Мне захотелось немного полетать. Наилучшим вариантом показалось навестить Эйприл. Уже почти совсем стемнело, и колобошек стало заметно меньше. Я почему-то не боялся, что мое тело умрет. Но меня тревожило, что его может найти полиция и упрятать в тюрьму. Однажды это случилось со мной в студенческие годы. Я как раз допивал литровую бутылку бурбона, и было это в конце многонедельного запоя. Я был один. Занимался рассвет. Я сидел на ступеньках библиотеки и наблюдал, как становилось все теплее и все светлее. Пастельные тона плавно переходили в белый, и тут я побежал навстречу существу из света. Иисус. Мы уже долго разговаривали без слов, когда два копа стали грузить меня в воронок. "А где тот, другой парень?" - спросил я. Они переглянулись и ответили: "Он не пил".
В тот раз меня временно исключили из колледжа. Мне вообще-то было все равно. Но если полиция найдет меня сегодня, это уже будет другое дело. Даже если я не был пьян и не обкурился, вид у меня был именно такой. И я уже не был студентом. Я был двадцатисемилетним преподавателем, а в кармане моего плаща валялась пара старых бычков с марихуаной. Я по меньшей мере потерял бы работу, а по большей загремел бы в Аттику. Заявка Рокки на президентство обошлась штату Нью-Йорк в самое строгое антинаркотическое законодательство в стране.
Уже стало по-настоящему темно, и я был далеко от дороги. Сегодня полиция меня не найдет. Я надеялся, что Дьявол во второй раз тоже не придет за мной. Я взмыл кверху прямо сквозь толстую ветвь бука. Она была полой, и я разглядел внутри пару прижавшихся друг к дружке белок. Меня соблазняла мысль, сжаться до беличьих размеров и остаться. Но я соскучился по Эйприл. Я взлетел высоко над деревьями. В двух кварталах был виден наш дом на Тунцовой улице. Я помчался к нему.
Пока я летел, я перестал обращать внимание на форму моего астрального тела, и оно приняло более удобные очертания. Я наискосок прошил крышу и приземлился в прихожей у зеркала.
Размером и формой я был похож гриб. Я взмыл к потолку и оттуда слышал, как Эйприл чистит пылесосом в детской. Там было ярко и жизнерадостно. Вокруг лампы висела гроздь желтых колобошек. Айрис сидела в своей кроватке, а Эйприл тянулась щеткой пылесоса к паутине под потолком. Она казалась такой красивой. Ее лицо стало ненапряженным, она улыбнулась, когда малышка издала какие-то звуки. Малышка меня видела.
"Ба, га ба", - сказала она, обнажая в улыбке десны и размахивая пухлыми ручонками в мою сторону.
Я подлетел поближе к Эйприл, а она откинула назад прядь волос и посмотрела сквозь меня. Здесь, в детской, все казалось таким правильным, таким разумным и добрым. Это было мое настоящее место, это был желанный моему сердцу мир. А не было ли какого-нибудь способа просто остаться здесь? Может быть, мне и в самом деле все это снится, а сам я дремлю на диване в гостиной? Я пожелал этого изо всех сил, очень отчетливо представив себе, как бы я выглядел, калачиком свернувшийся во сне, в этом неудобном, но таком устойчивом положении, на этих пурпурных подушках. Удерживая в воображении эту картину, я выплыл из дочкиной комнаты и направился по коридору в гостиную.
Когда я оказался в ней, кто-то юркнул из входной двери, захлопнув ее за собой. Встревоженная неожиданным звуком Эйприл вбежала в гостиную.
- Феликс? - вопросительно произнесла она. - Феликс? - Но ответа она не услышала.
Она открыла входную дверь и выглянула, но было явно слишком темно, чтобы она что-нибудь разглядела. Вернувшись, она вдруг издала тревожное восклицание и склонилась над столиком в прихожей. На нем лежала ее сумочка, и кто-то все из нее вытряхнул и очистил кошелек.
Паря бесформенной субстанцией под потолком, я наблюдал за тем, как она сложила все обратно в сумочку, закурила сигарету и присела. Мне стало интересно, почему она не позвонила в полицию. Она выпустила сердитую струю дыма, посмотрела на часы и, схватив газету, увлеклась чтением. Кто же это выскочил из дома? Грабитель? Или у Эйприл был любовник? Я легко мог слетать и выяснить, но мне ужасна не хотелось покидать это место.
Спустя несколько минут Эйприл отложила газету, закурила новую сигарету и невидящим взглядом уставилась на темное окно. Вползла Айрис, улыбнулась мне и стянула со стола стопку журналов. Мое внимание привлек раскрывшийся свежий комикс, и я подлетел поближе, чтобы хорошенько рассмотреть его.
Неожиданно я уже иду по красивой улице в мире простых красок и целостных форм. Гладкий тротуар сияет безукоризненной чистотой, лужайка однотонного зеленого цвета обсыпана желтыми цветами, а мой белоснежный живот выглядывает из-под сине-черного матросского костюма.
Я поворачиваю голову и восхищаюсь тем, как мой хвост с аккуратно уложенными перышками виляет влево-вправо в такт моей деловитой походке. Моя синяя машина на больших надувных шинах стоит у тротуара. Я подбрасываю ключ высоко в воздух, а сам перепрыгиваю дверку и оказываюсь на своем месте. С довольным кряканьем я ловлю ключ рукой в перчатке.
Я плавно трогаю машину и сразу же припарковываю ее перед деньгохранилищем Дядюшки Скруджа. Я достаю из багажника чемодан, торопливо бормоча что-то писклявое, что я сам не могу разобрать. Что-то про яхту.
Дядюшка Скрудж сидит за своим письменным столом.
- Капитан Дак явился для прохождения службы, - отрапортовал я, изогнув клюв в длинной улыбке, Вокруг головы Скруджа появляется дымок, и он подпрыгивает в воздух.
- Давно пора, ты ленивый бездельник! - Он выхватывает карманные часы и сует их мне прямо в морду так, что я чуть не падаю. - Ты опоздал на два часа!
Мой соперник Мак-Скряга собирается обогнать нас в поисках сокровища Затерянной Пирамиды!
- Я лишь пытался закончить этот кроссворд, - объяснил я, доставая книжечку. - Вы, случайно, не знаете слово из восьми букв, начинается на "д" и означает умозаключение?
Скрудж разъярен больше обычного.
- Да, - дымится он, поднимая свою трость. - ДЕ-ДАК-ЦИЯ!
Он гонит меня из здания. В одной руке у меня книжка с кроссвордами, в другой - чемодан. Мои ноги сливаются в полупрозрачное круговое мелькание, а Скрудж несется по пятам.
Хьюи, Дьюи я Луи держат корабль наготове, и вскоре мы уже в открытом море.
Я тружусь над своими кроссвордами, мальчишки рыбачат, а Скрудж стоит у штурвала и разглядывает горизонт в подзорную трубу.
- А что это за слово из девяти букв, начинается на "д" и означает воздушное судно? - выкрикиваю я.
- ДИРИЖАБЛЬ! - вопят мальчишки.
Я продолжаю трудиться над кроссвордом, а над нашим кораблем зависает стратостат. Мак-Скряга высовывается, чтобы поддразнить Скруджа.
- В это время года на Юкатане прекрасная погода.
Скрудж выбегает на палубу с гарпунным ружьем и стреляет в дирижабль. Мак-Скряге приходится вылезти из кабины, чтобы залатать дыру.
- Пока! - кричит Скрудж, и мы уносимся прочь.
- А что это за слово из девяти букв на "д", означающее вкусные вещи? - спрашиваю я, подняв наконец глаза. Скрудж и три мальчика молча смотрят на меня поверх горы косоглазых рыбин. Я вспоминаю, что я не только капитан, но и кок, и принимаюсь за работу. Вскоре мы сидим откинувшись за столом, заваленным великолепными рыбьими скелетами.
- Деликатес, - замечаю я и достаю свою книжечку из поварского колпака.
На следующее утро мы увидели землю. Мы бросаем якорь невдалеке от берега, и мальчишки на веслах, под моим руководством, доставляют нас на сушу. Ради этой поездки я надел капитанскую фуражку, Скрудж сидит на корме шлюпки и беспокоится. Как только нос шлюпки уткнулся в песок, а мы вылезли из нее, из джунглей во весь опор примчался человек-пес.
- Мистер Мак-Дак, здесь нельзя оставаться, - говорит он и, не переводя духа, сталкивает шлюпку в воду.
- Постойте, - кричит Скрудж. - Вы нашли пирамиду?
Человек-пес не отвечает. Он уже гребет прочь. Из джунглей вылетает стрела и выбивает книжку с кроссвордами у меня из руки. С пальмы спрыгивает обезьяна, хватает книжку и удирает с ней. Я начинаю злиться и бросаюсь за ней в джунгли. Скрудж и мальчики рассматривают стрелу.
- Ацтекская, - говорит Скрудж и несется в джунгли за мной по пятам. Мальчики достают лупу и рассматривают стрелу повнимательнее. На стреле наклейка с надписью "Made in Japan".
- Подождите, - кричит Хьюи.
- Дядюшка, - кричит Дьюи.
- - Скрудж, - кричит Луи.
Тем временем Скрудж и я упорно стараемся заблудиться в джунглях. Наконец, мы присаживаемся отдохнуть у ручья, замаскированного хаотическим нагромождением лиан и корней.
- Океан должен быть в этой стороне, - говорит Скрудж, указывая вниз по течению.
- Но я слышу прибой вон в той стороне, - говорю я, показывая в противоположном направлении.
Скрудж склоняет голову набок и прислушивается. Наконец он придвигается ко мне близко-близко и шепчет:
- Это барабаны, Дональд. Ацтекские церемониальные барабаны.
И сразу же - БЛЮМП - нас накрывает сетью.
Тем временем мальчики нашли тропу и подкрались на расстояние полумили к Затерянной Пирамиде. Они залезают на высокое дерево и наблюдают за происходящим, а происходит какое-то торжественное празднество.
Пока они наблюдают, Скруджа и меня, связанных и извивающихся, несут вверх по ступеням пирамиды. На вершине за залитым кровью алтарем стоит верховный жрец.
По какой-то причине на нем темные очки и европейский деловой костюм.
- Что это за плаха? - шепчу я Дядюшке Скруджу. - Это не по правилам!
Но Скрудж потерял свои очки и не видит ни шиша.
Я пытаюсь рассказать ему про жреца, стоящего там с обсидиановым ножом в вытянутых руках, но Скрудж просто шикает на меня.
- Мак-Скряга спасет нас, - уверенно говорит он. - Мальчики приведут его к нам. Дирижабля еще не видно, Дональд?
Помощники жреца кладут нас на землю за алтарем.
Подо мной что-то вроде сливного отверстия. Я не могу сказать ни слова, потому что жрец одной рукой сдавил мою шею. Своим каменным ножом он вскрывает меня так ловко и спокойно, как другой вскрыл бы письмо. Я не могу на это смотреть. Мне почему-то не больно. Когда я в конце концов открываю глаза, я вижу свое высоко поднятое сердце, пульсирующее в лучах заходящего солнца.
Меня хватают грубые руки и сбрасывают с тыльной стороны пирамиды. Я, как мячик, прыгаю со ступеньки на ступеньку, пока не замираю в папоротниках у подножия.
Я лежу на спине и не могу пошевелиться.
Мои остекленевшие глаза прикованы к темнеющим небесам. Мне интересно, что со мной будет дальше. У меня никогда не было знакомых среди мертвецов. На фоне тусклого неба темнеет силуэт. Это дирижабль Мак-Скряги. Мальчики как-то сумели подать ему сигнал, и "теперь они на борту, "Ацтеки" в ужасе разбегаются, а Скруджа на веревке втягивают в кабину.
Я в последний раз слышу милые голоса мальчишек.
Почему я никогда не говорил им, что любил их? "Где Дядюшка Дональд? - спрашивают они. - Мы видели. как он исчез за этим алтарем".
- Я не видел, - говорит Скрудж. - Но не стоит беспокоиться об этом пройдохе. Он объявится.
Дирижабль дрейфует прочь, и их голоса затихают.
Начинается обычный для джунглей ночной дождь, а я лежу на сырой земле в сгущающейся тьме.
6. ИИСУС И ДЬЯВОЛ
Прошло некоторое время. Медленно-медленно я припомнил, что я не Дональд Дак. Но осознание этого не внесло никаких изменений в то, что происходило вокруг.
Было темно и шел дождь. Я обострил свои чувства и осмотрелся. Рядом со мной возвышался кипарис, виднелись надгробия и свежая могила, похожая на кучу грязи.
Я вновь оказался на кладбище Темпл-Хилл.
Рывком я поднялся и обернулся. Я все еще был в своем полупрозрачном зеленом астральном теле. Я высмотрел бук, возле которого оставил свою плоть, и направился к нему, твердо решив оставаться рядом с ним, пока не проснусь или пока не придет полиция и не заберет его.
Бук изгибался надо мной словно арка, а его ветви были похожи на пальцы утопленника. Мое тело исчезло.
Я просканировал окрестности, до предела напрягая свое могучее восприятие. Но единственным необычным объектом, который я заметил, было зеленоватое свечение, приближавшееся ко мне с другого конца кладбища. Сначала я принял это за еще одного колобошку, но неожиданно свечение рвануло ко мне. Я сжался в плотный шар, и оно обволокло меня. Это было единственное, что я мог сделать, чтобы не раствориться. Эта штука, этот призрак окружал меня со всех сторон, сжимал, толкал, ощупывал завитками эктоплазмы.
Я все еще был единым целым, и все же я находился внутри другого астрального существа, плавно бултыхаясь в нем, как зародыш в матке. Я попытался нащупать какие-нибудь признаки разума и стал вылавливать психические вибрации. Слепое горе, недоуменное одиночество, безотчетный страх. Крупным планом - улыбающееся мужское лицо. Белые занавески. Ритмические приступы боли, яркий блеск полированной стали, перекрывающая горло сладость. Визжащий желтый череп, приближающийся с каждой схваткой.
Я попытался припомнить, кто в Бернко умер за последние несколько недель. Вдруг я вспомнил, как Эйприл рассказывала мне о женщине, недавно умершей в родах.
Ее звали Кэти Как-то Там. Должно быть, это ее призрак.
Как только я пытался немного распрямиться, щупальца снова охватывали меня. Мы приближались к той свежей могиле. Я чувствовал страстное желание призрака устроиться со мной в гробу, как в гнездышке.
- Пойдем, малыш, - ворковал он. - Пора бай-бай.
Я решил, что мне пора сделать свой ход. В том месте, где это окружавшее меня создание было тоньше всего, я выбросил ложноножку и перетек по ней на землю. Став на ноги, я принял образ человекоподобного существа с красными глазами и большими черными крыльями. Я знал, каким пугающим может быть это видение.
Призрак, словно пчелиный рой, снова приближался ко мне. Я раскатал крылья вперед, вытянул сложенные горстью руки и издал ужасающий вопль. Призрак что-то пролепетал и убежал в свою могилу.
Я на минуту испытал чувство покоя. Сквозь меня мягко веял ночной бриз. Дождь перестал. Луна плыла среди клочковатых облаков, как древнеегипетская ладья мертвых. Что это за звук я издал? Какой-то визг, переходящий в пронзительный смех, а затем соскальзывающий в кашляющее ворчание. Очень эффективно. Но мне стало жаль призрака, напуганного мною. Надо было попытаться поговорить с ней, вернуть ей рассудок. Она была вроде тонущего пловца, хватающегося за меня среди глубин, а я повел себя с ней, как смертельная угроза.
Я услышал позади какой-то звук и успел переместить лицо на затылок как раз вовремя, чтобы увидеть Дьявола, плавно заходящего на посадку. Черные крылья расправлены, красные глаза пристально смотрят на меня. Я напрягся, готовясь бежать.
- Стой, где стоишь, Рэймен, - скрипучим голосом сказал Дьявол. - От меня не убежишь. - Он медленно оглядел меня и снова заговорил с нарастающим гневом:
- Изображаешь Дьявола. Покидаешь свое тело.
Пытаешься толкнуть свою душу на черном рынке. Развлекаешься психокинетическими опытами над детишками там, на лестнице. Орешь на людей. Ты думаешь, ты лучше всех и для тебя правила не писаны?
Я робко попытался протестовать, но он лишь страшно улыбнулся и впился когтистой рукой в мое плечо.
- Ты отправишься в ад, Феликс, - сказал Дьявол, придав своему голосу насмешливую легкость. - Ты отправишься в ад прямо сейчас.
- Погоди, - судорожно выдохнул я. - Так нельзя.
Я еще не умер.
- Если ты не умер, то где же твое тело? - словно выплюнул Дьявол. Он щелкнул пальцами, и перед нами в земле разверзлась щель. Далеко внизу я разглядел языки пламени и терзаемые души, извивающиеся, словно кучи червей. До нас вместе с нагретым воздухом донеслись вопли и легкое зловоние.
Только Бог мог помочь мае сейчас. В отчаянии я взмолился:
- Дорогой Иисус Христос.., пожалуйста, спаси мою ничтожную задницу. - Я потянулся к Богу той серединной точкой моего сознания, которая иногда могла до него достать. - Дорогой, милый Иисус, вытащи меня из этого.
Дьявол ослабил свою хватку и подошел к расщелине.
- Давай сюда, Феликс, - сказал он мягко. - Пошли. Иисус не собирается отвечать тебе.
Я продолжал молиться, все больше и больше растворяясь, все меньше и меньше находясь там. Я сконцентрировал все свое внимание на этой центральной точке, изъяне, источнике, особенности, затаившемся страхе, крике, узле, яйце, никогда мной не виденном.., я вложил туда всю свою энергию и вытолкнул ее. Все стало белым, и в послесвечении я увидел Иисуса, говорящего мне.
- Я здесь, Феликс, - сказал Иисус. - Я позабочусь о тебе.
Я открыл глаза. Дьявол стоял у разверстой им пропасти с сердитым, но смущенным видом. Рядом со иной был Иисус. Как и Дьявол, он явился в облике, который я всегда воображал себе. У него были длинные волосы, борода, сандалии и коричневый хитон. Я не мог встретиться с ним взглядом.
Наступила долгая тишина. Луна вышла из-за туч, Я йог бы пересчитать все жилки на листве у моих ног.
- Он не мертв, - сказал Иисус Дьяволу. - Ты сам это знаешь.
Я облегченно вздохнул, потому что я в сам уже не был уверен.
- Где мое тело? - спросил я напряженным шепотом. Иисус и Дьявол многозначительно переглянулись, но ни один не ответил.
- Мы с тобой еще увидимся, Рэймен, - внезапно прорычал Дьявол. - Твоя задница принадлежит мне.
Он спрыгнул в расщелину. Вверх взметнулся язык пламени, и земля снова соединилась.
Я повернулся к Иисусу. Я весь дрожал, и у меня начали прорываться рыдания. Он положил руку мне на плечо, и силы стали вливаться в меня, как живая вода.
- Теперь назад дороги нет, - тихо сказал он. - Ты будешь восходить на гору Он, и я хочу, чтобы ты взял с собой Кэти, ту женщину, что умерла в родах. Ты теперь за нее в ответе.
Я несколько раз кивнул:
- Конечно, Иисус. Безусловно. Но о каких горах ты говоришь? И как насчет моего тела?
Иисус улыбнулся. Я наконец-то набрался мужества взглянуть в его глаза, исполненные ужасающего покоя.
- Твое тело.., у друзей. Гора Он находится в Саймионе. Она бесконечна, Абсолютно Бесконечна, но ты дойдешь до конца. - Он снял руку с моего плеча и повернулся, чтобы уйти, потом задержался, глядя на могилу, в которую от меня скрылся призрак. - Кэти нужен кто-то, кто помог бы ей оставить Землю. Проследи, чтобы она не вернулась с тобой назад. Для твоего же и для ее блага.
Он пошел прочь.
Я, спотыкаясь, бросился за ним. Мне нужно было задать так много вопросов.
- А что мне делать потом? - крикнул я ему. - Что мне делать всю оставшуюся жизнь?
- Просто не забывать обо мне, - донесся ответ. - Я всегда здесь.
И он исчез.
Мои мысли обратились к Абсолютной Бесконечности. Это было побольше, чем алеф-нуль, больше, чем алеф" один.., больше любого вообразимого уровня. От меня ожидалось, что я отправлюсь в Саймион и залезу на гору высотой с Абсолютную Бесконечность. Я пожалел, что со мной нет той брошюры, найденной у Солнечного Рыба.
Кто мне подсунул ее? Может быть. Дьявол, желая снова выманить меня из моего тела?
Гора Он! Я догадался, что на вершине должен находиться Бог. Мне не терпелось отправиться в путь. Может быть, мне удастся по пути решить проблему континуума. Но сперва мне надо было подружиться с этим сумасшедшим призраком. Внезапно помрачнев, я поплыл к ее могиле. Мне совершенно не хотелось спускаться в этот гроб. Но я сурово сказал себе, что Иисусу, вероятно, тоже не особенно хотелось именно сейчас навещать Бернко.