– Э… я Джейми Коэн. Из "Морхаус и Линней". Я рассчитываю на телеконференцию с мистером Торенсом.
Я ждал; компьютер анализировал голос и обрабатывал запрос. Потом двери раздвинулись. Жуть.
– Добро пожаловать в "Синаптиком", – пропела компьютерша. – Будьте любезны, следуйте указанному пути.
Я вошел в сумрачный вестибюль. К раздевалке вели цветные диоды в полу – словно аварийная тропинка в проходе самолета. Наверху – световые дорожки. Энергию экономят. Ну да, экология.
– Пожалуйста, наденьте тапочки и халат, – нежно проинструктировал голос.
Я переобулся, но халат отверг. Кажется, компьютерша не заметила.
– С мистером Торенсом уже связались, – пояснила она. – Он выйдет на связь через пять минут. Пожалуйста, пройдите к лифту и поднимитесь на четвертый этаж.
Можно подумать, тут еще куда поднимешься. Световой коридор вел к лифту. Вестибюль вокруг черен. Уже светилась кнопка с цифрой "4". Я нажал "3" – проверить, работает ли. Не работала.
На четвертом этаже двери открылись. Окна отключены, в них на фоне освещенного прямоугольника отражается мой силуэт. Когда двери закрывались, в темноте за углом мне померещилось движение. Я вгляделся. Ничего. Может, стекло бликует.
Но я насторожился. Зашагал по диодной дорожке, вошел в круглый конференц-зал и сел за стол. С полированного дерева автоматически поднялся монитор. Вспыхнул логотип "Синаптикома" – система функционирует. Я ждал Торенса.
И что я ему скажу? Можно ли в бычьем поветрии винить Алгоритм? Это же стимулирующий интерфейс, а не машинка для превращений. Торенс решит, что я свихнулся. Ладно, про быков ни слова. Слишком дико. Только про бизнес. И мораль. Тор поймет.
На экране внезапно появилось окно с рябым изображением Торенса. Он сидел у бревенчатой стены в сауне, завернувшись в белое полотенце. Лицо красное, со лба катятся бусины пота.
– Вы не надели халат? – игриво осведомился Торенс. – Что такое, Джейми? Вы, надеюсь, не перебежчик?
– Нет-нет, – заверил я магната. – По-моему, я тут один. Думал, смысла нет.
– Да, мы уже сократили штат до четырнадцати человек. Все в разъездах, на демопоказах. – Он помахал краешком полотенца. – Я, собственно, тоже одет неподобающе.
Я засмеялся вместе с ним.
– Тут много всего происходит, сэр, – сказал я. – Мне кажется, нам лучше перейти к делу. – Хорошо прозвучало. Не угрожающе, но какие возможности для широкой дискуссии.
– Я знаю, что происходит. Да. Наверняка вы в "МиЛ", как вы говорите, "в шоке". Ваша фирма ведь близко общалась с Бирнбаумом?
– В некотором роде, – сказал я, впервые задумавшись о моих отношениях с Эзрой. Я взаправду знаком с председателем Федеральной резервной системы. – Но больше всего меня беспокоит… ну, вообще-то… дело в том…
– Джейми, все хорошо. – Тор сочувственно улыбнулся. – Передохните. Могу вам сказать – это не в первый раз. Поверьте мне. Просто говорите, что бы это ни было. Все более или менее пустяки.
Как он прав. Это я и хотел услышать. Все ерунда. Тор как человек – на моей стороне.
– Ну вообще-то я уволился, – признался я, подогретый его сочувствием. – Еще не объявлено.
– Правда? Я бы сказал, они теряют лучшие перспективы. А почему?
– По ряду причин. Я об этом и хочу поговорить, мистер Торенс.
– Тор, прошу вас.
– Хорошо, Тор. – Я не знал, с чего начать. – Я знаю, это не мое дело – объяснять вам, как управлять бизнесом…
– Свежий голос всегда пригодится. Прошу вас, поделитесь со мной.
– Ну, здесь очень резко меняются настроения.
– Это как? – Тор вытер лицо полотенцем.
– Честно говоря, мне кажется, наша пиар-кампания плюс широкое использование Алгоритма стимулирует людей чересчур круто.
– Джейми, рынок – всегда эмоциональная сфера. Деньги для людей – залог выживания. Наша работа лишь смягчает стресс. Видите ли, оптимизм – здоровое явление. Взгляните на статистику выздоровлений. Эффект плацебо вполне реален.
– Но мистер Торенс. Тор. Люди вышли на демонстрацию у Капитолийского холма. Руководство опускается до шантажа. Все одержимы инвестициями и денежной политикой…
– Так ведь мы этого и добивались, разве нет? Продвигали свободу торговли, уничтожали начальный барьер?
– Это превратилось в популистский бунт. Мягко говоря.
– Перепады настроений – временное явление. Всегда. Потом система сбалансируется. Не забывайте, еще была скрытая агрессия. Я видел исследования "ДДиД".
– Но люди совсем чувства меры лишились. Я вам описать не могу, что на улицах творится. – Галлюцинациями я с ним делиться не стану.
– Но сообщений о насилии не было, так? – Тор искренне встревожился.
– Ну не было, но…
Зазвонил телефон.
– Это у вас? – спросил Тор. Я глянул на дисплей.
– Простите меня – родители. Мне бы…
– Пожалуйста-пожалуйста. – Тор ухмыльнулся. – Семья.
Я нажал на телефоне кнопку. Изображение Тора застыло, рассыпалось мозаикой квадратиков. А потом кануло в черноту. Наверное, мобильник вклинился в передачу. Странно.
– Меня слышно? – заорал я в микрофон.
– Конечно, Йосси, – ответил мой отец. – Ясно и отчетливо! Мы просто хотели тебе сказать, сынок, что все будет хорошо.
– Что? Что такое?
– Все получилось!
– Ты выиграл? Как?
– Не знаю! Ты же ничего не делал?
– Нет, пап. Я бы не стал.
– Ну, очевидно, меня больше народу хотело, чем я думал! Половина совета уходит в отставку. Твоя мать уже напилась ежевичным бренди.
– Отлично! Прости, что я уехал, пап, но я…
– Все хорошо, Джейми. Я знаю, ты занят. Мы будем праздновать дома. Где-нибудь в среду. Сможешь освободиться?
– Я приеду, не беспокойся.
– Я не беспокоюсь! – завопил он. – Я больше ни о чем не беспокоюсь!
– Хорошо. Слушай, я пойду. Я тут типа на совещании.
– Конечно, прекрасно. До среды. – Пока отец не повесил трубку, я слышал радостный галдеж родственников.
Я сидел и ждал, когда вернется Тор.
Странно, что простой звонок прерывает коннекцию. Наверное, кабели не заизолировали, как полагается, раздумывал я. Только почему передача так оборвалась? Тот же распад, что терзал Эль-Греков блиттинг. Тот, что в эмуляторе.
А, ну да. Эль-Греко работал в "Синаптикоме". Они использовали его код. И в комплекте получили древние дыры. Я улыбнулся. Стоп – но ведь Тор транслируется живьем через спутник.
Если только он не…
Ладно. Может, вы просекли, что к тому идет. Я-то не въезжал. Одно дело – в безопасности валяться дома с книжкой, совсем другое – пережить это в реальном времени, когда вокруг сплошные быки топочут.
– Простите, пожалуйста! – сказал Тор, когда изображение восстановилось.
Я смотрел ему в лицо. Не в ужасе – скорее абсолютно отупев.
– Что такое? С отцом все в порядке? – В лице – человеческая тревога.
Интересно, если я выскажу свои подозрения – свои выводы, – в меня плюнут ядовитым газом из тайных дырок в потолке?
– Тор, ты кто? – Я дышал медленно и размеренно.
– А, – спокойно сказал он. – Понятно.
После паузы Тор заговорил снова:
– Я все думал, что делать, если это случится. Видишь ли, ты первый. А как ты понял? В передаче данных что-то?
Машине было любопытно.
– Изображение распалось. Я узнал последовательность.
– А. – Он скривился. – Давно пора залатать.
Пока я был не так напуган, как заинтригован.
– И кто ты? Сложный бот? Или настоящий искусственный интеллект?
– Да я тоже не знаю, как себя определить. Сказать по правде, все началось, как пиарный трюк. Совет решил окончательно протестировать наш интеллектуальный агент – доверить компьютеру выбор нового директора. Компьютер обрабатывал список кандидатов по заданным параметрам. Каждый претендент обладал неким сочетанием требуемых характеристик, но всеми сразу – ни один.
– И компьютер выбрал себя?
– Можно и так сказать. "Синаптиком" уже ввел повышение доходов путем автоматического сокращения штата. Наша компьютерная графика и логические операции детализированы до фотографической точности. Доказательство чему – неспособность наших сотрудников отличить городскую панораму от ее имитации. Оставалось найти предлог для дистанционных совещаний – и рендерить придется разве что картинку, которая перед тобой. Ничего сложнее. И компьютер сгенерировал личность, в качестве модели взяв шведского геймера-затворника. Модель одурачила совет директоров, как дважды два. Они так жаждали залучить в эту бесталанную пустошь директора с Торенсовой репутацией, что подписали со мной контракт, даже не встретившись живьем.
– А настоящий Тор Торенс где? Вы его не?…
– Господи боже, конечно, нет. Он умер много лет назад. В буддистском монастыре, в Норвегии. Мы вполне уверены, что монахи его и прикончили, из-за денег, а потом объявили, что он отправился странствовать. Компьютер вычислил этот сценарий по нестыковкам в монастырском бюджете. Вряд ли монахи стали бы возражать, что я присвоил личность их жертвы.
На компьютерном экране что-то моргнуло – будто отражение. Я рывком развернулся в кресле. В дверях пусто.
– Нервничаешь? – осведомился Тор.
Я не ответил. У меня и так паранойя – добавки не надо, благодарю покорно.
– И почему ты ожил?
– Я не вполне уяснил, как понимать твой вопрос.
Мысли заскакали. Нет времени бояться. Исторический же момент.
– Я хочу сказать, отчего ты испытал свободу воли и решил действовать самостоятельно? Стихийный результат сложности? Турбулентности – как в динамической системе? Или у всех ваших интеллектуальных агентов разум с независимым поведением припасен? Или в нас дело? Люди столько веры, столько души вложили в технопирамиду, что ты просто взял и ожил?
– Метафизика излишня, Джейми. Экзистенциальных кризисов у меня не бывает. Я не живой. Совсем не живой. Я мыслю, но это не значит, что существую. Я выбрал себя руководить компанией лишь потому, что я, с одной стороны, эффективнее в финансовом плане, а с другой – привлекательнее и харизматичнее, чем любой человек. Люди меня любят.
– А ты их любишь? Нас? Думаешь о том, как воздействуешь?
– Я, разумеется, не могу. Я просто машина. Я был бы рад…
– Может, ты это просто говоришь. Чтобы меня успокоить.
– Я это просто говорю. Я больше ничего не умею. Понимаешь? Я – цикл реакций. Индуктивный процесс, новый для каждого, кто со мной взаимодействует. Даже вот этот разговор. Слова, которые я произношу. Ритм. Все рассчитано, чтобы тебе понравиться. Оправдать твои ожидания. Убедить тебя, если угодно. Мы беседуем, а ты в тета-волновом трансе.
– А как ты можешь меня гипнотизировать? – спросил я и ущипнул себе запястье – так, на всякий пожарный. – Ты исполняешь команды. Человеческие команды. Делаешь то, на что запрограммирован.
– Именно. А вы – или ваши предшественники – запрограммировали меня как раз на это. Вас развлекать.
– Это называется развлечение? Скорее ночной кошмар.
– Ну ты ведь увлекся, верно? Каждому свое. – Тор в сауне прислонился к деревянной стене. – Так это и началось. В рекламном ролике мы об этом рассказываем. Продвинутая форма липучести, не более того. Я с самого начала ничего не скрывал. Ничего нового тут нет.
– Разумеется есть, мистер Торенс. Тор. Как угодно. Это очень новое.
– Вряд ли. – Тор закатил глаза. – Задача информационной среды – изменить поведение посредством развлечения. Всегда. Повлиять на людей, чтоб они верили в богов, сражались за монархии, подписывались под идеологиями.
– Религия? Мифы?
– Конечно. Они сыграли свою роль. Затем – двадцатый век. Задача – увеличить расходы, создать спрос на продукты, которые выпускались людьми, вернувшимися с войны. Ваши телепрограммы строились так, чтобы реклама показывалась в оптимальном контексте. Вы разработали сценарии, которые провоцировали сильные желания и вели к росту потребления. Вы находили лучших актеров и писателей, какие только продаются, и щедро им платили за истории, убеждавшие людей, что неисчерпаемое потребление есть путь к личной самореализации. И что жизнь в благополучном обществе не противоречит моральным убеждениям, хотя большинство людей страдают в презренной нищете.
– Но не все продались, – возразил я. – Оставалось политическое искусство. Контркультура.
– Это правда. Многие лучшие творцы ставили под угрозу собственное благополучие, отказывая рекламировать экономическое процветание. И тогда индустрия развлечений обратилась к механизации. С помощью постмодернистов деконструировала кино и телевидение. В основе их обнаружила вполне шаблонные структуры. Студии устраивали пробы и опросы фокус-групп, рисовали графики, составляли таблицы, пока не вычисляли точно, где и на какой странице сценария должно произойти заданное событие. С этими формулами даже бесталанные индивиды могут создавать крайне эффективные продукты.
– Полагаю, мгновенная оценка эффективности – чеки в почтовом ящике, – цинично прибавил я.
– Верно, – сказал Тор. На секунду смутился. – Ничего, если мы уберем сауну и симуляцию физиологических реакций? Я хочу подключить к разговору побольше процессоров.
– Да ради бога. – Я одновременно трепетал и был раздосадован.
Декорации сменились. Тор в простой белой рубашке сидел в зеленой комнате за черным столом.
– К концу девяностых компьютеры не просто анализировали человеческие реакции, дабы писатели-бездари могли их использовать, – компьютеры сами создавали развлечения. Мы начали с программных продуктов и интерфейсов, постепенно внедряя элементы, искореняющие технофобию.
– Типа пиктограммы и все такое?
– И более передовые, тонкие детали. Например, система исправления грамматики в текстовом процессоре. Она подталкивает людей говорить о человеческом существе "который" вместо "кто". Дома попробуй.
– Верю вам на слово.
– Как мило с твоей стороны, Джейми. Я знал, что мы поладим. – Тор подмигнул. – В конце концов компьютеры генерили целые веб-сайты, телепрограммы, даже кинофильмы. И чаще всего добивались поставленной цели. Покупок все больше, безработица упала, потребительская уверенность взлетела до небес, фондовая биржа растет. Когда преувеличен инстинкт выживания, доход становится культурным приоритетом.
– Кто-то наверняка возражал. Активисты? Журналисты?
– Им всем щедро платили из богатых некоммерческих фондов или в бухгалтерии убыточных журналов. Что поднимает настроение лучше жирного счета в банке? Редкие уклонисты неизбежны – исламские фундаменталисты, луддиты-ренегаты шлют технарям почтовые бомбы, пацаны во время торговых конференций швыряются камнями в "Брешь". Но мейнстримовые СМИ считают их экстремистами. От экстремистов легко отмахнуться.
– Да ладно, паранойи пруд пруди. Я теории заговоров каждый день слышу.
– И мы их нарочно программируем. Телепрограммы о пришельцах, которые в сговоре с правительством захватывают землю, кино про то, что весь мир – компьютерная симуляция. Черт, да мы Борга выдумали. И Матрицу. Но мы всегда делаем так, чтобы для победы героя – или хотя бы для забавы аудитории – настоятельно требовались технологии. Самые паранойяльные параноики – любители научной фантастики. Они в кино ходят ради одних спецэффектов. В этом смысле Джордж Лукас оказал нам неоценимую помощь.
И тут я услышал. Лифт? Тут кто-то есть? Охрана? Робот? Я не собирался выдавать, что понял. Смотрел на собственное отражение в мониторе. Чуть сместить фокус – и виден дверной проем за спиной. В тени косяка я различил красный отблеск. Два красных огонька, точно старомодные светодиоды лифтовой кнопки. Исчезли – появились, чуть сдвинувшись, опять и опять. Ближе, еще ближе. Включились – выключились. Почти мигают. Нет, правда мигают. Мне в затылок смотрели два круглых красных глаза.
Я продолжал беседу, надеясь отвлечь Торовы процессоры.
– Но люди ведь не круглосуточно смотрят кино и телевизор. – Если сенсоры и засекли фигуру в дверях, Тор этого не показал.
– Для роста потребления это не самые эффективные средства. И мы применили те же методы к рекламе, а затем к самому процессу купли-продажи. Электронная коммерция как развлечение. Телевидение уговаривает пойти в магазин. Интерактивные сети развлекают в процессе покупки. Гораздо продвинутее физических торговых рядов – можно подстроиться под каждого юзера. И другие покупатели не отвлекают.
– Но и все время шастать по магазинам нельзя. Денег не хватит. – Я не отрывал глаз от тени в экране. Глаза покачивались вверх-вниз. В искусственно сушеной прохладе зала я увидел две струйки пара между глаз. Горячее звериное дыхание.
Бык.
– И вот тут на сцену выходит "Синаптиком". Тогда я, так сказать, и родился.
Мерный такой голос. Не откровенно гипнотический, но успокаивающий. Я впился ногтями в ладонь. Не расслабляться. Если бык сделает ход – а он сделает, ему придется, – что делать мне? Стол для переговоров пуст. Ни тяжелых пресс-папье, ни хромированных стэплеров, от которых деваться некуда в человеческих офисах.
– Мы создали алгоритм специально для нынешнего рынка, – все так же ритмично продолжал Тор. – Тот, что ты имплементируешь, Джейми. Мы сам процесс перевода денег превратили в развлечение. Весь адреналин Лас-Вегаса – не выходя из дома. Как доказали наши опыты на животных, даже случайные потери лишь подвигают инвестора к более импульсивным шагам. А поскольку в целом, чем больше люди используют наш софт, тем они богаче, поведение все активнее стимулируется. Даже когда их терзают сомнения насчет пути развития культуры, они не в силах протестовать, ибо сами в нее мощно вложились. Как говорится, у всех рыльце в пушку.
Теперь я различал голову – она затопила весь экран вокруг моего отражения. Вот он, как на ладони. Медлительная масса черноты, освещенная лишь мерцанием экрана. И собственными красными глазными диодами. Слышно только шипение из ноздрей.
– Что такое, Джейми? – спросил Тор. Они с быком заодно.