Тем не менее видение не желало исчезать. Джереми осмотрел на Джозефа, который с лицом, полным оскорбленного достоинства, сосал порцию "Горной Розы", и решил, что лучше всего чем-нибудь заняться.
Дель Рей вскрыл консоль и комплект мониторов, обнажив жуткую неразбериху проводов, которые выглядели как коммутатор какой-нибудь древней телефонной сети. Джереми уселся на стул, освобожденный молодым человеком, и задумчиво поиграл переключателями. Консоль была включена - под экраном каждого монитора светились маленькие красные огоньки - но сами экраны были пустыми и темными.
"Джозеф прав. Если бы Рени была здесь, все это заработало бы через несколько минут."
Он дернул пучок кабелей. Почти все подсоединены. Он взял один из не подсоединенных и попытался подключить его к свободному гнезду. Ничего не изменилось. Второй, опять без изменений, но когда он вытащил из связки третий и коснулся им чего-то на щите, экраны на мгновение мигнули светом и опять погасли.
Джереми, возбужденный, схватил конец этого кабеля и стал по очереди подключать его ко всем открытым гнездам. Внезапно мониторы опять ожили. Джереми укрепил кабель, гордясь самим собой. Теперь они могут наблюдать за своим бункером. Больше им не надо сидеть и слепо ждать.
Прежде, чем он успел похвастаться своим триумфом перед Длинных Джозефом, что-то привлекло его внимание. Один из мониторов показывал прямоугольник из деревьев и кустов, обрамленный чернотой. Он долго глядел на него ничего не понимая, прежде чем сообразил, что видит.
Это были массивные ворота базы, снимаемые камерой, находившейся внутри. Открытые ворота.
Откуда-то сверху донеслось три громких щелчка. Длинный Джозеф с руганью вскочил на ноги, от испуга уронив пластиковую бутылку с вином на пол. По коже Джереми побежали мурашки.
- Дель Рей! - крикнул он. - Дель Рей, это ты?
Джозеф немедленно замолчал, и они оба прислушались. Ничего, кроме эха голоса Джереми.
- Это он стрелял? - хрипло и нервно спросил Джозеф. - Или кто-то стрелял в него?
Джереми чувствовал себя так, как будто выкрикнул весь воздух из груди: он смог только покачать головой. Какое-то мгновение он стоял, испуганный и растерянный, пытаясь решить, не должны ли они выключить свет и спрятаться. Потом повернулся к консоли и попытался разобраться в почти монохромных изображениях, на которых виднелись какие-то движущиеся тени, но ничего не смог понять.
"Какая показывает этаж, на который пошел Дель Рей?"
Наконец он узнал помещение с лифтом - самого лифта видно не было, только темная тень вдоль стены, но рядом с ним висела старая вывеска, суровое предупреждение о том, что нельзя перегружать лифт, которое он видел много раз и иногда тихонько ругался.
Он только успел подумать, в первый раз за все те недели, что он привел в подземной базе: "Как смешно, что на базе с таким количеством оборудования нет грузового лифта",- как увидел туманные очертания пары ног, протянувшихся по полу и исчезавших за экраном. Было слишком темно, чтобы быть полностью уверенным, но с неоспоримым ужасом Джереми понял, чьи ноги лежат рядом с темной дверью лифта.
* * *
Дорогой мистер Рэмси.
В первый раз, когда вы вошли в мой дом, я решила, что вы очень приятный человек. Я знаю, что вы ни о чем не догадались, потому что я казалась очень подозрительной и недоверчивой. Но просто выслушайте меня и не разрешайте вашему лицу показать, что вы на самом деле думаете, потому что, я уверена, вы должны были посчитать меня сумасшедшей старухой.
Когда вы прочитаете то, что я обязана рассказать вам, вы уверитесь, что не ошиблись. Для меня это не имеет значения. Я начала себя чувствовать несчастной еще тогда, когда начала стареть, потому что мужчины больше не глядели на меня так, как раньше, когда я была юной девушкой. Я никогда не была красавицей, но когда-то была молодой, и мужчины глядели на меня во все глаза. Мне не очень понравилось, что это закончилось, но, я решила, что теперь они будут относиться ко мне более серьезно. Потом, когда со мной случилось все это - головные боли, неприятности и мои идеи о синдроме Тандагора - люди стали смотреть на меня так, как будто я вообще безмозглая дура. Но вы разговаривали со мной с настоящим уважением. Вы действительно очень приятный человек, я не ошиблась в вас.
Сейчас я делаю кое-что такое, что трудно объяснить, и если я ошибаюсь, то окажусь в тюрьме. Если же я права, то меня, скорее всего, убьют. Держу пари, вы думаете, что понадобится много времени, чтобы доказать это.
Но это письмо должно сказать вам по меньшей мере одно: если я и сошла с ума, то сама этого не чувствую, и я делаю свое дело, хотя это, кажется, не имеет смысла. Но если бы вы, как я, слышали голоса в своей голове, или думали, что слышите, то сделали бы то же самое, что и я. Я знаю, что вы точно сделали бы это, потому что могу сказать, к какому типу мужчин вы принадлежите.
О, я кое-что вспомнила, то, что хотела рассказать вам прежде всего. Сейчас я чувствую себя очень легко, как будто сбросила с себя тяжелое пальто и иду по свежему снегу. Позже я могу замерзнуть, но сейчас я счастлива, потому что с моих плеч упал тяжелый груз. Груз притворства. Я больше не буду притворяться и расскажу вам правду. И еще кое-что, что никогда бы не сказала в глаза. Вы должны жениться. Вы хороший человек, который работает слишком много и всегда находится в офисе, а не дома. Я знаю, вы скажите, что сумасшедшая польско-русская женщина несет чушь, но вам надо найти кого-нибудь, кто разделит с вами свою жизнь. Я даже не знаю, кого вы любите, мужчин или женщин, и, знаете что? Мне это не важно. Найдите кого-нибудь, кто будет жить с вами, того, к кому вам захочется идти после работы. Заведите детей, если сможете. Иногда дети придают жизни смысл.
Теперь я расскажу вам остальное, о голосах, об Оболосе и о Феликсе Жонглере. Тогда, даже если вы все еще считаете меня сумасшедшей, вы поймете, почему я делаю то, что делаю. Я расскажу вам все это как человек, который знает, о чем говорит.
Знаете ли вы, что, если бы мой сын был жив, ему было бы примерно столько лет, сколько вам? Я слишком много думаю о таких совпадениях.
Когда я закончу объяснения, я попрошу вас сделать только одно. Вроде бы есть то, что называется доверенность. Вы адвокат и должны знать о ней. Если я исчезну, не будете ли так любезны продать мои вещи? По большей части это всякие мелочи, не стоящие хлопот, но у меня есть пакет акций Оболоса и дом. У меня не осталось живых родственников, а эти акции кажутся мне нечистыми - "трефными", как сказала бы моя мама. Не можете ли вы продать их и отдать деньги детской больнице Торонто?
Я сижу за столом, смотрю в экран и мне очень трудно начать объяснять. Голоса не говорили со мной тогда, когда вы и я впервые встретились. Если они существуют только в моей голове, если они только то, что заставляет раскалываться от боли мою голову, то я сделала из себя полную дуру. Но знаете что? Мне все равно. Есть страдающие дети, как те, которые лежат в ужасной коме, так и, может быть, другие - чьи голоса говорят со мной. И ради этих детей я обязана рискнуть. Если я ошибаюсь, невелика беда - еще одну старуху посадят под замок. Если я права, никто не поверит мне, даже вы, но по меньшей мере я попытаюсь что-то сделать.
Голоса и, сейчас, черная башня. Она вроде замка из маминых сказок. Я очень боюсь ее. Но я пойду туда, войду внутрь и попытаюсь узнать правду…
- …и конец: "Искренне ваша, Ольга Пирофски" - закончил Рэмси.
Кейлин Соренсен прервала затянувшееся молчание.
- Бедная женщина.
- Действительно бедная женщина. - Селларс сидел, наклонившись вперед, с полузакрытыми глазами. Он прикатил свое инвалидное кресло в самый затененный уголок комнаты, но даже слабый свет, просачивавшийся через шторы, причинял ему боль. - И очень храбрая. Она собирается в логово льва.
- Вы же не думаете, что ее на самом деле убьют? - Рэмси тряхнул головой; письмо Ольги глубоко взволновало его. - Это будет не слишком умно, с их стороны. Даже если люди Джи Корпорэйшн поймают ее на незаконном проникновении и нарушении прав собственности, скорее всего ее просто выставят наружу. Или, может быть, арестуют.
Селларс печально покачал головой.
- Нет, так было бы только в том случае, если бы Жонглеру и его сообщникам не надо было ничего скрывать. Кстати, будет ли ваша клиентка молчать, когда ее схватят? Или она, наоборот, будет громко кричать, чтобы привлечь к себе внимание? - Селларс вздохнул. - И вот еще вопрос. Что она может сказать о вас?
- Что? - Рэмси оказался не готов к такому повороту дела. - Не понял.
- Если все дело в этой заварухе, - внезапно вмешался майор Соренсен, - тогда Селларс прав - они обязательно допросят ее. И вытрясут из нее информацию, любым способом. Ты не хочешь слишком много думать об этом, но поверь мне - да ты сам видел, как действуют ребята генерала Якубиана. Что она знает о тебе, Рэмси и о… всем этом?
Катур Рэмси внезапно заметил, что его сердце пустилось вскачь. Он шагнул назад и упал на один из сверкающих металлических стульев. Дешевые сервомоторы попытались подстроить стул под него, но сдались на полпути.
- Иисус Христос.
- Но я совершенно не врубился, - продолжал Соренсен, - во всю эту мутотень о "голосах". Селларс, это что-то вроде того, о чем вы говорили моей дочке и мне? Быть может кто-то подшутил над ней? Или она просто… ну, вы знаете… чокнутая?
- Не знаю, - сказал старик. Он выглядел таким же взволнованным, как и Рэмси. - Но я подозреваю, что за этим стоит что-то более странное и более запутанное.
- Боже мой, мы должны остановить ее. - Рэмси толкнул себя на край стула, вызвав негодующий вой внутреннего механизма. - Мы не можем разрешить ей идти туда, рискует ли она мной или нет. При встрече я не рассказал ей и половину того, что обнаружил. В любом случае я ничего не знаю об этих голосах, но она каким-то образом ввязалась в это дело - и совершенно независимо от вас, Селларс - и все еще думает, что могла все себе нафантазировать. - Он откинулся назад. - Боже мой, бедная женщина.
- Ты ответил ей? - спросил майор Соренсен.
- Конечно! Я тут же послал сообщение позвонить мне - и не делать ничего, не посоветовавшись со мной. - Он поймал взгляд военного и почувствовал, как его желудок завязался узлом. И ему потребовалось пару секунд, чтобы понять почему. - Черт. Я дал ей номер телефона мотеля.
К счастью Соренсен не стал укоризненно качать головой, но мгновенно вскочил на ноги.
- Хорошо. Во-первых, мы немедленно уезжаем. Кейлин, почему бы тебе не поднять детей, пока я перенесу вещи в машину. Селларс, нам придется вернуть этот стул и мы не в состоянии снять другой. Боюсь, что на время езды вам придется вернуться под пол фургона. Быть может военные еще не ищут нас, особенно если нами интересовался только Якубиан, но вас слишком легко заметить и запомнить.
- Майк, куда мы едем? - Кейлин Соренсен, истинная офицерская жена, уже паковала вещи. - Нельзя ли нам просто отправиться домой? Там мы найдем, где спрятать мистера Селларса, верно? А может быть он останется на какое-то время с мистером Рэмси? Кристабель должна идти в школу!
Даже Катур Рэмси заметил страдальческое выражение, промелькнувшее в глазах майора.
- Не думаю, что мы можем вернуться домой, даже ненадолго, дорогая. И сейчас я вообще не знаю, куда мы едем - но подальше отсюда.
- Мне нужно позвонить Ольге прежде, чем мы уедем, - сказал Рэмси. - Я должен попытаться отговорить ее идти в это место.
- Наоборот, - резко сказал Селларс. Он сидел очень тихо, с почти закрытыми глазами, вроде ящерицы, греющейся на солнце. Сейчас он поднял голову, взгляд его странных желтых глаз уперся в Рэмси. - Наоборот, мы не должны ни в коем случае останавливать ее. И я знаю, куда мы должны ехать - во всяком случае некоторые из нас.
- О чем вы говорите? - требовательно спросил Соренсен.
- В последние несколько дней с людьми из Братством Грааля произошло множество странных событий. Я тщательно наблюдаю за ними, пытаясь понять смысл событий, происходящих в сети, и наткнулся на свидетельства растерянности в принадлежащих членам Братства различных холдингах и частных областях. Включая маленькое королевство Жонглера. Все это позволяет предположить: что-то происходит во всех них, быть может из-за растерянности на самом верху.
- И? - нетерпеливо спросил Рэмси.
- И вместо того, чтобы отговаривать миссис Пирофски от Джи Корпорэйшн, я думаю, мы должны помочь ей проникнуть в нее, мистер Рэмси. Я был вынужден использовать невинные души, которые помогали мне в этом мрачном деле - Соренсены могут подтвердить мои слова. Ольга Пирофски твердо решила рискнуть. Посмотрим, чем мы можем помочь ей и защитить ее, если потребуется.
- Это… это сумасшествие. - Рэмси так быстро вскочил на ноги, что едва не сшиб поднос с кофе. - Она не заслужила этого - она сама не понимает, во что собирается ввязаться!
Что-то сверкнуло в странных глазах соломенного цвета, на мгновение Селларс опять стал воздушным хищником, каким был когда-то.
- Никто не заслужил этого, мистер Рэмси. Но кое-кто другой сдал карты - и мы должны играть тем, что у нас на руках. - Он повернулся к Соренсенам, которые остановились и глядели, майор с недовольным профессиональным интересом, его жена с растущим недовольством. - Я не могу командовать вами обоими, но я знаю, куда должен пойти, и, независимо от того, что думает мистер Рэмси, он тоже должен идти со мной.
- И это…?
- Майк, даже не говори с ним, - сказала Кейлин Соренсен. - Я не хочу слышать об этом. Это сумасшествие…!
- Новый Орлеан, конечно, - сказал Селларс. - Самое логово Зверя. Мы в отчаянном положении, и, ретроспективно, мне кажется очевидным, что приближается конец игры. Я должен был подумать об этом пораньше.
* * *
Они опять куда-то ехали. Кристабель не знала точно почему, но это происходило не в первый раз и причина никогда не имела большого значения. Интересно, когда она будет большой, другие взрослые будут объяснять ей что-нибудь, или, если ты взрослый, ты и так все знаешь.
Очень грустно, что пришлось уехать из нового мотеля как раз тогда, когда он нашла автомат с конфетами. Но еще грустнее было то, что мистеру Селларсу опять пришлось отправиться в самый зад фургона, в то место, где папочка обычно хранил запасную шину. Ужасное место, такое узкое.
Старик сидел в двери фургона, ожидая когда папа закончит свои дела и поможет ему, и тут его нашла Кристабель.
- Ничего страшного, малышка Кристабель, - сказал он, когда она поделилась с ним своими опасениями. - Мне все равно, честное слово. В любом случае все эти дни я почти не пользовался своим телом. Пока мой ум свободен - что говорит Гамлет? "Я мог бы проживать в ореховой скорлупе и считать себя властителем безграничных просторов…" Что-то вроде этого. - Какое-то мгновение об выглядел печальным. "Если он хотел, чтобы она почувствовала себя лучше, - подумала Кристабель, он выбрал плохой способ."
- Мамочка сказала, что у тебя внутри провода, - наконец сказала она. - Это правда?
Селларс тихо хихикнул.
- Да, полагаю что так, мой юный друг.
- Это больно?
- Нет. У меня болят вот эти шрамы от ожогов и… и другие старые раны. А большая часть проводов уже даже и не провода. Мне помогли, и я очень много поменял внутри себя. Есть множество производителей всяких устройств, только и ждущих интересного заказа, и еще больше безработных наноинженеров, жаждущих заработать.
Кристабель не была уверена, что поняла его. Слово "наноинженеры" заставило ее вспомнить наноплатье Офелии Вейнер.
Инженеры, наверно, все равно, что машинисты, но идея о множестве машинистов поезда, одетых в платье, которому можно придать любые форму и цвет, объясняла не слишком много, так что она дала ей ускользнуть подальше, еще одна вещь, которую дети должны обходить стороной.
- То есть ты хочешь сказать, что у тебя были провода, но больше нет?
- Провода сейчас устарели, есть много других способов передавать информацию. Но я тебя запутал, верно? Ты помнишь, как приносила мне суп?
Она кивнула, радуясь, что вернулась на знакомую почву.
- Так вот, иногда я ем самые смешные штуки, потому что мое тело делает что-то новое для меня или исправляет то, что работает не слишком хорошо. Иногда я ем маленькие кусочки полимеров - ты называешь их пластиком. Или металл. Иногда таблетки, и это помогает, но в них есть не все, что мне нужно. Обычно я съедал пару медных пенни в неделю, но теперь все это в прошлом. - Он кивнул ей и улыбнулся. - Это все ерунда, Кристабель. У меня внутри очень смешные штучки, но я все еще я. И неважно, что у меня внутри - важно, что ты мой друг, верно?
Она быстро кивнула. Она вообще не имела в виду что-нибудь плохое, и уж конечно она будет и дальше дружить с ним. Просто мама мимоходом сказала, что у него внутри провода - вот она и испугалась, что их острые концы впиваются в него изнутри, и едва не расплакалась.
- О, подожди минутку, Кристабель, - сказал ей Селларс, а потом приглашающе махнул рукой мистеру Рэмси.
Кристабель видела, что темноволосый мужчина не слишком счастлив, потому что он не улыбнулся ей, и хотя она знала его совсем недолго, она могла точно сказать, что такие мужчины, как он, почти всегда улыбаются детям.
- Я чувствую себя ужасно, - сказал он мистеру Селларсу. - Я был настоящим идиотом. Так трудно воспринимать все это всерьез! Заботиться о том, чтобы тебя не выследили - это как какой-нибудь плохой сетефильм.
- Никто не обвиняет вас, - мягко сказал Селларс. - Но я хочу кое о чем спросуть вас, прежде чем я спущусь в свое sanctum sanctorum. Со времени нашего утреннего разговора, вы получили что-нибудь от Ольги Пирофски?
- Нет, ничего, ни звонка, ни сообщения.
- Можно я кое-что предположу? Если бы вы были ею и делали кое-что опасное и сомнительное, как бы вы отреагировали на сообщение вашего адвоката: "Не делайте ничего, не посоветовавшись со мной"?
Кристабель видела, что мистер Рэмси пытается придумать ответ, как она сама, когда не слушаешь учительницу, а она внезапно тебя спрашивает.
- Не знаю. Наверно подумал бы, что адвокат собирается отговорить меня делать эту безумную вещь.
- Точно. И если бы вы были ею, вы бы ответили?
Теперь, хотя мистер Селларс говорил своим обычным ухающим голосом, мистер Рэмси стал похожим на нее саму тогда, когда учительница кричала на нее. - Нет. Скорее всего нет, не стал бы. Ведь я уже все для себя решил.
- Я думаю, что это и произошло. На вашем месте я послал бы ей что-то вроде следующего: "Я знаю, что вы собираетесь сделать, и, хотите верьте, хотите нет, считаю, что вы совершенно правы. Я хочу помочь вам безопасно войти внутрь. Пожалуйста, свяжитесь со мной".
- Верно. Верно. - Рэмси отвернулся и быстро зашагал к мотелю.
- Ну, дорогая Кристабель, - сказал мистер Селларс, - я вижу, что твой отец идет сюда и собирается помочь мне сесть в кресло пилота. Знаешь, самые лучшие капитаны всегда едут позади своих войск. Или даже под ними. - Он засмеялся, но Кристабель решила, но он не такой счастливый, как обычно. - Я выберусь наружу раньше, чем ты узнаешь об этом. Приятной поездки и скоро мы опять увидимся.