* * *
Тсалит терпеливо ждал ещё два суточных цикла, пока доктор окончательно не придёт в себя, чтобы провести обещанную нейротерапию. На следующий день после произошедшего Э наотрез отказался выпускать Татьяну из Икринки и даже пригрозил искусственным сном, если она начнёт перечить. Удивленная новым ощущением решимости намерений, транслированным ей Управляющим Разумом, Татьяна Викторовна покорилась и провалялась в Икринке весь день, пока та кропотливо проверяла функционирование её организма. Как и в прошлый раз, ничего особенного выявлено не было, лишь оставался повышенным эндокринный фон, сбитый единовременным нарушением работы всех систем, вызванным припадком.
В течение дня сатианет навещал Татьяну Викторовну: заходил в операционную, садился рядом и развлекал воспоминаниями о родном мире. Немолодой броненоссер, хоть и был прямолинеен, а иногда груб в общении, имел прекрасное образование, аналитический склад ума и обладал собственным оригинальным мировоззрением, которое Татьяна воспринимала с интересом и не без удовольствия, даже несмотря на диаметрально противоположные взгляды на военные действия.
Сатиана была суровой матерью своим детям. Поверхность планеты почти не покрывала растительность, сырой, туманный климат не радовал солнечными днями, горные хребты и холмистые равнины однообразно перемежались с многочисленными речками, речушками, ручейками и источниками, сливавшимися в Мировой океан, расположенный более менее равномерно на полюсах планеты. По странному стечению обстоятельств единый материк планеты охватывал её, следуя экватору, почти так же, как Большое кольцо звёздных систем, принадлежавших сатианетам, охватывало скопление миров, издревле принадлежавших гокам.
Богатство, позволившее сатианетам встать в один ряд с самыми влиятельными членами Звёздной Ассоциации, а так же на протяжении долгих столетий вести бесконечную войну без особого ущерба для экономики, лежало на океанском дне. Там, в глубоководных шахтах, уходивших едва ли не к ядру планеты, вырабатывалась одна двадцать четвёртая часть кристалина из добываемого по всей галактике. Кроме Сатианы-Прайм планеты системы были богаты металлами, что так же давало неплохой доход в казну Божественной матери и её детей. И если гоки, по причине скудных полезными ископаемыми условий родного мира, изначально делали упор на развитие "высоких" синтетических технологий, то сатианеты с присущим им упорством разрабатывали и совершенствовали производственные циклы, практически сравнявшись по объемам добычи руды с веганцами. Однако и гокам, и сатианетам новые миры, богатые полезными ископаемыми, были нужны, как воздух. Первым, потому что они всегда испытывали в них нехватку, вторым - потому что принадлежащие им месторождения были конечны, и сатианеты это прекрасно понимали. Волею судьбы находясь в соседской близости - если так можно говорить о расстоянии в несколько сотен парсек - гоки и сатианеты были обречены стать врагами только лишь из-за участия в гонке за новыми планетами.
Татьяне Викторовне отчаянно хотелось спросить Тсалита об истинной причине войны. Хотя Лу-Тан и говорил ей, что та давно забыта, сатианет мог знать больше. Но она боялась нарушить установившийся статус-кво и буквально ловила рвущиеся с языка вопросы. Э сообщил, что, по крайней мере, сегодня гарантирует ей ранний, долгий и спокойный сон, и выгнал сатианета из операционной, несколько раз демонстративно открыв и закрыв двери. Засыпая, Татьяна Викторовна пыталась представить родной мир броненоссера. Как наяву ей виделись тяжёлые тучи, нескончаемыми эшелонами шедшие на север, к океану; влажный, сырой воздух был густым и ароматным - это пахли смешные бело-зелёные цветы, покрывающие склоны холмов пушистым ковром. Ночи Сатианы не были тёмными - белела прозрачная дымка тумана, танцевали, рисуя затейливые иероглифы, тысячи мотыльков со светящимися крыльями и усиками. На вершинах крутобоких скал горели бездымным пламенем светильники храмов Божественной матери, чей устрашающий силуэт словно нависал над планетой, чьи руки бережно обнимали своё дитя, укрывая от бед и печалей. Её лицо было обрамлено вздыбленной гривой, словно медуза Горгона - змеями. Богиня смотрела на Татьяну безмолвно и строго, толстые губы шевелились, задавая неслышимые вопросы и прося о чём-то, чего Татьяна никак не могла разобрать.
Она спала, вытянувшись и сжав кулачки, сон сгонял тени с лица, делая его спокойным и юным. За прозрачными дверями операционной тихо стоял старый броненоссер и смотрел на первое в мире существо, которое разбудило в нём ранее неведомое чувство - сомнение.
* * *
Буквально на следующий день Тсалит и Татьяна поменялись в Икринке местами. Татьяна Викторовна ещё ощущала слабость после приступа, но настояла на проведении нейротерапии.
- Вы из-за меня задержались в Лазарете! - Сердито ответила она попытавшемуся возражать сатианету. - Нейротерапия не требует никаких физических усилий с моей стороны, а вот ваши боли и неприятные ощущения в районе операции после процедуры должны быстро сойти на нет. Потому не возражайте мне, броненоссер. Сегодня я не склонна спорить!
К её удивлению, Тсалит развернулся и молча направился в сторону операционной. Как и в прошлый раз, она не стала проводить всю процедуру сразу, разбив на этапы, в промежутках между которыми позволяла себе расслабиться и отдохнуть. Большую часть "переменок" проплавала в бассейне, с радостью ощущая, что слабость и впечатление, словно она очнулась от кошмара, проходят. Пару раз зависала в толще воды, без мыслей и ощущений, наслаждалась снисходившим покоем. В такие моменты Татьяне казалось, что со стороны она похожа на серафиду, но подобное сравнение не вызывало в ней негативных чувств. Ближе к вечеру под воздействием воды к сознанию вернулась прежняя ясность. В последнее погружение она ушла на дно, прислушиваясь к внутреннему отсчёту секунд, который вёл бдительный Э. На седьмой минуте, то есть раньше, чем в предыдущие разы, её вновь посетило видение приближающегося корабля. Оно было мимолетным и смазанным, но после того, как Татьяна Викторовна поднялась на поверхность, поймала себя на том, что в увиденном что-то было неправильным, странным, необъяснимым. Смутная тревога поселилась в душе, но Татьяна забыла обо всём, приступив к окончательной стадии нейротерапии. Как забывала об окружающем мире всегда, когда оперировала или проводила манипуляции.
Она не стала будить сатианета после процедуры - сон был необходим, ибо закреплял нервные связи в нейроканалах, обновлённых терапией. Радуясь тишине, царящей на станции, Татьяна прошлась по коридорам, поиграла с присоединившимися к ней Бимом и Шуней - кидала псу яркий, синтезированный Э, упругий мяч, с удовольствием наблюдая, как тамп в воздухе пытался его перехватить и, если это удавалось, восторженным "Шууу!" отмечал полёт с ускорением, порождённым тяжестью мяча. Затем они посидели в смотровой, любуясь на звёзды. Татьяна Викторовна наслаждалась каждой минутой покоя, прекрасно понимая, что после отбытия броненоссера ей придётся вернуться к довольно неприятным вещам - а именно, к той информации, которую передал Гру-Хак. Она ещё колебалась - рассказать ли Ларрилу о произошедшем разговоре, но в любом случае, информацию следовало перепроверить. А проангел мог получить интересующую Татьяну информацию у самого БагДэАна. Кроме того, следовало решить - готова ли она провести процедуру глубинного сканнинга собственного сознания с целью выяснить механизм и последствия ментальной атаки, или так и не решится на это? В общем, работы предстояло много. Работы кропотливой, требующей серьёзной аналитики, ибо ошибаться на этом пути не стоило.
Перед сном она вернулась в операционную: взглянуть на пациента и убедиться, что восстановление идёт в правильном направлении. Отметила положительную динамику заживления тканей в районе вживления кристалиновых скоб, и, с чувством приятной усталости и удовлетворения от хорошо выполненной работы, легла спать.
Пробуждение, однако, было не столь спокойным. Раздавшийся сигнал вызова поднял Татьяну с постели ни свет ни заря. Она продрала глаза и поспешила в Центр управления. Экран связи показывал нечёткое изображение. Проангел. Крупный экземпляр с тяжёлыми чертами лица.
- У нас раненый, доктор. Примете? - заговорил он, не произнеся положенную формулу приветствия. Видимо, положение было серьёзным.
- Конечно. Откуда вы?
- Из сектора Декс. Беженцы. Пострадавший - докси.
- Далековато вас занесло. Что случилось? Каково состояние раненого?
- Энергетический удар, полученный при ремонте корабля. Очень плох. Мы на подходе.
- Вижу. Жду.
Татьяна отключила экран связи. По пути к шлюзовым заглянула в операционную, отдала приказ Э переместить сатианета в жилой сектор и подготовить Икринку для нового пациента. Задала характеристики профиля: высокая влажность воздуха, повышенное содержание кислорода и углекислого газа, температура около сорока градусов по Цельсию. Дексайя-прайм - родина докси, была почти полностью покрыта тропическими джунглями. Деревья трёх уровней высоты стояли основаниями в воде. Вместо океанов на планете царил лес, наполненный водой. Древесный океан.
Когда она подошла к дверям, сопровождаемая транспортировочной тележкой, оборудованной Малой медицинской консолью, незнакомцы уже зашли в первый шлюз.
Э сообщил, что их четверо. Два докси - из них один раненый, и два проангела. Татьяна удивилась разношёрстной компании, и на всякий случай приказала Э запереть Бима в жилом секторе. Пес, никогда не видевший декапод с Дексайи-прайм, мог проявить агрессию.
Двери разъехались в стороны. Проангелы втащили приземистое тело и вопросительно посмотрели на неё. Она махнула рукой на тележку, ложе которой уже трансформировалось в шестиугольную площадку. Склонилась над пациентом, затянутым в красно-зелёную, покрытую неровными выростами, броню. Три пары хитиновых конечностей были скрючены под головогрудью, брюшко поджато. Две передние пары бессильно свисали по обеим сторонам тела. Одна из них заканчивалась, как и водится, устрашающего вида клешнями, а другая - пучком длинных щупальцев, напоминающих пальцы.
- Мне нужно его обследовать, - сказала она, распрямляясь. - Я не вижу места проникновения разряда.
- Ну как же, доктор!
Один из проангелов, тот самый, которого она видела на экране связи, и у которого в крыльях серого цвета явно не хватало нескольких перьев, подошел ближе. Ткнул декапода куда-то под головогрудь с противоположной от Татьяны стороны.
- Здесь!
Татьяна перегнулась через декапода, пытаясь разглядеть место, на которое указывал проангел. На мгновение зачастило сердце. Плеснула в сознании вода Лу-Танова бассейна. Всё показалось странным… Неправильным.
- Давай! - едва не в самое ухо ей, ласково пропел проангел.
Конечность раненого взметнулась, и Татьяна краем глаза увидела, как между клешнями появился серый хоботок, оканчивающийся маленьким когтем. Ощутила жжение, словно оса ужалила. В глазах потемнело, будто на лицо опустили вуаль. Стало трудно дышать и… всё прошло.
- Отлично, доктор! - проангел с кривой улыбкой смотрел, как она распрямляется, держась за край тележки.
Покрытие потолка над головой взволновалось. Сразу несколько щупов спустились и замерли в нескольких сантиметрах от голов незваных гостей.
- Прикажите Управляющему Разуму убрать оружие, - не прекращая улыбаться, сказал проангел. - Иначе вы умрёте. Где мы можем поговорить?
* * *
Просторное помещение казалась залитым солнцем. Татьяна долго экспериментировала с настройками освещения, чтобы добиться эффекта "балкона, залитого утренним светом" - как она назвала найденный оттенок, которым очень гордилась. Управляющий Разум, увы, не видел собственными глазами ни одного восходящего светила кроме Юмбы - через сканеры дальнего слежения. К сожалению, рассветы Юмбы были сиреневыми…
Круглые мягкие пуфы цвета топлёного молока, табуретки с овальными эргономическими сидениями, на широком, овальном же основании - цвета корицы, пара низких диванчиков в тон молочного шоколада… Иногда, тоскуя по Лу-Тану, она развлекалась, меняя интерьеры своего жилого сектора или общего помещения, по старинке называемого кухней. Её последняя выдумка была прозвана "каппуччино" и, кажется, нравилась Э. Во всяком случае, войдя однажды вечером на кухню, Татьяна застала процесс самопроизвольного появления предмета мебели, отдалённо напоминающего её стул в смотровой. Затаив дыхание она следила, как из напольного материала выпячивался шар, размером с основание снеговика в человеческий рост высотой. Шар морщил "лоб", словно тянул себя за уши, формируя толстую, выгнутую спинку, чей изысканный изгиб был явно предназначен для хордовых прямоходящих. Сидение походило на воздушную подушку из теста, ножки, собранные из шаров различного размера, казались украденными у толстяка Мишлена. Более менее определившись с формой, Управляющий Разум приступил к изобразительным работам. Наборные пухлые шарики ножек вобрали в себя все цвета Татьяниного "каппучино" в свободном порядке. Сидение покрылось патиной цвета бледного золота, а спинка неожиданно стала нежно-сиреневой - цвета раннего юмбайского рассвета. Стул подпрыгнул, отрывая ножки от пола, и слегка закачался, обретя самостоятельность. Татьяна была растрогана до слёз. Она погладила ещё дышащий теплом трансформации предмет и осторожно села, опасаясь, что он опрокинется. Шаткий стул заметно пружинил, однако не переворачивался. К удивлению своему Татьяна должна была признать, что в Э пропал великий дизайнер. Сторонний, казалось бы, сиреневый цвет оказался тем завершающим мазком, свежим и ярким, но не утомляющим акцентом, которого не хватало помещению, где преобладал явный фьюжн.
Войдя в кухню, Татьяна молча села на "свой" стул - как она стала называть изобретение Э, сплела пальцы под подбородком и проследила взглядом, как проангел с серыми крыльями и два декапода деловито обследуют помещение, залезая в хранилища, закрома синтезака и - даже - лючок мусоросборника. Наконец, вполне удовлетворённый увиденным, проангел уселся напротив, сложил крылья и пристально уставился на Татьяну. Несколько минут они молча разглядывали друг друга.
- Я впервые вижу человека, - улыбнувшись, пояснил проангел, но ей очень не понравился недобрый блеск его кошачьих зрачков. - Прошу простить моё пристальное внимание, воздушная моя!
- Скажите мне, недостойный сын знойного ветра, - тщательно подбирая слова, отвечала Татьяна на ангальезе, - отчего вы обманом проникли в мой дом и причинили мне вред?
Собеседник с изумлением поднял брови, слушая медленную речь. "Сынами знойных ветров" проангелы называли собратьев, потерявших последний стыд и совесть, которых среди космических торговцев и наемников было немало. Конечно, в обучающей программе подобной идиомы быть не могло. Заслуга в познании Татьяной Викторовной разговорного языка целиком принадлежала Ларрилу.
- Советую называть меня, скажем, Каррелем, воздушная… Или мне придётся попросить моего десятиногого друга немного поучить тебя. А я не люблю женских криков. Правда… я ещё ни разу не слышал, как кричит женщина с Землие!
Татьяне было страшно. Она лихорадочно пыталась что-нибудь придумать, но что-то подсказывало, что укол был сделан не просто, чтобы напугать.
- Что ты знаешь про расу декаподов с Дексайи-прайм? - Каррель развалился на стуле, раскрыл и закрыл крылья.
Татьяна пожала плечами. По её приказу Э направил сигнал о помощи на М-63. На корабле пришельцев во всю работала "глушилка", но всё же это был довольно потасканный МОД, пусть с усовершенствованным двигателем и приличным количеством вооружения на борту, а не флагманский крейсер Первого из Тройки, обладавший мощным сигналопоглощением. Всё это Управляющий Разум сообщил ей ментально, пока она с проангелом играла в молчанку. Следовало тянуть время и разбираться в ситуации.
- Сумеречная планета, - пожала плечами Татьяна. Она упрямо продолжала говорить на ангальезе, - покрытая тропическими лесами. Сухих мест очень мало, почти всё пространство залито водой. Воздух богат углекислым газом и кислородом, что не удивительно при таком количестве лесов. Повышенная влажность. Постоянная жара. Животный и растительный мир разнообразен. Декаподы - единственная разумная раса звёздной системы Дексы. В настоящее время заселены три планеты из шести. На всех схожий климат. Дексайя-ню ближе других расположена к Дексе. На ней значительно суше и даже встречаются пространства, свободные от лесов. Но зачем мне всё это нужно?
Странный звук, словно речные камешки застучали друг об друга, отвлёк обоих. "Раненый" декапод быстро щёлкал клешнями, выстукивая какую-то мелодию. На его груди тускло засветилась лепёшка транслятора.
- О! - заметил Каррель. - Мой обычно молчаливый, но чрезвычайно полезный друг заговорил. Послушай его.
Голос из транслятора был глуховат - словно звучал с того света. Систему "клешневых" знаков изобретение арланов переводило в разговорную речь, присваивая тот тембр голоса, который мог опознать и расслышать собеседник.
- Маленькие бедные существа, - заговорил декапод, - жили под водой, иногда выползая погреться на низкие ветви деревьев. Летущие роки обижали их, разрывая в воздухе на части и скармливая своим птенцам, качащие кривы выуживали из воды длинными цепкими лапами и выпивали глотком воздуха на глубине. Но существа были хитры. Никто не знал, что они могут поймать рабу и отпустить её, не съев. Почему? Потому что они убивали рыбу только, когда были голодны. Течения времени оплетали корни мироздания, и существа становились сильнее. И уже кривы бежали их, и тени от крыльев роков не темнили воду. Докси всегда были сыты. Заняли нижний уровень, прогнав оттуда кривов и гравов, поймали свет, расчистив пространства от лесов, выкопали шахты и, откачав много воды, нашли там залежи нужных минералов. Но…
Проангел резко поднял руку.
- Стоп, мой словоохотливый друг. Позволь я расскажу ей сам, - он повернулся к Татьяне.