Последнюю фразу Альберт произнес шепотом, и шепот этот на добрый десяток секунд поверг Вампира и Олега в полнейший ступор, но потом, одновременно смахнув его кисельную тяжесть, они рванулись к Ним, уже осознав, что именно произошло.
Фосфорная бледность уже расплылась по мечтательно-прекрасному лицу Ним убивающим все живое пятном, превращая совсем недавно кипевшего эмоциями человека в неподвижную куклу.
Альберт, зарычав, вытянул руки в сторону все еще копошившихся около емкостей с концентратами и водой тел, и с кончиков его пальцев с тихим шипением брызнули молнии ("Прямо как в Сети", - подумал Олег), которые, ворвавшись в эту мешанину людей, расплескали их, словно камни, брошенные в стоячую воду.
Ее похоронили недалеко от стены, выбравшись через одну из трещин.
Два земных дня Лейбен не отходил от могилы, не замечая ничего вокруг - ни предлагаемых концентратов, ни советов поспать хоть немного, ни крадущихся, для того чтобы отомстить, чудовищ в человеческих обличьях, которых Вампир и Олег устраняли.
На третий день Дегтярев, проснувшись, увидел Лейбена, за обе щеки уминавшего концентрат. Не сказать, что еда сразу же вернула Альберта к жизни, но уже это проявление интереса к чему-то помимо смерти Ним вселяло оптимизм.
Вампир, сидевший рядом с охотником за людьми, привалившись к стене и поедая упомянутые уже концентраты с неменьшим аппетитом, с набитым ртом пытался (судя по всему, уже не первый десяток минут) хоть как-то утешить Лейбена. Киллер его просто не замечал.
- Просто настал ее черед. Он, - Вампир поднял глаза к небу, - может забрать свой дар - жизнь - в любой момент, и ничто не в состоянии помешать Ему.
- Второй раз, - ничего не видя перед собой, прошептал Лейбен.
- Что, прости? - не понял Вампир.
- Это случается уже второй раз. Во второй раз я встречаю девушку, ради которой готов на очень многое, и второй раз меня лишают этого.
- Те люди, которых ты убил, тоже были кому-то дороги.
- …были кем-то любимы, - шепотом продолжил Лейбен, - кем-то потеряны… кем-то оплаканы…
- Ты жестокий человек, Вампир, - вмешался Олег. - Я думал, ты пытаешься вернуть его к жизни.
- Человек ли? - Вампир улыбнулся каким-то своим мыслям. - Я тоже через это прошел. Ты ведь не думаешь, что я всего лишь машина? Мне пришлось… ликвидировать очень многих, и у всех этих людей были родственники, друзья… поклонники. У моего нелегального коллеги, по крайней мере, было право отказаться от заказа, я же, отказавшись единожды, очутился здесь. К тому же Лейбен гораздо лучше… экипирован.
- Угораздило же меня оказаться в компании сразу трех убийц, - ухмыльнулся Дегтярев. - Что в такой ситуации делать бедному студенту?
- Стой, а почему трех? - Альберт еще с трудом до всего доходил.
- Вампир, - Олег с серьезным видом начал загибать пальцы, - Альберт Лейбен и некто Олег Дегтярев.
Им пришлось пережить еще четыре дележа концентратов и воды, прежде чем перед дюжиной измочаленных людей-чудовищ предстала голограмма холеного Бильярдного Шара, возвестившего, что испытательный срок окончен и всех их просят пройти в помещение для дезинфекции, причем сделать это следует как можно скорее, потому что "дозорным удалось засечь большие скопления "прокаженных", с приличной скоростью двигающихся в сторону Купола, скорее всего для очередного штурма. В общем, кто не успеет, будет оставлен на растерзание этим несчастным".
Голограмма исчезла, и в тот же миг в стене Купола открылась дверь, в которую, похватав свои пожитки, побежали все. Кроме Лейбена - он побежал к трещине и, перемахнув через осколки стены, устремился к невысокому холмику - последнему прибежищу тела той, которую он любил.
Постояв секунд пятнадцать, Альберт наклонился, для того чтобы взять на память горсть земли с ее могилы, но, тут же передумав, выпрямился и, сняв с шеи цепочку с медальоном - маленьким серебряным сундучком, - очень осторожно открыл его и, высыпав на могилу Ним град тусклых желтоватых песчинок, присел на корточки и аккуратно смешал песок с темной почвой, завезенной на Луну с самых разных уголков Земли.
- Майуко… Ним… Я очень люблю вас, но время жить фетишами былой любви ушло. Настало время жить без любви… - И, поднявшись, он тихо побрел к Колпаку.
Лейбен не ускорил шаг, даже когда за спиной раздались топот и завывания "прокаженных".
Стена мгновенно стала монолитной, едва Альберт зашел под Купол. Самый ретивый из преследователей был так близок, что впечатался в стену в том месте, где, казалось, только что стояла добыча.
Все, кто когда-либо в своей жизни посещал подводные ячейки или кому довелось в них жить, едва оказавшись под Колпаком, сразу же вспомнили эти времена, поскольку материал, из которого была изготовлена стена с внутренней стороны, более всего напоминал стеклобетон - такой же монолитно-нерушимый и односторонне прозрачный.
На сей раз Бильярдный Шар появился во плоти, а не в качестве голограммы.
- Поздравляю вас, дамы и господа, - начал он (обращение было произнесено с едва заметной издевкой). - Отныне вы - часть колонии. Еще не известно, какое место вы займете, но, смею вас заверить, жизнь под Куполом отличается от всего того, что вам довелось увидеть снаружи. Сейчас вас обработают репеллентом и на очень короткое время разместят в карантинной зоне. Не пугайтесь, - Бильярдный Шар обозначил на своем лице улыбку, - несмотря на довольно неприятное название, это не грозит вам ровным счетом никакими неприятностями. Просто у вас возьмут анализы, и вы будете ждать результатов. Честно говоря, анализы стали поступать сразу же после того, как вы впервые проглотили что-то из контейнеров с едой, - пища была буквально нашпигована жучками. Теперь мы всегда будем знать, каково ваше физическое состояние, какое питание вам необходимо и где вы находитесь.
- Очень мудрое решение. - Вампир сплюнул. - Так легче устроить охоту на неугодных.
- Вы правы, молодой человек. - Бильярдный Шар широко и плотоядно улыбнулся. - Абсолютно все, кто оказался на Луне, далеко не ангелы. За каждым необходимо вести контроль, и лучшие умы - из тех, естественно, кто не прижился на Земле, - создали систему слежения, превосходящую ту, которая имеется в распоряжении Комитета Общественной Безопасности. И гораздо более дешевую. Карантинная зона - это кельи по периметру Купола. Прошу вас, следуйте за мной.
После этих слов Бильярдный Шар развернулся и пошел по направлению к стене, часть которой как бы растворилась, обозначив выход в коридор, - определенно, развитие техники на Луне обгоняло земное.
"То, что этот хрен не боится поворачиваться к нам - убийцам и отщепенцам - спиной, наводит на мысль о том, что он, скорее всего, очень надежно защищен, - размышлял Дегтярев. - Чен обязательно бы это проверил". - Олег улыбнулся своим мыслям.
Их всех расфасовали по совершенно одинаковым изолированным камерам с одной прозрачной стеной - видимо, для того, чтобы им не было скучно.
Снаружи в Купол бились всевозможные монстры, когда-то бывшие людьми, и "прокаженные". Штурм был бестолковым и безнадежным. В конце концов отвечавшим за оборону Колпака, видимо, надоело это однообразное и утомительное зрелище, и они просто пустили газ. Все те несчастные, кто хоть раз его вдохнул, падали замертво, более проворные и сообразительные, увидев, что происходит с собратьями по оружию, убегали прочь - тем, кто находился в карантинной зоне, смотреть на это было не очень приятно. Чтобы избежать какой бы то ни было эпидемии и в то же время избавиться от тел "прокаженных", трупы облили какой-то очень сильной кислотой (опрыскивающие установки, выглянувшие из бойниц, более всего напоминали водометы), за несколько минут с тихим шипением и сероватым дымком растворившей то, что не так давно жило и двигалось.
"Ну и вонь, наверное, там сейчас стоит", - пронеслось в голове у каждого, кто это видел, с той лишь разницей, что у некоторых в головах эта мысль пронеслась подобно челноку, оставляя горький привкус, у других же мозг зацепился за нее, вызывая на лице гаденькую усмешку.
Счет времени Олег потерял уже давно - он понимал, что его прошло уже очень много, только не знал, сколько именно, но этот факт Дегтярева не больно волновал.
Однообразный вид за окном-стеной уже давно успел набить оскомину, и от сумасшествия спасали лишь воспоминания о Лесе и отце. Нет, он не лелеял свое одиночество; по сути, он не считал себя одиноким - он просто был один… так ему казалось.
Когда Олегу в очередной раз принесли еду, он заметил, что парень, заносивший тарелки, выглядит каким-то… испуганным, что ли.
- Что случилось-то? - с ленцой осведомился Дегтярев.
- Да один из ваших исчез, - с недоумением ответил парнишка.
- В смысле? - Олег подошел и заглянул пареньку в глаза.
- Просто исчез. - Тот часто заморгал (наверняка не преступник, а родившийся уже здесь). - Я принес ему еду - как обычно, - а его просто не оказалось в келье. Я сразу же ломанулся в видеоцентр к Zik’y. Он просмотрел диск с видеокамеры кельи пропавшего и сказал, что тот просто исчез - в воздухе растворился, что ли? Тут почти вся верхушка Колпака на ушах стоит.
- Такого еще не было?
- Не-а.
Олег взял еду и, повернувшись к пареньку спиной, зашагал к тому месту, где обычно валялся.
Если кто-то за ним сейчас и наблюдал - упомянутый уже Zik или кто-нибудь еще, - то он наверняка видел блуждающую мечтательную улыбку на лице Дегтярева.
Олег специально не спросил имени исчезнувшего - он и так прекрасно знал, кто именно был этим человеком-невидимкой.
Глава 11
"Даже шуты иногда умирают всерьез…"
Кирпичи "С другими"
(альбом "Сила ума")
Когда они покидали опостылевшую карантинную зону, Бильярдный Шар и другие представители Купола ничем не выказывали смятения, замешательства, в воздухе не висело напряжение - все было как всегда.
Когда Олег понял, почему они могут быть так спокойны, в горле встал ком. Протолкавшись к Бильярдному Шару, Дегтярев заорал ему прямо в его мерзкую рожу:
- Надеюсь, он выпустил кишки достаточному количеству твоих подонков, чтобы ты по ночам просыпался в холодном поту!!!
На лице длинного как жердь человека в сером не дрогнул ни один мускул.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - бесстрастно отчеканил он.
Олег с ревом занес руку для удара и в ту же секунду отлетел к противоположной стене, по пути снеся еще пару подвернувшихся собратьев по несчастью. До того как потерять сознание, он услышал тихий, но твердый голос Бильярдного Шара:
- Телекинез - весьма полезная в повседневной жизни вещь. Подберите его и отправьте в лабораторию.
В себя Олег пришел оттого, что кто-то монотонно бубнил себе под нос что-то неразборчивое где-то совсем рядом. Еще на это повлияла ноющая боль в запястьях и щиколотках.
Видимо, Дегтярев как-то выдал себя, потому что противное бормотание прекратилось. Вместо него уши начало резать шарканье обуви по полу.
В поле зрения вплыл стилизованный злой гений со всеми надлежащими атрибутами: всклокоченной седой шевелюрой, белоснежным халатиком, узенькими серыми брючками и сумасшедшим блеском в толстых линзах очков.
- Очнулся, голубчик? - Злой гений мерзко захихикал. - Меня зовут Исаак Абрамович Зингельшухер! - Он воздел руки в том направлении, где должно быть небо, полуприкрыл веки и вздернул подбородок.
"Шиза, - промелькнуло в голове у Дегтярева. - У него явная тяга к патетике, а мания величия, судя по всему, приобрела такие гигантские размеры, что ее впору назвать величием мании. Кстати, на этом можно сыграть, так как выпускать меня он наверняка не собирается".
- А? - Олег вновь сфокусировал взгляд на пугале в белом халате.
- Я говорю: меня зовут Исаак Абрамович Зингельшухер! - Исаак Абрамович шире расставил ноги, напустил во взгляд еще больше сумасшествия и еще выше задрал подбородок. Видя, что на пленника это не произвело ровным счетом никакого впечатления, профессор расстроился и, уронив руки, сварливо поинтересовался:
- Что, совсем ничего обо мне не слышали? - Олег ответил извиняющейся улыбкой. - Ничего, вы обо мне еще услышите! Все! - Опять те же жесты. Дегтярев закатил глаза и громко выругался.
- Эх, молодежь! Совсем не уважаете старших, - посетовал Исаак Абрамович. - Куда катимся?
- Ну, вы-то уже точно больше никуда не укатитесь, - пробурчал Олег.
- Молодой человек, вам пора делать укол. - В руке профессора как по волшебству появился шприц.
Без дальнейших разговоров он вколол Дегтяреву какой-то дряни, отчего тот мгновенно перестал быть прекрасным собеседником.
В очередной раз очнувшись, Дегтярев обнаружил себя в стальной клетке где-то в углу лаборатории. Голова пульсировала болью настолько острой, что Олег вновь опустился на пол и опять потерял сознание.
- Профессор, - Олег сплюнул на пол. - А почему ты запихнул меня в обычную средневековую клетку, а, скажем, не в какое-нибудь силовое поле или другую высокотехнологическую хрень?
- Молодой человек, во-первых, не надо мне тыкать…
- А ты мне не выкай! - грубо перебил его Олег, с удовлетворением узрев гримасу неудовольствия на лице Зингельшухера.
- Во-вторых, - процедил Исаак Абрамович, - на "силовое поле или другую высокотехнологическую хрень", как вы изволили выразиться, расходуется слишком много энергии. Поэтому и приходится использовать клетку - варварство, конечно, но эффект тот же. Ну-с, - Исаак Абрамович выловил откуда-то шприц с зельем, - спокойной ночи, молодой человек.
Дегтярев был слишком слаб, чтобы сопротивляться.
Разлепив распухшие веки, Олег увидел перед собой мутное пятно, которое постепенно превращалось в Альберта Лейбена, сидящего на корточках.
- Слава богу, - прокаркал Дегтярев. - Я все-таки умер. Ну и хреново же здесь.
Лейбен закашлялся и привалился к железным прутьям, которые - как и большинство металлических вещей на Луне - были сделаны из обломков капсул или контейнеров для льда.
- Так они все-таки не смогли тебя поймать?
Дегтярев пристальнее вгляделся в лицо мысленно похороненного уже человека. Лейбен выглядел немногим лучше трупа: он был бледен как кость, с потрескавшимися губами и затянутыми мутной пленкой глазами, к тому же он постоянно кашлял и хватался за виски трясущимися руками - все остальное время эти руки зажимали жуткого вида рваную рану в левом боку.
- Мне везет. Пока. - Охотник за головами вымученно улыбнулся.
- В таком состоянии тебя надолго не хватит.
- Ты меня плохо знаешь. - Вновь гримаса-улыбка. - Не из таких переделок выбирался.
Несколько минут они сидели в молчании, пока Альберт его не нарушил:
- Мне бы еще немного продержаться. То, что происходит сейчас внутри меня, не столько результат ранения, сколько борьбы самого организма с тем, что в него запихнули извне. Можно сказать так: фагоциты пытаются уничтожить жучки, проглоченные вместе с пищей. Поэтому я чувствую себя довольно некомфортно.
- Пытаешься в очередной раз выйти из-под контроля?
- Хочу стать призраком. Этакой легендой Купола, человеком-невидимкой. А что это за невидимка, если каждый может по монитору вычислить его местоположение? Никакой мистики, ничего сверхъестественного, а без этого жизнь становится скучной. - Лейбен усмехнулся.
- А ты не боишься принимать пищу? Ведь в ней тоже могут быть жучки.
- Не думаю. Это слишком дорого. Зачем? Если можно пичкать жучками только те партии, которые дают новичкам.
- Почему фагоцитоз происходит только в твоем организме? Я, например, тоже не в восторге от жучков.
- Потому что ты - это ты, а я - это я. - Альберт пожал плечами - для него вопрос был откровенно глупым, а ответ настолько очевидным, что просто казался аксиомой.
- Ну, мне пора, а то скоро твой профессор очнется. - Убийца встал и размял мышцы.
- А что ты с ним сделал?
- Нажал на один из нервных узлов.
- Эй, - Олег удивленно вскинул брови. - Ты что, не собираешься меня освобождать?
- Нет, - Лейбен отрицательно замотал головой.
- Почему?
- Потому что ты - подопытный кролик, лабораторная крыса, и кто знает, что именно закачал в тебя Зингельшухер. Он, кстати, известен на весь Купол как коллекционер болезней - не обращал внимания на колбочки вокруг клетки? Ты бы еще в холодильник заглянул… В общем, я не убил тебя только потому, что боюсь подцепить прикосновением что-нибудь смертельное, а молнии - слишком грубо. А не боюсь разговаривать с тобой потому, что уверен на все сто, что та хрень, которая сейчас внутри тебя, не передается воздушно-капельным путем, иначе Зингельшухер уже давно ходил бы в скафандре. Ну, пока. - И, не дожидаясь того, что выдаст ему Олег, убийца скрылся, оставив Дегтярева наедине с действительно мрачными мыслями.
Олег опять вспомнил о том, что перед смертью у человека перед глазами успевает промелькнуть вся его жизнь… И опять, сколько он ни тужился, у него ничего не вышло. Было дико себя жаль, очень хотелось просто сидеть и рыдать от этой пресловутой жалости к себе. Вдруг Дегтярев осознал, что смотрит на себя как на персонаж какой-нибудь книги или сетевого сериала. Интересно, может, это тоже признак близкой смерти? Да-а, любовь к себе - чувство, редко остающееся безответным.
Это лелеяние безысходности было нарушено грубо и вероломно - звуком извне. Звуки были покашливаниями, вздохами и руганью Исаака Абрамовича.
Из своей клетки Дегтярев видел, как Зингельшухер буквально прополз в комнатку, предназначение которой даже не пришлось угадывать, - Исаак Абрамович не удосужился закрыть дверь и принялся с остервенением извергать содержимое желудка.
- Этого не может быть, - заявил Исаак Абрамович Олегу. - Это просто невозможно. От тебя невозможно заразиться смертельной болезнью. Так, - профессор закатал рукав девственно чистого халата, выудил из белоснежной бездны кармана шприц, плюхнулся на пол, - надо прогнать себя через тестер, - продолжал он убеждать себя.
Коллекционер болезней потянулся к шкафчику, стоявшему неподалеку, вынул из его чрева какой-то шланг, перетянул - с опытом многолетнего наркомана - себе предплечье и вогнал стерильное железное жало в ртутный поток вены. Но вместо того чтобы впустить в себя радужные пузырьки снов, шприц забрал часть того, что бурлило в Исааке Абрамовиче.
- Я убежден, - дрожащим от страха и отчаяния голосом пролаял Зингельшухер, - что этот приступ не имеет никакого отношения к моим экспериментам. А обморок - всего лишь следствие переутомления.
Олег поцокал языком и покачал головой в притворном сочувствии: