Утром вторника м-р Полански чётким строевым шагом подошёл к вице-директорскому рабочему месту. Выложил папку с бумагами. И внятными, членораздельными жестами попросил Ваню разобраться с содержимым оной папки. А также изложить мнение о пресловутом содержимом оной папки - в письменном виде. Плюньте на Илону Давыдову, учите язык жестов, с любым объяснитесь.
Пардон. Вернёмся к теме. Ну его, этого м-ра Полански с его номеном и его овсянкой… Надоел.
Но одно добавить таки надо. В эти два дня Ванин дар на слова Полански не реагировал! Никак! Овсянка, сэ-э-э-э-эр…
Ваня трудоголиком не был. Хотя дисциплину трудовую Уважал, да и работоспособность имел феноменальную, кого попало вице-директором не назначат. Но сегодня что-то сломалось. Вернее, сломалось вчера, но сегодня факт поломки игнорировать стало невозможно… Да и скрывать - тоже… Дурацкие протоколы о совместных не пойми с кем намерениях какого-то там производства казались филькиной грамотой. Знакомые английские буквы складывались в знакомые слова - но смысл ускользал. И иные мысли возвращались и возвращались в голову…
…Он потратил час на изучение папки, а затем письменно изложил своё мнение. Суть мнения свелась к одной фразе:
"Прошу уволить меня по собственному желанию…"
Труба звала.
И он её слышал…
Оставив машину, он пошёл пешком. Он шёл сквозь зеленеющий июньский полдень и не жалел ни о чём.
Не жалел о зря потраченных, как теперь стало ясно, семи годах…
О неожиданно ставшем вдруг никому не нужном дипломе.
Об ушедших на ветер немалых деньгах Маркелыча.
И о дурацком оксфордском акценте.
Не жалел.
Он шёл сквозь зеленеющий июньский полдень и не жалел ни о чём.
Шёл и отводил руками тянущиеся к лицу ветви…
Вокруг шелестела листва…
Пуля сверлила воздух.
Пуля была крохотная, неказистая, серенькая, простая донельзя - ни латунной, ни медной оболочки, ни стального сердечника, ни даже залитой внутрь капельки ртути - лишь носик пульки Прохор аккуратно надпилил тонкой пилкой лобзика - примерно на треть её длины… Пуля казалось несерьёзной, игрушечной, похожей на те, коими подвыпившие папы во время семейной прогулки по парку аттракционов пытаются показать своим жёнам и чадам - какими они, папы, были лихими солдатами, - показать, паля из пневмашек по опрокидывающимся медвежаткам-зайчикам… Пуля на практике опровергала расхожую идиому про девять граммов свинца - даже до знакомства с лобзиком Прохора она весила всего два с половиной грамма - а после этого знакомства стала ещё легче… Пулю послал в полёт не сверкающий барско-заграничным видом патрон "22 магнум", способный и маленькой пулькой натворить больших дел, и не "22 лонг райфл", способный натворить не меньше, - серая пулька покинула гильзу такого же серого цвета, дешёвую и затрапезную гильзу, тировую, школьно-тировую, тренировочно-тировую, старую, ещё досаафовскую, даже не для смешных досаафовских рекордов созданную гильзу и отнюдь даже не полностью заполненную порохом - внутри, на донце, лежала лишь крохотная его щепотка…
Пуля казалась не умеющей убивать.
Но пославший её в полёт человек этому хорошо научился.
Он умел убивать.
И любил.
Наташа и Славик ждали Ваню.
Ждали с минуты на минуту - позвонил, сказал что с работой закруглился и скоро будет (смысл первой части фразы они тогда не поняли).
Ждали с надеждой - ничего нового и тревожного за Ванино отсутствие не произошло, но… Командиру не стоит надолго отлучаться от бойцов. От молодых необстрелянных бойцов…
Ждали с растущим беспокойством - конечно, "скоро буду" можно трактовать по-разному, но… Тревога замаячила на дальних подступах.
Ждали у него на квартире - там был их штаб, и лазарет, и склад амуниции, боеприпасов, оружия, короче, маленький боевой лагерь их маленького отряда.
Арсенал, правда, оказался небогат: нож-ухорез без патетических ударов о камень был отправлен в мусорный контейнер, карабин стал посланием Прохору, а оставшиеся многочисленные глянцево-красивые коробки с крохотными патрончиками ничему и никому помочь не могли…
Оставшийся пять лет назад от старшего брата дедовский дробовик Ваня давно отвёз на родину, в Усть-Кулом… Винтовка Полухина хранилась в "Хантере", и забирать её ни у кого желания не было.
Имелась в наличии единственная штатная единица оружия.
Десантный нож.
Глава 4
Личный состав отряда не давил на воображение своей многочисленностью. Приходилось совмещать должности.
Ваня - командир, он же замполит, он же зампотех, он же зампотыл, он же командир взвода разведки, он же весь упомянутый взвод, он же… - не имеющих желания изучать состав и структуру ПВДНа (противовампирного дивизиона) сразу отошлю в конец списка - …он же механик-водитель единственного транспортного средства. Не джипа - внедорожники хоть и были куплены Ваней, но числились за другими членами "Хантера", Прохором и Максом… Будем реалистами - даже самые положительные герои самых высокоморальных романов к налогам относятся… Как бы сказать… Вы читали те романы? Хоть один высокоморальный герой заполнял там налоговую декларацию? То-то…
Наташка - военврач, она же бессменный дежурный по кухне, она же главный специалист по стратегии, тактике и вооружению врага… (После долгой и жаркой дискуссии они решили, что в изученной Наташей-огромной навозной куче вампирско-упырьских книжек и кассет вполне могут оказаться рациональные зёрна.)
Полухин - пациент медчасти, успевший безнадёжно влюбиться в упомянутого военврача. Но ничем своих чувств не выдающий (так по крайней мере казалось Славке…).
После звонка прошло больше часа.
Командир где-то задерживался.
Личный состав тревожился.
Паники пока не было.
Пуля попала в основание черепа.
Или в самое навершие позвоночника - со стороны чего смотреть. Короче говоря, крохотный серенький комочек свинца попал в границу шеи и головы…
Ударившись в атлант, пулька взорвалась, разлетелась на несколько неровных кусков. Ртути в ней не было, как не было ни латунной, ни медной оболочки, ни стального сердечника, ни заполненного выгорающим в полёте трассером донца, - но пулька была из жёсткого и ломкого, сплавленного с сурьмой свинца, а начальный разрез на носике сделал тонким лезвием лобзика Прохор…
Пуля разлетелась на несколько кусочков, они полетели вперёд-вверх, и вперёд-вниз, и вперёд-в-стороны, а один, совсем крохотный, искривлённый, - даже развернулся, выскочил назад, прорвав кожу…
…Следующего шага он не сделал - казалось, ветка, только что отведённая рукой, вернулась и ударила по затылку с утроенной силой, пришлось падать, падать, падать… он падал целую вечность, зелёная трава неслась в лицо со скоростью света и всё не могла долететь, и, не долетев, - почернела, и удара лицом о землю он уже не ощутил.
Как по его карманам ползают руки Прохора, он тоже не чувствовал.
Прохора, любящего убивать…
Звонок в дверь.
Они ничего не сказали, не двинулись с места. В скрестившихся взглядах читалось одно и то же: у Вани есть ключи! И должен он был прийти почти час назад… Ошиблись дверью? Детки шутят?
Небольшая пауза. Два звонка, один за другим. Более настойчивые.
Наташа выскользнула из шлёпанцев и неслышной тенью метнулась к глазку. За дверью раздались звуки непонятного происхождения. Словно рассыпалась изрядная охапка мелких и неуместных в городе берёзовых поленьев…
Наташа прильнула к линзе, тут же выпрямилась и сделала рукой отчаянный жест: ничего не видно!
Старинный приём - не хотите, дабы соседи лицезрели, как вы целуете провожаемую домой девушку - залепите глазок жвачкой, во рту она вам сейчас всё равно не понадобится. Могло случиться такое и на Ваниной площадке. Но Наташа не поверила в совпадение…
Её глаза скользнули по прихожей. Полухин куда-то делся. И тут в замке легонько скрежетнул ключ…
Она бесшумно, не звякнув металлом, выхватила из ящика с инструментами молоток. Не самый тяжёлый, были там и помощнее, но этот лежал на самом верху. К тому же пришёлся вполне по руке.
Скрипучий скрежет смолк, манипуляции с замком прекратились. Но неизвестный и незваный гость не спешил воспользоваться плодами своей победы над механическим стражем двери, даже если таковая виктория и действительно имела место…
С площадки опять донеслись ни на что не похожие деревянные звуки… Пальцы Полухина ухватили Наташу, потянули в комнату. Там он одобрительно кивнул при виде молотка и жестами поставил его носительницу справа от двери, сам встал слева. В руке Полухин сжимал десантный нож…
Входная дверь скрипнула.
Наташка стиснула молоток до боли в суставах.
Нож в руке Полухина мелко дрожал.
- Не ждали? - Голос в прихожей.
Ванин голос…
Тенденция, однако, наметилась у скрипящих пером и терзающих клавиатуру, бубнящих в диктофон и строчащих на машинке… У писателей, не любящих сантиментов и много знающих о настоящих играх настоящих мужчин. Тенденция говорить уже на первой странице о главном своём герое (нарушая все данные парнем подписки и портя жизнь доверившемуся человеку) - говорить, кем был он совсем недавно. Сообщать, что главный герой воевал в Афгане, и не в стройбате; или в Чечне, и тоже отнюдь не в стройбате; или во Вьетнаме (к забугорным всё сказанное вполне относится), и не сапёром - лишь рубил сапёрной лопаткой узкоглазые вьетконговские головы.
Не жалко вьетконговцов, сами напросились" жалко читателей. Оставьте им интригу! Загадку оставьте! Ведь сразу ясно, что и на гражданке герой может привычно крушить и мочить в сортире встреченные порно- и наркомафии, и национальные мафии всех оттенков кожи, и террористические мафии всех оттенков политического спектра, и коррумпированные чиновничьи мафии - вообще не разбирая оттенков… Заодно перепадёт по сопатке соседу героя, дяде Коле, имеющему обыкновение спьяну метелить жену.
Все понимают всё с первой страницы - и ужасаются. Мафиози перестают свирепо морщить бритые затылки и, ужаснувшись, - ложатся на матрасы. Сортиры испуганно закрываются на переучёт. Сосед дядя Коля, ужаснувшись, откладывает жену, отставляет бутылку и вдумчиво изучает дианетику®. Некоторые читатели даже закрывают от ужаса книгу - всё на той же первой странице…
Тенденция, однако…
Но из песни слова не выкинешь, и страница отнюдь не первая, и читателей давно интересует: где и как провёл Ваня свои лучшие годы, от восемнадцати до двадцати?
Скажем коротко, по-военному:
Ваня служил.
Там было жарко.
Там стреляли.
И убивали.
Убивал и он.
Выездное заседание охотничьего клуба "Хантер-хауз" продолжалось в глухом уголке пригородной зелёной зоны, километрах в пятнадцати от стадиона завода "Луч". Присутствовали все шесть списочных членов, оставшихся после выбытия Вани и Полухина. Хотя в этом уединённом месте тесным кружком стояли и обменивались мнениями лишь пятеро. Шестой лежал лицом вниз и не принимал активного участия в разговоре. И не прислушивался к разговору. Он был мёртв.
Впрочем, всё по порядку.
Наверное, из Прохора смог бы получиться неплохой солдат. Даже командир - информацию по крайней мере он до подчинённых доводил толково, сжато и точно, без лишних эмоций. Однако, когда надо, мог говорить эмоционально и артистично. Прохор был не чужд ораторского искусства.
Его речь на внеплановом собрании была достойна Цицерона, морально уничтожающего изменившего отечеству Катилину, или Энгельса - мешающего с грязью ренегата Каутского, или самого человечного человека, картаво матерящего на заседании ЦК политическую проститутку Троцкого… В речи Прохора роли политических проституток достались, понятно, Ване с Полухиным. Но лексика была вполне по-ленински ненормативна…
И основная тема, и лейтмотив, и рефрен были просты: заложат.
Ослабели у ренегатов нервишки, стали спать беспокойно - заложат от страха. Решили соскочить на полном ходу, купив себе индульгенцию, - заложат для отмазки. Нет очков и баллов негусто (это уже о Полухине) - заложит из банальной зависти. Боится потерять неформальное лидерство (это уже о Ване), не может тягаться с подпирающим молодняком - заложит из ревности. И так далее, в том же направлении…
Доказательства измены были не слишком убедительны - но сходили за таковые в эмоциональном запале. Прохор работал в бессмертной сталинской манере: сам задавал вопросы и тут же отвечал на них. С кем майор Мельничук беседовал на шоссе тет-а-тет? С Иваном! А раньше? С Иваном! Кто притащил их на пустой объект? Полухин! Кто вполне мог, уходя, нашпиговать "Хантер-хауз" ментовскими "жучками"? Почему они встречаются здесь, не пойми в какой тмутаракани, опасаясь пресловутых "жучков" и откровенной милицейской засады? Из-за Ивана с Полухиным! И что же теперь с этими блядьми делать? Прохор прекрасно знал, что с ними делать, - но хотел, чтобы то же самое сказали другие.
Сзади пискнуло: морду набить?!
Обсуждения этот писк даже не заслужил, проигнорировали. Голос потвёрже: дак что? как они, так и их… кто воо-ще всё затеял? Другой, коротким вердиктом: мочить! Слово сказано, но Рубиконом тут и не пахнет - натренировались на крысах. Больших и не очень. Шока нет, звучит вполне по-деловому. Пискнувший про морду мгновенно всё понимает и перестраивается, пищит иное: мочить и на утилизацию! Тут сегодня лучше в меньшинстве не оставаться, игры в демократию закончились…
- Никого вы не замочите! - Голос твёрдый и уверенный. - Хватит, поиграли! Клуб кончился - откройте устав! Двое учредителей из трёх вышли из состава - клуба больше нет… Можете собирать новый и охотиться на кого угодно. Без них. И без меня…
Последние фразы сибиряк Максим говорит уже повернувшись спиной, уходя. И не оглядывается. Зря. Выстрел Прохора - глухой хлопок, глушитель поставлен. Макс подгибается в коленях и падает лицом в траву.
Прохор обводит взглядом остальных. Медленно, подолгу останавливаясь на каждом. Охотники отводят взгляд либо стараются изобразить готовую на всё подчинённость. Они тоже полюбили убивать, но…
Но меньше, чем Прохор.
- Не ждали? - проворчал Ваня, протискиваясь в прихожую с грудой кольев в охапке. - Что не открывали-то?
Личный состав молчал ошалело, медленно подтягиваясь к командиру и продолжая сжимать членовредительные орудия… Ваня посмотрел - и понял всё. Хотелось рассмеяться, но он себе не позволил.
- Молодцы, бдительности не теряете. Я чуть задержался, в рощицу заскочил… Может, и не врут дурные фильмы - пригодятся когда-нибудь колья-то осиновые? Как мыслишь, Натали?
Она, постепенно отходя от стресса, кивнула.
Ваня кивнул ей в ответ и улыбнулся как можно шире. С такими бойцами навоюешь…
Что свежевырезанные колья понадобятся не как-нибудь, а очень скоро, Ваня не стал говорить. Этой ночью он снова посетит подвал заброшенной птицефабрики.
В одиночку.
Посетит и попробует найти для разговора Паю… Для разговора с осиновым колом в левой руке… Свиданьице….
Но сначала, этим вечером, Ване предстояла встреча более приятная.
Мысль о ней он пронёс сквозь все вампирские заморочки.
Встреча с Адель.
- Утилизировать - далеко и рисково. - Прохор протягивает им нож-ухорез, затем две сапёрные лопатки. - Вы двое - выковыряйте пулю из шеи. Чтоб никаких вещ-доков! А вы - копайте яму. Во-он там, за кустами. Дёрн аккуратно срезать, квадратами. Возьмёте брезент в машине, два полотнища, землю - на него. Оставшуюся заберём с собой… Этого - тоже на брезент…
Тот же пискля робко интересуется: зачем увозить землю?
Прохор благодушен. Всё отлично. Никто не дёрнется, а сейчас ещё больше замараются - в прямом и в переносном смысле… Прохор объясняет терпеливо, почти дружески:
- Здесь, знаешь ли, люди иногда бывают… Кострища видел? Каждые выходные на шашлыки-пикники сюда… Холмик увидят: что, мол, за могилка объявилась? А заделаем всё как было, ровненько - и комар носа не подточит… - Он делает паузу и шутит: - Но если хочешь - пометь место и носи цветочки на Троицу…
Прохор только что убил человека.
Новая коллекция начата.
Прохор счастлив.
Глава 5
Ваня пришёл рано.
На час с лишним раньше - не к концу выездки у Адель, а к началу. Как так оно получилось - сам не понимал. Чисто случайно. Вроде всегда рассчитывал и планировал время реально… А тут выехал чуть раньше, ехал чуть быстрее - ну и набежал запас времени… Ладно, походит часок, приведёт мысли в порядок…
Так успокаивал себя Ваня, разгуливая в зелёнке у стадиона "Луч" - здесь было проложено несколько троп для всадников. Мысль переждать этот час в "Хантере" даже не приходила в голову…
Казалось, Адель ничуть не удивилась его досрочному появлению.
- Привет, - сказала Адель. - А у меня подруга в самую последнюю секунду отказалась. Позвонили ей на сотовый - всё бросила и убежала. Конь осёдлан… Скажи, ты сможешь держаться в седле? Брюки и сапоги тут легко взять напрокат…
Мог ли он держаться в седле? Ха! Да он мог не ударить лицом в грязь перед лордами, баронетами и седьмыми в роду виконтами на знаменитой английской скачке за лисицей - и на паре охот не ударил, между прочим. Иные подзабывшие традиции баронеты и особенно их баронетши ударяли - разбрызгивая грязь и загаживая охотничьи костюмчики от Блумарин и Роберто Ковалли, а Ваня - нет. И брюки с сапогами для верховой езды у него нашлись - в машине, абсолютно случайно. Завалялись от последней лисьей охоты, надо думать.
Патологоанатомы были из мазилок никудышные.
Да и инструмент им Прохор подсунул - не очень. Кривой, как коготь неведомого зверя, с заточкой на обратной стороне лезвия, - нож-ухорез на роль скальпеля годился мало. У Прохора была и нормальная охотничья финка, но он намеренно дал ухорез - пусть попыхтят, пусть измажутся кровушкой - во всех смыслах…
Они пыхтели…
Они мазались…
Они превратили в изодранное месиво шею и не только - всё от лопаток до затылка. Прохор смотрел с усмешкой - полубрезгливой-полу… Нехорошая, в общем, была усмешка.