Пройдя вдоль стола ещё несколько шагов туда, а потом обратно, сэр Сэмюель остановился, постоял немного, что-то проговаривая про себя, и, решительно тряхнув головой, пошёл к своему законному месту – тому, которое было во главе стола. По дороге он автоматически подошёл к маленькому бару, открыл дверцу, достал джин, мартини и холодный сок, сделал себе коктейль и залпом его выпил. Потом, чуть постояв, чтобы уловить действие спиртного, пошёл дальше и, наконец, втиснулся в свой привычный стул – ужасно древний, неудобный, но зато очень дорогой. Чуть-чуть помедлив, нажал кнопку вызова секретаря:
– Мисс Стоун, пригласите, пожалуйста, ко мне мистера Томпсона.
Через несколько минут раздался голос секретарши:
– Мистер Томпсон прибыл, сэр.
– Очень хорошо, пусть заходит.
Вошедший был из разряда мужчин, на которых другие мужчины смотрят с раздражением и опаской, а женщины – с одобрением и вожделением. Ростом почти шести футов, коротко стриженый брюнет, очень похожий на Джорджа Клуни, он сразу производил впечатление уверенности в себе, замешанного на хладнокровии и неиссякаемом оптимизме.
– Сэр?
– Проходите, Томпсон, садитесь.
– Благодарю вас, сэр.
– Итак, Роберт, – предварительно пожевав губами, начал разговор Кун, – у меня для вас есть поручение.
– Рад это слышать, сэр, чертовски, знаете ли, надоело ничего не делать, – оживление Томпсона было вполне натуральным.
– Вот и прекрасно. Вы, я надеюсь, знаете, что у нас есть интересы в России?
– Догадываюсь, сэр.
– Да уж, у кого их сейчас там нет? Так вот, тот наш интерес, о котором пойдёт речь, он, как бы вам сказать, не совсем официальный, неявный… – Кун на мгновение примолк, как будто ещё раз взвешивая, стоит ли об этом говорить. Томпсон, ничего не отвечая, вежливо давал шефу возможность высказаться. – Так вот, не официальный… А потому и миссия ваша, на этот раз, будет несколько особенной…
– Разве бывало когда-нибудь иначе, сэр? – Томпсон лукаво улыбнулся.
– Да, да, вы правы… Но в этот раз – особенно особенной, вы понимаете?
– Сэр, я думаю, что буду понимать лучше, если вы всё-таки сообщите, в чём будет заключаться моя миссия?
– Хорошо. Вы должны будете поехать в Москву, и там, – банкир опять запнулся, – там вы должны будете… э… в общем, найти способ скомпрометировать одного из их высокопоставленных чиновников. Того, которого уже двадцать лет ни один компромат не берёт… У него, знаете ли, иммунитет, ему наши американские друзья подарили… Для этого вы должны будете найти подход к другому господину из их властных органов, близкому к их прези… премьеру. Именно этот человек настолько ненавидит нашего… э-э-э… нашу цель, что, наверное, готов будет пойти на контакт с дьяволом, лишь бы найти средство расправиться с недругом, как он считает, э-э-э… их страны. Патриот, одним словом… В его понимании, конечно… В общем, человек премьера сможет свалить нашего, э-э-э… друга при правильном подходе… э-э-э… А подход этот у нас есть… Ваше дело будет передать ему материалы, которые смогут ему… э-э-э… помочь. Вы понимаете?
– Я? Понимаю. А что, сложен ли доступ к этому господину, человеку премьера?
– Видите ли, Роберт, э-э-э… чиновник этот… Он, как вы верно предположили, действительно плохо доступен. Плохо идёт на контакт и всех подозревает… И от нас, напрямую, э-э-э… помощь не примет… не любит он нас…Тут нужна игра тоньше, э-э-э… деликатнее. Как раз вам по плечу, Роберт. Мы на вас очень рассчитываем, дружище…
– Замешана ли в деле наша или американская разведка? Я должен об этом знать, чтобы правильно действовать.
– Не сомневаюсь, что около такой особы обязательно будут виться господа из Интеллиджент Сервис или ЦРУ. Но наше дело… оно не имеет к нашему великому государству никакого отношения, по крайней мере, не является областью интересов официальных политиков. Так сказать, частный гешефт, но очень важный для нас. Нам чрезвычайно важно провернуть это дело, Томпсон, вы должны постараться изо всех сил.
– Не хочу быть банальным, но это моя работа, сэр. Я думаю, вы можете на меня положиться.
– Вот и прекрасно. Все необходимые материалы вы сможете получить у мистера Хетчкинса сегодня же. В средствах я вас не ограничиваю, если, конечно, вы не решите купить для этого атомную субмарину, ха-ха.
– Ха-ха, – вежливо подхватил Томпсон, – ну разве что баллистическую ракету, ха-ха-ха.
– Да, – посерьёзнев, вспомнил Кун, – поскольку ваша миссия будет, говоря шпионским языком, нелегальной, то вы не сможете воспользоваться там помощью нашего представительства, вы понимаете?
– Конечно, сэр, понимаю, – мгновенно подтянувшись, ответил Роберт.
– Но я дам вам там контакт. Это будет некто мистер Шапиро, Александр Шапиро. Это наш финансовый офицер. Он вам поможет, чем сможет, но, само собой, он не в курсе. И заодно, я вас попрошу, присмотрите внимательно за этим мистером – там недавно был с ним какой-то инцидент, и он даже пострадал. Какие-то террористы, что ли. Тёмная история, он не захотел нам о ней подробно рассказывать. Вы, пожалуйста, уточните детали, Роберт. Вам всё понятно?
– Разумеется, сэр. Разрешите начать выполнять задание?
– Начинайте, Томпсон. И ещё, чуть не забыл… Это будет для вас просто… Соберите там максимум материалов о некой "Концепции общественной безопасности" и о новом славянском увлечении – волхвах, их старинных колдунах. Первичный материал о них вы легко сможете найти в интернете. Мы, разумеется, в курсе происходящего, но есть мнение, что эти, на первый взгляд безобидные, игрушки могут вдруг превратиться в угрожающую дубину. Особенно при помощи интернета. Как вы понимаете, меня, в общем, интересуют люди, которые за всем этим стоят…
– Без проблем, сэр!
– Надеюсь, что да. Идите, Роберт, и да поможет вам Бог!
– До свидания, сэр!
После ухода агента Сэмюель некоторое время ещё посидел, достал сигару из хюмидора, повертел её в руках, понюхал, шевеля губами и рассматривая внутренние горизонты, а потом, отложив в сторону, подвинул к себе клавиатуру личного компьютера, набрал необходимый код, открыл специальную почтовую программу и отправил короткое сообщение: "Я начал"…
Глава 4. Хрюндель, но не друг Масяни
Игорь Аронович Славутский, более известный среди учащихся лицея, да и части учителей, как Хрюндель, никак не мог налюбоваться на свою новую машину. Красавица "Альфа-Ромео" была куплена совсем недавно, по случаю кризиса по очень хорошей цене, а потому любима была вдвойне – как молодая и красивая жена папой-олигархом. Хищные, где-то агрессивные, но, в то же время, плавные и гармоничные обводы достойно дополнялись мощным и приёмистым двигателем, а комфортный салон придавал этой красавице свойства почти стопроцентной идеальности. Красный лак кузова выгодно оттенялся серебристыми деталями дверных ручек и решётки. Ну, просто сказка, а не машина! Жаль только, застраховать ещё не успел, но сегодня и этот неприятный вопрос должен решиться. Хрюндель ещё раз с удовольствием выглянул в окно, чтобы подогреть возникшее в душе ощущение счастья, а потом, нехотя отвернувшись, вернулся к рабочей рутине.
Директором лицея Славутский стал, можно сказать, случайно. До этого он был вполне довольным жизнью подающим надежды финансовым аналитиком одной из многочисленных брокерских контор. Но папа, который ещё несколько лет назад, вместе с первыми грустными новостями от родни из Америки, получил понимание, что надвигается что-то очень нехорошее, настоял на переходе сына на другую, менее рискованную работу. Использовав все свои немалые связи, папа нашёл для Игоря Ароновича новую, весьма непыльную работёнку – освободившееся место директора в одном из самых престижных платных лицеев Москвы. Сначала сын упирался, не понимая, зачем ему менять весьма прибыльную работу на какую-то хрень, но тут неожиданно вмешалась мама, а вот ей-то отказать он уже не мог.
Впрочем, новая работа оказалась, на удивление, вполне приемлемой. Старый директор, заслуженный учитель СССР, сумел создать действительно высококлассное учебное заведение – со строгими правилами и уже оформившимися традициями. Кроме того, почти все учителя были фанатами своего дела, а завучи строго следили за порядком, так что делать почти ничего не приходилось, кроме как важно раздувать щёки и делать вид во всём разбирающегося мудрого руководителя, который даёт своим подчинённым необходимую свободу действий. На самом деле Хрюндель ничего не понимал в педагогике и учебном процессе, но у него хватало ума в это не лезть. Зато он очень хорошо разбирался в деньгах, а потому всего за полтора года "работы" сумел удвоить своё пусть и небольшое, но радующее его самого состояние. Многие родители были готовы благодарить директора за правильно выставленные оценки и помощь в поступлении либо в сдаче экзаменов, а Хрюндель сумел создать свою команду из не совсем принципиальных педагогов (таких, правда, в лицее было совсем немного), чтобы денежный поток стал пусть и не бурной рекой, но вполне живым горным ручейком, и чтобы при этом не возникало никаких трудностей с органами, ответственными за пресечение подобной деятельности. Вот только оставшиеся честными учителя, а главное, ученики, довольно быстро раскусили истинную природу "благородного" поборника детского образования и дали ему не совсем приятную кличку "Хрюндель", уж больно её обладатель внешне напоминал худого свина, к тому же отличающегося повышенным сладострастием, как и его мультяшный тёзка. Уже несколько смазливых и не очень озабоченных целомудрием учениц-старшеклассниц поменяли свою благосклонность на хорошие оценки в табелях, а ведь были ещё и отношения с биологичкой… Вот такая, блин, музыка…
Сегодня работа в голову не шла, сегодня голова была занята предстоящим этим вечером свиданием с симпатичной практиканткой-англичанкой. Мысленно облизываясь, Игорь Аронович круг за кругом прогонял в уме соблазнительные картинки выдающейся фигурки практикантки, что, вкупе с воспоминаниями о прекрасном образе новой машины, создавало радужное и расслабленное чувство полностью сложившейся удачной жизни. Как же всё замечательно! Спасибо папе, а то ведь мог бы Игорь Аронович, как его бывшие коллеги, бедствовать сейчас, пытаясь выдоить ещё хоть какую-нибудь капельку из изрядно похудевшей коровы фондовых спекуляций…
В кабинет постучали, и, не дожидаясь ответа, в дверь просунулась всклокоченная голова с выпученными от удивления глазами. Голова принадлежала старшему охраннику:
– Игорь Аронович, там это… это… люди… с собакой…
– Какие, к лешему, люди? С какой, к дьяволу, собакой?
– Из отдела… по борьбе… с этими… с наркотиками…
– Что? С какими, к чёрту, наркотиками?
– С наркотическими, наверное…
– Тьфу ты! А где они?
– Сюда идут… да вот они…
В кабинет ввалились двое мрачных парней, а в дверь, вместо головы охранника, всунулись нос и уши спаниеля. Один из парней подошёл к столу и, достав руку из кармана, помахал перед носом директора какой-то книжицей, которую Хрюндель не успел толком рассмотреть.
– Отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств, старший лейтенант Грызин.
– А чем, собственно… – стал подниматься из кресла Хрюндель, – чем, собственно, обязан, – тут он запнулся и нервно сглотнул, – столь неожиданному визиту? И…
– Спокойно, господин, э…
– Славутский Игорь Аронович.
– Господин Слуватский, всё законно. Вот постановление на осмотр и проверку, – Грызин протянул изрядно помятый листок.
– Ничего не понимаю, – не стал изучать листок Хрюндель. – У нас же здесь не клуб или притон, здесь учебное заведение…
– Проходит тотальная проверка всех учебных заведений, по распоряжению мэра. Да и был сигнал от граждан… – несколько туманно, но достаточно веско заметил второй парень. – Мы обязаны проверить…
– Но это какая-то ошибка… Мы респектабельный лицей, а не какая-нибудь занюханная школа!
Парни, улыбнувшись, переглянулись, а затем один из них проникновенно произнёс:
– Знали бы вы, господин Ловецкий, какие респектабельные люди регулярно попадаются на наркотиках… Это, видите ли, сейчас модно… А ведь у вас тут дети богатых родителей учатся, не так ли?
– Да вы даже не представляете, насколько богатых и влиятельных! – Хрюндель от возмущения перешёл на фальцет. – Как только они узнают, что вы себе позволяете, они от вашей конторы только дымящиеся развалины оставят!
– А чего это вы, гражданин Славский, так нервничаете? – строго посмотрел на директора старший лейтенант. – Мы обязаны проверить – мы проверим. Ничего не найдём – слава Богу, извинимся и уйдём. В ваших же интересах помочь органам – с целью профилактики детской наркомании!
Эти слова подействовали на разнервничавшегося Хрюнделя отрезвляюще. А и в самом деле, чего это он? Пусть проверят, ему только лишняя галочка будет. Опять-таки, с наркоманией надо бороться.
– Э… Извините, вспылил. Дети, знаете ли… да и родители…
– Не переживайте, всё будет нормально. Прошу вас проводить нас по школе, чтобы, так сказать, не создавать лишнего ажиотажу…
– Конечно, конечно, – засуетился Хрюндель. Поскольку по причине тёплого дня пиджак он повесил в шкаф, то пришлось его достать, чтобы не разгуливать по школе в одной рубашке. Но как только он достал пиджак, собачка, до этого скромно сидевшая за дверью, вдруг попыталась ворваться в комнату и дико залаяла. Хорошо, что с того конца её удержала чья-то рука, также мелькнувшая в двери.
– Э… хороший пёсик… – Игорь Аронович неискренне улыбнулся.
Борцы с наркотиками, с удивлением посмотрев на него, одновременно повернулись к двери и так же хором сказали:
– Ромашкин, зайди-ка.
В дверь протиснулся щуплый юноша, еле удерживающий взбесившегося пса. С виду такой неопасный, сейчас спаниель буквально исходил злобным лаем, и вид у него был чрезвычайно свирепый.
– Одну минутку, гражданин Славутский, – вдруг абсолютно правильно назвал его фамилию старший лейтенант, – это ваше? – он указал на пиджак.
– Разумеется, моё! А что всё это…
– Не могли бы вы показать, что у вас в карманах? – несколько напрягшись, достаточно жёстко потребовал полицейский.
– Да вы что, с ума сошли? Это типичный произвол!
– Господин директор, – вмешался другой борец с наркотиками, пытаясь перекричать продолжавшую бесноваться собаку, – покажите, пожалуйста, содержимое, иначе мы будем вынуждены пригласить понятых. Вам это надо?
– Да пожалуйста, смотрите, – абсолютно уверенно начал выворачивать карманы Хрюндель, – только вам это так с… – тут он обалдело уставился на несколько маленьких пластиковых пакетов с белым порошком, а также с таблетками, которые он извлёк из карманов.
– Это ваше? – подняв брови вверх, спросил старлей.
– Нет, – побледнев, пролепетал Хрюндель, – не моё, – и лихорадочно принялся шарить по другим карманам. Когда он достал из внутреннего кармана несколько фотографий, где он был запечатлён с одной из своих учениц за весьма недвусмысленным занятием, живо напомнившим весельчака Билли Клинтона, то выпучил глаза и заорал: – Подбросили! Это провокация!
– Разберёмся, – веско сказал старлей, но продолжить не успел, так как его слова перекрыл мощный грохот со стороны школьного двора, куда выходили окна директорского кабинета. Хрюндель подбежал к окну, вскричал, всплеснул руками, а потом захрипел и, хватаясь за горло, стал медленно опускаться на пол.
– Врача, живо! – прокричал Грызин и подскочил к окну. Во дворе весело пылала ярким пламенем сказочно красивая машина…
Глава 5. "Право имею или тварь я дрожащая…"
Неожиданное появление пропавшего дяди подействовало на Марка успокаивающе. Наконец появился хоть один взрослый, который готов взять все неприятные заботы на себя. А дядя оказался вполне адекватным, хотя и очень мрачным и неразговорчивым. Во-первых, он встретился с нотариусом, во-вторых, начал решать вопросы в опекунском совете, в-третьих, от него исходило ощущение силы и уверенности, так нужное попавшим в беду детям, особенно полностью ушедшей в себя Юльке. Ведь за последнее время сестричка почти ничего не говорила Марку, только всё время плакала и молчала. Марку, несмотря на собственное шаткое душевное положение, до слёз было жаль сестру, да вот только помочь ей он ничем не мог. Поэтому дядя оказался очень кстати.
Тогда, у лицея, после неожиданного признания Константина, ребята растерялись, даже всегда уверенный в себе Оранж на время замолчал. А дядя спокойно достал из кармана паспорт и так же спокойно протянул его Марку. …Золотов Константин Тибериевич… год рождения… Всё сходилось. Дядя подождал, пока Марк, а затем Оранж внимательно ознакомятся с документом, а потом предложил Марку больше не валять дурака и проводить его домой, пообещав дома дать ответы на все возникшие вопросы. Марку ничего не оставалось, как принять это предложение, и он повёз дядю на метро к дедушкиному дому, пообещав Оранжу связаться с ним вечером.
По дороге они почти ничего не говорили друг другу, но Марк заметил, с каким любопытством Константин изучает развешанную повсюду рекламу, иногда бросая на Марка мимолётные взгляды. В эти моменты взор его теплел, а лицо приобретало доброе, даже сентиментальное выражение. При выходе из метро он расспросил Марка, чем они сейчас питаются, а узнав, что, в основном, их рацион состоял из фаст-фуда, бутербродов и кока-колы, скривился и предложил зайти в ближайший магазин. Там он набрал целую кучу разнообразных продуктов, под тяжестью которых Марк сгибался весь оставшийся до дома путь. Придя домой, дядя быстро вник в премудрости кухни и принялся готовить.
Через два часа, напрочь изголодавшийся Марк уже давился обильной слюной, выделяющейся мощным потоком под воздействием умопомрачительных запахов, доносившихся из кухни. Даже пришедшая недавно из школы Юлька, до этого дня проявлявшая к еде полнейшее равнодушие, несколько раз заходила на кухню и спрашивала у вновь приобретённого родственника, что и как он готовит, а напоследок даже взялась ему помогать. Ещё через полчаса Марка позвали кушать. Он, до этого лежавший на диване с задранными вверх ногами и абсолютно пустым, без всяких проблесков движения какой-либо мысли взглядом, не заставил себя долго упрашивать и мигом переместился на кухню. Как бы велики ни были неприятности, но молодость – это время, когда голод зачастую бывает сильнее душевных терзаний. Поэтому, откинув все проблемы, Марк отдал должное кулинарным изыскам дяди. И было чему: украинский борщ и греческий салат, нежнейший стейк и спагетти с морепродуктами, а ещё десерт – настоящий мафин, потрясающий сочетанием горячего ароматного теста и холодной начинки из мороженого…
Ели молча, и только когда Марк достал из холодильника бутылку "Крушовице", дядя, скривившись, спросил:
– Что ты ещё пьёшь, кроме пива?
Марк, не обращая внимания на дядину гримасу, ответил:
– Иногда коктейли, иногда виски… Водку не люблю, коньяк и вино не понимаю…
– Понятно… – дядя пожал плечами, покачал головой, но ничего не сказал.
Когда трапеза была закончена, а окружающий мир стал добрее и понятнее, Юлька принялась мыть посуду. Марк достал сигареты с намерением расспросить возникшего из неизвестности родственника о его дальнейших планах. Увидев сигарету в зубах Марка, дядя, вдруг, абсолютно незаметным и очень ловким движением выдернул сигарету из его рта, а пачку из рук, и, спрятав их в карман, спокойно сказал: