Мальчишка был уже в машине. Кристабель была так смущена и озабочена, что не обратила на него особого внимания.
- Что с тобой, mu'chita? - спросил он.
Она ничего не ответила, пытаясь понять, почему мистер Селларс казался не таким как всегда - под его обычной улыбкой таилось что-то темное, тихое и очень усталое.
- Эй, я говорю с тобой, дурочка!
- Я знаю, - ответила она. - Я думаю. Поговори сам с собой.
Он опять позвал ее, но она предпочла не услышать. Она знала, что если бы мама не была здесь, рассовывая пакеты и коробки по всему фургону, он, скорее всего, стал бы драться и щипаться. Но ей было все равно, даже если бы он начал. Мистер Селларс был очень опечален. Случилось что-то плохое - что-то очень плохое, хуже тех самых худших вещей, которых она боялась до того, как родители раскрыли ее.
- Хорошо, хорошо, просто скажи мне, о чем ты думаешь, ну?
Она взглянула на него, удивленная тоном его голоса. Мальчишка не выглядел злым, насколько она могла видеть.
- Мистер Селларс. Я думаю о мистере Селларсе, - сказала она.
- Он странный viejo.
- Он испуган.
- Ага. Я тоже.
Какое-то мгновение она не понимала, что услышала. Ей пришлось повернуться и посмотреть на него, чтобы увериться, что это тот самый мальчишка без переднего зуба с лицом взрослого.
- Испуган, ты?
Он уставился на нее так, как если бы ждал, что она засмеется над ним.
- Ну, я же не дурак. Я слышал кое-что из того, о чем они говорили. Один военный хотел их убить, всех. Это все связано, сечешь? Аzules, ну полиция и армия, чаще всего не бегают за такими, как твои папа и мама, они охотятся на детей, вроде меня, или больших бандитов. Но если твой па на самом деле спер viejo с военной базы, забрав оттуда всю свою семью и даже маленькую gatita, вроде тебя - ну, ты знаешь, это большие неприятности. - Он выглянул из окна фургона. - Я думаю, что скоро свалю. - Внезапно он повернулся к ней. - Не говори никому, иначе я тебя прирежу. Без дураков.
Несколько дней назад Кристабель заплясала бы от радости при одной мысли о том, что мальчишка убежит. Но теперь ей стало только еще более одиноко и страшно.
Происходит что-то очень, очень плохое, но Кристабель никак не могла понять, что именно.
* * *
Длинный Джозеф, вооружившись огромным пожарным топором, крался по коридору, очевидно решив, что таким образом он подражает военным уловкам своих войнолюбивых предков, зулусов. Джереми Дако не нашел для себя ничего лучше, чем ножка стола, та самая, которой он едва не размозжил головы Джозефу и Дель Рею. Тем не менее трудно было себе вообразить, что ему вообще представится возможность пустить ее в ход.
Джереми вообще не хотел брать с собой Джозефа, но оказалось совершенно невозможно убедить старика остаться рядом с оборудованием и неподвижными Рени и !Ксаббу. Кроме того самому Джереми было бы тяжело тащить на себе Дель Рея, единственный разумный довод. К чести Джозефа Сулавейо, на этот раз он держал рот на замке.
На пересечении коридоров Джозеф остановился и театральным жестом приложил пальцы левой руки ко рту; другой рукой он указал на правый коридор. Полная глупость - Джереми абсолютно точно знал, где находятся они и где лежит Дель Рей - и тем не менее только теперь Джереми полностью осознал грозящую им опасность.
"Снаружи люди, которые хотят убить нас. Люди с револьверами и еще бог знает чем. Быть может те самые, которые избили доктора Сьюзен до смерти."
Он знал, что если остановится и подумает об этом еще немного, то ноги откажутся идти дальше, но, тем не менее, в нем бушевало пламя гнева. Джереми коснулся рукой груди Джозефа и, посмотрев на него самым решительным взглядом, который только смог изобразить, скользнул в коридор. Там он встал на четвереньки и пополз вперед, пока не увидел ног Дель Рея, одна в носке, туфля валялась в метре от нее. Джереми почувствовал, как его затошнило.
"Вперед, парень. Нечего делать. Вперед."
Уверенный, что в любой момент кто-нибудь может выйти из теней - и еще хуже, этот "кто-то" может просто пристрелить его - Джереми пополз к Дель Рею… или, по меньшей мере, к его ногам.
"Боже мой, а что если в меня пустят очередь из пистолета-пулемета?"
Он прополз несколько метров по ковру, настолько старому и потрепанному, что чувствовал животом холодный бетон под собой, и наконец очутился совсем рядом с необутой ногой Дель Рея. На ощупь она была теплой и живой, но это ничего не значило - выстрелы прозвучали несколько минут назад. Испуганный до невозможности, Джереми закрыл глаза и дал своей руке пропутешествовать вдоль ноги Дель Рея, и, с огромным облегчением, почувствовал материю его рубашки, его руку, плечо и загривок. По меньшей мере он из одного куска.
Джереми поднял руку, чтобы подозвать к себе Джозефа, когда кто-то прошипел ему в ухо.
- Куда они подстрелили его? В живот? Между глаз?
Сердце Джереми подпрыгнуло до рта; когда оно вернулось обратно, он повернулся и зло посмотрел на Джозефа:
- Заткнись! Мы заберем его отсюда.
- Тогда скажу тебе кое-что, - прошептал Джозеф. - На его руке большая труба, вон там.
Джереми, почувствовав себя получше - он уже минуту ползал по открытому пространству, и никто еще не всадил пулю ему в спину - приподнялся и встал на колени рядом с Дель Реем. Он положил руку на грудь молодому человека, вроде колышется, потом нашел пульс под челюстью. Но облегчение сменилось ужасом, когда, отдернув руку, он обнаружил, что она покрыта чем-то темным и липким.
- О, Иисус Христос! У него из головы идет кровь.
- Тогда он покойник, - зло сказал Джозеф. - Никто, получив пулю в голову, не выходит в понедельник на работу.
- Заткнись и помоги перенести его. Мы должны забрать его туда, где я смогу получше ухаживать за ним.
Джозеф оказался прав - длинный кусок тяжелой трубы, толщиной с бутылку вина, лежал на руке Дель Рея. Они сбросили ее, не без усилий, и хотя Джереми вздрогнул, когда она со звоном ударилась о пол, постепенно он начал чувствовать себя легче. Возможно в Дель Рея вообще не стреляли. Возможно эта штука в темноте упала на него и разбила ему голову.
Джереми поглядел наверх и его сердце опять едва не остановилось. С потолка свисало чудовищное переплетение тяжелых железных труб, все под странными углами, как будто чья-то чудовищная рука потянулась к ним и наполовину вырвала из гнезд. Весь этот металл выглядел так, как будто мог упасть в любую секунду. Джереми махнул Джозефу и они потащили Дель Рея в коридор.
В последнее мгновение Джереми вспомнил о пистолете. Он заколебался, боясь оставаться на открытом месте еще несколько секунд, да и надо было немедленно обработать раны Дель Рея. Чем им сможет помочь один пистолет и несколько патронов? Джозеф беспокойно вздохнул. Джереми поколебался, и все-таки повернулся и пополз обратно, так тихо, как только мог, под нависшим над ним Дамокловыми сломанными трубами. Куртка Дель Рея лежала в тени, почти не видимая. Джереми подтащил ее к себе и ощупывал карманы до тех пор, пока не наткнулся на тяжелый кусок гладкого металла, потом со всех ног бросился подальше от предательского места.
Пока Джозеф проверял показания приборов В-капсул, Джереми положил Дель Рея на скатерть, содранной со стола в одном из конференц-залов. На голове молодого человека, слева, он нащупал отчетливую припухлость, шишку, а под ней длинную, но неглубокую рану. Пальцы быстро вымокли в крови. Джереми очень обрадовался бы, если бы это была единственная рана, но воротник и плечи рубашки тоже были темными и мокрыми. Он надеялся, что это только потому, что парень лежал в луже крови, лившейся из раненой головы, но не был уверен.
"Может быть сначала его подстрелили, а потом получил упавшей трубой по голове."
Удовлетворившись тем, что Дель Рей по меньшей мере дышит, Джереми начал кромсать рубашку карманным ножом. Длинный Джозеф пришел из главного помещения и молча стоял, с непроницаемым выражением лица, но все-таки помог перевернуть безвольное тело Дель Рея, чтобы Джереми мог обследовать спину.
Джереми смочил водой из пластиковой бутылки неровный конец ткани и начал вытирать кровь, благословляя лампы дневного света, висевшие на потолке - одна мысль о том, без такого света он мог бы не заметить опасную рану, заморозила кровь в жилах. С облегчением он убедился, что других ран нет. Из маленького набора первой помощи он вынул бутылку, жидкостью из нее смочил относительно чистый кусок рубашки Дель Рея и начал прочищать рану на голове.
- Что это еще за дрянь? - спросил Джозеф.
- Алкоголь. Но не такой, какой можно пить.
- Знаю, - разочарованно сказал Джозеф.
"Вероятно по опыту", - подумал Джереми, но предпочел сохранить мысль для себя. Края раны были очень неровными, но осторожное прощупывание показало, что рана не глубокая и чистая, внутри ничего нет. Чувствуя себя лучше, чем за весь последний час, он сделал тампон из мокрой рубашки, рукавами перевязал рану и, при помощи Джозефа, перевернул Дель Рея обратно на спину.
И тут молодой человек так жалобно застонал, что на мгновение Джереми застыл в ужасе, как если бы он сделал что-то ужасное. Потом глаза Дель Рея открылись. Взгляд какое-то время бродил по помещению, не в силах сосредоточиться, испуганным ярким флуоресцентным светом.
- Это… это ты? - наконец сказал Дель Рей. Может быть он имел в виду кого-то другого, но Джереми не собирался придираться к пустякам.
- Да, это мы. Мы принесли тебя сюда, теперь ты в безопасности. Кажется, ты ударился головой. Что произошло?
Дель Рей опять простонал, но этот раз скорее от разочарования, чем от боли. - Я… я не уверен. Я только что отошел от лифта, когда что-то на потолке что-то бум. - Он прищурился и попытался отвернуться от света, но тампон не давал голове повернуться. Джереми наклонился вперед, чтобы на глаза Дель Роя упала тень. - Я думаю… я думаю, что они там что-то взорвали. Старались проникнуть в нашу часть базы. - Он мигнул и медленно поднял руку к голове, глаза слегка расширились, когда он нащупал повязку. - Что… насколько это плохо?
- Совсем не плохо, - ответил Джереми. - Я думаю, что на тебя упала труба. Они что-то делали там, наверху. Я слышал громкий треск, три раза - банг, банг, банг!
- Они, что собираются нас разбомбить? - сказал Джозеф. - Придурки. Они не возьмут меня так легко. Даже если они сделают дыру, я вылезу в нее и поотрываю им головы.
Глаза Джереми округлились.
- В одном он точно прав, - сказал он Дель Рею. - Не думаю, что они смогут прорваться через бетонный пол или бронированную дверь лифта - прямой дороги нет.
Дель Рей что-то пробормотал, потом попытался сесть. Джереми наклонился вперед, пытаясь остановить его, но более молодой мужчина не остановился. Он побледнел и покачивался, но в остальном выглядел почти как всегда.
- Вопрос в том, - наконец сказал Дель Рей, - сколько времени нам придется сдерживать их. Неделю? Да, мы сможем. Вечно? Это не сработает.
- Да, не сработает, если ты собираешься и дальше гулять под падающими трубами, - заявил Джозеф. - Говорил я тебе, ты должен был дать мне пойти за этой штукой.
Усталый и раздраженный, Джереми решил не спорить.
- Дель Рей, одно удовольствие видеть тебя без рубашки. Джозеф прав - ты действительно очень симпатичный молодой человек.
- Что? - Длинный Джозеф Сулавейо взвился на ноги, брызгая слюной от негодования. - Ты что, с ума сошел? Я ничего такого не говорил! Чего ты несешь?
Джереми громко, во весь голос, рассмеялся. Даже Дель Рей изобразил на лице гримасу, похожую на улыбку, когда более старший мужчина похромал в другое помещение, по-видимому собираясь утопить оскорбление в нескольких стаканах своего драгоценного вина.
- Я должен был сделать это, - сказал Джереми, когда он ушел, хотя и не смог удержаться от легкой улыбки. - Он совсем не такой плохой, но мы должны держаться вместе. Помогать друг другу.
- Ты уже помог мне, - сказал Дель Рей. - Спасибо.
Джереми махнул рукой. - Ерунда. Но я на самом деле испугался. Я подумал, что они пробились внутрь и застрелили тебя. Но они все еще там, снаружи, а мы здесь, в безопасности - пока. А! - Вспомнив, он наклонился и поднял с пола пакет Дель Рея. - И у нас даже есть пистолет.
Дель Рей вынул из пакета тяжелый пистолет и посмотрел на него так, как будто видел его в первый раз. - Да, - сказал он. - Один пистолет, но только два патрона. - Он вытер крошечную струйку крови, текшую по уху и, поморщившись, поглядел на Джереми. - Когда они пробьются внутрь, этого даже не хватит, чтобы застрелить самих себя.
ГЛАВА 12
Мальчик в колодце
СЕТЕПЕРЕДАЧА/ МУЗЫКА: Христос не хочет быть "Суперзвездой".
(изображение: Христос со Светловолосой Сучкой на сцене)
ГОЛОС: Слегка беллетризованная история певца Иоганна Себастьяна Христоса, который вернулся на сцену после гибельного увлечения адренохромом и смерти в огне своей группы, станет сетевой драмой - если сумеет миновать критический участок.
(изображение: музыкальный обозреватель Патси Лу Корри)
КОРРИ: "Сейчас на сеть давят рекламодатели из Библейского Пояса, которым не нравится герой по имени Христос, носящий собачью маску и поющий голым, не говоря уже о прочих менее приличных привычках. Сетевики предложили переименовать героя и назвать его "Иоганн Себастьян Суперзвезда". Теперь уже сам Христос хочет закрыть проект, но не хочет возвращать деньги. Дело пошло в суд."
(изображение: Христос на пресс-конференции)
ХРИСТОС: "Иск? Вы знаете, что могут сделать Международные Развлечения? Нагнуться и начать считать плитки на полу в душе…"
- Прям как в школе, тут, - с несчастным видом сказал Т-четыре-Б.
Пол очень давно не был в школе, но он знал, что имел в виду их юный товарищ.
Они были заперты в пузыре уже несколько часов, возможно полдня. В другой ситуации путешествие в прыгающем по волнам пузыре было бы восхитительным: течение толкало их через джунгли мира Кунохары, мимо огромных мангровых деревьев, чьи корни погружались глубоко в воду, их переплетения образовывали чудовищные здания из коры, большие, как города. Странные рыбы нюхали их, левиафаны из глубин обследовали маленький пузырь, но, к счастью, ни один из них не решился проглотить его. Птицы, размерами с грузовой самолет и расцвеченные, как взрывающийся фейерверк, созданный самим господом богом, крыса, размером со склад, водяные жуки, похожие на моторные лодки - они проплывали мимо самых разнообразных чудес. Но они, все четверо, были заперты в сфере, в которой едва хватало места для того, чтобы сидеть, вытянув ноги; они устали, закостенели и чувствовали себя совершенно несчастными.
Еще хуже, незаконченное послание Рени повисло в воздухе, как струйка отравленного газа. Ей угрожала страшная опасность, но друзья ничего не могли сделать для нее.
И вообще делать хоть что-нибудь, только сидеть и говорить, они спорили часами, но Пол думал, что они не приблизились к решению ни одной из загадок, которые стояли перед ними. Он рассказал все, что вспомнил из жизни в башне Жонглера, но хотя все были восхищены и поражены, никто не смог помочь ему найти смысл всех этих событий.
- Ну, что будет? - после долгого молчания сказал Т-четыре-Б. - Только плыть вперед, нас, это же просто эники-беники-бу, трое залезли в трубу, навсегда.
Пол печально улыбнулся. Лично он подумал о Винкене, Блинкене и Нуте, и об их деревянном башмаке, но их мысли шли одной дорогой.
- Мы идем в следующую симуляцию, - устало сказала Флоримель. - Скоро мы пройдем через ворота и Мартина попытается отправить нас назад в Трою; тогда, быть может, мы окажемся там, где сейчас Рени и все остальные. Мы уже говорили об этом.
Пол поглядел на Мартину, которая, казалось, не могла манипулировать ничем более сложным, чем ванное полотенце или ложка. Слепая женщина устало сгорбилась, вся ее уверенность в себе куда-то исчезла, или, по меньшей мере, изрядно уменьшилась. Ее губы двигались, как будто она разговаривал сама с собой. Или молилась.
"Надеюсь, она не сдалась, - с внезапным страхом подумал он. - Без Рени, которая толкала нас вперед, она - это все, что у нас есть. Флоримель тоже умная и храбрая женщина, но она не может предвидеть события, как эти две, а сейчас она слишком зла и обескуражена. Т-четыре-Б - ну, он всего лишь подросток, и не слишком терпеливый."
"А я сам? - Даже мысль о том, чтобы взять на себя ответственность за жизнь этих людей, заставила его поежиться. Да, парень, вляпался ты в дерьмо, по самые уши, и хорошо это знаешь. В последние несколько недель ты испытал то, что никто - никто! - не испытывал в реальном мире, и выжил. За тобой охотились монстры, ты сражался в кровавой Троянской войне. Тогда почему ты не хочешь стать лидером, если это необходимо?
Потому что мне и так достаточно трудно быть Полом Джонасом, ответил он самому себе. Потому что достаточно трудно сознавать, что не помнишь огромный кусок своей жизни. И еще потому что я чертовски устал, вот почему."
Почему-то это прозвучало не слишком хорошим извинением.
Мартина зашевелилась и села прямее.
- Я обеспокоена, - сказала она. - Очень многим.
- А кто нет? - проворчала Флоримель.
- Тем, что у Кунохары был информатор среди нас? - спросил Пол.
- Нет. Даже если это правда, мы ничего не можем поделать с этим, и я хочу верить, вы все ничего не знаете об этом. - На мгновение ее невидящий взгляд остановился на Т-четыре-Б, который даже поежился от неудобства. - Я обеспокоена песней, которую напевает этот… эта операционная система, наверно я так должна называть ее. Той самой, которую я научила ее петь.
- Ты можешь называть его Иной, - сказала Флоримель. - Многие другие называют его так, и это легче выговорить.
Мартина беспокойно махнула рукой.
- Не имеет значения. Я обеспокоена тем фактом, что в этой песне, быть может, есть ответы на некоторые наши вопросы, но я почти не помню событий того времени.
Пол пожал плечами.
- Мы вообще не знаем ничего кроме того, что ты рассказала нам.
- Я рассказала все, что хотела рассказать. Тогда… я экспериментировала. Я общалась дистанционно с тем, кого считала другим ребенком - странным испуганным ребенком, вызывавшем жалость. Я играла с ним в разные игры, как, наверно, делали и другие дети в институте. Я учила его рассказывать сказки и петь песни. Я думаю, что научила его и этой песне, которую он поет. - Он внезапно замолчала, уставившись в никуда.