Но в одном все трое были единодушны: они понимали, что находиться на одном месте уж точно не имеет смысла. Потому и шли… не важно, куда. Страх гнал путников то в одну, то в другую сторону: на свет или шорох ветерка; страх заставлял бестолково метаться и кружить на сравнительно небольшом пятачке. Вновь и вновь возвращаясь туда, где они вроде бы уже проходили.
Спасение пришло столь же внезапно, как и все, что происходило в этом кошмарном лесу. Очередной визит тусклого света явил взорам путников не только надоевшее уже зрелище облетевших деревьев, но и силуэт человека. Высокого человека, идущего мимо - причем, идущего совсем не далеко от злосчастной троицы.
Впрочем, мгновение радости сменилось настороженностью: очень уж уверено, по-хозяйски ступал незнакомец по лесной земле. Очень уж спокойным он выглядел посреди этого места - в коем спокойствие казалось столь же неуместным, как школьная экскурсия по минному полю. Не добавлял оптимизма и предмет, похожий на палку; его человек нес за спиной, и едва ли этот предмет был чем-то иным, кроме оружия.
Все это понимали и Руфь, и Брыкин… чего не скажешь об их товарище по несчастью. Тот не стал ни выжидать, ни взвешивать все "за" и "против" - он просто окликнул незнакомца. Прозвучал при этом голос Артура одновременно нетерпеливо, жалобно и даже как-то плаксиво:
- Добрый человек! Помогите! Мы заблудились!
В этот момент Хриплый едва удержался, от того чтобы заткнуть ему рот… а то и вовсе оторвать голову за ненадобностью. А вот незнакомец не преминул обратить на всех троих внимание. С минуту он стоял и молча разглядывал незадачливых путников, а уж затем снизошел до слов.
- Понятно, что заблудились, - молвил он спокойным, а в некоторой степени даже приятным голосом, - другого от людей в этом месте вообще-то ожидать трудно.
На последней фразе в голосе человека послышалась даже легкая усмешка.
- …если, конечно, вы - не очередной фокус Леса, - незнакомец словно бы размышлял вслух, - хотя… с другой стороны, куда ему - такие сложные фантомы создавать.
- Вы нам поможете? - робко осведомилась Руфь.
- Смотря в чем, - кивнул, но счел нужным уточнить странный человек, - выбраться из Леса - это пожалуйста. Меня не затруднит. Главное: идите туда же, куда и я; слушайте, что я вам говорю и делайте, что говорю. Ну а дальше… дальше вы уж как-нибудь сами. Согласны? Тогда вперед.
И, не дожидаясь ответа троицы непрошеных попутчиков, он решительно зашагал в прежнем направлении: на ощупь отодвигая ветки, переступая через поваленные стволы и выступающие корни; с хрустом попирая ногами сухие кустики. Брыкин, Руфь и Артур едва поспевали следом.
- Если вы тут впервые… а вы явно тут впервые, - говорил, не сбавляя шага человек, - то главное, что вы должны знать: в этом так называемом Лесу нет на самом деле ни настоящих хищников, ни чудовищ, ни даже нехороших дядей. А есть только фантомы, порожденные самим Лесом.
Непонятно? Попробую объяснить: видите ли, Хаос сделал это скопище деревьев почти живым существом. Учитель даже думает, что оно разумно… только вот разум у него примерно как у ребенка трех-пяти лет. Большего создания Хаоса не способны достигнуть в принципе, особенно если изначально они были неодушевленными предметами. Вот и развлекается… зараза… достойно ребенка. С другой стороны, погибнуть можно и здесь - например, выбившись из сил, долго плутая в трех соснах. Или просто сойдя с ума.
- А… - хотела обратиться с вопросом Руфь, но не успела вставить слово - незнакомец-проводник опередил ее.
- На меч не смотрите, - поспешил он внести ясность, - в Лесу он, конечно же, бесполезен. Другой вопрос, что до того же Леса еще надо добраться… и побывать, в том числе, в местах поопасней его.
- Поопасней? - переспросил Артур, немало обескураженный таким заявлением. Представить нечто, хотя бы чуток страшнее здешнего Леса, он сейчас был не в состоянии.
- Ну а что поделать, - человек развел руками, - обязанность у меня такая. Призвание. Лучшее, что я могу делать. И прозвище свое не зря заслужил… кстати, забыл представиться: Гнат. Гнат Следопыт.
- Очень приятно, - не без сарказма ответил Георгий Брыкин, - а меня вот Хриплым кличут… тоже, говорят, не зря. Эти двое… ну у них кликух нет, можешь звать их просто: Руфь и Артур.
В аналогичной ситуации еще месяц тому назад Артур не преминул бы козырнуть своей фамилией; напомнить, что отец его - "тот самый" и входит в первую сотню "Форбс". Со всеми возможными (и довольно-таки приятными) последствиями для того, кто взял бы на себя заботу о его, Санаева-младшего, нескромной персоне.
Так он бы и поступил… до встречи с Глерг Ланом и Каем, до знакомства с джунами и их коварным жрецом. До того, как осознал, сколь велика на самом деле Вселенная, и сколь пренебрежимо малой, просто-таки ничтожной величиной на ее фоне смотрится даже московский миллиардер. Вкупе даже со всей Москвой и планетой Земля. Потому и поумерил гонор Артур, и лишний раз своею родословной уже предпочитал не щеголять.
- Что еще хочу вам сказать, - продолжал между тем говорить Гнат, одновременно продираясь через заросли, - все эти бабушкины сказки… зарубки на деревьях, следы, мох и крошки-камушки - забудьте. По крайней мере, здесь. Подобными потугами вы лишь еще больше позабавите Лес… и усугубите свое положение, разумеется.
- Тогда как же вы… ты находишь путь? - не удержалась от вопроса Руфь, - по компасу?
- По спутнику. Навигатору, - хмыкнул Гнат, - впрочем, таким как вы, этот вопрос простителен. Нет… Руфь, все гораздо проще. Главное в моем деле - это знания; на них я и опираюсь, а не на то, что вижу или слышу. Вот, например, по поводу Леса, я точно знаю, что он не бесконечен. Причем далеко не бесконечен. А это значит - что? Что лучший способ выйти из него, это все время идти в одном направлении. Еще раз повторяю, что бояться здесь нечего: нападать на вас некому, а крики… к крикам и привыкнуть можно. К тому же мне кажется, что Лес попросту проигнорирует такую скучную игрушку; поймет, что с вами ему ничего не светит… да и отстанет.
- Идти в одном направлении, - повторила Руфь Зеленски, - так просто.
- Проще не бывает, - подтвердил Следопыт, - кстати… мы почти пришли.
В подтверждение его слов деревья очень скоро поредели и уже не чинили препятствий свету - настоящему, естественному. Благодаря которому трое путников смогли получше рассмотреть своего проводника… и слегка удивиться из-за не оправдавшихся ожиданий. Ибо, несмотря на меч, Гнат совершенно не походил ни на средневекового воина в кольчуге, ни даже на ряженого ролевика-реконструктора. Не было в нем ничего общего даже с каким-нибудь персонажем Эдгара По или Ирвинга, тоже вполне уместным посреди заколдованного леса. Но нет: Следопыт выглядел как обычный, вполне современный, парень… разве что изрядно небритый.
Одет Гнат был в камуфляжные штаны, тяжелые шнурованные ботинки, куртку, похожую на любимую металлистами "косуху", и что-то вроде банданы. Да и меч за спиной: своей простенькой рукоятью он напоминал не столько оружие средневекового рыцаря, сколько японскую "катану".
Выглядела одежда Следопыта не лучшим образом: заметно было, что носили ее долго и не слишком бережно. Так что, в целом, Гнат больше походил не на фэнтезийного персонажа, а на матерого байкера. Во всяком случае, на фоне пустыни и запыленного мотоцикла он смотрелся бы вполне гармонично. Только вот едва ли вопросы гармонии сколько-нибудь сильно волновали этого человека; во всяком случае, мотоцикла при нем не имелось.
Но еще более удивительным было то зрелище, что открылось перед тремя землянами, когда последние деревья зловещего Леса остались за спиной. Первым, что встретилось им на пути, стала высокая ограда из металлической решетки - ныне заржавевшая и успевшая обзавестись многочисленными брешами. Ограда окружала, опоясывала по периметру Лес… который оказался не слишком обширным и тянул разве что на сквер или рощу. Правда, заброшенную и заброшенную давно.
Помимо дыр с выломанными прутьями, ограда располагала и нормальными воротами - вернее, проемом в форме арки и, увы, без створок. Над аркой каждого входящего встречала надпись "городской парк", выложенная металлическими буквами. Буквы не принадлежали ни к кириллице, ни к латинскому алфавиту, ни даже к ивриту - но и их трое землян восприняли без затруднений. Как воспринимали любую надпись в очередном мире.
А по ту сторону ограды… расстилался почти обыкновенный, привычный любому современному человеку городской пейзаж: с мостовыми, тротуарами, постройками разной этажности и фонарными столбами. И высящейся поодаль башней - высокой и непропорционально тонкой; как видно, это был телевышка. Но открывшийся вид был обыкновенным именно почти; даже не слишком внимательного взгляда хватало, чтобы заметить: состояние города оставляло желать лучшего.
Асфальт сплошь покрывали выбоины, автомобили не первый год ржавели у обочин и тротуаров, фонари не работали, а некоторые столбы просто валялись поперек улиц. Здания смотрели на мир разбитыми окнами, красовались покосившимися стенами, а некоторым явно недоставало этажей. Побагровевшее закатное небо еще больше подчеркивало эту безрадостную картину; придавало ей даже какой-то оттенок трагизма.
- Вот ёпрст! - только и смог сказать Брыкин; так его впечатлило увиденное.
- Но… как? Как? - лепетал пораженный и изумленный Артур Санаев. И только Руфь сохраняла молчание… потому как в очередной раз "зависла".
- Хаос, - отвечал Гнат просто и буднично. Таким тоном, что не хватало только фразы "и этим все сказано".
- И давно это у вас? - осторожно осведомилась Руфь.
- Я еще в школу не ходил, когда началось. Когда Хаос прорвался. Не успел… короче, походить в школу.
- А… в других городах?
- Да кто б знал-то? - Следопыт развел руками, - связь не работает… не говоря уж про радио с телевидением. Кто-то, конечно, пробовал свалить отсюда. Или просто поведать миру о том, что у нас делается. Да только где сейчас… все эти? Никто не вернулся… и никто к нам на помощь не приехал.
Гнат вздохнул, а затем его словно осенило.
- Подождите, - заговорил он, оживившись, - так вот вы же, как я понимаю - не местные? Так? Тогда вы должны побольше меня знать о делах за городом.
- И да и нет, - Руфь решила не отрицать очевидное, а лишь уточнить, - мы действительно не из вашего города… мы даже не знаем, как он называется. Но главное - не это: мы ведь, к тому же, и не из этого мира.
Призналась - и замолчала. Ожидая насмешек или обвинений в сумасшествии. Чего угодно… кроме той реакции, что и впрямь последовала за ее словами.
- Не из этого, значит, мира, - произнес Гнат, заметно приободрившись, - что ж, этого следовало ожидать. Я думаю, Учитель будет несказанно рад пообщаться с вами.
Руфь облегченно вздохнула. Как видно, в городе, где даже парк превратился в заколдованный лес, удивляться банально разучились. Даже пришельцам из другого мира. Так что… нет худа без добра.
* * *
Оддрун Рыжая пришла в себя резко, рывком, без малейшего намека на сонную негу. Она всегда пробуждалась именно так; даже после сна, а что уж говорить о заранее подготовленном ритуале. С другой стороны, сон-то как раз в случае с ведьмой был ни при чем: очень уж редко она позволяла себе эту немудрящую радость жизни. Редко и нерегулярно. По той простой причине, что немудрящей она была лишь для простых людей. Для тех же, кто посвятил свою жизнь Хаосу, сон превратился в роскошь, а любая размеренность и регулярность - так и вовсе в нечто недоступное.
Ну да не дело могущественной ведьме завидовать низшим существам: правда в том, что за все в этом мире приходится платить. И великая сила, великий дар свыше, что эти жалкие невежды с боязливостью дворовой шавки привыкли именовать Хаосом - не исключение. Отнюдь! И как ни была велика цена этой силы, Оддрун ни на секунду не сомневалась в своем выборе и не жалела о нем. Ни в коем случае! И не беда, что оная цена выражалась отнюдь не в бумажках с водяными знаками и даже не в золотых слитках. Любая ведьма понимала, что возможности, данные ей Хаосом, окупают себя сторицею. Любая умная ведьма… глупые же попросту не дожили до наших дней.
Беспечно рассмеявшись, Оддрун Рыжая совершила немыслимый кульбит прямо в воздухе, без всякой опоры, и наконец, коснулась ногами пола. Сила буквально пропитывала ее насквозь; казалось, даже кровь кипит в жилах. Да что там кровь и вся эта бренная оболочка: сила проникла гораздо глубже, она наполняла собою саму душу ведьмы, даруя ей чувства, недоступные простым смертным. Если бы кто-то увидел Оддрун со стороны, он непременно почувствовал бы в ней это внутренне сияние. В ее лице, блеске глаз; в каждом ее движении и даже дыхании…
"Жалкие смертные! - не то прошептала, не то прошипела ведьма, - вам не понять…". И была совершенно права, ибо не под силу обычному человеку понять то, чего он отродясь не пробовал. Простому обычному человеку его с простыми, почти животными потребностями. Еда, сон, продолжение рода - да разве сравнится все это хотя бы с секундой дозволенного единения с великой силой? Хотя бы с жалкой секундой?..
Оддрун хотелось кричать; хотелось дать волю себе, а вернее пропитавшей ее мощи. Хотелось поскорей покинуть свою коморку - жалкую, тесную и захламленную; покинуть всю эту проклятую Башню и сделать хоть что-нибудь. Хотя бы что-нибудь разрушить или сломать… это ведь всяко лучше, чем сидеть в четырех стенах. Но Оддрун сдерживала себя; по прошлому опыту ведьма знала: если она внезапно пробудилась, то это неспроста. Ничего не бывает спроста, особенно когда имеешь дело с Хаосом. И коли уж источник нечеловеческого могущества прервал единение с одной из своих любимиц, значит, на то есть причина. Веская. И с которой надлежало поскорей разобраться.
Видение, предшествовавшее пробуждению, не продлилось и секунды, так что понять его до конца было ох, как трудно. Оставалось догадываться… и проверить свои догадки. Точнее, одну из них.
Осторожно взявшись рукой, за амулет, висящий на шее - за металлическую фигурку в форме глаза и со зрачком из черного камня, Оддрун радостно вскрикнула. "Глаз" потеплел… заметно потеплел, что случалось с ним редко. Бережно сняв его, ведьма опустила амулет в небольшой котелок, наполненный прозрачной жидкостью. То, что жидкость эта - не вода и даже не спирт, стало ясно по ее реакции: содержимое котла закипело и окрасилось сначала в желтый, а затем в ярко-оранжевый цвет. А это значило, что из двух возможных вариантов можно было с полным основанием оставлять один.
Дело в том, что амулет-глаз мог нагреться по одной из всего лишь двух причин. Либо Хаос снизошел на этот мерзкий город с очередным подарком… разумеется, лишь для тех, кто по достоинству оценил данное им могущество - и новым кошмаром для остальных. Либо свершилось то, чего долго ждали все обитатели Башни: в Маренбрик пришел Избранный.
На памяти Оддрун о дарах Хаоса "глаз" докладывал ей уже не менее полдесятка раз. И еще никогда ведьма не упускала случая преумножить за их счет свое могущество. Избранный же посетил город впервые… если не считать предания о том, что будто бы предыдущий его приход и знаменовал наступление новой эры. Предание (в отличие от самого пророчества) не особенно волновало Оддрун; тот же факт, что о приходе Избранного первой узнала именно она, немало польстило Рыжей ведьме.
И теперь ей надлежало столь долгожданного Избранного - не упустить.
Вынув ничуть не пострадавший (и даже не намокший) амулет из котелка, Оддрун положила его на стол; точнее, на старую, засаленную карту города, разложенную на столе.
- Ну же! - пробормотала она, - давай, найди мне его.
Амулет, как живой, зашевелился и заскользил по карте, следуя на юг от Башни. Осторожно придерживая его за цепочку, рука ведьмы двинулась следом. Когда же амулет остановился, рука Оддрун самопроизвольно сжалась в кулак, и кулак этот в бессильной злобе ударил по столу.
Ее опередили! Амулет однозначно указывал на Форт - на этот приют для всех обиженных, кто еще остался в городе. На эту мерзейшую богадельню, само существование которой было противно новой эпохе и не вписывалось в нее. Ну да ничего: если Оддрун и ей подобные правильно поняли пророчество, стоять Форту осталось недолго. Приход Избранного должен был подвести под старым миром финальную черту: все, кто встал на пути великой силы, всяк, кто смел просто путаться у нее под ногами - они не имели будущего. И даже простой надежды.
Добраться бы только до Избранного!
- Рано радуетесь, людишки, - мстительно прошептала Оддрун.
* * *
Похоже, Хаос, коим здесь привыкли объяснять все невзгоды, буквально изувечил и изуродовал город, превратив его улицы в лабиринт, а дорогу до Форта (места, где жил Гнат) - в изнурительный кросс через полосу препятствий. Во всяком случае, правило, сформулированное Следопытом для Заколдованного Леса, за его пределами уже не действовало: ни о каких прямых путях теперь не шло и речи.
Асфальт и тротуары покрывали не только обычные выбоины, что своим появлением обязаны отсутствию ремонта. Кроме них примерно через каждые сто метров можно было наткнуться на овраги - небольшие по площади, но чрезвычайно глубокие. Во всяком случае дна их разглядеть не получалось; вообще не получалось ничего разглядеть, кроме тусклого багрового свечения… да и то не всегда. Много чаще эти овраги зияли черными и бездонными провалами. Словно были трещинами в самом мироздании…
Какие-то из оврагов удавалось обойти. Некоторые - пересечь по деревянным мосткам, проложенным чьей-то неожиданно доброй и заботливой рукой. Именно так: неожиданно… по меркам этого города, ибо, Гната, например, подобные проявления заботы о ближнем явно забавляли. Частенько же единственным способом преодолеть препятствие служил обходной путь. Который также приходилось искать, когда очередная улица оказывалась перегороженной кучами мусора, кирпичей, бетонных обломков, а как вариант - останками машин или фонарными столбами, неведомо как согнутыми в три погибели.
В обоих случаях на помощь приходил известный принцип "недостатки есть продолжение наших достоинств". Правда, в условиях этого города его следовало скорее уж переформулировать с точностью до наоборот: здесь достоинства служили лишь побочными следствиями недостатков, их случайно (или вынужденно) найденными придатками. Найденными оттого, что жизнь заставила.
И если минусом в данном случае служило превращение городских построек в руины, то в качестве плюса (по крайней мере, при передвижении по городу) выступал тот факт, что руины эти успели утратить многое: начиная с целостности и заканчивая неприкосновенностью как частного имущества. А следовательно, они могли быть использованы как дополнительная возможность преодоления препятствий; зачастую же - как единственная возможность.
И потому не раз и не два Гнату и трем землянам пришлось проходить сквозь заброшенные дома, полуразрушенные здания непонятного назначения; заходить через дверь и выбираться через окно, подниматься на крышу, а затем спускаться с нее по пожарной лестнице.
Когда очередная баррикада показалась Артуру Санаеву не слишком высокой (а значит - преодолимой) Гнат сразу отмел его предложение не идти в обход. "Если что-то перегорожено, - с назиданием отвечал Следопыт, - значит, перегорожено кем-то. И не просто так. Не хотелось бы влезать на чужую территорию и нарваться на мутантов… или на орков". Более подробными объяснениями Гнат себя утруждать не стал.