пальцем мальчуган и обаятельно заулыбался - Не хочешь нарушать тишину? Догадался, да?
Я ни о чем таком еще не догадался, но что тут что‑то нечисто - само собой смекнул.
- Боги наказали жителей этого города - мальчишка обвел рукой дома, окружавшие площадь - Слишком много о себе возомнившие гномы навеки остались здесь, в своих домах. Они и сейчас там, смотрят на тебя, на меня. Но до тех пор, пока ты никак себя не обнаружишь, они не могут тебе навредить. Хотят, - а не могут. Ох, им это и обидно! Ведь тот из них, кто возьмет чужую жизнь, тот освободит себя от этой.
Вот как. А как мебя обнаружить можно? Слова, действие… Что‑то еще? Или - только слова, звук? Он же сказал - 'хииитренький'.
- Боги не были бы богами, если бы покарав дерзецов остановились только на этом - мальчишка звонко рассмеялся - Важно ведь не просто наказать, важно заставить свою жертву мучаться. Вот они и поставили проклятым ими гномам условие - кто сможет отнять жизнь у того, кто забрел в этот город, тот станет свободен. Теперь каждый из них ждет только одного - путника, пришедшего сюда и выдавшего себя, до того, как он умрет. А они, увы, умирают быстрее, чем издают хоть звук. Боги позаботились и об этом. Здесь все устроено так, что умирает не твое тело - но твоя душа. А без нее тело - что такое? Да ничего. Так что - сначала путаются мысли, потом приходит ужас, потом отказывает тело, а потом - фьють! Ты лежишь на камнях, ощущая, как тишина заполняет твою сущность. Ты же это все ощущаешь, не так ли?
Я ощущал. Ноги были словно налиты свинцом, веки стремились опуститься вниз и в ушах шумело так, как будто я к каждому из них приложил раковину.
Но если со мной такая ерунда происходит, почему этот мальчишка так бодр? Он - иррационален, а значит, он вовсе не мальчишка.
Стоп! Что мне тогда сказал малахольный пророк? 'Когда кто‑то сыплет словами, в то время, когда надо молчать, это ведет…'. Этот щенок заговаривает мне зубы, выжидая, что я умру.
Вопрос 'зачем?' пришел мне в голову уже тогда, когда я сделал первый шаг по направлению к колодцу.
Естественно, он относился не к тому, зачем я иду, а к мальчишке. Зачем ему моя смерть? Просто так? Вряд ли, что ему в очередном авантюристе, который забрел в город, чтобы поживиться сокровищами мертвых. А он явно хочет видеть, как я окочурюсь.
И самое главное - почему он тут, когда все в домах? Тем более, что он не гном? Может, потому что он и не человек вовсе?
- Силен, силен - мальчишка спрыгнул с края колодца, на котором сидел, но никуда не отошел, уперся в него руками - Был. Не дойдешь до меня все равно, ты уже слишком ослаб. Город выпил тебя, воин. Демиурги знали, что делали! Не дойдешь, не дойдешь!
Я молча ковылял к приплясывающему щенку, прикидывая, что буду делать, когда до него доберусь. Черт, я практически уверен в том, что он и есть вторая печать. Если бы это было не так, то он отбежал бы сторону, а так только кривляется и смотрит на то, как я приближаюсь. Он не может покинуть то место, где его оставили демиурги. Перевоплотиться может, а уйти с него - нет.
Вот только что мне делать? Был бы на его месте мужик - не было бы вопросов. Но вот так рубануть сталью по ребенку, даже зная, что он не ребенок? Брррр… Это даже для меня слишком. Я не рефлексирую…
Что бы тебе пусто было, Двали! Или грибы работают, или он и в самом деле стал гребаным пророком. Он же четко сказал мне - 'Не верь рефлексам, они упираются в прописные истины'. И еще, до этого, по выбору смерти. Он - знал. Прописные истины. Как же путаются мысли. Что такое прописные истины? Это то, что считается априори верным, синоним 'аксиомы'. Но аксиома - это утверждение, отрицание истинности которого, отрицает основы логического мышления. А прописная истина… Я что, уже начал бредить?
Между тем я все брел и брел к мальчишке, который начал нервничать, заметив, что расстояние между нами неуклонно сокращается.
- Воин, а тут есть короткий путь из города - беспокойно перебирая ногами сообщил он мне - Остальные про него не знают, а я знаю. Вон там, между домами если пройти и повернуть налево - будут маленькие ворота, а в них дверца открытая. Этот выход выводит прямиком к реке. Если идти вдоль ее русла, то можно будет дойти до Тигелука! Воин, ты можешь спастись, твоих сил на это хватит! Поспеши!
Хорошая информация, полезная. Может я так и поступлю после… После чего? Что он - печать я вовсе уже не сомневался, по его лицу пробегали сполохи тех же цветов, что были у той, первой печати, когда я ее рубил мечом в беседке. Но при этом я не знаю - смогу я убить мальчишку - доростка, пусть это даже игра, пусть он просто набор пикселей.
- Ты что, пришел за мной? - сообразил вдруг мальчишка - Тебе нужен я?
Что ты балабонишь, я тебе все равно не отвечу. Здесь надо молчать, ты же мне это сам объяснил. Как только я что‑то скажу - тут мне и конец. Впрочем, мне похоже и так, и так конец - когда я его прикончу, это все равно скорее всего будет расценено как некое подтверждение моего присутствия тут. Ну, по крайней мере, я думаю так.
'Когда?' Ну, судя по всему решение я принял. Наверное.
- Меня нельзя убивать - забромотал мальчуган, когда мне оставалось до него шагов десять и мои пальцы начали скрести по рукояти меча. Ноги почти подламывались, но это ничего не меняло - я почти дошел - Нельзя! Если я уйду из этого города, то они через какое‑то время смогут выходить из домов, пусть не сразу - но смогут. Я смотрю за ними! Таково было желание богов, их воля! Ты не смеешь идти против нее.
Ничего не понял. То есть боги посадили его смотреть за проклятыми гномами, а демиурги решили не выдумывать что‑то новое и до кучи сделать его печатью? Разумно, так сказать - тело в дело.
Шаг. Еще шаг. Ноги почти не держат, меч, который уже в руке тяжел непомерно. Но до мальчишки, который сжался в комок всего‑то пара шагов, я уже могу…
В этот момент у этого стервеца злобно блеснули глаза, он как‑то съежился, скукожился, черты его лица смазались, а сам он начал уменьшаться в размерах.
Секундой позже у колодца лежал младенец, он раскрывал беззубый рот, жалобно плакал, сучил ножками и протягивал ко мне руки с крохотными пальчиками.
Я сделал еще два шага, надвиснув над ним и испытывал жуткое желание завыть в голос.
Да будьте вы прокляты, те, кто придумал такую игру и такой квест! Чего вы вообще этим добивались, на кого вы рассчитывали? Ну вот не могу я, не могу железом в младенца тыкать, даже в такого, который и не ребенок даже. Он даже по игровым реалиям - и то не ребенок. Но - не могу! Я не в состоянии этого сделать! Я же человек, а не машина!
В этот момент последние силы кончились, у меня подломились ноги, и мои колени, закованные в сталь, со всей дури обрушились на орущего младенца. Видит бог - я этого не хотел, так оно само вышло.
Тот пискнул, что‑то хлопнуло, меня окутало разноцветное облако, и я понял, что стою на чем‑то скользком.
С ужасом ожидая увидеть лужу крови под собой, я опустил голову и осознал, что нахожусь на разноцветном квадрате, переливающимся всеми цветами радуги. Иллюзия, похоже, стала самой собой, тем, чем и должна быть.
Я остановил 'Твою‑то мать', рвущуюся из горла, с усилием поднял меч, держа рукоять обеими руками, чуть сдвинулся назад и опустил его вниз, втыкая в непрерывно мерцающую красоту.
То ли меня начало подтряхивать перед кончиной, то ли печать все‑таки обладала какой‑то жизнью, но меня неслабо качнуло. Я вновь поднял клинок и снова его опустил вниз.
Захлопали ставни домов, заскрипели прогнившие двери - похоже, покойные гномы таки получили право меня прикончить. Ну что, кому‑то сегодня подфартит, он получит свободу. Мне теперь главное - успеть доделать свое задание до того, как меня пустят в расход.
Еще один удар, сил почти нет, а гномы все ближе, я это чувствую. Ну, еще раз ударю, а потом, наверное, все.
Удар! И меня подбрасывает вверх рванувшееся из мостовой светлое пламя. Я отлетаю в сторону, приложившись спиной о камни, и с удовлетворением смотрю на яркое пламя, которое в вечном полумраке подземелья светит втрое сильнее положенного. Красиво!
Дальше я полюбоваться этой красотой не успел - надо мной нависло обезображенное вечной не - жизнью лицо гнома, с ввалившимися глазницами и оскаленными зубами в реденькой бороде, жутко смотрящееся даже для меня, и не такое видевшего. Его костяные пальцы вцепились в мое горло, вырывая его. Впрочем, в ноги тоже кто‑то вцепился, причем в левую куда сильнее, чем в правую. Может, у меня левая нога самая красивая часть тела?
А потом - все. Потом я умер.
Вами выполнено задание 'Прах к праху'
Вами получены награды:
6000 опыта;
5000 золотых;
Украшение (уровнем не менее элитного, рандомно)
Уникальный предмет времен второй войны Ненависти;
Элитный кузнечный ремесленный молот.
Вот свезло - так свезло, чего греха таить. Хорошо, что сообщение пришло после того, как я отдал концы, а не до того, а то и эти вещички остались бы около колодца валяться.
А холодно нагишом в зимней ночи стоять. Так сказать - с голой попой на морозе. Надо в тепло поспешать.
Вам предложено принять задание 'Мудрец на краю пустыни'
Данное задание является стартовым в цепочке квестов 'Путь ко третьей печати'
Условие - Отыскать на краю пустыни Гуль - Хабитт убежище великого мудреца Джавы Дета, в котором тот укрылся много лет назад, спасаясь от надоедливых людей.
Награды за прохождение задания:
3500 опыта;
2000 золотых;
Старый свиток, изъеденный временем;
+ 50 к показателю маны;
Получение следующего квеста цепочки.
Принять?
Опять - двадцать пять. Ладно, пустыня - так пустыня. Что поделаешь. Хоть отогреюсь.
Прогресс выполнения цепочки заданий 'Прах пяти печатей' - взломаны две печати из пяти.
Время, затраченное вами на то, чтобы сломать вторую печать - 9 минут 36 секунд.
Исходное время, отведенное вам на выполнение данного действия - 10 минут 00 секунд.
Общее бонусное время, полученное вами - 1 минута 06 секунд. Вы сможете использовать их во время проведения ритуала призывания богов.
Ох ты, я с этим поганцем почти десять минут общался? А показалось, что меньше. По идее, черные стрелки начали мерить циферблат после того, как он меня заметил. Или я его. А может, и с того момента, как я его услышал, тогда, кстати, это все укладывается в логическую схему.
Впрочем - шут с ним. Другой разговор - во что одеваться‑то? Я ж так и не сбросил в сундук запасную сбрую, а та, что я использовал после своей последней кончины осталась в сумке. Да и свитка портала у меня нет. Впрочем…
- Давай свиток, лихоимец! - я орал на сонного и перепуганного Ромула - Давай, пока я тебя не придушил!
- Нету у меня - пищал тот, отплозая в угол. Как видно злой и голый я, в подштанниках и татуировках, произвел на него впечатление - Вот правда - нету!
- Нету? - я насупился - Ну тогда я тебя… Я тебя… Ох, я тебя сейчас. Надо же до утра как‑то время коротать? И согреться.
Я оттянул подштанники, щелкнув резинкой по пузу.
- Есть - окончательно проснулся Ромул, осознав, в чем состоит мое общание - Один. Последний. Мой личный. Берите его, мне не жалко! Дорогой лидер, забирайте и…
'И валите отсюда' - мысленно продолжил я за него.
- И знайте, что я - всегда - закончил Ромул, протягивая мне свиток портала.
- Поглядим - пообещал ему я, поскольку сам не был уверен в том, что не вернусь сюда минут через пять - десять.
Хорошо хоть Эльмилора с королем дрыхнут, и не видят меня, опять снующего по замку в подштанниках. Не раню я их трепетные сердца своим видом.
По всему, стоило бы конечно сгонять в гостиницу, скинуть полученное добро, но, поразмыслив, я решил этого не делать. Так или иначе я все равно свое имущество оттуда заберу, так не оставлю. Место поганое, но добро жалко.
Если я все верно понял, то сейчас проклятые гномы снова сидят по своим домам - меня‑то они уже сожрали, осознать же, что они остались без присмотре еще не успели. А значит улицы и площадь снова пусты, только мой кокон там валяется одиноко. Но вот как только я его возьму - тут они снова оживятся, надо полагать, ведь это действие, а значит времени у меня будет в обрез.
Я представил себе площадь и махнул свитком. Ничего не произошло. Стало быть, закрыт этот город для порталов - и туда, и, соответственно, оттуда. Нормальное явление, хоть и очень для меня невыгодное.
Значит, мне надо будет бежать быстро - быстро. Как там? Между домами - и налево? Вот я и рвану в этом направлении, надеюсь, маленький паршивец мне не наврал. Думаю, что силы у меня на это еще будут.
Для очистки совести я представил себе одну из улиц, на которых я был и снова махнул свитком. Нет, не вышло. Ладно.
Дуэгары сидели на камушках максимально далеко от входа в город и о чем‑то судачили.
- О, светлая - заметил меня лысый - Голая!
- Не ждите меня - крикнул я им - Уходите.
Они загомонили, но я их уже не слышал, поскольку меня снова по ушам ударила тишина Ашш - Рахуза.
На это раз я не стремился сохранить тишину, да и шлепанье босых ног по камням было куда менее слышно, чем стук подкованной железом обуви.
Я бежал по улицам, фиксируя повороты и переходы - вроде двигался верно.
Площадь была пуста, я оказался прав. Впрочем, кое‑что новое на ней появилось - у колодца горел огонь. Это был именно огонь, не костер, он вырывался прямиком из камней, невысокий и очень яркий. Забавно, я как‑то не глянул в беседку в Урочье Белого пламени, что‑то мне подсказывает, что там сейчас такой же огонек в наличии имеется.
Я подбежал к кокону - силы у меня еще были. Нет, виски покалывало, и по телу начинала разливаться неприятная истома, но до серьезной слабости было в запасе еще минуты две - три. Следовало спешить.
Повертев головой, я понял - вон те дома, о которых говорил мальчик - печать. Сходить бы, проверить - есть там выход, нет - но время, время. Буду надеяться на то, что есть.
Коротким движением я сграбастал вещи, которые упали в сумку и припустил в намеченном направлении. По ногам потянуло холодом - угадал я, на это действие проклятые среагировали. Вот интересно - а если зайти к ним в дом - это действие или нет? Или они и без него посетителя сожрут, просто потому что они там живут?
Какая только чушь не лезет в голову, когда сильно не по себе, а?
Я увернулся от жутко выглядящего гнома, который высунулся из окна дома и попытался меня схватить, перепрыгнул через второго, уже выбежавшего из дверей - именно это место между домами меня и смущало больше всего.
Мальчишка не соврал - были там ворота, и дверца в них тоже была. Причем - не закрытая, пединственное, что выводила она не к реке, а в узкий проход между скалами, но это было и не важно. Я успел выскочить из нее за секунду до того, как меня сцапала толпа проклятых жителей города, и скажу честно - лучше бы я не оборачивался и этого не видел. Очень жуткое зрелище. Было бы это в реальной жизни - я бы за чистоту подштанников не поручился.
Выскочил - и не останавливался до того момента, пока не отбежал от Ашш - Рахуза метров на пятьсот, тем более, что дорога вела под уклон.
Никто за мной не гнался, никто не щелкал зубами над ухом - все жители остались в своем городе. И очень хорошо, пусть там и сидят.
А я понимаю Странника - доброй волей, без нужды туда лезть глупо. Нечего там делать. Хотя наводку на это место я при оказии все‑таки продам - авось найдтся желающие.
Я оделся и нажал 'логаут'. Даже добычу смотреть не стал - мне спать осталось часов пять, а дел завтра, точнее - уже сегодня полно. Потом посмотрю.
Глава восемнадцатая
из которой следует, что правильное планирование - это основа основ
Само собой, что я не выспался. Было бы странно, если бы оно было по - другому, я ведь плюхнулся на кровать в районе половины третьего ночи, и хорошо хоть, что четыре часа на сон у меня в запас было. Хотя, если бы их не было, то я и ложиться не стал бы. Один знакомый доктор, из тех, кто головой занимается, мне давным - давно объяснил - если уж устраиваешься спать, то надо это отдать этому занятию не менее трех часов, в противном случае только хуже себе сделаешь - мало того, что не выспишься, так еще и разбитость в теле на пару с бардаком в мыслях получишь. Это, само собой, говорилось о нормальном сне, 'покемарить в машине' и 'прикорнуть на работе' здесь не рассматривались, как, впрочем, и похмельный синдром. И я не раз убеждался в правоте его слов.
- Кофе и бутерброды - Вика с утра была какая‑то хмурая, она поставила кружку и тарелку с означенным содержимым на стол и удалилась из кухни.
По законам драматургии, наверное, надо было у нее спросить, какая муха ее укусила, но мне этого делать не хотелось. Этих мух в ее голове жужжит вагон и маленькая тележка, так что лучше не знать того, чего знать не стоит. Может, она просто не выспалась? Одно я знаю точно - это не ко мне претензии, к гадалке не ходи. Такие вещи я по тону узнаю безошибочно, так что тут даже и волноваться не стоит. Впрочем, ради правды, я не волновался бы и в противоположном случае, годы мои не те.
В машине Вика маленько оттаяла, созволила даже пошутить, а после напомнить мне о том, что надо бы осветить в передовице планы издания на год.
Я люблю писать про творческие планы. Места это занимает много, а выполнять их в полном объеме совершенно не обязательно. Все равно подавляющее большинство читателей уже через месяц не вспомнит, что мы им там пообещали, ну, может, кроме конкурсов и их наград. Такое люди помнят очень хорошо.
А планов было громадье! Как ни странно, в редакции мои головорезы спорили о том же самом.
- И непременно нужно заявить о том, что будет раширение новостных колонок - Ксюша начала подавать голос, это хорошо.
- Снова - здорово - это уже Шелестова - Сто раз говорила, почему не надо их расширять!
- Ты все время что‑то говоришь, ты прямо как… тот фонтан!
- Надо анонсировать большой аналитический материал по прокачке профессий - громче других орал Стройников - Очень большой!
- И где его взять, очень большой? - плюясь слюной, что с ней случалось в минуты сильного душевного подъема, вопрошала у него Мэри - Где?
- У меня - с достоинством парировал Геннадий - Я над ним все праздники работал, между прочим. Когда трезвый был. И сейчас по вечерам пишу. Капитальный труд!