"Выше, еще выше", - настойчиво твердило то, что заменило ему разум. Он взбирался по пологим склонам, оступившись, скользил вниз, хватаясь за предательские выступы скал, чтобы удержаться, но продолжал ковылять дальше. "Попробуй-ка выбраться из ущелья, старик сказал, "Стар Куин" уходит в небо, кто говорит, что Билл Молит в числе погибших? Выше, выше!"
Миля, ярд, дюйм или сколько там - вверх. Потом отдых и беседа. Еще миля, ярд или дюйм вверх. Дыхание его стало затрудненным, прерывистым. Зрение почему-то не фокусировалось, и бывало, что поверхность, по которой он шел, то неожиданно вздымалась перед его глазами, то становилась совершенно плоской, и он спотыкался, застигнутый врасплох.
Две костлявые руки с нечеловеческой силой оттягивали книзу его левое плечо, и что-то темное, издавая назойливые звуки, вертелось у его спотыкающихся ног, обутых в грубые башмаки.
Звуки теперь слышались со всех сторон: они неслись с высоты небес, они пробивались из глубин его существа, разрушая незыблемую тишину этого мира, которая теперь сменилась адской какофонией.
О, этот лай и визг непонятного создания, что металось перед его глазами, это пульсирующее "уйоум-уйоум", которое доносилось с какой-то неведомой точки вблизи огнедышащего, как раскаленная печь, солнца. И голос, сейчас уже гремевший в его душе подобно грому, так что ему наконец удалось разобрать слова.
"Придите ко мне все труждающиеся и обремененные…"
Плевать он хотел на этот голос. Он и прежде никогда к нему не прислушивался. Может, он существует, может, нет. Но голос произнес одно слово, которое заинтересовало его. Одноединственное слово.
"Все", - сказал голос.
Он никого не отметил особо.
Никому не отдал предпочтения.
Он сказал: "Все".
"Точно!" - мысленно согласился Молит и рухнул головой вперед, как сраженный ударом бык, вытянувшись среди раскаленных скал, и маленькое коричневое существо, скуля, принялось лизать его лицо, а голубое солнце продолжало выжигать почву чужой планеты.
"Уйоум-уйоум" покинул свое место возле солнца, снизился и выбросил тонкую нить, на конце которой висело нечто, похожее на толстого черного паука. Паук коснулся поверхности планеты, разделился пополам и стал двумя людьми, одетыми в тускло-коричневого цвета униформу. В их ноздри были вставлены миниатюрные фильтры.
Бешено крутя обрубком хвоста, Фини прыгнул на первого из них с явным намерением слизнуть с его лица кожу. Жертва взяла Фини на руки, потрепала за уши и ласково шлепнула по спине.
Второй наклонился над телами, потом пошел назад к нити и заговорил в болтавшийся на ее конце аппаратик:
- Честь и хвала твоему зрению, Эл. Ты ведь был прав. Их действительно двое - один парень тащил на себе другого. - Молчание, затем: - Им неоткуда здесь взяться, кроме как с той спасательной космошлюпки. Жаль, что они не остались в ней, ведь мы засекли ее, когда она опускалась на поверхность планеты.
- Однако же на ее поиски у нас ушло десять дней, - донесся сверху голос пилота. - За такой срок у них лопнуло бы терпение, и они все равно ушли бы в джунгли. - Немного подумав, он заговорил снова: - Я по коротковолновику свяжусь с куполом - пусть они пришлют патруль, чтобы прочесать весь путь отсюда до космошлюпки. Если выжил кто-нибудь еще, то наверняка прячется в зарослях именно по этому маршруту.
- Что значит "кто-нибудь еще?" Эти двое мертвей мертвых. Жива только собака.
- Все-таки не мешает проверить.
- Дело твое.
Отойдя от аппарата, говоривший вернулся к своему напарнику.
- Этот громила скончался совсем недавно, - сказал тот. - Просто диву даешься, как ему удалось сюда добраться. Мы опоздали всего на несколько минут. А другой умер дней пять назад.
- Какого же черта он тащил на себе труп?
- Откуда мне знать? Может, он был его лучшим другом.
- Кто? Этот недомерок-китаеза? Не будь идиотом!
Никогда в жизни ничто не заставило его услышать тот голос.
"Все", - говорит он.
Игра на выживание
Его вели под клацанье ножных кандалов и дребезжание цепей, стягивающих запястья. Скованные лодыжки заставляли его нелепо семенить, что лишь забавляло охранников. Они понукали пленника двигаться быстрее, чем он мог. Кто-то из конвоиров указал ему на стул, стоящий возле длинного стола. Другой конвоир пихнул его с такой силой, что он с размаху рухнул на сиденье.
Дрогнувшая черная шевелюра да сморщенный от боли лоб - это все, что увидели захватившие его в плен. Потом он поднял свои светло-серые глаза и обвел взглядом стол. Глаза его были настолько бледными, что зрачки казались ледяными. Взгляд его глаз не был ни дружественным, ни враждебным; в нем не читалось ни покорности, ни злобы. Глаза оставались бесстрастными и совершенно холодными.
По другую сторону стола восседало семеро гомбарцев, и каждый глядел на пленника по-разному. Он без труда прочитал владевшие ими чувства: торжество, отвращение, удовлетворение, скука, любопытство, ликование и презрение. Расу, захватившую его в плен, можно было бы назвать человекообразной, но в том же смысле, в какой горилл именуют человекообразными обезьянами. На этом сходство гомбарцев и землян кончалось.
- Начнем, - сказал сидевший в середине гомбарец. Каждый третий из произносимых им слогов приходился на странный хрюкающий звук. - Тебя зовут Уэйн Тейлор?
Пленник молчал.
- Ты явился с планеты, называемой Землей?
Ответа не было.
- Давай не будем понапрасну тратить время, Паламин, - предложил гомбарец, что сидел слева. - Если он не хочет говорить добровольно, мы его заставим.
- Ты прав, Экстер.
Сунув руку под стол, Паламин извлек молоток. Боек молотка имел грушевидную форму; широкий его конец был сплюснут.
- Тебе понравится, если мы сейчас начнем ломать тебе пальцы и суставы?
- Нет, - признался Уэйн Тейлор.
- Весьма разумный ответ, - одобрил Паламин.
Он положил молоток на середину стола, так чтобы орудие пытки было видно пленнику целиком.
- Мы потратили немало времени на обучение тебя нашему языку. К этому дню даже ребенок смог бы в достаточной мере овладеть нашим языком, чтобы понимать вопросы и отвечать на них.
Паламин свирепо поглядел на Тейлора.
- Ты долго дурачил нас, симулируя необычайную тупость и медлительность в обучении. Но больше тебе не удастся нас обманывать. Теперь ты выложишь нам все.
- Добровольно или принудительно, но ты обязательно заговоришь, - добавил Экстер, облизывая тонкие губы.
- Верно, - согласился Паламин. - Начнем еще раз и посмотрим, сумеем ли мы обойтись без излишних жестокостей. Итак, тебя зовут Уэйн Тейлор и ты прилетел с планеты Земля?
- Я же сообщил об этом, еще когда меня брали в плен.
- Знаю. Но в то время ты плохо говорил на нашем языке, а нам надо, чтобы все наши вопросы были тебе понятны до последнего слова. Зачем ты совершил посадку на Гомбаре?
- Я уже двадцать раз объяснял вашему преподавателю, что это была вынужденная посадка. Мой корабль получил повреждения.
- В таком случае почему ты взорвал свой корабль? Почему не пошел с нами на открытый контакт и не попросил у нас помощи в ремонте?
- Любой земной корабль, совершивший посадку на враждебной планете, должен быть уничтожен его экипажем.
- Враждебной? - Паламин попытался изобразить на лице неподдельное удивление, но его лицо было слишком грубым инструментом. - Вы, земляне, ничего не знаете о нас. Так кто вам дал право считать нас враждебными?
- По прибытии сюда я оказался не в дружеских объятиях, а под обстрелом, - ответил Тейлор. - Вы охотились за мной целых двадцать миль, пока не схватили.
- Наши солдаты выполняли свой долг, - патетически заявил
Паламин.
- Не окажись они самыми вшивыми стрелками по эту сторону Лебедя, вам сейчас было бы некого допрашивать.
- Что такое Лебедь?
- Созвездие.
- Кто ты такой, чтобы судить о наших солдатах?
- Землянин, - ответил Тейлор, словно этих слов было более чем достаточно.
- Мне это ничего не говорит, - с нескрываемым презрением бросил Экстер.
- Ничего, скажет.
Паламин продолжил допрос:
- Если бы власти Земли пожелали установить с нами дружественные отношения, они должны были бы послать к нам большой корабль с официальными представителями на борту. Что, разве не так?
- Я так не думаю.
- Это почему?
- Мы не рискуем большими кораблями и официальными представителями, не зная, как их встретят.
- А откуда вообще вам это знать?
- От космических разведчиков.
- Ага! - Паламин уставился на него с гордостью пигмея, поймавшего в западню слона. - Значит, ты все-таки признаешь, что являешься шпионом?
- Я являюсь шпионом только в отношении враждебных рас.
- Ошибаешься! - прорычал тип с квадратной челюстью, сидевший справа. - Здесь определения даем мы. Кем мы тебя назовем, тем ты и будешь.
- Это ваше право, - согласился Тейлор.
- И мы намерены им воспользоваться.
- Ты обязательно им воспользуешься, дорогой Боркор, - поспешил успокоить его Паламин. Он вновь повернулся к пленнику: - Какова численность твоей расы?
- Около двенадцати миллиардов.
- Он лжет! - воскликнул Боркор, хищно поглядывая на молоток.
- Одной планете не выдержать такой массы землян, - заметил Экстер.
- Мы населяем не одну, а более сотни планет, - сказал Тейлор.
- Опять вранье! - стоял на своем Боркор.
Махнув ему, чтобы успокоился, Паламин спросил:
- А сколько у вас космических кораблей?
- Вынужден вас огорчить: рядовых космических разведчиков не снабжают данными о численности нашего космического флота, - равнодушным тоном ответил Тейлор. - Поэтому я не имею ни малейшего представления.
- Какое-то представление ты все-таки должен иметь.
- Если вам нужны предположения, то ценность моих предположений невысока.
- Выкладывай их, а мы решим.
- Один миллион.
- Чепуха! - заявил Паламин. - Полный абсурд.
- Ладно. Одна тысяча. Любое число, которое покажется вам правдоподобным.
- Это никуда нас не приведет, - пожаловался Боркор.
- А чего вы ожидали? - удивился соплеменникам Паламин. - Если бы мы послали шпиона на Землю, неужели мы снабдили бы его сверхсекретными сведениями, чтобы он выложил их, попав в плен? Или мы сообщили бы ему ровно столько, сколько необходимо для выполнения задания? Идеальный шпион - это сметливый невежда, способный все выведать, но не знающий ничего, что можно было бы выдать.
- Прежде всего идеальный шпион ни за что не попал бы в плен, - язвительно заметил Экстер.
- Благодарю за эти добрые слова, - вмешался Тейлор. - Если бы я прилетел к вам как шпион, вы бы не увидели ни моего корабля, ни тем более меня.
- Лучше скажи, куда ты направлялся перед тем, как сесть на Гомбаре? - спросил Паламин.
- К звездной системе, расположенной за вами.
- А наша звездная система, стало быть, тебя не интересовала?
- Нет.
- Почему?
- Я летел туда, куда мне приказали.
- Ты плохо сочинил свою историю. Она неубедительна. - Паламин откинулся на спинку стула и язвительно поглядел на пленника. - Трудно поверить, чтобы космический разведчик оставил без внимания одну звездную систему ради другой, которая находится гораздо дальше.
- Я направлялся к системе из двух звезд, вокруг которых обращается не менее сорока планет, - сказал Тейлор. - В вашей звездной системе только три планеты. Естественно, что пославшие меня сочли ее малоинтересной.
- И нас - население этих трех планет - тоже?
- Откуда нам было знать о вас? До меня здесь никого из землян не было.
- Зато теперь твои соплеменники узнают о нашем существовании, - произнес Экстер, сумев придать своим словам угрожающий оттенок.
- О нас знает он один, - поправил Экстера Паламин. - Остальные его соплеменники не знают. И чем дольше они не узнают, тем лучше для нас. Когда чужая раса начинает совать свою морду в нашу звездную систему, нам требуется время, чтобы собраться с силами.
Все семеро одобрительно забормотали и захрюкали.
- Это соответствует вашему уровню мышления, - сказал им Тейлор.
- Что ты имеешь в виду?
- Вы считаете вполне нормальным, что встреча двух рас должна привести к столкновению и перерасти в войну.
- Только законченные идиоты предполагают нечто другое и позволяют застичь себя врасплох, - возразил ему Паламин.
Тейлор вздохнул.
- К настоящему моменту мы сумели поселиться на сотне планет без единого сражения. Как нам это удалось? А очень просто: мы не остаемся там, где нас не хотят видеть.
- Невообразимое зрелище, - язвительно проговорил Паламин. - Стоит кому-то на какой-то планете сказать вам: "Пошли прочь", и вы покорно убираетесь прочь. Подобное противоречит инстинкту.
- Вашему инстинкту, - сказал Тейлор. - Мы не видим смысла в том, чтобы понапрасну тратить время и средства на войну, когда и то и другое можно направить на исследования и разработку исследованного.
- И что же, в вашем космическом флоте нет военных кораблей?
- Разумеется, есть.
- Много?
- Столько, сколько нам требуется.
- Полюбуйтесь: раса миролюбцев, вооруженных до зубов, - обращаясь к соплеменникам, сказал Паламин. Он понимающе ухмыльнулся.
- Лжецы всегда отличаются непоследовательностью, - с видом мудреца провозгласил Экстер. Он задержал свой тяжелый взгляд на пленнике. - Если вы такие миролюбивые, зачем вам тогда военные корабли?
- У нас нет гарантий, что во всех уголках космоса разделяют принцип, на котором строится наша политика: "Живи и давай жить другим".
- Поясни.
- Мы никому не угрожаем и не мешаем жить. Но где-то у кого-то может возникнуть желание угрожать и мешать нам.
- И тогда вы начинаете с ними войну?
- Нет. Войну начинает угрожающая нам сторона. А нам приходится эту войну заканчивать.
- Сплошные уловки, - презрительно поморщился Экстер, обращаясь к Паламину и остальным. - Тактика, очевидная для всех, кроме законченных идиотов. Они расселились на сотне планет, если, конечно, это достоверное число, чему лично я не верю! На большинстве из них земляне не встречали противостояния, поскольку противостоять было некому. На обитаемых планетах местное население оказывалось слабым и отсталым. Там понимали, что борьба с пришельцами окончится для них крахом, и потому покорялись судьбе. Но на любой планете, жители которой сильны и полны решимости дать отпор - например, на такой планете, как наш Гомбар, - земляне стремились быстро подавить сопротивление под предлогом того, что это угрожает их безопасности. Они заявляли, что им, видите ли, угрожают. Вот их моральные доводы в оправдание войны.
Паламин взглянул на Тейлора.
- Что ты на это скажешь?
Выразительно пожав плечами, Тейлор ответил:
- Там, откуда я родом, политический цинизм давным-давно вышел из употребления. Мне все равно не убедить вас, поскольку в своем развитии вы отстали от нас не меньше чем на десять тысяч земных лет.
- Мы так и будем сидеть и сносить оскорбления от этого пленника в цепях? - сердито набросился на Паламина Экстер. - Вынесем наше решение о его казни и разойдемся по домам. Я достаточно наслушался его пустых разглагольствований.
- Я тоже, - сказал один из гомбарцев. Судя по виду, он всегда поддерживал мнение сильного.
- Терпение, - возразил Паламин. Он обратился к Тейлору: - Ты утверждаешь, что тебя послали исследовать систему звезд, которые мы называем Халор и Риди?
- Если речь идет о ближайшей к вам системе, то да. Я летел в том направлении.
- А если, предположим, вместо этого тебе бы приказали обследовать систему Гомбара? Ты бы так и сделал?
- Я подчиняюсь приказам.
- Значит, ты бы постарался, действуя тихо и незаметно, как можно больше разнюхать про нас?
- Не совсем так. Если бы ваша планета показалась мне дружественной, я бы не стал таиться.
- Он увиливает от ответа на твой вопрос, - крикнул все еще сердитый Экстер.
- А что бы ты сделал, если бы у тебя не было уверенности в том, как мы тебя встретим? - продолжал допытываться Паламин.
- То, что на моем месте сделал бы любой разведчик, - ответил Тейлор. - Я бы начал облет вашей планеты и летал над ней до тех пор, пока бы не пришел к однозначному выводу.
- И при этом старался бы не попасть к нам в плен?
- Конечно.
- А если бы тебе не понравилось, как мы тебя встретили, ты бы в докладе своему начальству назвал нас враждебной расой?
- Скорее всего, да.
- Это все, что нам требовалось, - подвел итог Паламин. - Твои признания наглядно свидетельствуют о том, что ты шпион. И не имеет значения, получил ли ты приказ сунуть свой любопытный нос в нашу звездную систему, или ты сделал это по собственной инициативе. В любом случае ты действовал как шпион.
Паламин обвел глазами шестерых соплеменников.
- Вы согласны?
- Согласны, - хором отозвались они.
- Для таких, как ты, существует лишь одна участь, - закончил Паламин. - Тебя отведут обратно в камеру, где ты будешь находиться вплоть до момента официальной казни.
Он махнул охранникам.
- Увести.
Из-под Тейлора выбили стул и пинком заставили встать. Охранники вновь пытались заставить его двигаться быстрее, чем было в его силах. Тейлор зацепился за свои кандалы и чуть не упал. Однако он все же сумел задержаться на пороге, обернуться и бросить взгляд на вершителей правосудия. Ничего не изменилось в его бледных глазах. Они по-прежнему оставались ледяными.
Когда пожилой надзиратель принес ему ужин, Тейлор спросил:
- А как у вас здесь казнят?
- А как казнят там, откуда ты прилетел? - вопросом ответил тюремщик.
- У нас не казнят.
- Не казнят?
Надзиратель даже заморгал от удивления. Поставив поднос на пол, он уселся на скамью рядом с Тейлором, оставив массивную зарешеченную дверь открытой. Рукоятка револьвера торчала из кобуры совсем близко от Тейлора - пленнику не составило бы труда до нее дотянуться.
- Тогда как же вы расправляетесь с опасными преступниками? - спросил надзиратель.
- Тех, кто поддается лечению, мы лечим, применяя любые действенные способы, вплоть до операций на мозге. Это жестоко, но справедливо. Неизлечимых мы отправляем на далекую планету, откуда им не сбежать и где они могут сражаться насмерть с подобными себе.
- Чудной у вас мир, если не врешь, - высказал свое мнение тюремщик.
Он как бы невзначай вытащил револьвер, направил на стену и нажал курок. Выстрела не последовало.
- Не заряжен, - сказал надзиратель.
Тейлор не ответил.
- Видишь, захватывать мое оружие бесполезно. И пытаться бежать отсюда бесполезно. Бронированные двери, куча замков, а дальше - охрана. Вот у нее револьверы заряжены до отказа.
- Прежде чем думать о побеге, надо избавиться от кандалов, - возразил Тейлор. - Ты бы согласился их снять за взятку?