* * *
- Что, до сих пор заседают?
Егорыч выглянул из комнаты в коридор. Бригадир смотрящих выделил им с Фёдором для обитания маленькую комнатку, "уж не серчайте, без окон, зато с шикарной мебелью". Под шикарной мебелью он, как выяснилось, подразумевал старую пыльную тахту, занимавшую собой весь дальний от двери торец узкого помещения, диван, приютившийся сбоку и такой же свежий в летах, и, вдобавок, странный обшарпанный круглый стол на трёх ногах. Пётр усмехнулся, вспомнив, как Крайнов в очередной раз энергично раскинул ручищи, с жаром описывая достоинства жилища, прочимого "уважаемым" старикам, и оставил солидные вмятины своими деревянными пальцами на серых штукатуренных стенах похожей на большой чемодан комнатушки. Но старики, с их опытом ночевки в условиях различной степени паршивости, не жаловались. Комнатка, больше похожая на кладовку уборщицы, была даже в чём-то уютной.
На этаже было пусто и тихо, никто, как это обычно бывало в такой вечерний час, не ходил по коридору, не рассказывал громко анекдотов, перемежавшихся резкими взрывами хохота, не доносился звон посуды, долетавший сюда через лестничный проём с нижнего этажа, где в столовой и на кухне дежурные обычно в это время наводили порядок после ужина. Зато слышался оживлённый гомон голосов со стороны большого актового зала.
- Сидят. Похоже, нескоро разойдутся. Видать, ребятки что-то совсем уж важное обсуждают, если даже про ужин забыли.
Складка шумно почесался и лег поудобнее на скрипучей тахте, занимавшей весь дальний торец узкого помещения.
- Ты вот, Егорыч, что думаешь об смотрящих? - спросил он Петра.
- В смысле? Что о них думать?
- Ну, есть ли смысл в их деятельности? Или всё это лишь борьба с симптомами, так сказать?
Пётр старчески покряхтел, садясь на продавленный, обтянутый дерматином диван, и похлопал его по боковине.
- Люблю старые вещи, - он взглянул на приятеля и, помолчав, добавил: - это ты хорошо сказал про борьбу с симптомами. Сразу видно профи в своём деле.
- Да ну тебя, в самом деле, - Фёдор обиженно сморщился и демонстративно отвернулся, - не можешь не уколоть в больное место.
- Да погоди, Теодоре, я же без шуток, всерьёз говорю. Вся эта вселенская катастрофа взаправду похожа на какую-то серьёзную, опасную болезнь, гангрену, там, или другую смертельную инфекцию. А смотрящие… они как хорошие, усердные, самоотверженные, но беспомощные санитары. Изо всех сил стараются, суетятся вокруг умирающего, но проблемы не решают. Слегка сдерживают и оттягивают неизбежный конец.
- Вот я и спрашиваю, есть ли в этом смысл? - Складка приподнялся на локте и поднял вверх указательный палец, - если всё-равно загнёмся, так может и не стоит все эти подвиги совершать? Лишняя трата энергии и тепла. - Он снова опустился на лежанку, лег на спину и засунул свои маленькие морщинистые ладони в широкие рукава пальто. - Энтропия и так положительна, Петя, так что суета ни к чему.
Пётр внимательно посмотрел на друга и улыбнулся.
- Ты мне решительно нравишься сегодня, - он покопался в пакете, приютившемся у ножки дивана, и достал маленькую бутылочку с яркой этикеткой. - под такую беседу недурно и рюмочку благородного пропустить. Будешь?
- А то! - Складка едва не подпрыгнул на месте. Тахта жалобно скрипнула старческими пружинами. Егорыч аккуратно кинул другу пузырек, который тот ловко поймал, а себе достал ещё один такой-же.
- Во-от, - откупорив бутылочку, Пётр сделал маленький глоток и расплылся в счастливой улыбке. - Хорошо!
- Так что там насчёт "ты мне нравишься сегодня"? - спросил Фёдор, прикладываясь к своему пузырьку. - Люблю, понимаешь ли, когда хвалят.
- Ты натолкнул меня на пару интересных мыслей, Теодоре. Говоря образно - перышком коснулся шара у края лунки.
- А ну-ка, давай по порядку и по полочкам. У них там… - Фёдор махнул рукой в сторону и, неожиданно для себя, хлопнул ладонью об стену, - своё заседание, у нас - свое. И ещё не известно, какое важнее!
- Люблю я малопьющих, - усмехнулся Пётр себе в бороду.
- Всё нормально! Просто на голодный желудок быстро проскочило, аж до мозга сразу. Алкоголь, между прочим, всасывается почти мгновенно. Ах, где ты, мой вкусный горячий ужин? Хорошо тут всё-таки кормят…
- Так вот, Теодоре, - продолжил Егорыч, прерывая дружеские плотские мечтания, - мысль первая.
- Так-так?
- Человечество болеет, сильно и давно. Я бы даже сказал по-другому. Человечество - и есть эта самая болезнь. А болеет им, ну, например, планета наша, Земля.
- Ну, это ты загнул, - Фёдор усмехнулся и глотнул бренди. - Да и мысль, в общем-то, не новая. Где-то я её уже слыхал. Помню, вот, съезд в Дублине, так мы с одним доктором наук поспорили…
- Не отвлекайся. Мысль не новая, но в данном случае, вполне конкретная. И довольно хорошо описывает происходящее.
- Постой, постой, - бодро воскликнул Складка, - а как же инопланетяне? На это ты что скажешь? Я вот тебе подмечу, как бы между прочим, что до этого самого их вторжения жизнь была себе очень даже прекрасна и перспективна. Как для человечества в целом, так и для каждого индивидуума в отдельности.
- И это говорит спивающийся бомж-хирург?
- Я вовсе не показатель, - Складка насупился. - Я о ситуации в целом говорю. Моя трагедия не есть продукт болезни общества, как ты тут резюмируешь, но являет собою частный случай.
- Ой ли? Я не приуменьшаю значения того несчастного частного случая в твоей жизни, но появление пятнадцать лет назад всей этой роботохирургии и лечащих супермолекул без участия человека совсем не придало тебе решимости остаться. Всякие там "регены" и "анастасы"…
- Ну знаешь…
- Извини, не хотел тебя обидеть, - Егорыч сделал глоток. - Я ведь и сам в какой-то мере жертва системы. Но всё-таки дослушай.
- Хорошо, друже, так и быть, ты прощён. Излагай свою теорию.
- Так вот, насчёт инопланетян… Это, конечно, проблема, и не зная откуда они взялись, сложно рассуждать об их влиянии на дальнейшую судьбу человеков. Но вот что я тебе скажу, Федя: у меня давно уже стойкое чувство, что даже не будь этих проклятых тварей, человечество всё равно рано или поздно во что-то такое вляпалось бы. Э-хе-хе…
- Ты говоришь о секретных исследованиях биологического оружия? Бытует версия, что пятнашки есть продукт эксперимента…
- Да я не об этом, хотя такой вариант, пожалуй, был бы просто частным случаем.
- Частным-несчастным… Да о чём ты тогда?
- Я говорю о нынешнем образе жизни человечества. Скажем так, как минимум последних четырёх-пяти поколений.
- Образ жизни… Открою тебе секрет, Петя, как бывший какой-никакой хирург, десятки лет кромсавший человеческие телеса. Поверь мне, людской организм кардинально не меняется вот уже многие тысячи лет. Человек остаётся прежним, меняются только возможности. Но потребности, иногда меняя форму, по сути своей остаются прежними. Даже болезни всё те же, что и пять тысяч лет назад, с учётом реалий, конечно, разве что новые появляются либо из-за малоподвижного образа жизни, либо, что характерно, наоборот, по причине чрезмерного желания совать свой нос во все тёмные места на планете. А ещё из-за небрежного отношения к своему телу, да и к чужим тоже. Взять тот же СПИД…
- Хм… Это ты, Теодоре, всё правильно сказал. И я ещё, будь уверен, до этого самого стиля жизни доберусь. Но! Всё дело в том, что за последние десятилетия эти самые возможности стали поистине угрожающими…
- Что верно, то точно.
- И я, мой друг, пришёл к выводу, что главная проблема людей заключается существовании огромных рассадников паразитов.
- Ты о чём это? - удивился Фёдор. - О каких рассадниках паразитов? Ты о пришельцах? Ты знаешь где их гнезда? - он усмехнулся. - Тогда тебе нужно срочно к Бригадиру на доклад.
- Ну что ты заладил: пришельцы, пришельцы! О них разговор отдельный. Я говорю про города, - Егорыч сделал паузу и взглянул на приятеля. - Да-да, не удивляйся, про города как явление вообще и про современные гигантские жилые человекосистемы, в частности. Я долго думал, что не так в казалось бы разумном поведении двуногого прямоходящего. Откуда такое стремление сбиваться в огромные поселения? Ладно, когда древние строили города, это и вправду было порой необходимой мерой для выживания, но сейчас? Сколько я ни размышлял, о назначении современных городов, неизменно приходил к единственному логичному выводу.
- А именно? Просвети нас, о великий мыслитель.
- Не ёрничай. Цель существования городов - паразитировать на теле планеты. Между прочим, я считаю сравнение их с муравейниками оскорблением для последних.
- О как, - Фёдор поперхнулся очередным глотком. - Круто взял. Постой-постой, а как же пятнашки? Вот ведь кто настоящие паразиты! Да и то, какие это паразиты… Скорее уж захватчики.
- Да погоди ты! Я тебе говорю о чрезмерно вредящей всему окружающему миру деятельности человечества как резидента городов, по крайней мере в нынешней их форме.
- Если бы я в своё время собаку не съел на всех этих симпозиумах и конференциях, я бы сказал: "Переведи". Но там и похлеще заворачивали. Эх, было время… Слушай, ты точно был простым сборщиком?
- Ты суть лови, а не ностальгируй, - сурово зыркнул на приятеля Пётр. - Книжек я умных в юности много читал.
- Понятно. Интеллигент, значит, - усмехнулся Фёдор. - А о сути… Да ну, Петя, в самом деле, ты загибаешь. Люди миллиардами гибнут от пандемии неведомой мимикрирующей розовой протоплазмы, а ты самих людей и винишь. И вообще, города - это великое изобретение человечества! Без городов человечеству давно бы настала хана, ну или оно влачило бы весьма жалкое существование. Вся наша жизнь - в городах, а периферия - это так, вспомогательное явление. Все возможности, все потребности, все желания, вся забота о поколениях - от внутриутробного плода до сморщенного старика, - и не смотри на меня ухмыляясь, старая язва! - всё обеспечивает и обо всём заботится как радеющая мать кто? Город! - Фёдор весь преобразился, с громким скрипом приподнявшись с ноющей тахты. Даже складки на его лице как-будто стали меньше. - И теперь человечество жизни представить не может без городов!
- Вот именно, Теодоре, вот именно, - Пётр со скорбным выражением лица поднял вверх указательный палец, - ты попал в самую точку, друг мой.
- Что это ты имеешь ввиду, носитель усиленного интеллекта?
- Посмотри, ведь как удобно: всё под рукой, и в таком изобилии и разнообразии, что никакой фермерской деревенщине и не снилось. Хочешь разной вкусной еды? Пожалуйста, дуй в марк, затаривайся. Какая разница, из чего она там сделана, вкусно ведь, симпатично и даже питательно. Хочешь развлечений? Опять пустяки: дуй туда же, но этажом повыше. Вот он, храм эпохи потребления - полный всякого добра многоэтажный оллмарк, стоящий посреди города… Или, может статься, тебе понадобилась скорая помощь? Да не вопрос! Разве что иногда подождать придётся, много что-то вас хворых стало, с такой-то едой, да и просто много вас стало… Хочешь путешествовать? Ещё лучше - спускайся в подземку и чеши куда глаза глядят, везде прямые каналы прорыты, любая колония земляных крыс обзавидуется такой развитой системе. Вошёл в вагон в одном городе, сел в удобное кресло, прокатился с комфортом, потягивая "яблочный" сок, и, вот тебе пожалуйста, вышел в другом городе. И снова всё знакомо и уютно. Ты дома! Где бы ты ни был. И главное, не загружайся размышлениями, откуда всё это взялось.
- Ну и что в этом плохого? Удобно же. Чем не жизнь? Известно же, что человечество по природе своей жутко лениво, и всю энергию свою и изобретательность направляет на потакание своей лени. И города такому положению дел весьма споспешествуют.
- А ты задумывался, Федя, какой ценой всё это обходится? И я ведь не только деньги, и не столько деньги имею ввиду. Деньги - это бумажки, ещё один самообман, сам по себе ничего не стоящий. Настоящая цена за все эти удовольствия - это ведь ресурсы, ресурсы и ещё раз ресурсы. А человечество - это потребление, потребление, потребление. И отходы. Посмотри вокруг городов, что там широким кольцом у каждого полиса?
- Что-что, - хмуро ответил Складка, - известно что. Свалка.
- Верно! И не просто свалка. Поля, холмистые, вонючие, смердящие равнины мусора, отходов и прочего разнокалиберного дерьма. А все эти бесконечные пояса промзон с их выбросами вокруг городов? Над иным гипером по полгода висят непременные серые тучи и вовсе не только из водяного тумана…
- Ну так не везде же? Вон в Европе кое-где получше с этим, потихоньку лет десять назад разгребать начали…
- Ну да, вредные производства засунем подальше в монгольские степи - и порядок! Ты ещё вспомни про ядерные отходы, куда они всё это девают? То-то. С глаз долой, примите, здрасьте… Ты знаешь как на Дальнем Востоке местные, когда они ещё там были, реку Амур называли?
- Как?
- "Труп". И немудрено - кубокилометры ядовитой жижи, идущие бесконечным потоком из Поднебесной, годятся разве что для обработки трупов. Среди фермеров там жить нынче дураков нет.
- Хм… - Фёдор задумчиво почесал ухо. - Если всё настолько плохо у нас… Выходит, что вся земля для нас как свалка? Если не успевают увозить и перерабатывать… тогда что делать-то, Пётр свет Егорыч?
- А почему не успевают?
- Ну как… Недостатки инфраструктуры. Недочёты реализации. Не учли последствий и побочных действий. Хех, всё как в родной медицине… Да что говорить, людей слишком много в одном отдельно взятом месте.
- А зачем, Федя?
- Ну что ты заладил: "зачем да почему". Живут и всё. Я же говорил, такова людская натура - просто удобно.
- Ах натура такая? - Пётр всплеснул руками. - Это ты точно подметил. Но я тебе ещё скажу, в чём человеческая натура. Ты, вот, бывал в системе городской канализации? Хотя бы, например, в ромовской?
- А то… сам же знаешь, где нам с тобой бомжевать приходилось.
- Ты помнишь, сколько там дерьма? Там целые реки, озера дерьма! Да мы с тобой никогда рядом больше одной ночи не задерживались, хоть там и тепло. Такая вонь стоит! Что-что, а гадить городское человечество умеет исправно и со знанием дела, никакие самые совершенные системы очистки нынче не справляются. В Святом Питере, например, станции аэрации сами размером с приличный город каждая и постоянно на пределе мощностей крутятся. И жить рядом с ними даже на верхних этажах этажек просто невыносимо. Амбре там такое! Иногда на весь город волна благовоний уходила. А ещё мне как-то один тамошний завсегдатай из нашего круга у костерка рассказывал, про аварию на Ваське в десятом году, там даже эвакуацию проводили. А он аккурат в ту ночь на Среднем в одном из гаражей под этажечкой заночевал, так чуть не захлебнулся в потоке сам знаешь чего, из канализации так попёрло, что на три метра от пола залило всё, и полметра над мостовой на четыре квартала и дальше до самой Невы…
- Ну да, ну да… Только здесь нужна поправочка, старичок, - Складка в свою очередь поднял вверх указательный палец, - умело таки человечество гадить. Сейчас, думаю, те станции уже не крутятся, да и незачем. Чего ворошить прошлое?
- Эх, Федя, ты прав, теперь всё всегда будет в прошедшем времени. А вообще, ты, добрый доктор дядя Фёдор, прав и насчёт людей со всеми удобствами и их неизменных потребностей. Во все времена всё, что нужно было человечеству - это питаться, совокупляться и развлекаться. Ну и ещё, пожалуй - перемещаться в поисках этих трёх или, говоря красиво, путешествовать. Без этого ведь нет никакого счастья. И, как ты тоже очень верно подметил, непременное условие для этого самого счастья - чтобы всё это было удобно э-э… потреблять. Только вот тут проблема - после первого остаётся море дерьма, после второго - полчища себе подобных и тоже, между прочим, не без этих потребностей и… способностей производить отходы, а для третьего и четвёртого, как и для двух первых действ в пересчёте на невероятную численность населения нужна прорва ресурсов и энергии. И, скажи пожалуйста, - снова отходы. Да на Земле никто и ничто не производит неразлагаемых отходов да ещё в таком количестве, кроме как человечество! И все эти потребности с каждым годом усиливаются, увеличиваются в геометрической прогрессии. А для удовлетворения всего этого лучше ничего нету и не придумали иного лучшие умы кроме городов, где всё под рукой, вездесущей Подземки и… нефти, да, да, нефти - этакого универсального энергетического ресурса. Нефть - вот это чудо, дар свыше! - Егорыч поставил бутылёк на подлокотник, откинулся назад и обхватил голову руками, растопырив локти, и потянулся. - Как, впрочем, и все остальные блага. Это тебе и ресурсы, и энергия, и еда. Ты только подумай, какая прелесть! Можно жить в своих великолепных гиперколониях, не задумываясь, откуда всё берётся и какой ценой, и наслаждаться жизнью без серьёзных забот, потому что, прости меня за резкость, заботы о насущных потребностях в современных городах - это просто щенячьи забавы среди райского изобилия по сравнению со всей прежней человеческой историей почти непрерывных горестей и страданий.
- Ну, Петя, ты и суров, однако же, к человеческому роду, - покачал головой Фёдор. - Неужели все такие засранцы? - он взглянул сквозь стекло пузырька с выпивкой на голую пыльную лампочку под потолком, тускло освещавшую комнатушку подрагивающим светом. - А как же потребность в прекрасном? В Боге, наконец? Как там в Священном Писании говорится… Мне один нейрохирург-проповедник, помню, на симпозиуме по протезированию коленной чашечки, в перерыве читал Матфея в уточнённом переводе: "Счастливы осознающие свою духовную нищету"…
- В Боге? - Пётр оторопело взглянул на друга. - Поверь мне, Теодоре, большинство людей, поглощённых своими милыми материальными заботами, благополучно обходится без этого самого "духовного", либо подменяя его этакими комбинациями из тех трёх или четырёх "столпов потребления", либо и вовсе находясь в блаженном неведении о своей духовной обделённости. Так, изредка чувствует некую "душевную пустоту", что "чего-то не хватает в жизни". "Может, стоит развеяться? Дорогой, давай поедем к морю?" Музей, вид на горы, театр, кинотеатр, цирк, клуб, пиццерия - нужное вычеркнуть после применения. Да что говорить, Федя, даже если кто-то решает выбраться из этих котлов, кипящих бурной, но малополезной жизнедеятельностью, всё равно он оставляет за собой базу, основу, точку отсчёта - Город. Там его средства к существованию, туда человек всегда возвращается, там его пастбище.
- Так что же делать, Петя? Разве образ жизни угрожает сейчас людям?
- Что делать и кто угрожает? - Пётр нахмурил лоб, покрытый мелкими крапинками веснушек, и немного помолчав, продолжил: - Ты удивишься, но если говорить о спасении человечества, то из всего вышесказанного вытекает мысль вторая. Надежда выбраться из этой ямы всё-таки есть, и впереди не конец. Если, конечно, человечество успеет.
- Что успеет?
- Приспособиться и сменить этот твой удобный образ жизни паразитов на что-то более полезное для биосферы. Стать менее сосредоточенными на себе, слушать и слышать окружающий мир.
Фёдор нахмурился и подпёр щеку ладонью.