- Ребенком я упал с дерева, - поведал я. - Распорол ногу, пришлось накладывать швы. Остался шрам. Маленький белый след. Теперь мне его вроде как не хватает. Он служил связующим звеном между мной и прошлым. Это незначительная часть. Но тем не менее. Я оторвался в смысле, которого не предвидел. Мое тело увязывает пространство со временем. В него встроена биография. - (Джейсон молчал.) - Конечно, ткани организма полностью заменяются через каждые семь лет. Вряд ли тот шрам состоял из тех же молекул. Уместно ли, по-вашему, считать, что по прошествии семи лет люди остаются прежними? Поскольку в физическом отношении это не так. Связь сохраняется, но части обновились. Дом отремонтировали. Создается впечатление, что по истечении семи лет вы уже не должны отвечать за свои поступки. За что сажать человека в тюрьму, если преступление совершила другая физическая сущность? Сохранится ли брак, если в паре не осталось и молекулы от людей, когда-то сказавших друг другу "да"? Мне так не кажется. Я понимаю, что это сложный вопрос, но таково мое мнение.
Тишина. Я отвлекся от темы.
- Думаю, лучшего отклика мы не добьемся, - сообщил Джейсон. - Давайте займемся сильными желаниями.
- Вот тут. - Джейсон указал на монитор. Мы составляли карту моего мозга шесть часов. В затемненной лаборатории глаза Джейсона казались черными впадинами. - Активность в вентромедиальной части префронтальной коры. Отчетливо локализированная.
Я оторвался от Контуров, к которым подключался. Давно я этого не делал. Было больно. Но не так, чтобы совсем плохо.
- Это чувство вины?
- Да. - Джейсон пролистнул дальше. - По данным Крайбича и коллег, пациенты с поражением этой области испытывают его реже. Коэффициент вины для обычного человека - порядка двухсот. Но у людей с поражением данной зоны он в среднем равен двадцати семи. Это означает, что по сравнению с нормой их чувством вины можно пренебречь.
Я активировал Контуры. Мои металлические ноги наполнились ощущениями. Не сказать, чтобы ради этого стоило потерять обе ноги, но чувство было приятным.
- Интересно.
- По всем остальным измеримым эмоциям обе группы показали одинаковые результаты. Хотя нет. Подождите. - Он всмотрелся в экран. - Повысилась зависть.
- Зависть?
- На самом деле - на грани допустимой погрешности. Возможно, это ничего не значит.
- Итак, если подавить активность вентромедиальной зоны моей префронтальной коры, то я буду испытывать меньше вины, но в остальном не изменюсь.
- Намного меньше.
- Да. Намного меньше.
- И - или - сожалений. Зона ведает обоими чувствами.
Я обдумал услышанное:
- Есть ли разница между виной и сожалением?
Джейсон тупо уставился на меня:
- По-моему… нет.
- Мне кажется, одно различие есть… - Я встряхнул головой. - Слово вылетело.
- Вообще-то, я не специалист… по эмоциям.
- Будем считать, что разницы нет.
- О'кей. - Он снова взглянул на экран. - Но я не знаю, как подавить активность вентромедиальной зоны. В смысле… без ампутации.
Повисло неловкое молчание. На глазах у Джейсона я раздавил себе правую ногу. Он пытался меня остановить. Затем я при нем же расплющил руку. Возможно, в нем жили какие-то неразрешенные чувства.
- Наверное, это слишком радикально.
- В своем роде необратимо.
- Хотя жалеть не стану. - Это была шутка. Джейсон вытаращился. - Потому что у меня уже не будет вентромедиальной части префронтальной коры.
- Ах да. Конечно.
Я сделал новую попытку:
- Не о том ли мечтают люди? Прожить жизнь, чтобы не было мучительно больно? Это присловье.
- Но разве здесь речь не о смелости? Не о риске? Уж всяко не о том, чтобы скальпелем вырезать саму способность чувствовать вину.
- Гм, - хмыкнул я. - Наверное, да.
- Меня во всем этом удивляет одно, - сказал Джейсон. - Никто не говорит "нельзя". Что тебе, например, нельзя делать то-то и то-то. Могут сказать "невозможно" или "слишком дорого". Но чтобы "непозволительно" - никогда. И я знаю, что мы строители, а не философы. Но иногда мне не хватает этической документации, что ли. Чтобы кто-то мудрый объяснил мне: есть вещи, которых делать нельзя, даже если можно. Скажете, глупо? Наверное, это потому, что мои родители - китайцы, вы знаете, и я рос в строгости. В атмосфере высокой морали. Я сопротивлялся. Но теперь я свободен. Я плыву по течению, словно лишился опоры. Вы понимаете, о чем я говорю?
- Не вполне.
- Нет?
- Меня не интересует религия.
- Необязательно…
- Так оно или нет - что ты думаешь о шлеме? - Я перебил Джейсона, поскольку занесло его всерьез. - Закрепленные иглы, каждая из которых способна вколоть положенную дозу тетродотоксина в различные части мозга. Нажал кнопку, бах: прощай вентромедиальная зона. - Я указал на экран. - Или любая другая область, которую надо выключить на несколько часов.
- Но…
- И не только тетродотоксин. Аденозин - для быстроты реакции. Любое вещество, заряженное для введения в нужное место в нужное время. Вот это действительно интересно.
- Не знаю, что будет, если… Я хочу сказать, что слишком многое может пойти не так…
Он привел серьезный довод. Мой мозг мне нужен. Мозг - из тех органов, которые не заменишь. Спешить не следовало. С другой стороны, введение тетродотоксина для точечного подавления чувства вины - это действительно хорошая идея.
- Давай попробуем одну.
- Одну - что?
- Инъекцию. Поставим опыт.
- Я не уверен, что должен это делать.
- Разумеется, должен. Это мое поручение.
- Гм.
- Просто поставь мою руку в нужное место и дай мне маленькую дрель, - распорядился я, так как искусственные пальцы всяко были надежнее.
Раньше мне никогда не хотелось пошуровать в собственной голове. Меня можно было бы заподозрить в подобном, однако - нет. Я пробовал всякое: кофе, энергетики, алкоголь, кофеин в таблетках. Но без восторга. Вглядываясь в экран, где было видно, как я ввожу себе в череп иглу, я подумал, что понял причину. Проглатывание каким-то образом наделяло властью пилюлю. Наркоманов называют юзерами, пользователями, и я теперь убедился, насколько это верно. Пилюли превращают тебя в пассажира. Для контроля над собственным переживанием ты должен создать его сам. Нельзя даже полноценно владеть чем-либо, если не можешь этого изменить. Так я всегда и считал.
Я вынул иглу. Джейсон прикрыл ранку маленькой салфеткой. Укол пришелся в макушку; мне было достаточно выпрямиться в Контурах - и никто не заметит. Джейсон отступил на шаг:
- Что-нибудь чувствуете?
Я открыл рот, чтобы ответить отрицательно, но затем осознал, что, возможно, - да. Потому что при мысли о Карле ситуация предстала вполне рядовой. Карлу не повезло. Из-за меня он попал в историю. Но это были лишь факты. Они не несли никакой эмоциональной нагрузки.
- Да, - кивнул я. - Все хорошо.
Я отправился навестить Лолу. Коридор согревался золотыми лучами восходящего солнца, и мне осталось примерно четыре часа почти нулевого чувства вины. Я постучал, она приоткрыла дверь и зыркнула на меня заспанными глазами:
- Чарли?
- Я знаю, еще рано. Можно войти?
- Да. Конечно.
Она пригладила волосы. Не иначе, они растрепались за ночь. Устроили полномасштабный бунт. Лола распахнула дверь, и я процокал внутрь. Лола была без брюк, одета в вытянутый желтый свитер с надписью "МЕЧТА + ОТВАГА = ЛУЧШЕЕ БУДУЩЕЕ". У нее были очень красивые ноги. Иногда приходится отдавать должное природе.
- Я работал. Захотел тебя повидать.
- Очень мило. - Она опустилась на диван.
- А где сестра? - Я огляделся.
Глаза ее распахнулись.
- Чарли, ты сломал шаблон.
Я не мог поверить. Я принудил себя отказаться от поиска способа избавиться от сестры, так как мысли об этом поглощали все мое время, когда я не спал. И вот ее не было. Случилось чудо.
Лола встала с дивана. Мое сердце глухо билось. Она уцепила меня за рубашку и притянула к себе. Телу стало очень приятно. "Надо отметить для шлема", - подумал я.
- Она может вернуться в любой момент, - сказала Лола.
Она запрокинула лицо. Мы поцеловались. Мы делали это и раньше. Но не так. Не без свидетелей. Я был весь на нервах: присутствие сестры отлично покрывало тот факт, что целоваться я не умел. Я был пылок. Мне хотелось. Но техники - никакой. Я действовал беспорядочно. Мне набились волосы в рот. Лола положила ладонь мне на щеку и развернула к губам. Она не огорчалась и не сердилась. Она была готова терпеть мои ошибки. Она не ждала никаких подвигов. Я расслабился. Я стал увереннее. Лола прижалась ко мне. Да, я действительно делал это. Я уподобился супермену. Я целовал ее, а она касалась языком моих губ, и я гулко сглатывал, она же смеялась - и смех наполнял мой рот. Все было жарче, чем выглядит на словах. Она нащупала мой затылок, притянула меня ближе. Я провалился в нее. Она была само тяготение. Неодолимое притяжение. Она взяла мою стальную руку и направила к свитеру от "Лучшего будущего", где вздымалось и опадало слово "ОТВАГА". Я почувствовал мягкое тепло и колебания примерно в пять гигагерц.
- Аккуратнее, - прошептала она.
Я открыл глаза, так как вовсе не нажимал. Это делала она. Вот только руки моей она вообще не касалась.
Я попытался убрать ладонь от ее груди. Рука воспротивилась, но в конце концов сдалась. Лола разомкнула веки.
- Стой. Подожди. - Я отпрянул. - Ты меня притягиваешь.
- Это взаимно.
- Я о другом.
Лола смешалась. Затем расширила глаза и отступила. Мне стало чуть легче, как будто я противостоял силе, слишком скрытной, чтобы заметить ее, пока она не исчезла.
- Ты почувствовала?
- Что именно?
- Точно не знаю.
- Чарли?
- Все в порядке, - ответил я, хотя и не знал, так ли это. - Возникло что-то… возможно, какое-то магнитное поле.
- Поле?
- Жди здесь. Мне нужен сканер.
- Дело в моем сердце, - прошептала она. - Правильно?
- Не знаю. Я разберусь.
- Что они в меня вставили?
- Пожалуйста, Лола, - попросил я. - Не плачь, потому что вряд ли я смогу подойти ближе и не навредить кому-то из нас.
Она кивнула:
- Прошу тебя, поторопись.
Я вышел на цокольном этаже и направился к лифтам, чтобы попасть в лаборатории. На полпути ко мне пристроилась девушка и зашагала в ногу. Немалое достижение, так как я и вправду спешил. Я взглянул вниз. Это была Илейн, моя бывшая лаборантка, которой снились кошмары. Она была ниже, чем мне запомнилось. Нет, это я стал выше. К груди она прижимала планшет. Полы белого халата развевались. Прыщи так и не прошли.
- Доктор Нейман, вы заняты?
- Да.
Мы повернули за угол и миновали крытый дворик. Ранние пташки-галстучники строили планы над тарелками с мюсли.
- Я пыталась с вами связаться. Посылала мейлы.
- Я не читаю электронную почту.
- Ладно. - Она перешла на бег. - Я следила за вашей работой. То есть не с самого начала, потому что хотела порвать полностью. Из-за травмы. Но у вас работает столько народу, все о вас только и говорят, и я видела проекты, допущенные к ограниченным испытаниям. И конечно, туда уже не попасть, потому что все, кто знал, уже записались в план, и очередь теперь расписана на месяц вперед, и нет никакой возможности пробиться. Может быть, все-таки как-то получится?
- Не понимаю, о чем вы.
Мы подошли к лифтам, я нажал кнопку на спуск.
Она встала передо мной:
- Я хочу испытывать Лучшую Кожу.
Я безуспешно пытался не разглядывать пятна на ее лбу.
- Подбором испытателей занимаюсь не я.
- Но вы же можете. Записать меня.
- Мне бы…
- Я буду соблюдать правила, стану отличной испытуемой.
- Не сомневаюсь, Илейн.
Лифт наконец прибыл.
- Я умываюсь по восемь раз в день. Использую алоэ и метилгидрокид. Сплю в маске. Она мешает, я просыпаюсь, но не снимаю ее. Пожалуйста.
- Я посмотрю, что можно сделать. - Я вошел в лифт и нажал кнопку лабораторного этажа. Илейн осталась стоять, где была, стискивая руки.
- Спасибо, - сказала она. - Спасибо вам.
Прокатав карточку в пятую лабораторию, я распугал толпу лаборантов, которые сбривали Мирке волосы. Пол был усыпан черными прядями. На лысой голове кошачьи глаза Мирки выглядели огромными, как в японском мультфильме. Мы все какое-то время разглядывали друг друга, после чего я процокал в лабораторию и стал искать портативный сканер.
- Мы… - начал Джейсон. - Вам, наверное, интересно, чем мы тут занимаемся.
- Нет. - По рабочему столу были разбросаны полуразобранные электронные устройства. - Где сканер?
- Там, - хором мяукнули несколько кошек.
Я не понимал, где именно, пока не прошел по указке их пальцев и не сдвинул чертеж. Торчала, должно быть, лишь малая часть, и я ее не заметил.
- Почему вы не носите ваши Глаза, доктор Нейман? - спросила кошка.
В руках у одного я увидел хирургическую дрель. Это не сулило ничего хорошего. Но у меня не было времени.
- Только без глупостей, - посоветовал я и вышел.
Я поднимался в лифте и вертел в руках сканер. Простейшая модель с узким электромагнитным диапазоном. Но - хватит, чтобы определить, что происходит внутри Лолы. Я пока не имел понятия, с чего ее сердце вдруг начало создавать магнитное поле. Оно представляло собой насос.
Двери лифта отворились. В первую секунду я ожидал увидеть Илейн. Можно мне Кожу? Но на площадке было пусто. Слишком пусто. Я процокал по коридору мимо внутреннего дворика: все столы опустели, галстучники со своими мюслями куда-то исчезли. Я подошел к лифтам корпуса С и собирался нажать кнопку. Свет отключен, табло над лифтами не подавали признаков жизни, кроме одного, ведшего обратный отсчет с восемнадцати. Я ждал. Когда двери открылись, внутри стояла Кассандра Котри:
- Чарли, нам нужно поговорить.
- Я понял, что-то с Лолой.
- О ней позаботятся. Заходите.
Немного помедлив, я вошел в лифт. Кассандра Котри прокатала свой пропуск. Двери закрылись.
- У нас возникло небольшое затруднение. - Она молитвенно свела ладони и приложила пальцы к губам. - Это не страшно. Все хорошо. Но у нас проблема, которую придется решать.
- У нее отказывает сердце?
- Давайте я кое-что объясню. Компания сделала значительные вложения в Лолу Шенкс. Та операция, которая спасла ей жизнь… она недешевая.
Мне это показалось не особенно справедливым, так как спасать жизнь пришлось лишь потому, что в Лолу стрелял Карл, но я молчал, поскольку ждал, когда Кассандра Котри дойдет до Лолы и скажет, что с ней стряслось.
- Можно спорить, явилось ли это решение разумным. Я знаю, что была заинтересована. Но его принимала не я. - Она вскинула глаза на сменявшиеся номера этажей. - Я всегда старалась действовать по правилам, Чарли. Понимаете?
Я ничего не сказал.
Она заговорила резче:
- Разве я упиралась, когда вы попросили меня убрать Карла? Разве я говорила: "Полно вам, Чарли, это же бессердечно, у него стаж десять лет, и он остался без рук"? Нет. Не говорила.
- Уволить.
- Что?
- Я попросил вас уволить Карла.
- Вы сказали избавиться.
- Это одно и то же.
Она помедлила.
- Конечно, одно. Дело в том, что я пыталась обеспечить вам всестороннюю поддержку. Я охраняла вас от реальности более жесткой. - Она сунула в рот большой палец и принялась грызть ноготь. Потом вынула и уставилась на него, как на предателя. - Никто не ценит управляющих среднего звена. Наверху забыли, каково им приходится. Там воображают, будто мы говорим сотрудникам сделать то-то и то-то - и они делают. Но это не называется "говорить". Это называется "управлять". Эта компания только потому еще работает, что люди вроде меня разводят их с вами по разным углам.
Двери лифта отворились. Мы были не на этаже Лолы. Мы прибыли куда-то еще.
- Но нет же и нет, - продолжала Кассандра Котри. - Вы с Лолой Шенкс дали волю рукам, и все пошло прахом.
Я увидел свое отражение в огромном серебристом зеркале на противоположной стене. Возле него был столик с лампой и вазой, полной белых цветов. С другой стороны стояла скульптура женщины в натуральную величину с простертой рукой и пустыми глазницами. Какая-то богиня. Кассандра Котри вышла из лифта.
Явилась красивая девушка с ослепительной улыбкой. Богиня рядом с ней выглядела посредственностью.
- Здравствуйте! Вы, должно быть, доктор Нейман. И Кассандра! Как дела? Что у вас, кстати, за блузка? Всегда хотела спросить.
- Я не помню фирму.
- Она вам очень идет. - Девушка положила руки на бедра.
- Он ждет?
- Он будет через пару минут. - Девушка посерьезнела. - Но если пройдете со мной, я принесу все, что пожелаете. Устраивает?
Скользящей походкой она устремилась по коридору. Кассандра Котри неприязненно смотрела ей вслед. Я едва дышал, словно глубоководная рыба, выброшенная на берег. Я был несовместим с этой средой. У меня отсутствовали органы для выживания в ней.
- Где Лола?
- За ней наблюдают, - произнесла Кассандра Котри бесцветным тоном. На меня она не взглянула. - Вам следует держаться от нее подальше, Чарли. В настоящий момент от вас будет больше вреда, чем пользы.
Она последовала за девушкой.
Я взглянул на сканер, который так и держал. Затем положил его на ковер рядом с лифтом и присоединился.
Девушка провела нас в гостиную. Я говорю с точки зрения человека, который не вполне представляет, что такое гостиная. Она рисуется мне чем-то из восемнадцатого века: тяжелые шторы, сложный орнамент обоев, изогнутые стулья, резные ножки. "Изысканность" - вот, по-моему, подходящее слово. Я подтянулся. Так казалось уместнее.
- Вы знаете, кого мы ждем, - сказала Кассандра Котри, как только девушка закрыла за нами дверь. Это не было вопросом, хотя я и не знал ответа. - Менеджера.
- Какого менеджера?
- Менеджера с большой буквы.
- Кого?
- Менеджера, - повторила она. - Менеджера. Ну, вы знаете. Менеджера.
- Это такая должность?
Кассандра Котри уставилась на меня:
- Конечно нет. Он главный администратор. Но все зовут его Менеджером. Потому что он занимается именно этим. Менеджментом. Он управляет. Помните, конгресс пытался прикрыть нас, когда Бостон-ви-эл - тридцать восемь-е оказался не таким безобидным? Ясное дело, не помните. Потому он все уладил. Как можно не знать Менеджера?
Теперь, когда она напомнила, прозвище Менеджер показалось мне знакомым. Он вроде бы подписывал кое-какие корпоративные рассылки, которые я бегло просматривал. На доске объявлений в кафетерии красовались, по-моему, вдохновенные цитаты из его речей. Когда сотрудники рассказывали о бесследно исчезнувших сослуживцах, о свернутых за ночь проектах, о не подтвержденных официально пожарах в лабораториях и авариях, которых никогда не было, они изрекали: "И тогда пришел Менеджер".
- Менеджер с большой буквы.