- Прошу прощения, иногда мне в голову забредают идиотские мысли. Сейчас я подумал: если бы лошади были улитками, им не понадобилась бы упряжь. Интуитивно я чувствую: мысль эта пришла мне не напрасно, но мне никак не извлечь ее суть.
- В сорока двух милях к востоку от корабля вижу город, - сообщил Огилви. - И здесь прежняя картина. Два вида скорости: мертвецки медленная и та, что еще медленнее.
Паскоу посмотрел в иллюминатор.
- Поезд опять ползет еле-еле. Похоже, они решили остановиться напротив нашего корабля. - Немного подумав, он добавил: - Если так, один важный момент ясен уже сейчас: они нас не боятся.
Лей взялся за интерком и вызвал Шеллома.
- Мы выходим наружу. Записывайте на пленку все донесения Огилви. Если он где-нибудь заметит какое-либо быстрое перемещение, просигнальте нам сиреной.
После Шеллома коммодор отдал распоряжение Нолану, Хофф-наглу и Ромеро - корабельным специалистам по контактам с инопланетными расами:
- Возьмите с собой карты Кина и приготовьтесь к возможному контакту с копушами.
- Вообще-то устав требует, чтобы коммодор оставался на корабле до тех пор, пока контакты не выявят дружественные намерения инопланетной расы или, по крайней мере, отсутствие враждебности, - напомнил ему Паскоу.
- Бывают ситуации, не предусмотренные ни в каком уставе, - резко ответил Лей, - Сейчас - одна из таких ситуаций. Я хочу сам навестить этот поезд. Давно пора сдвинуться с мертвой точки. Решайте оба, идете ли вы со мной или останетесь здесь.
- Пролетел над четырнадцатью деревнями, - донесся далекий голос Огилви. - Как только они не помрут со скуки от своего ползанья? Лечу к городу, который вижу на горизонте.
Специалисты по контактам уже стояли возле трапа, вооруженные толстыми пачками карт. Это было их единственное оружие. Считалось, что бросающаяся в глаза незащищенность контактеров должна вызывать к ним доверие со стороны инопланетян.
Практика многократно подтверждала эту теорию. Правда, на одной планете туземцы все же сожгли контактеров вместе с картами Кина.
- А как быть нам? - спросил у коммодора Уолтерс. - Брать оружие или не брать?
- Рискнем явиться к ним безоружными, - решил Лей. - Раса, у которой хватает мозгов, чтобы строить железные дороги и ездить в поездах, должна сообразить, чем может для них кончиться попытка захватить нас в плен. И потом, пока длятся наши переговоры, копуши будут находиться под прицелом корабельных орудий.
- Что-то я не верю в их способность мыслить в нашем ключе, - сказал социолог. - Цивилизованность - не больше чем оболочка, и за ней может скрываться отъявленное коварство. Достаточно вспомнить планеты в системе Сириуса. - Он усмехнулся: - Зато я верю в быстроту собственных ног. Пока эти краснолицые начнут меня окружать, я уже буду далеко от их поезда.
Лей тоже улыбнулся, и они начали спускаться по трапу. И снова экипаж "Громовержца" приник к иллюминаторам.
Орудийные расчеты замерли возле пушек, понимая, что дула орудий сейчас годятся лишь для устрашения копуш. Стрелять по поезду было опасно: можно было ненароком задеть кого-то из своих. Вот разворотить рельсы впереди и позади поезда - другое дело. Тогда уже точно поезд никуда не двинется, и копуши испытают на себе могущество землян. Хотя видимые признаки опасности и отсутствовали, среди старших офицеров корабля все равно сохранялось какое-то нервозное возбуждение. Те по собственному опыту знали, насколько обманчивой бывает мирная обстановка на чужих планетах.
Когда шестерка землян достигла железной дороги, поезд находился от них в двухстах ярдах. Лей решил идти навстречу составу. Поскольку поезд не имел локомотива, кабина машиниста находилась в головном вагоне. За ее широким стеклом (или прозрачным пластиком) виднелась фигура машиниста. Обе его руки лежали на кнопках управления. Машинист, конечно же, видел стоящих на рельсах шестерых землян, однако его руки не сдвинулись ни на дюйм.
Лей первым достиг дверцы кабины и потянулся к ручке. Неужели у копуш и машинисты набирались из числа неизлечимо больных? Открыв дверь, коммодор приветливо улыбнулся и столь же приветливо произнес:
- Привет!
Машинист не ответил. Его глаза смотрели куда-то в сторону, а поезд продолжал ползти, увлекая за собой руку Лея. Коммодору пришлось пойти в ногу с поездом. Все это время он не сводил глаз с машиниста.
Затем голова машиниста стала поворачиваться. Лей сделал очередной шаг. Машинист еще немного повернул голову. Новый шаг. Пятерым спутникам коммодора не оставалось ничего иного, как присоединиться и пойти рядом. Это было не так-то просто: любой шаг сразу же выводил их вперед. Так что их перемещение скорее напоминало короткие прыжки с долгим топтанием на месте.
Когда голова машиниста повернулась наполовину, длинные пальцы его правой руки стали отрываться от кнопки, которую нажимали. Наконец кнопка полностью поднялась из углубления. Машинист явно предпринимал какие-то действия. Возможно, это у копуш называлось экстренным торможением.
Лей продолжал идти вровень с кабиной. Остальные пятеро двигались следом. У Паскоу на лице красовалась скорбно-разочарованная гримаса, будто он явился на похороны богатого дядюшки и только тут узнал, что покойный изменил завещание и лишил его наследства. Лей представил себе, какие издевательские и откровенно грубые шуточки отпускает сейчас в их адрес экипаж корабля.
Вопрос сохранения собственного достоинства коммодор решил довольно просто: он забрался в кабину. Правда, его телу лучше от этого не стало. Вместо шажков и подпрыгиваний Лею пришлось стоять, согнувшись в три погибели, либо становиться на колени. Последнее и вовсе никуда не годилось.
Лей не знал, сколько времени понадобилось машинисту, чтобы полностью повернуться в его сторону. Кнопка теперь поднялась окончательно. Шипение под полом прекратилось. Поезд двигался только по инерции, вероятно, уменьшенной силой тормозов. Скорость упала до дюймов, потом до долей дюйма.
- Привет! - повторил Лей, чувствуя, насколько глупо это слово звучит здесь, в кабине инопланетного поезда.
Машинист раскрыл розовый овал рта, обнажив узкие зубы. Языка внутри не было. За это время землянин успел бы выкурить половину сигареты. Лей напряг слух, ожидая услышать ответное приветствие. Изо рта машиниста не донеслось ни одного звука, членораздельного или нечленораздельного. Коммодор все же решил немного подождать, надеясь, что ответное слово не придется ждать целую неделю. Губы копуши чуть дрогнули, искривившись наподобие полудохлых червяков. И это все.
- Коммодор, поезд остановился, - окликнул Лея Уолтерсон.
Лей выпрыгнул из кабины, встал, засунул руки в карманы и стал удрученно следить за машинистом. Безучастное лицо копуши наконец-то стало приобретать признаки удивления и даже интереса. Однако интерес был апатичным, как у ленивого хамелеона, постепенно меняющего окраску.
- Тут есть еще на что посмотреть, коммодор, - толкнул Лея Паскоу, указав головой на ручки вагонных дверей. Все они утратили горизонтальное положение и со скоростью одного градуса в минуту поднимались вверх.
- Сейчас пассажиры попадают из вагонов, - сказал Паскоу.
- Помогите им открыть двери, - попросил Лей.
Хоффнагл, стоявший возле одной из дверей, услужливо повернул ручку и дернул дверь на себя. Она распахнулась вместе с пассажиром, который держался за ручку с внутренней стороны. Было ясно, что копуша вот-вот рухнет вниз. Бросив свои контактные карты, Хоффнагл проворно подхватил беднягу и поставил на ноги. Потом Ромеро, наблюдавший за этой сценой, сообщил, что через сорок восемь секунд на лице копуши начало появляться удивление.
Остальные двери земляне открывали с осторожностью проводника, которому сообщили, что в вагоне находится подозрительно тикающий предмет. Вечно нетерпеливый Паскоу решил ускорить процесс и стал попросту вытаскивать копуш из вагона и опускать вниз. Самый проворный из них через двадцать восемь секунд заметил, что каким-то образом оказался вне вагона. Возможно, еще через два часа он сумел бы разгадать эту загадку.
Вокруг опустевших вагонов стояли двадцать три пассажира. Никто из них не был выше четырех футов и никто не весил больше шестидесяти фунтов. Все копуши были нарядно одеты, но их одежда не позволяла угадать пол. Судя по почти одинаковому росту, в поезде ехали одни взрослые. Ни у кого из них земляне не заметили предметов, хотя бы отдаленно похожих на оружие.
Теперь, когда Лей сумел внимательно разглядеть копуш, он понял: при всей своей непостижимой медлительности они не были умственно отсталой расой. Их странные ярко-красные лица свидетельствовали о весьма развитом интеллекте. Косвенные доказательства земляне получили еще на орбите планеты. Настало время прямых доказательств. Время знакомства с теми, кто построил цивилизацию Этерны.
"Большой совет, - подумал коммодор, - имел все основания для беспокойства, но не в привычном для землян плане". Если все копуши похожи на тех, кто сейчас стоял возле поезда, тогда их можно счесть вполне безобидной расой. Их цивилизация никоим образом не угрожала космическим интересам землян.
И в то же время от них исходила угроза совсем иного свойства, о которой Лею очень не хотелось думать.
Разложив свои простые и понятные карты, контактеры приготовились объяснить копушам, кто, откуда и зачем пожаловал к ним в гости. Как и на любой другой планете, объяснение происходило на языке картинок и жестов, апробированном при контактах со многими инопланетными расами. Торопливый Паскоу и тут решил ускорить процесс, расставив копуш, точно сонных кукол, вокруг карт.
Тем временем Лей и Уолтерсон решили осмотреть поезд. Если пассажиры и были против подобного осмотра, им бы просто не хватило времени на какие-либо действия.
Крыши всех вагонов были из прозрачного бледно-желтого пластика. Они плавно изгибались, доходя до уровня дверей. Под пластиком находились многочисленные силиконовые ячейки, похожие на вафли. Внутри вагонов, под пластинами центральных проходов, располагались ряды цилиндриков. Скорее всего, это были элементы на основе какого-то никелевого сплава. Двигателей земляне не увидели; они скрывались под полом кабины машиниста. Такая кабина была в каждом вагоне.
- Солнечные батареи, - сказал Лей. - Недаром у них все крыши вагонов нашпигованы этими батареями.
Пройдя по всей длине вагона, коммодор сообщил Уолтерсо-ну результаты своих подсчетов.
- Длина вагона двадцать футов, ширина - четыре. Прибавим еще элементы на боковых изгибах крыш. Получается шестьсот сорок квадратных футов приемной поверхности.
- Ничего тут нет удивительного, - равнодушно ответил геофизик. - В земных тропиках у нас есть штучки помощнее, да и на Драмонии и Уэрте тоже.
- Знаю. Однако здешняя ночь длится полгода. Какие аккумуляторы способны сохранять заряд в течение шести месяцев? Как копушам удается передвигаться на ночной стороне Этерны? Или они дружно погружаются в спячку и весь транспорт останавливается?
- Над этим пусть ломает голову наш Паскоу. Мне думается, для них шесть месяцев - что для нас одна ночь. Какой смысл гадать? Рано или поздно мы доберемся до ночной стороны и все узнаем.
- Конечно. И все же мне интересно: сумели ли копуши превзойти нас по части сохранения энергии.
- Для этого пришлось бы повредить один из вагонов, - сказал Уолтерсон. - Возможно, Шеллом и его ребята с удовольствием включились бы в эту гнусную работенку. Но тогда получится, что мы сами провоцируем враждебность копуш. Даже если они и не смогут нам помешать, им это очень не понравится.
- Я не говорил, что мы должны вести себя как взломщики, - упрекнул геофизика Лей, - За повреждение собственности, принадлежащей инопланетной расе, которая не проявила к нам никакой враждебности, я могу загреметь под военно-космический трибунал. Зачем мне эти беды? Мы могли бы устроить взаимовыгодный обмен информацией. Вы когда-нибудь слышали, чтобы разумные существа отказывались обмениваться знаниями?
- Нет, - признался Уолтерсон. - Но я не слышал, чтобы кто-то пять лет расплачивался за то, что получил за пять минут.
Геофизик злорадно ухмыльнулся и добавил:
- Сначала мы попробуем узнать, какие открытия сделал здесь Бойделл. Тогда хоть будет понятно, какие научно-технические секреты мы можем выторговать у копуш. Но для этого опять надо немножко подождать.
- Не хочу с вами спорить. Чутьем понимаю, что вы правы на сто пятьдесят процентов, - примирительно сказал Лей, - Но в целом это уже будем определять не мы, а Совет. Пока же нам с вами лучше всего вернуться на корабль. Зачем мешать контактерам? Опять-таки, без их первичных сведений мы все равно никуда не продвинемся.
Они зашагали к кораблю. Вскоре к ним присоединился и Паскоу, оставив контактеров наедине с копушами, картами Кина и языком жестов.
- Какие успехи у наших толмачей? - спросил Лей.
- Не ахти какие, - ответил Паскоу. - Вы бы попробовали ради интереса. Свихнуться можно.
- А в чем основная сложность?
- В несовпадении ритмов. Попробуйте растянуть на долгие минуты то, что должно происходить в считанные секунды. Хоффнагл попытался объяснить им вращение Земли. При обычной скорости копуши никак не отреагировали. Они даже не поняли его действий. Тогда он стал показывать медленнее - опять безрезультатно. Он еще сбросил скорость.
Паскоу сердито фыркнул.
- Думаю, трое наших бедняг провозятся весь день, а то и неделю, пока отработают жесты, понятные копушам. Получается, они никого ничему не учат, поскольку вынуждены учиться сами. Постижение особенностей пространственно-временного восприятия у копуш. Материала для изучения - хоть отбавляй.
- Тем не менее это необходимо сделать, - твердо сказал Лей. - Даже если придется потратить всю жизнь.
- Чью жизнь, коммодор? - ехидно спросил Паскоу.
Лей вздрогнул. Он попытался найти подходящий ответ, но не сумел.
В углу коридора им встретился энтомолог Гарсайд. Это был невысокий, шумноватый человечек, чьи глаза за толстыми стеклами очков казались вдвое крупнее. Насекомые составляли главную страсть его жизни. Их размеры, внешний облик, цвет, происхождение - все это будоражило его сильнее загадок Вселенной.
- А я вас везде искал, коммодор, - воскликнул Гарсайд, весь лучась энтузиазмом. - Удивительное открытие, просто потрясающее! Девять видов различных местных насекомых. Внешне - просто букашки, ничего особенного. Но у всех наблюдается какая-то странная апатичность. Если это свойственно всем насекомым Этерны, поневоле напрашивается вывод, что обмен веществ в здешних условиях…
Лей потрепал энтомолога по плечу.
- Замечательно, Гарсайд. Запишите это в свой отчет, и как можно подробнее.
Оторвав Гарсайда от себя, коммодор поспешил в отсек связи.
- Огилви сообщал о чем-нибудь необычном?
- Нет, коммодор. Все его донесения повторяют самые первые, Сейчас он возвращается на корабль. Должен прилететь где-то через час.
- Сразу же пошлите его ко мне.
- Будет исполнено, сэр.
В обещанное время появился Огилви - долговязый, скуластый парень с вечной раздражающей ухмылкой на лице. Он вошел в каюту, держа руки за спиной и склонив голову. С притворным отчаянием пилот произнес:
- Коммодор, я должен покаяться в страшном грехе.
- Это я уже понял по твоей клоунаде. Что ты натворил?
- Я совершил самовольную посадку на площади самого крупного из городов, какие мне встретились.
Лей вскинул брови.
- И что же?
- Копуши собрались вокруг и стали на меня глазеть.
- И только?
- Видите ли, сэр, им понадобилось минут двадцать, чтобы заметить меня и собраться. За это время подходили все новые и новые зеваки. Мне и самому хотелось увидеть их дальнейшие действия, но тогда бы я застрял там на неделю. Я прикинул: если бы копушам взбрело в голову взять веревку, заарканить мой вертолет и оттащить его в другое место, то где-то через год они бы с этим справились.
- Ну и ну! И так везде?
- Да, сэр. Я пролетел над парой сотен их городов и деревень, сделав никак не меньше тысячи двухсот миль. И везде история повторялась без малейших изменений.
Выдав раздражающую ухмылку, Огилви добавил:
- Была еще парочка деталей. Возможно, они вас заинтересуют.
- Давай, выкладывай.
- Копуши разговаривают при помощи ртов, но беззвучно. Точнее, наше ухо их звуков не слышит. Вертолет оснащен сверхзвуковым конвертером "Летучая мышь" для полетов вслепую. Да вы и сами знаете. Когда я оказался в самой гуще их толпы, то настроил приемник на весь диапазон. Ни звука, ни шороха, ни писка. Следовательно, версия с ультразвуком отпадает. Не думаю, чтобы их речь была инфразвуковой. Должно быть, они общаются каким-то иным способом.
- У меня самого был односторонний разговор с машинистом поезда, - сообщил пилоту Лей. - Возможно, мы стремимся найти нечто скрытое и потому упускаем очевидное.
Огилви заморгал, будто мальчишка у доски.
- Поясните, сэр, - попросил он.
- Копушам совсем не обязательно использовать какие-то невообразимые способы общения. Очень может быть, что они переговариваются зрительно. Смотрят собеседнику в рот и по движению его десен читают. Допустим, ты бы мог разговаривать, двигая своими желваками. Ладно, довольно об этом. Что еще тебя удивило?
- Отсутствие птиц, - ответил Огилви. - Казалось бы, если на планете есть насекомые, то должны водиться и птицы или хотя бы какие-то летающие существа, напоминающие птиц. Единственное летающее существо, встреченное мной, была перепончатокрылая ящерица. И то она не летала, а спрыгивала с дерева и парила в воздухе. На Земле она не смогла бы поймать и дохлого комара.
- Ты это заснял?
- Нет, сэр. В аппарате оставалась последняя пленка, и я не захотел тратить ее на ящериц. Мало ли, попадется что-нибудь более важное.
- Хорошо. Иди отдыхай.
Лей проводил пилота глазами, затем поднял трубку интеркома и вызвал Шеллома.
- Если изображение на пленках окажется достаточно резким, сделайте копию для отсека связи. Пусть отправят ее по видео-лучу в девятый сектор с просьбой срочно переслать на Землю.
Не успел он положить трубку, как в каюту влетел опечаленный Ромеро.
- Коммодор, можно ли из имеющихся на корабле средств соорудить гибрид фенакистоскопа со счетчиком оборотов?
- Можно соорудить что угодно, - сладкозвучно ответил стоявший возле иллюминатора Паскоу. - Всего несколько столетий - и вы получите желаемый гибрид.
Не обращая внимания на колкость социолога, Лей спросил:
- Зачем вам понадобилась такая штука?
- Хоффнагл и Нолан считают, что тогда мы смогли бы точно определить, на какой скорости копуши воспринимают изображения. Нам было бы легче устанавливать с ними контакты.
- А разве корабельные кинопроекторы не годятся?