Я смотрел в монитор – зеленый провод тянется к выключателю, на экране мигает сообщение. Что я должен чувствовать? Жадность? Радость? Зависть? Восторг? Ужас? Может статься, это технология на миллиард долларов. Если получится запатентовать. Тогда она просто убьет дюжину других технологий на миллиард долларов. Интернет-провайдеров, телефонные компании, спутниковую индустрию. Революция. Или катастрофа.
А хочу ли я снова работать со старыми друзьями? Если то, что они показали, умеет то, что они говорят, – выбора нет. Но с другой стороны – может, оно вообще не работает. В некотором роде – какое будет облегчение. Я предпочел цинизм.
– Через комнату, значит, оно работает, – сказал я. – А почему вы считаете, что заработает через океан?
– В земле все дело, – пояснил Рубен. – Земля – магнит. Оно заряжается от вращения земли. Потенциальное напряжение выше, чем у всех электростанций, вместе взятых.
– Если ты нам не веришь – нормально, – сказал Джуд.
– Я не об этом. – Я сдал назад. – То, что вы показали – поразительно, честно.
– Тогда продолжим, – предложил Джуд. – Может, из вестибюля?
– Может, с крыши? – возразил я. – И к Интернету меня подключите.
– Сделаем, – кивнул он. – Бенджамин, коннектись, а мы через тебя.
– Ладно, Джуд, – отозвался тот, лучась послушанием. Точь-в-точь я, второкурсник Штювезанда и Джудов апостол. – Где подключаться?
Мне совсем не улыбалось пускать парней в офисную сетку с моим логином и паролем, но иначе все застопорится без техподдержки. Я не хотел выглядеть ламером – будто IP-коннекцию не могу сам настроить. Или будто старым друзьям не доверяю. Кроме того, решил я, они поймут, что там брандмауэр какой-нибудь. В общем, я помог Бенджамину выйти в интранет "МиЛ", а затем и в Интернет.
Мы с Джудом зашагали к лифту. Поднимались на вершину небоскреба молча, в обществе мужчин в серых костюмах и французских голубых рубашках – в точности как у меня. Я-то думал, буду в голубой рубашке индивидуалистом – а это, оказывается, новая униформа. Голубой – нынешний белый. К пятьдесят второму этажу в обшитой деревом кабине остались мы вдвоем.
– Ну, я вижу, ты по уши увяз, – сказал Джуд.
– Не совсем. – У меня шумело в ушах. – Просто удачный способ вернуться в Нью-Йорк. Изучить индустрию, знакомства завязать, вложить что-нибудь ценное в точка-комовское безумие, пока навек не лопнуло.
– И в процессе заработать пару-тройку лимонов.
– Не помешает, – признал я. – Но я – не как все. Я тут максимум на год. Потом открою игровую компанию. Точно.
– Обедаешь с дьяволом – прихвати длинную ложку, – небрежно процитировал Джуд.
– Да я на вытянутой руке все это держу. Не переживай. Я же понимаю – тут сплошь дым и зеркала.
– Уверен, да?
– Ага, уверен.
– Ну то есть – различаешь, что это все игры?
– Абсолютно. – Я формулировал, и моя позиция прояснялась. – Подрываем систему изнутри.
– Приятно слышать, Джейми, – сказал Джуд, обнимая меня за плечи. – Иначе я бы забеспокоился.
– Ты о чем? – Он о чем?
– Ни о чем. Просто рад, что ты ко всему этому не слишком всерьез. Я на днях за тебя тревожился.
– Меня заносит, я знаю. – Двери открылись на последнем, шестьдесят восьмом этаже. – Поэтому мне очень важно, что вы Тесланет принесли сюда. Ко мне. – Я ни с того ни с сего разволновался. Впервые после вирусной атаки я ощущал родство с бывшим соучастником преступления. – Ну то есть я как бы вижу, что вы не считаете меня последним гадом каким-то.
– Я никогда и не считал, – Джуд придержал мне дверь. – Просто в таком месте на раз голова закружится. Не забывай об этом. Фокуса не теряй.
Мне вдруг страшно захотелось признаться, что я сегодня утром натворил. Как я подложил свинью Карле – женщине, с которой лишь на той неделе спал.
– Ты мне будешь рассказывать, – вот и все, что я выдавил. Мы хором рассмеялись и зашагали к лестнице на крышу.
Мы направились к парапету. Ветер трепал нам волосы. Галстук выбился и символом моих оков трепыхался за спиной. Под нами – шестьдесят девять этажей, любимчики Уолл-стрит спешат по делам. Крошечные жалкие муравьи, понятия не имеют о технологии, что вот-вот навсегда изменит их мир.
– Может, тут? – Я махнул зажимом на большую вентиляционную установку.
– Вроде подходит, – сказал Джуд. – Валяй.
Я законнектился, Джуд запустил программу.
Связь установлена.
– Черт! – Я перекрикивал механический грохот. – Это же невероятно, что вы такое сделали!
– Рубен в основном делал, – скромно отозвался Джуд.
– Дай я напишу. – Волнующий момент.
– Что-нибудь толковое, – посоветовал Джуд. – Исторический же миг.
Я отнесся к задаче серьезно:
Уотсон, кок слышите меня?
Через несколько секунд пришел ответ:
Это не телефон, чучело. И орфографию подучи.
Пишется "как"!
– Покажи, как оно к Интернету подключается. – Я со школы так не восторгался технологиями.
– Браузер открой, и все.
Я кликнул на Microsoft Explorer. Как-то неудобно, что более эгалитарного Netscape на моей железке нет. Еще неудобнее, что стартовая страница на экране – ключевые акции "МиЛ".
– А если канал пошире? – сказал я, забивая адрес сайта с потоковым видео.
Браузер достучался до сайта почти так же быстро, как по обычному модему. Не запредельно, однако быстро – картина ясна.
– Потрясающе, – сказал я, а затем переключился на бизнес: – Вы это запатентовали?
– Да мы в бизнесе не рубим, – ответил он, и я вспомнил собственное утреннее заявление Тобиасу. – Мы потому к тебе и пришли.
– Я польщен, правда. – Мозг невольно вычислял, как бы украсть права на технологию. Даже как уйти из "МиЛ" и стать у Джуда директором. Может, я их уломаю сделать меня главой компании. Но я заставил себя утихомириться. – Я уговорю "МиЛ" эту штуку поддержать. Точняк.
– Сможешь?
– Абсолютно. Они тут понятия не имеют, чем занимаются. Послушаются, что я ни посоветую.
– Хм-м, – сказал Джуд.
– Я не то хотел сказать. Я хотел…
– Все круто. Твой мир, мужик. Не мой.
– Теперь и твой тоже. Оглянуться не успеешь.
– Ну тогда, – сказал Джуд, выуживая из кармана толстенный косяк, – давай отпразднуем.
Я инстинктивно огляделся, потом сам же расхохотался.
– Паранойя гложет, – пропел Джуд, поджигая.
– Она в жизнь вползти может, – закончил я цитату из "Буффало Спрингфилд" и затянулся.
Мы выдохнули дым на ветру, перегнулись через парапет и уставились на улицу.
– Мужик, – сказал Джуд.
– А?
– Там, внизу. Так организованно. Смотри, сколько взаимосвязей ради поддержания жизни метрополии.
Машины остановились на красный свет, пешеходы послушались мигающих знаков на переходах.
– Так точно, – говорил Джуд. – Организованно. Машины на проезжей части перемигиваются, предупреждают о намерениях, перекрестки проезжают, соблюдая право проезда, все до одной. И люди на тротуарах. Видят друг друга за десять ярдов, бесконечно малыми приращениями подстраиваются, чтоб не столкнуться. Вычисляют свои векторы и скорости по малейшим кинестетическим сигналам.
Джуд говорил, и я различал в городской суматохе симфонию. Или школу рыбьих танцев вкруг коралловых рифов – синхронные, единые движения отрицали причинно-следственные связи. Восхитительная динамическая система. Кульминация мириадов соглашений. Идеально функционирующий организм.
– А с другой стороны, – продолжал он, делая глубокую тяжку, – можно иначе посмотреть. – Он протянул мне косяк. Я затянулся. – Хаотические джунгли свободы воли. Смотри – машина автобус подрезала.
Визг автобусных покрышек по асфальту взлетел до самой крыши.
– Люди протискиваются мимо людей. – Джудов голос раскачивался все безумнее. – Женщины сердито вжимают телефоны в черепа, ни фига не слышно. Мужчины пожирают сэндвичи с переработанным мясом, огибая тела бездомных изгоев.
Джуд прав. На тротуаре спали несколько человек в грязно-серых пальто. А раньше они были? Брокер в ярко-зеленом жилете с отвращением плюнул на асфальт возле одного квазитрупа. А поток пешеходов воспользовался временным автобусным параличом и потек через дорогу, сбивая с пути таксомоторы.
– Кошмар, – заметил Джуд. – Индивидуальное безумие на фоне беспрерывной паники. Каждый стремится к своим эгоистическим целям, о нуждах остальных не вспоминает. Друг друга считают ярлыками, клиентами или даже продуктами. Лузеры обломаются, или их обломают. Все топчут всех.
Люди на улице теперь двигались нескладнее. Агрессивнее. Яростнее. Два человека у грузовика уронили громадный ящик с запчастями. Запчасти посыпались на тротуар. Пешеходы разбежались во все стороны, маша руками и матеря грузчиков. Кто-то споткнулся и упал. Такси, обруливающие застрявший автобус, заметались, виляя меж обломков. Одно смачно врезалось в черную машину на соседней полосе. Водители выбрались из машин и принялись ругаться. Движение и вовсе застыло. Взревели гудки. Пешеходы устроили свалку, пытаясь воспользоваться затором. Пандемониум.
– Что случилось? – спросил я. – Ты откуда знал? Это ты подстроил?
– Джейми, улица одна и та же. – Джуд прислонился спиной к парапету и прикурил, закрываясь от ветра. – Как посмотришь, так и будет.
5
Разбег
Клиент в Торонто печатает распоряжение: "4000 по 74". Браузер шифрует, привешивает ключ; цифр в комбинации – как букв в Ветхом Завете. Компьютер клиента преобразует последовательность чисел в бинарные команды, а их, в свою очередь, – в IP-пакеты и пересылает по телефонному кабелю. Цепочки данных – биты числовой информации – одна за другой прибывают на серверы в Детройте, Чикаго, Толедо и Сент-Луисе. Каждый сервер распознает полученные пакеты и отправляет их дальше, в Нью-Йорк.
Тамошний сервер дожидается всех пакетов, собирает их в единую числовую последовательность и наконец пересылает на сервер "МиЛ", на двадцать четвертый этаж небоскреба на Уолл-стрит. Самый последний сервер получает собранное цифровое послание, своим ключом его дешифрует и преобразует в бинарный код. Видя, что это распоряжение о покупке, сервер переводит код в команды и переправляет их через интранет "МиЛ" по специальному каналу. Сервер на втором этаже Товарной Биржи принимает команды и переводит бинарный код обратно в числовую последовательность, понятную биржевому софту.
На экранчике в кабинке "МиЛ" возле медной биржи появляется указание из Торонто:
4000 по 74
Человек в черно-оранжевом клетчатом жилете – фирменный дизайн "МиЛ" – пишет записку, передает ее женщине в жилете таких же расцветок. Та стоит на второй из трех ступенек, что спускаются в ковровый кратер – в громадном зале двадцать таких восьмиугольных амфитеатров. Остальные люди – в основном мужчины в ярких, цепляющих глаз жилетах – стоят на круглых ступенях лицом к центру биржи и орут. Синапс.
Женщина читает записку. Палочки и колбочки различают на белом карандашные каракули, посылают информацию зрительному нерву, тот передает сигнал верхнему холмику. Ага – импульсы конвертируются в символы, ранее обработанные и записанные теменной долей. Почти мгновенно существо, известное под именем Карла Сантанджело, успешно интерпретирует данные как распоряжение о продаже четырех тысяч ноябрьских медных опционов по средней цене минимум 74 доллара за штуку.
Женщина поднимает голову и озирается. Мужские рты выкрикивают числа. Руки изображают количества и цены. 200 по 78. Продано. 300 по 77 1/2. Продано. 100 по 78. Продано. Два юнца в бурых толстовках, единственные человекообразные африканского происхождения в этом бедламе, сидят на корточках в самом центре и записывают каждую заключенную сделку в КПК, которые транслируют данные прямо на серверы. Одни серверы пересылают информацию дальше. Другие конвертируют их в последовательность, выстраивающую из светодиодов числовые комбинации, что мчатся по стене зала торговой биржи.
74 – дешево, но четыре тысячи – многовато для разового сброса. Если не осторожничать, женщина может самостоятельно сбить цену до 72. Она ждет затишья в продажах, когда покупатели занервничают, сколько еще контрактов осталось. Расслабляет лицевые мускулы, чтобы не выдать, сколько у нее фьючерсов и за какие деньги. Для начала завышает, надеясь перехватить одиночек – независимых брокеров, покупающих и продающих за собственные деньги и не по лучшим ценам.
– 400 по 79, – объявляет она. Не вышло. Она повторяет: – 400 по 79.
Какой-то жирняга возражает ей через всю биржу:
– 400 по 78.
– 400 по 78 и 1/2.
– Продано. – Сделка заключена, цепь замкнулась.
– 300 по 78 1/2 – предлагает она.
– 78 и 1/8? – отвечают ей.
– Продано. – Искра чертит дугу в вольтаже, равновесие восстановлено.
И так далее. Въехав, сколько всего у Карлы опционов, одиночки остывают к ее предложениям – боятся, что не сбросят акции к концу дня. Организации выдвигают войска и сбивают цену до 76, 75, 73, даже до 71.
Каждую транзакцию покупатель физически записывает на крошечный бланк, а затем отдает помощнику. Тот вводит информацию в компьютеры, конвертирующие и пересылающие данные замершим в ожидании клиентам. Где-то, в каком-то мгновении фиктивного будущего кто-то получил какую-то медь. До реального ноября она достанется сотням, а то и тысячам людей и организаций.
Женщина, которую я сменил на посту технологического стратега "МиЛ", продала свои четыре тысячи опционов в среднем, как выяснилось, за 75 1/8. Мозг ее целиком погрузился в процесс передачи прав на медные фьючерсы клиентам, которых она никогда не встретит и даже не попытается себе представить. Будто идеально функционирующий нейрон, она сверяла разницы потенциалов и максимальную выгоду каждой продажи. Закончив, вручила запись о последней сделке помощнику и уступила место на бирже другому черно-оранжевому брокеру.
– Впечатляет, – сказал я, когда она выходила с ринга.
– Я несколько часов заново въезжала, – признала она.
– Ну, мне-то, наверное, никогда не въехать.
– Снисходительности не надо, Коэн.
– Я вовсе нет, – сказал я. – Ну, просто я…
– Ну?
– Просто – извини, что все так вышло.
– Да ладно. Мне оставили ключ от директорского туалета. – Физиономия у нее оставалась непроницаемой, как на торгах. – И вообще, туго теперь придется тебе.
На базе "МиЛ" Карла села перед компьютером. Да какая база – скорее телефонная будка. Полно железок, от остальной толпы прячется за перегородками, которые увешаны портретами спортсменов и сексуальнейшими кралями. Прямо автосервис семидесятых. Политкорректность на биржу не добралась. А может, это биржевой ответ политкорректности.
– Правда, Карла, я не думал, что они этим "МоимШвейцаром" прихлопнут "МойПривратник.com". Мне просто показалось, что это удачный бизнес-план. А тебя я не нашел.
– И не пытайся. – Она крутанулась на стуле и сделала вид, будто проверяет цены на мониторе. – Ты меня наебал. Забрал мой фонд. Теперь он твой. А я вернулась на биржу, о чем Морхаус всю дорогу и мечтал. Ты тут ни при чем.
– Но вы с ним были?…
– Что?
– Ну… ты с Морхаусом – у вас ведь что-то было, правда?
– Ты думаешь, я с ним еблась? Господи боже, Коэн. Да у него уже лет тридцать эрекции не бывало. Тем более с этим его гигантским хреном.
– Но вы с ним так разговаривали…
– Ты еще салага, детка. – Она глянула жалостливо.
Так она с ним не спала? Если б я тогда знал.
Карла открыла бутылку "Эвиана" – одинокий артефакт высокой культуры в этой богом забытой раздевалке – и глотнула. Рукавом отерла губы.
– У меня другие варианты есть. За меня не волнуйся. Волнуйся за себя.
– Ты о чем это? – Она что, отомстить задумала?
– Ты считаешь, вся эта ерунда надолго? – Она закатила глаза. – Рынок вялый. "Гонкой хитростей" подотрите мне жопу. Как думаешь, сколько до Уолл-стрита будет доходить, что все уже кончилось?
– Тут еще полно денег. Помимо истерии. Интернет только-только распространяется глобально, широкополосный и беспроводной доступ едва зародился. Потери неизбежны, но это ведь пока еще молодой рынок.