Дверь рубки рванула в сторону, пропуская всю ораву, и пришлось спешно ущипнуть себя за ухо, потому что мне в глаз уже направили фонарик, прямо перед лицом что-то беззвучно говорили губы Марии, и вообще, кто убрал звук?
Верните его, ну что вам стоит, а?
Я чувствовала укол в предплечье, я поворачивала голову - медленно, как в воде, как в чертовом геле. Карпцова что-то говорит в сторону, Дюпон трется в углу - ничего не понимающий, настороженный, а Дональд протягивает руку к моему лицу, и что он говорит - не понять.
Вата в ушах и во рту, гель вокруг - я по макушку увязла в химии, которой здесь быть не может.
Рея? Все лица разошлись в стороны, когда передо мной остался только алый взгляд, только тихий шепот прямо в мозгах.
"Соберись".
Что?
Лиминаль протянула руки, и ледяные пальцы коснулись моих ушей. Когда темнота в глазах начала рассеиваться, я поняла, что стою посреди рубки, опираясь на ложемент, меня поддерживают за плечо, а в горле саднит от вопля. А ушей я почти не чувствую.
- Алекса, кто я? Быстро, быстро, отвечай!
- Ты тупая икающая сука, руки убери!
Хватка на плече исчезла, и тот же голос сказал куда-то в сторону:
- В сознании.
- В-выйдите все.
А, капитан. Да, пожалуй, всех лучше вон, потому что это с тобой я теперь как-то связана.
Я наконец выпрямилась и нащупала уши: те были на месте, но очень холодные и словно бы слегка опухшие. Mein Gott, обморожение, это же надо. Дональд смотрел на обзорные экраны, где медленно перестраивалась сцинтианская эскадра - хорошая ударная группа, мощная и растерянная, потому что ее лидер сейчас по частям крутился вокруг "Телесфора".
- Как ты это сделала?
- Я не знаю.
Дональд обернулся, а я могла разве что облокотиться на консоли. Да, капитан, все так. Нравится ответ? Нет? Принимай меня на свою сторону. Не знаю как, но делаю. Мозгов нет, но я самое лучшее оружие. Знаешь, я тебя понимаю теперь и ни капли не жалею, что пошла в поход за пятью годами памяти.
А еще - извини. Я подхватила корабль, который накануне показал тебе очередную красивую фигу. Ты же понимаешь, обормот, что я никогда не скажу этого вслух? Все ты понимаешь, Донни.
- Что д-дальше?
- Выходим из стелса и прыгаем.
- Н-на прицеле у эскадры?
- А варианты?
Он пожал плечами и пошел к двери. Обойдя ложемент с другой стороны.
- Стоять. Куда?
Дональд замер, но смотреть в мою сторону не стал. Наверное, если бы я впрямь нацелилась отомстить ему за "Тиморифор", это была бы кульминация: красивая, напряженная, с добиванием каблуком по горлу.
- Т-ты лучший пилот, действуй.
Ну, вот и все. Вот мы и нашли предел космическому терпению, да, обормот? Теперь надо просто дождаться, пока он выйдет прочь, и с этого мгновения главная здесь буду я. Не главный боевик, не главный торговец и стратег. Просто - главная. Вместо папы приходит мама.
"Мама…"
Я сцепила зубы.
"Черт, мама".
- Дональд, ложись и выводи нас отсюда.
Он смотрел на меня почти от входа, и во взгляде была неожиданная для него обида. "Не нужна мне твоя подачка", - было у него в глазах. "Не глупи", - было у него в глазах. "Это же твоя мечта".
Все так, Донни. Вот только…
На экранах снова замерцала каша сигналов - в восьмидесяти мегаметрах от сцинтианской эскадры.
- Дональд, быстрее. Я потом все объясню.
"Если смогу", - добавила я про себя. С подкреплением нападающие рискнут прочесать местность куда лучше, чем сейчас. И им плевать на маленькие драмы в рубке.
- П-погоди…
Обормот кинулся к приборам, и я увидела, что на экраны сыплется информация об опознанных маркерах - маркерах флота Мономифа. Я подошла поближе как раз в тот момент, когда корабли прыснули в стороны, а уже в следующую секунду вакуум тяжело плеснул, выпуская из изнанки флагман.
- Дональд… Включаем форсаж и быстро-быстро валим отсюда.
- Ч-что?
- Это "Голод".
Когда война с баронианцами за рукав Ориона казалась неизбежной, Империя соорудила четыре ударные эскадры. Из нафталина спешно достали исторические аналогии, и за неимением лучшего пропаганда распиарила затертые имена: "Война", "Голод", "Мор", "Смерть". Одноименные дредноуты, возглавлявшие группировки, превосходили в классе все, что способно было уходить в изнанку, они могли ремонтировать свой эскорт, высаживать планетарный десант, столетиями рыскать по окраинам космоса, сжирая в реакторах планетоиды.
Их силуэты и метки до сорокового знака знал каждый курсант, и если хоть один из четырех "Всадников" покидал Альфу Гидры, это означало одно: война.
Дредноут ощетинился вспышками маневровых двигателей, его группировка растягивалась в "трилистник", а я не могла понять, что здесь не так. Время? Нет, они прибыли не слишком быстро - в конце концов, Империя не зря кормит разведку, так что лоханки еще и опоздали поди.
Я стояла, чувствуя своим плечом напряженное плечо Дональда, и рылась в оглушенной памяти, а когда откопала то, что искала, - удивилась. Корпоративная география никогда не была моей любимой темой.
Вот оно. Туманность Шрайка просто не было смысла защищать: когда Империя выкачала редкоземельные элементы и ценные газовые смеси, корпорации Паракаиса внаглую принялись торговать с кем ни попадя. Слить неугодные корпы, растянуть силы противника и перещелкать их потом стелс-бомбардировщиками - вот краткое содержание выгодной тактики Империи. Хорошая война должна быть победоносной во всех смыслах.
Да, умный войд-коммандер может много заработать на бирже перед локальным конфликтом.
- Т-там становится жарко. Ты т-точно хочешь, чтобы я…
Я схожу с ума, мой идиот. И тоже боюсь этого корабля, так что пора быть честной с собой: я не готова. Давай. Подумаем потом, что здесь делает флот.
Я кивнула.
- Х-хорошо.
На обзорных экранах начался бой. Группировки обменялись торпедными ударами, корабли пришли в движение, уклоняясь от вспухающих сверхмассивных боеголовок, но дредноут пока молчал. Сцинтиане отходили, и я сцепила руки перед грудью:
"Давай, скотина, "Выжигателем" их. Ты за нас не волнуйся, мы уже уходим, мы здесь лишние, но я, черт, не хотела бы оставлять ублюдков так…"
Смотри, Алекса, ты еще часть Мономифа, оказывается.
Я опустила взгляд. По флагману попала смарт-ракета, раскрашивая его щиты, но "Голод" все не отвечал. Было в этом что-то невыносимое, что-то жуткое и страшное, а если не лезть в мистику, то объяснение было только одно: дредноут на полную мощность использовал подпространственную связь.
На коммуникационной панели горел сигнал вызова с позывными фрегата "Телесфор". Ненаправленная передача огромной мощности - флагман что есть силы ревел в эфир, и это был ответ, причем даже на те вопросы, которых я не додумалась задать.
И нападение сцинтиан, и спешка "Голода" - у всего этого была одна настоящая цель.
- Дональд, - позвала я, - ты, случаем, не в курсе, стоишь ли ты войны?
Хорошо, что на "Телесфоре" нет таймера обратного отсчета для режима невидимости. Это непозволительно усилило бы драматизм положения. Я видела глаза Донни. Видела бьющийся маячок входящего сигнала. Видела отблески битвы в каких-то семи-восьми мегаметрах. Я видела все это - и, что еще хуже, я понимала обормота: вот оно - прими вызов, получи ответы. Верни себе пять лет или умри счастливым.
Только это не решение.
Дональд смотрел на меня, чуть не дрожа от возбуждения. Ударить? Громко крикнуть? Поцеловать с языком? Просто отрубить сигнал? Нет, нет и нет. Увы, придется разговаривать, если я планирую остаться на одном корабле с обормотом.
- Дональд, послушай. Давай уходить.
- Они знают позывные "Телесфора", значит…
- Значит. Дональд, тебе нельзя туда.
Вот так, Алекса, вот так. Как с ребенком. И держи модуль связи на прицеле - чисто на крайний случай.
- Алекса, но там…
- Дональд, нет. У тебя есть Рея. Ей нельзя туда. Ты об этом подумал?
"Черт, как же тебя клинит от этой памяти, болван?! Ты забыл, что у тебя корабль смертников, или тебе уже все равно?" О, видимо, нет, потому что в его глазах появилось что-то вроде мыслей, там больше нет одержимости, и это обидно: всего одно имя - и главная цель жизни оказывается на втором плане.
Добиваем.
- Как ты там говорил? Хочешь, чтобы она нормально жила? Так давай, действуй! Или ответь - и тем самым верни ее назад в лаборатории.
Сдался. Взял и сдался - милый паренек, который решил, что он в ответе за кого-то. Меня трясло, когда Дональд кивнул, и я отключила оповещение о входящем вызове.
- Уводи нас, Дональд.
- Алекса, я…
Да, я в курсе. Я тебя сейчас в сотый раз на дню сломала, но это ничего, это дело такое.
- Нет. Задницу в руки - и уводи нас. В конце концов, я не могу.
Обормот кивнул и сел на ложемент. По рубке плясали сполохи: группа "Голод" жгла отходящих сцинтиан, а часть кораблей Империи шла к нам - к обломкам дредноута, и их сканирующие сферы работали по этой каше в надежде отыскать там маленький фрегат.
- А-алекса, - позвал меня Дональд за мгновение до того, как над ним зажегся порт синхронизации. - Спасибо.
Я пошла к двери. Ну что ты, обормот, не за что. Мне, видишь ли, тоже неохота в Империю, вот как есть неохота, и обидно, что ты об этом не вспомнил. Я вышла в коридор и столкнулась с Лиминалью.
Обмороженные уши зачесались.
- Пристегиваемся, Рея, - сказала я, обходя беловолосое оружие. - Сейчас будет весело.
- Я поняла.
"Поняла она".
В коридоре стало тускло: "Телесфор" бросил всю энергию на щиты и гравикомпенсаторы. Значит, стелс-экрана больше нет, мы парим среди обломков, и надо танцевать в лабиринте, прежде чем вырваться на простор и нырнуть.
- Алекса. Он так говорил?
Я остановилась. Голос был сухой и бесцветный, вполне вроде как узнаваемый, но что-то с ним было не так, с этим голосом.
"Она слышит сквозь переборки", - такая была бестолковая первая мысль.
"Самое время разговаривать о таких интересных вещах", - а вот это уже куда лучше.
- Да. Сказал, что хочет для тебя нормальной жизни.
До меня дошло, что общаться, стоя спиной к собеседнику, - это как-то по-хамски, и я повернула голову. Лиминаль со своим обычным нечитаемым выражением "я-тут-статуя" смотрела на меня, и я почувствовала, что у нее на языке вертится вопрос.
- Что такое нормальная жизнь?
Не это ты хотела спросить, сосулька бледная, ой не это.
- Наверное, это что-то теплое и без угрозы сдачи в лабораторию.
Фрегат словно бы висел неподвижно, компенсаторы пока справлялись, и я понимала, что знать ничего не хочу о той свистопляске, которая кипит снаружи. О том, как обормот бросает "Телесфор" из стороны в сторону. О том, что у нас на хвосте перехватчики. О том, что там космос, а впереди - изнанка. Я устала. У меня тут разговор, который куда интереснее, чем это все. Опять же, в какой еще ситуации я могу считать себя соперницей гвардейца Его Меча?
- Понятно, - сказала Рея.
Разговор закончился, не начавшись. Серость освещения вдруг стала обесцвеченным негативом. Ну, здравствуй, изнанка.
- Лиминаль, - позвала я. - Зачем тебе нужна восемнадцатая поза бифудху?
Рея посмотрела мне в глаза - как-то странно, необычно посмотрела - и отвернулась.
- При высоких температурах в этой позе я не теряю сознания.
Высокие температуры… Мамочки. Лиминаль ушла, а я поняла, что прочитала в ее необычайно выразительном взгляде.
"Не это ты хотела спросить, стерва рыжая. Ой не это".
Глава тринадцатая
Я лежала в кровати и созерцала потолок. Дональд оказался молодцом: от всех ушел, всех взгрел, мультипликаторов набросал столько, что они нас могут по всему человеческому сектору искать. И вышел из рубки словно бы прежний обормот - усталый, хмурый, но обычный. Вышел - и поплелся в трюм к криокамере со своей ненаглядной. Извиняться за глупость и необдуманные желания, надо полагать.
Спать мне не хотелось: третья чашка кофесинта была явно лишней.
На нас охотятся. У нас контракт, и мы идем его выполнять, потому что Дональд теперь еще больше хочет разгадки. Особых размышлений не требовалось. Корабль с двумя "дыроколами" оказался важен, ох как важен он оказался. Целую планету хлопнули, едва узнали о том, что он там. И Империи этот корабль нужен. Кому же не нужен фрегат, способный завалить дредноут? Сцинтианам вот не нужен, вспомнила я и помассировала виски. Безумие синхронизации было все еще там, я до сих пор не знала, что произошло, как я победила, почему мне удалось оказаться в шкуре обормота.
И теперь я еще больше хочу денег, чтобы самой стать на ноги. Я вообще много чего хочу. А вот остальные…
Мария, пожалуй, единственная, кто разве что сапоги мне не целовала после капитанского брифинга. Дональд при всех обрисовал ситуацию с вызовом с борта "Голода". Избегая, правда, моих методов убеждения - о них он предпочел не рассказывать, даром что спящая красавица мирно отдыхала в трюме. Докторша горячо поддержала мою линию поведения и весь разбор полетов бросала потом благодарные взгляды. Не люблю людей. Они так часто считают, что ты о них заботишься, - аж противно.
Кстати, Карпцова поразительно похожа на Дональда: оба неимоверно опытны и циничны в одном, и как дети малые - в другом. Я улыбнулась потолку. Милая парочка, что и говорить.
Дюпон отреагировал философски. Этот тип опять был согласен с общим мнением и старался никуда особо не лезть. Прокомментировал парой слов - и все.
"Дюпон Олег, чертов зазеркалец".
Я встала, одернула майку и сняла с полки планшет корабельной сети. Виртуальный интеллект от скуки (или из вредности) затребовал полный комплект доступа, включая сканирование сетчатки. Я вошла в наблюдательное подменю и принялась там безобразничать.
Попросту говоря - подглядывать.
В отгороженном отсеке трюма на эвакуационном лежаке сидел Олег и смотрел на свою ладонь. В ладони плясал ослепительно черный шарик. Шарик пульсировал. Я несколько секунд глядела на это, а потом принялась натягивать штаны.
Где там мой "ударник"?
К двери в трюм я подошла уже в скафандре. Не ахти, не инквизиторская модель, да и ерунда это против мрази из зазеркалья, но лучше, чем гражданская одежда на голую попу. Подняв пистолет, я ткнула стволом в кнопку. Створки разошлись в стороны, и я осторожными шагами двинулась внутрь. Черт, тоскливо-то как. Оглушить, опционально - убить нахрен, взять за шкирку и вышвырнуть эту погань раз и навсегда с борта "Телесфора".
Я так не держала оружие с сопливого детства: обеими руками, перед собой, так, чтобы смотреть только поверх ствола, чтобы наверняка попасть, даже если заморочит голову, и сенсорный спуск выставлен на минимальную чувствительность.
Олег даже не стал прятать свой черный сувенир с той стороны - просто поднял на меня взгляд.
- Знаешь, что это такое?
- Нет.
Черт, это я сказала? Я заговорила с ним? Какого…
- Я тоже не знаю.
Я смотрела, как чертова дура, на крохотную сферу тьмы, которая вяло кружила по раскрытой ладони, смешно подпрыгивая на пальцах. И вроде как надо бы выстрелить и закончить с этим, и вроде как все это понимаю, но стрелять не тороплюсь.
Олег снова оторвал взгляд от этого шарика.
- Извини, но ты выслушай сначала.
Извини? И тут до меня дошло: он меня ведет. Не гипнозом, не волевым приказом - какой-то другой техникой. Я не могу нажать на спуск и не могу сказать ни слова. Вот так все просто и неизысканно, что за версту разит зазеркальем.
- Скажу сразу: я понятия не имею, что с тобой делаю. И со всеми вами тоже. Просто делаю - и все. Ты ведь понимаешь уже, да?
Теперь - да. Это как снять повязку с глаз.
Мы не должны были брать его на борт, но его голос - голос "Маттаха" - оказался слишком силен. Мы ругались - с Дональдом, с Марией, - я кляла на чем свет стоит зазеркалье, но мы все ринулись исследовать порченую каравеллу.
Взяли на борт? Замечательно! Мы дважды должны были вышвырнуть ублюдка в космос. Первый раз - сразу после того, как он очнулся, второй раз, когда он проболтался про память с Макса-6. И ведь не пикнули! Олег одним махом стал своим, затерялся среди прочих проблем, и мы…
- Вы даже доверили мне роль, выдали дорогущий стелс-комбинезон.
Олегу было грустно. Очень плохо и грустно.
- Я вообще не понимал, что делаю… Как будто инстинкт, это как дышать. Мне хотелось остаться с вами - и я остался.
Остался. Он стал одним из нас, влез к нам, наводил свой чертов морок, бродил тут, как привидение, и вылезал тогда, когда был в самом деле нужен, когда не вызывал подозрений. Он шастал тенью, слушал нас, и ему хотелось большего: быть своим по-настоящему, ведь он уже понял, что живет на "Телесфоре", только пока действует его непостижимое колдовство. Но, увы, это лежало на поверхности, а вот глубже…
- …Я почти не сплю. Я вижу чужие сны, и не только сны с этой стороны изнанки. Те, другие сны иногда приходят и наяву. Мне и слов-то не подобрать, чтобы описать тебе, как это по-другому, не по-нашему. А потом я вдруг начал видеть полевую структуру. Представляешь? Какой-то сектор зрения стал словно бы… Сканером. Это продолжалось два дня.
Он контролировал себя. Олег, черт побери, держал себя в руках, хоть и рассказывал несусветную ересь, хоть и сидел под прицелом - с четкой перспективой улететь через воздушный шлюз. А еще - он не сошел с ума от всех этих дурацких возможностей: бесполезных, спонтанных, по большей части непонятных. Пока что не сошел.
- …Вот этот шарик, Алекса. Может, я могу взорвать им "Телесфор". А может, он укорачивает мне жизнь, пока я с ним играю. А может, это просто какая-нибудь штука, которая вообще не нужна в этом мире.
Он придвинулся так, что уперся лбом в ствол "талдама". Я почувствовала, как дернулся ствол, когда Дюпон с усилием нажал на него, будто стараясь вогнать оружие себе в голову.
- Это убивает, Алекса. Понимаешь? Я просто хочу, чтобы кто-то меня принял. Чтобы кто-то был… Как друг. Наверное, по-другому я не удержусь. Я брожу среди вас, как в этом "Хищнике". Вроде есть. А вроде и нет.
Красные глаза смотрели на меня исподлобья, снизу вверх. Если бы я могла, я бы дрожала, потому что так не должно быть - и других мыслей я подобрать не могла ну никак.
Так, мать вашу, не должно быть.
- Я сейчас тебя отпущу. Можешь стрелять сразу. Наверное, я даже умру.
Слезливо. Жалко. Неестественно. Но он говорил правду, ведь никакая изнанка не исковеркает лицо: раз ты способен передать страдание, то оно будет либо правдивым, либо лживым. А Дюпон страдал, и мне почему-то вспомнился обормот. Вернее, вспомнилось, как я со своими подкожными драконами пришла к нему в поисках чего-то, что и сама не понимала.
Не фрегат, а цирк уродов.
Впрочем, оставались вопросы, и я вовремя почувствовала, что могу шевелиться.
- Наверное, глупо приказывать тебе лечь на пол?