Что дальше? Искали их, не нашли. Никого из пятерых не нашли. Я, когда в верховьях бывал, думал иногда: разыскать, где Санька причаливал, должны были следы какие остаться… И попробовать до деревушки той добраться - может, прояснится что? Пару раз за этим нарочно туда ездил, да с дороги возвращался - не мог… Как вспомню - разворачиваю дюральку - и по газам…
Марья, Маша-то, замуж вскоре вышла… За городского, из Питера, - но корни с наших мест имел… Ну и… Там у вас и живут, дитё вроде у них… Не знаю, сюда не наведывались.
Вот и вся сказка, хочешь верь, хочешь нет… Конец бутылке, конец истории… Пора и на боковую, мне рано утром сети снимать… Да нет, тут стоят, недалече… В Синюю Курью я больше ни ногой, хоть место и рыбное…
Что? Ишь ты…Догадлив, однако… Х-хе… Да, было дело… Не только багор я с "Машки-Целки" прихватил, не только…
Ладно, уговорил… Подожди, сейчас… Подальше держу, мало ли… Ну на, смотри… Серебро? Старинная штучка, продать бы её, но… Не могу расстаться… Знаешь, если б не она… Подумал бы, что пьяный в палатке провалялся, что привиделось всё…
Никому её не показывал. Никогда. И не рассказывал никому. А знаешь, почему тебе рассказал? И показал? Нет, брат, не за водку твою, не за культурное обращение, нет…
Глаза у тебя такие же. Те же самые, что мне пять лет снятся. И взмах тот снится, и "Машка", вдали исчезающая…
Вот так вот Адель и смотрела… Именно так… Не смотри так, будь другом. Не надо. Не смо…
Старшина Косаргин никакого криминала не обнаружил - пил Гаврилыч крепко, все знали. Хоть и глотал что казённую, что первач, как воду, без видимых глазу последствий - но свой-то организм ни твёрдой походкой, ни уверенной речью не обманешь… А вчера, похоже, усидел три поллитровки в одиночку за вечер - и не выдержал мотор у старого браконьера.
Доктор Волин, с большим трудом извлечённый из участковой больницы и из недельного запоя, явился в обнимку с трёх-литровкой разведённого медицинского и вписал недрогнувшей рукой в нужную графу: сердечная недостаточность. Недрогнувшей - это выражаясь фигурально. Кисть тряслась, как на вибростенде, почерк был самый "медицинский" - нечитаемый.
Отыскав в спартански обставленной халупе документы умершего, Косаргин удивился дважды. Сначала возрасту, потом имени - Гаврилыч оказалось не отчеством, как много лет все вокруг считали - скорее, образованным от имени прозвищем. Звали покойного Гавриил.
Вскрытия не проводили.
Небольшой старинный кинжал в доме Гаврилыча не нашли.
Да и не искали.
ЧАСТЬ I
ЖЕСТОКОСТЬ
Рассмотрим вопрос об эпиграфах, господа кадеты. Даю под запись: эпиграф есть цитата, помещаемая автором перед текстом либо его частью. Записали? Продолжим. Эпиграф выполняет три тактические и одну стратегическую задачу. Первая тактическая задача: показать, как умён и трудолюбив автор. Он (автор) - читал мемуары Киёмасы Като о походе в Корею и даже не поленился при этом переписать пару фраз. Вторая, диалектически развивающая первую: показать, как глуп и ленив читатель - он (читатель) не читал означенных мемуаров и ничего не выписывал. Третья: пояснить идею произведения (для неумеющих уяснить её из текста либо для текстов, идеи не имеющих). Задача стратегическая: увеличить количество авторских листов и, по возможности, сумму гонорара. Посему: Отставить эпиграфы!
Глава 1
- Нет, Вано, с этим надо что-то делать… Скоро ведь что получится? Ведь если ничего не менять, то что? Крысодавы, "мазилки" всякие, мастерами скоро станут? А потом что? Гроссмейстерами, да? Как же это, а? Надо нам обязательно с Прохором собраться и всё это обкашлять… И побыстрее… Хватит, наболело!
Славик Полухин старался быть напористым и убедительным. Не получалось - был он многоречив и зануден.
Ваня, не отвечая - щёлк, щёлк, щёлк, - вставлял патроны в обойму. Жёлтые цилиндрики ложились ровно и плотно - не то что бессвязные аргументы Полухина.
- Ну что ты молчишь? Я - учредитель, ты - мастер и учредитель, неужто наше слово не решающее будет?
Ваня поставил обойму на место, беззвучно сдвинул предохранитель и - на вытянутых руках - полюбовался карабином.
- Подумай, Айванез - гроссмейстеров в клубе пока нет! Пока! Появятся - будут заправлять они. По уставу… А тебе, между прочим, до гроса три очка осталось…
Хорош "Везерби 0.22 спортер" - и красив. Скупой такой красотой, не щеголеватой, блеск и мишура для дешёвок - а это вещь. Вполне стоившая заплаченных денег… Кстати, немало пришлось приплатить и таможне - дабы оформили как спортивное, чисто тировое оружие. И - лишних триста долларов стоил вариант под левую руку…
Ваня был левша.
- Три очка! - продолжал разоряться Полухин. - А сам знаешь, как их теперь набирать тяжко…
Ваня знал. Сам Полухин не набрал ещё ни одного - радел за идею. Стрелок из Славика не очень… Давно бы вылетел из клуба, если бы действительно не был учредителем.
- И как тебе понравится, Джованни, если в гроссмейстеры вперёд какой "мазилка" пролезет? Обменяв свои баллы на очки? Пятьдесят к одному? Понравится, да?
Ну, положим, баллы тоже набирать не просто, а то от гросов не протолкнуться было бы. Цель маленькая, увёртливая… Хотя, конечно, того адреналина в крови нет, какой бывает, когда берёшь очко…
Ваня отсоединил обойму, оптику, прошёлся по карабину фланелькой и уложил всё в футляр. Хранилище у "Везерби" было роскошное, не хуже, чем у скрипки Страдивари.
Он аккуратно поставил футляр к шкафу и ответил на все излияния Славика коротко, одной фразой:
- Что ты предлагаешь?
Славик был готов предложить многое:
- Значит, так. Во-первых, сменим курс. Не пятьдесят баллов к очку, а сто! Или, может, двести? Как думаешь, Иоганн?
Ваня сказал, что думает:
- Когда дойдёшь до Янека - дам в ухо.
Довольно равнодушно сказал, скупо проинформировал. Славик сбился с мысли. Знал - чтобы услышать от Вани такое, надо ему изрядно надоесть. Не разозлить, не обидеть - всего лишь надоесть. От разозлившегося Ваньки он драпанул бы во все лопатки - видел однажды, вполне достаточно… По счастью, злость была направлена не на него - на троих здоровенных пьяноватых обломов, вздумавших выгнать на пинках из подземного перехода просившего милостыню мальчишку…
Славик в бега не ударился, но заговорил медленнее, внимательно подбирая слова:
- Двести, по-моему, самое то… Во-вторых: ограничения по оружию. У нас элитный клуб, чёрт возьми! Никаких дедовских тозовок с самопальными глушаками - исключительно фирма! Ты как, Жа… Ваня?
Славик осёкся. И больше Ваню иностранными производными от его имени не называл. Не только в этот вечер. Никогда.
Фирма, говоришь…
Ваня мысленно усмехнулся. Вот в чей огород камешек… Крепко задел Полухина Максим со своей старой ТОЗ-8. Неизвестно, на кого и как он охотился из неё в Сибири, - но в клубе за два месяца вплотную подошёл к норме мастера. Причём исключительно на баллах. И без оптики! С обычным открытым прицелом… Ничего себе новичок-"мазилка"..-. Свои достижения Макс объяснял бесценными качествами доставшейся от деда мелкашки. Славик долго его обхаживал, уговаривал - и выкупил-таки, подзаняв и подкопив, тозовку за хорошие деньги… Как и следовало ожидать, ничего не изменилось - Макс с прежним успехом стрелял из "маузера-автомата" с цейссовским прицелом, - а Славик после двух позорных провалов расколотил в щепки приклад дорого доставшегося раритета…
Он не сказал ничего, посмотрев в упор на Славика. Тот смутился:
- Ну, не знаю… Может, и не стоит… Но обмен баллов на очки надо изменять, это точно…
- Я скажу тебе одно…
Ваня подошёл к шкафу, проделал ряд хитрых манипуляций с сенсорными кнопками, невидимыми под фанеровкой, - набрал код и отключил механизм самоликвидации. Узкая горизонтальная панель сползла, открыв потайное отделение. Личный сейф, полагавшийся мастерам, - там, в семи склянках, были заспиртованы трофеи. Семь склянок - семь очков. Ещё три - и звание гроса твоё. Всего три склянки…
Впрочем, грубое слово "склянка" не подходило к тончайшему лабораторному стеклу "Кавалер-Симекс" - никакого искажения-преломления, всё как на ладони… Ваня посмотрел на коллекцию и повторил:
- Я тебе скажу одно - в уставе ничего дословно не сказано про обмен баллов на очки. Там сказано про обмен хвостов на уши. Пусть "мазилки" идут со связками крысиных хвостиков в валютный обменник. Я свои добытые никому не отдам…
Сквозь прозрачные спирт и стекло действительно виднелись уши.
Человеческие.
Клуб официально назывался "Хантер-хауз". Дурное название, честно говоря, - Прохор придумывал. Ваня - для себя - предпочитал попроще: "подотдел очистки".
Подотдел, он же клуб - как организация с написанным на бумаге уставом и членскими взносами, - оформился пять месяцев назад. Примерно в то же время интерн Булатова впервые (и не без оснований) заподозрила, что сошла с ума.
Женщину убивали жестоко.
Цепной пилой.
Щетинящаяся зубьями цепь дрогнула, дёрнулась и стала серой, смазанной, полупрозрачной от быстрого движения.
Обнажённая женщина смотрела на неё игольно-точечными зрачками - равнодушно. На губах застыла бессмысленная улыбка. Женщина была далеко.
Но её безжалостно втащили сюда - в кошмарную для неё реальность. Цепь коснулась кожи - легко, почти ласково - и тут же отдёрнулась. Наискось живота протянулся алый след. Цепь на долю секунды потемнела - и снова стала прозрачно-серой.
На третьем касании женщина закричала - боль пробила блокаду наркотика. Задёргалась всем телом. Сыромятные ремни держали крепко. Цепь продолжала свои бездушные ласки. И только через несколько минут вгрызлась в тело по-настоящему. И пила, и женщина зазвучали по-другому: пила - басовитее, натужнее, женщина зашлась в граничащем с ультразвуком вопле…
Кровавые ошметья полетели в лица зрителям.
- Ну и где здесь искусство? - спросил Тарантино с лёгкой брезгливостью.
Крупные капли крови и крохотные кусочки мяса сбегали по экрану - изнутри. Так казалось. На самом деле они, конечно, попадали на объектив камеры.
- Так в чём тут искусство? - повторил Тарантино. - Все составляющие этого кича просты, как использованный презерватив: вокзальная поблядушка, шприц с дурью и бензопила… Бабу коллективно попользовали и расчленили… Где сюжет? Где конфликт? Где интрига?
Интриги на экране не наблюдалось. Камера показывала, как пила буксует в отдельных фрагментах - уже не дёргающихся.
- Народ любит кич, - возразил собеседник. - Зато такие ленты можно печь со скоростью две штуки в неделю. Не слишком даже повторяясь - всевозможных механических устройств придумано достаточно. Тут и интрига появляется: а что новенькое будет у "Весёлых потрошителей" в следующий раз? И некоторые находки совсем не дурны… Ты видел, кстати, серию с промышленной мясорубкой? Вполне изящно…
Тарантино лишь фыркнул. Собеседник продолжил:
- А пока ты закончишь свой очередной шедевр, зритель тебя забудет… Зритель ждать не любит. Ему нужна новая порция - раз в неделю по меньшей мере… Короче: когда я получу готовую кассету?
Тарантино поскрёб щёку. Фирменный станок, имитирующий при бритье полуторанедельную щетину, обошёлся ему в круглую сумму - имидж требовал жертв…
- Есть некоторые проблемы… - осторожно сказал Тарантино. Слукавил - проблема уже была захоронена в укромном месте. - Исполнитель главной роли… хм… вышел в тираж… Поиски дублёра с подходящей фактурой займут некоторое время…
- Да-а? Некоторое? А ты не напомнишь, дорогой друг, когда ты получил у меня аванс?
Тарантино вздохнул. Напоминать о грустном не хотелось. И он объявил решительно:
- Завтра подберу типаж, послезавтра начну съёмки…
Невозможно работать, когда художника так вот подгоняют. Ладно, фильм дошёл до стадии, на которой даже малейшее портретное сходство не требуется. Достаточно найти мальчишку с подходящей фигуркой и ростом…
Разговор имел место в кафе, в отдельном кабинете. Многие завсегдатаи невинной с виду забегаловки на окраине огромного города и не знали о существовании сего помещения. Розово-пастельный интерьер, видак, широченный диван-траходром - гнёздышко любви. Но птенчики отсюда выпархивали совсем другие.
…Уходя, Тарантино подошёл к приткнувшемуся у дверей бару. К стойке был подвешен фрагмент скелета - костяк руки. Тарантино пожал потемневшие мослы. На ощупь они напоминали пластиковый муляж - не важно, ритуал есть ритуал. На удачу.
Завтра она понадобится.
Глава 2
Менты тормознули их неожиданно. Прохор выругался. Славка сжался в комочек, став маленьким и незаметным. Ваня бережно положил футляр с "Везерби" на сиденье и вылез из джипа. Прохор - за ним.
Вот так. Это не просто рутинная проверка на дорогах. Майор Мельничук собственной персоной. И персона эта чем-то неприятно озабочена. Чем-то даже взволнована - Ваня встречался с Мельничуком в четвёртый раз и сделал вывод, что лучшим индикатором майорского настроения является его окружённая порослью рыжих волос лысина.
Сейчас лысина отливала в лучах закатного солнца фиолетовым - признак самый неблагоприятный.
- Куда следуете, молодые люди? - поинтересовался майор казённым голосом. Как будто не знал, куда и зачем они ездят.
- Следуем на стадион завода "Луч", на стрельбище, товарищ майор, - в тон ему отрапортовал Ваня.
Хотя сам внутренне напрягся - что-то у ментов стряслось. Необычное и неприятное. Ни на простой, ни на усиленный патруль ДПС задержавшие их не походили. Две легковушки, вокруг роятся люди в брониках и с укороченными автоматами. Второй джип, пытавшийся мирно-незаметно проскочить мимо, - остановлен. Чуть поодаль от легковушек - микроавтобус. Тоже, надо понимать, не пустой. И - на сладкое - сам майор Мельничук.
Похоже на операцию. Неужели против них?
Прохор на эти тонкости не обращал внимания - медленно и молча наливался злостью. Колер лица начинал соперничать с майорской лысиной-индикатором. Ваня предостерегающе сжал его локоть - сильно, даже сильнее, чем хотел. Прохор дёрнулся.
Небывалое продолжалось.
Парни в бронежилетах начали обыскивать машины.
Очень дотошно обыскивать.
Началось всё почти год назад - прохладным и дождливым июлем високосного лета.
Это было удачное лето - для Вани. Так он думал тогда. Изнурительная гонка завершилась промежуточным финишем - после полугодичной стажировки в Бирмингеме он стал вице-директором петербургского филиала.
В двадцать семь.
Абсолютный рекорд Корпорации.
Позади остались семь страшных лет: изматывающая работа и ещё более изматывающая учёба. Почти с нуля - первый наёмный педагог начал с избавления от окающего акцента. Дальше - больше. Последний - наоборот - акцент ставил. Оксфордский. И заодно читал курс корпоративной этики. На сон оставалось два-три часа. На личную жизнь ничего не оставалось. Маркелыч вкладывал только деньги. Силы и здоровье вкладывал Ваня. Все мужчины его семьи были сильны и выносливы. И все умирали рано.
Он выдержал. Прошёл. Пробился. Сделал непредставимое для парнишки из затерянного в дебрях Севера посёлка. Победа окрыляла. Пути были безграничны. Потом произошло это. И он подумал: зачем всё?
Пригородное шоссе. Шесть человек у двух джипов. Лицом к машинам. Ладони на нагревшемся металле. Ваня с Прохором чуть в стороне - с Мельничуком. Ребята в сферах и брониках шустро роются в салонах. Спецназ? ОМОН? СОБР? Кто их разберёт, пятнисто-одинаковых… По всей форме не представлялись.
Обыскивали странно. Почти не обращали внимания на упакованные мелкашки и патроны. Знали, что все бумаги в полном порядке? Тщательно исследовали места, способные вместить что-либо небольшое: пачку денег, пистолет, нож… Похоже, весь сыр-бор к клубу "Хантер-хауз" не имел отношения. Но расслабляться рано…
- Пойдём поговорим, - поманил Мельничук Ваню. Они отошли на два десятка шагов. Прохор дёрнулся было следом - упёрся в короткий взгляд и короткий ствол пятнисто-бронированного. Нервно затоптался, багровея даже уже не лицом - шеей. Жаркое было лето…
…Майор поглядывал на существование "Хантера" не то чтобы сквозь пальцы - сквозь подозрительный прищур… Дважды осторожно посылал следом оперативников - после того, как однажды возвращавшиеся с ночной операции собровцы напоролись на подотряд очистки за работой.
Все три рассказа совпали: парни оцепляли старый, выселенный дом или заброшенное здание в промзоне, швыряли в. подвал некие предметы (газовые гранаты?) и открывали пальбу по выскакивающим полчищам крыс… Развлечение идиотское, но охотнички действовали грамотно и слаженно, собровцы (до начала пальбы) посчитали за спецоперацию родственных служб, подкатили: помощь нужна? Судя по всему, опасаться, что ребятки продырявят сдуру друг друга, не приходилось. Да и винтовочки мелкокалиберные, маломощные, предназначенные для бумажных мишеней…
Примерно так успокаивал себя Мельничук до последнего времени…
Конечно, нарушался "Закон об оружии". Но ответственность за стрельбу из спортивного оружия вне тиров и стрельбищ административная - заводить дело из-за штрафа в два минимальных оклада не хотелось… А жалоб не поступало - аккуратные парни, крысиные трупики за собой прибирают, даже гильз не оставляют - пользуются гильзосборниками… Да и район, в конце концов, чище становится…
Милиция последнее время два знакомых джипа не останавливала…
Да и раньше, когда останавливала, в большом продолговатом ящике, заполненном окровавленными, лишёнными хвостов крысиными тушками, никто не рылся. Боялись заразы, да и противно…
Зря.
Самые крупные экземпляры бывали внизу.
Он подумал: зачем всё?
Нет, не так… Сначала он ничего не думал - по крайней мере не помнил ни одной своей мысли. Вообще ничего не помнил о последних секундах.
Когда способность осознавать окружающий мир вернулась - у ног лежало тело.
Мёртвое.
Он сразу понял - мёртвое.
Не надо щупать пульс и прикладывать к губам зеркало. У живых не торчат руки и ноги под такими углами - да и не сгибаются в таких местах. И главное - не может смотреть в потолок лежащий на животе человек. Если, конечно, действительно жив… Крови не было.
В подъезде не было никого - девчонка испарилась. Надо было уйти и ему. Немедленно. Но он стоял. Стоял и не мог понять: зачем всё это? Зачем? Зачем? Зачем?
Они молчали, отойдя от деловито суетящихся у джипов камуфляжников.
Ваня намеренно отдавал инициативу собеседнику. А майор не знал, как сформулировать то, что думает… Майор Мельничук не был тупицей. Он знал, что любые игры, любые дурацкие забавы с оружием кончаются кровью. Всегда. Хорошо если малой - простреленной сдуру рукой или ногой.
Но иногда крови бывает много. Очень много. Оружие в руках - страшное испытание для психики. Расстрелянные караулы и двинувшие в бега вооружённые солдатики - вершина айсберга. Психологи удивлённо разводят руками. Действительно, с чего? Отпахал человек полтора года, совсем немного остаётся, и не салага уже бесправная - заслуженный дедушка, и писем от невесты - прощай, любимый! - не получал… Нет причин! Нет! Есть только следствие - залитая кровью караулка. И, если не повезёт, - ещё трупы, уже штатских… Загадка.