- Когда стало ясно, где ты остановишься, туда поместили письмо.
- Значит, оно не лежало там больше трехсот лет?
- Конечно, нет, - сказал Миск, - опасность случайного обнаружения была бы слишком велика.
- Письмо было уничтожено, и я чуть не погиб вместе с ним.
- Ты был предупрежден, что нужно избавиться от письма, - сказал Миск.
- Оно было на огненном замке и должно было вспыхнуть через двадцать анов после того, как его вскроют.
- Да оно взорвалось, как бомба.
- Тебя предупредили, что от него нужно избавиться, - повторил Миск.
- А игла компаса? - спросил я, вспомнив, как ее странное поведение испугало меня.
- Очень просто изменить направление магнитного поля.
- Но я вернулся на то же место, с которого бежал.
- Испуганный человек, теряя ориентировку, движется кругами, - сказал Миск. - Но это не имело значения. Если бы ты не вернулся, я бы отыскал тебя. Я думаю, ты почувствовал, что тебе не уйти, и из гордости вернулся на место, где обнаружил письмо.
- Я просто испугался, - сказал я.
- Простого испуга не бывает.
- Войдя в корабль, я потерял сознание.
- Это была анестезия.
- Корабль управлялся с Сардара?
- Им можно было управлять отсюда, но я не хотел рисковать.
- Значит, на нем был экипаж?
- Да.
Я посмотрел на Миска.
- Да, - подтвердил Миск, - я сам был на корабле. Уже поздно, сейчас период сна. Ты устал.
Я покачал головой.
- Ничего не было оставлено на волю случая.
- Случайности не существует, - сказал Миск, - существует незнание.
- Этого ты не можешь знать.
- Да, - согласился Миск, - этого я не могу знать. - Концы его антенн склонились ко мне. - Тебе нужно отдохнуть.
- Нет - сказал я. - Случайно ли меня поместили в комнату Вики из Трева?
- Сарм что-то заподозрил. Это он направил тебя туда, чтобы ты поддался ее чарам, чтобы она покорила тебя, подчинила своей воле, превратила тебя, как она поступала с сотнями мужчин, в раба рабыни, раба девушки.
- Неужели это правда?
- Сотни мужчин, - сказал Миск, - позволяли приковать себя к ногам ее кровати, откуда она, чтоб они не умерли, бросала им остатки пищи, как будто они прирученные слины.
У меня в крови вновь вспыхнула ненависть к Вике, я хотел бы схватить и трясти ее, пока не лопнут кости, а потом швырнуть к своим ногам.
- Что с ними стало? - спросил я.
- Их использовали как мулов, - ответил Миск.
Я сжал кулаки.
- Я рад, что она не моего племени, - сказал Миск.
- А мне стыдно, что она из моего.
- Когда ты сломал наблюдательное устройство в ее комнате, я понял, что нужно действовать быстро.
Я рассмеялся.
- Значит, ты на самом деле считал, что спасаешь меня?
- Да.
- Интересно.
- Во всяком случае мы не хотели рисковать, - сказал Миск.
- Ты говоришь "мы"?
- Да.
- А кто же еще?
- Та, что всех важнее в рое.
- Мать?
- Конечно.
Миск слегка прикоснулся к моему плечу антеннами.
- Пошли, - сказал он. - Пора возвращаться наверх.
- А почему после осады Ара меня вернули на Землю? - спросил я.
- Чтобы ты наполнился ненавистью к царям-жрецам, - ответил Миск. - Чтобы захотел вернуться на Сардар и найти нас.
- Но почему семь лет? - Это были долгие, тяжелые, одинокие годы.
- Мы ждали, - сказал Миск.
- Чего?
- Женского яйца.
- А теперь такое яйцо есть?
- Да, - сказал Миск, - но я не знаю, где оно.
- А кто знает?
- Мать.
- А я какое ко всему этому имею отношение?
- Ты не из роя, - сказал Миск, - и потому можешь сделать то, что необходимо.
- А что необходимо?
- Сарм должен умереть.
- Я не хочу убивать Сарма.
- Хорошо, - сказал Миск.
Я думал над тем, что мне сказал Миск, потом посмотрел на него, подняв факел, чтобы лучше видеть его большую голову с дискообразными светящимися глазами.
- А почему это яйцо так важно? - спросил я. - У вас есть стабилизирующая сыворотка. И, конечно, будет еще много яиц, и среди них будут женские.
- Это яйцо последнее.
- Почему?
- Мать вылупилась и совершила свой ночной полет задолго до открытия стабилизирующей сыворотки, - объяснил Миск. - Нам удалось намного замедлить ее старение, но тысячелетие за тысячелетием становилось все яснее, что наши усилия делаются менее эффективными, и теперь яиц больше не будет.
- Не понимаю, - сказал я.
- Мать умирает.
Я молчал, Миск тоже, и слышались только механические звуки лаборатории - этой колыбели царя-жреца - и треск моего факела.
- Да, - сказал наконец Миск, - это конец роя.
Я покачал головой.
- Это не мое дело.
- Верно, - согласился Миск.
Мы смотрели друг на друга.
- Что ж, - сказал я, - ты ведь не будешь мне грозить?
- Нет.
- Не будешь охотиться за моим отцом и моей вольной спутницей, угрожая убить их, если я не стану тебе служить?
- Нет, - повторил Миск. - Нет.
- А почему нет? Разве ты не царь-жрец?
- Потому что я царь-жрец, - ответил Миск.
Я был поражен.
- Не все цари-жрецы такие, как Сарм, - сказал Миск. Он смотрел на меня сверху вниз. - Пошли, уже поздно, ты устал. Давай подниматься наверх.
Он вышел из помещения, и я с факелом в руке - за ним.
17. СМОТРОВАЯ КОМНАТА
Мох в клетке мягкий, но в эту ночь мне очень трудно было уснуть: в голове все перепуталось из-за слов царя-жреца Миска. Я не мог забыть крылатую фигуру на каменном столе. Не мог забыть заговор Миска, угрозу, нависшую над роем царей-жрецов. В беспокойном сне мне казалось, что я вижу над собой большую голову Сарма с движущимися вбок челюстями, слышу крик ларлов и вижу горящие зрачки Парпа, он тянется ко мне с инструментами и золотой сетью, и я прикован в ногах постели Вики и слышу ее смех, и я громко закричал и сел на матраце из мха.
- Ты проснулся, - послышался голос переводчика.
Я протер глаза и сквозь прозрачную стенку клетки увидел царя-жреца. Я открыл дверь и вышел в комнату.
- Приветствую благородного Сарма, - сказал я.
- Приветствую тебя, мэток, - ответил Сарм.
- Где Миск?
- Он занят.
- А что ты здесь делаешь?
- Скоро праздник Толы, - ответил Сарм, - а это время удовольствий и гостеприимства в рое царей-жрецов, время, когда цари-жрецы расположены ко всем живым существам, даже самым низшим.
- Я рад это слышать, - сказал я. - А какие обязанности держат Миска вдали от его комнаты?
- В честь праздника Толы, - ответил Сарм, - он сейчас держит гур.
- Не понимаю, - сказал я.
Сарм осмотрелся.
- Прекрасное у Миска помещение, - заметил он, осматривая с помощью антенн внешне совершенно голые стены и восхищаясь наложенными на них рисунками запахов.
- Что тебе нужно? - спросил я.
- Я хочу быть твоим другом, - ответил Сарм.
Я не шевельнулся, но был поражен, услышав из транслятора горянское слово "друг". Я знал, что в языке царей-жрецов нет удовлетворительного эквивалента этого слова. Я уже пытался отыскать его с помощью переводчика, который мне дал Миск, в лексических нитях. То, что это слово произнес Миск, означало следующее: он специально внес его в переводчик и соотнес с определенным запахом, как если бы мы захотели создать название для вновь обнаруженного объекта или отношения. Я подумал, понимает ли Сарм смысл этого слова или он просто использовал его, рассчитывая произвести на меня благоприятное впечатление. Он мог спросить у мулов - специалистов по трансляторам, каков смысл этого слова; они могли объяснить ему, более или менее адекватно, каким отношениям соответствует это слово, например, хорошее расположение к другому, желание ему добра и прочее. Как ни незначителен этот факт, присутствие в переводчике Сарма этого слова указывало, что он предпринял для этого немалые усилия и это почему-то для него важно. Впрочем, я не выдал своего удивления и действовал так, будто не знал, что к обычному словарю было добавлено новое горянское слово.
- Я польщен, - ответил я.
Сарм осмотрел клетку.
- Ты из касты воинов, - заметил он. - Может, хочешь, чтобы тебе дали самку мула?
- Нет.
- Можешь иметь их несколько, если пожелаешь.
- Сарм великодушен, - сказал я, - но я отклоняю его щедрое предложение.
- Может, тебе нужны редкие металлы или камни?
- Нет.
- Может, хочешь стать надсмотрщиком мулов на складе или на грибной плантации?
- Нет.
- А чего же ты хочешь? - спросил Сарм.
- Свободы, - ответил я, - восстановления моего города Ко-ро-ба, безопасности его жителей, хочу снова увидеть отца, друзей, свою вольную спутницу.
- Это можно организовать, - сказал Сарм.
- Что я должен делать?
- Расскажи, что привело тебя в рой, - сказал Сарм, и его антенны неожиданно щелкнули, как хлысты, нацелились на меня и застыли, жесткие, как оружие.
- Понятия не имею, - ответил я.
Антенны гневно вздрогнули, из конечностей Сарма выскочили костные лезвия, тут же спрятались, антенны снова расслабились, и хватательные придатки на передних конечностях слегка коснулись друг друга.
- Понимаю, - сказал Сарм через переводчик.
- Не хочешь ли немного грибов? - спросил я.
- У Миска было время поговорить с тобой, - сказал Сарм. - Что он говорил?
- Между нами роевая правда.
- Роевая правда с человеком? - спросил Сарм.
- Да.
- Интересная мысль, - сказал Сарм.
- Ты разрешишь мне помыться? - спросил я.
- Конечно, - ответил Сарм. - Пожалуйста.
Я долго оставался в умывальной кабине, а когда вышел и надел пластиковую одежду, потребовалось еще немало времени, чтобы намешать похлебку из грибов, и поскольку она получилась съедобной, я, можно сказать, наслаждался ею.
Если эта тактика предназначалась для производства эффекта на Сарма, должен признать, что она потерпела полную неудачу: все это довольно значительное время он стоял посреди комнаты, застыв в столь характерной для царей-жрецов позе, стоял совершенно неподвижно, если не считать изредка вздрагивающих антенн.
Наконец я вышел из клетки.
- Я хочу быть твоим другом, - сказал Сарм.
Я молчал.
- Может, ты хочешь осмотреть рой?
- Да, - сказал я, - с удовольствием.
- Хорошо, - сказал Сарм.
Я не просил разрешения увидеть Мать: людям это запрещено, но в остальном Сарм оказался внимательным и обязательным проводником, он охотно отвечал на вопросы и сам предлагал интересные места для осмотра. Часть времени мы передвигались на транспортном диске, и он показал, как им управлять. Диск движется на подушке из летучего газа; он частично освобожден от силы тяготения; об этом я расскажу позже. Скорость контролируется перемещением ноги на двойной полоске, уложенной вровень с поверхностью диска; направление водитель изменяет, изменяя положение тела, тем самым меняя центр тяжести легкого диска; такой же принцип применяется в роликовых коньках или на некогда столь популярных водяных досках. Если сойти с полосок, диск плавно останавливается в пригодном для этого месте. В передней части диска есть специальное устройство, посылающее невидимый луч: если расстояние до препятствия мало, диск тормозится более резко. Но это устройство действует только тогда, когда никто не нажимает на полоски. Я считал, что хорошим усовершенствованием был бы газовый бампер или какое-нибудь поле, предотвращающие столкновение, но Сарм сказал, что такое усовершенствование излишне.
- Никто не пострадал при передвижении на дисках, - заметил он, - за исключением нескольких мулов.
По моей просьбе Сарм отвел меня в смотровую комнату, откуда цари-жрецы держат под наблюдением всю поверхность Гора.
Множество маленьких кораблей, не спутников, невидимых с поверхности, несут на себе линзы и передатчики, отправляющие информацию в Сардар. Я сказал Сарму, что было бы дешевле использовать спутники, но он не согласился. Я не стал бы этого говорить, если бы знал тогда, как используют цари-жрецы силы тяготения.
- Мы наблюдаем из атмосферы, - объяснил Сарм, - потому что так можно получить больше подробностей из-за близости к объекту. Чтобы получить такие же подробности со спутника, нужна значительно более совершенная аппаратура.
Приемники наблюдательных кораблей воспринимают свет. звук и запах, которые затем передаются на Сардар для обработки и изучения. Все это записывается и может быть просмотрено царями-жрецами.
- Мы действуем на основе случайных чисел, - сказал Сарм, - потому что в конечном счете это эффективней, чем полет по заранее расписанным маршрутам. Конечно, если мы знаем, что происходит нечто интересное или важное для нас, мы устанавливаем координаты и начинаем следить.
- Записано ли уничтожение города Ко-ро-ба? - спросил я.
- Нет, - ответил Сарм, - оно для нас не представляло интереса.
Я сжал кулаки и заметил, что Сарм слегка свернул антенны.
- Я однажды видел, как человек погиб в огненной смерти. Этот механизм тоже здесь?
- Да, - ответил Сарм, указывая передней конечностью на металлический шкаф с несколькими шкалами и кнопками. - Само устройство огненной смерти находится в корабле-наблюдателе, но здесь устанавливаются координаты и передается сигнал на начало огня. Система, конечно, синхронизирована со сканирующим аппаратом и может контролироваться с панели любого обсервационного куба.
- Конечно, - согласился я.
Я осмотрел комнату. Необыкновенно длинная, построенная на четырех уровнях, как гигантские ступени. Вдоль каждого уровня, в нескольких футах друг от друга, располагались обсервационные кубы, похожие на стеклянные, со стороной примерно в четыре фута. Сарм сказал мне, что в комнате четыреста таких кубов, и перед каждым я видел высокую неподвижную фигуру царя-жреца. Я прошел по одному уровню, глядя в кубы. В большинстве из них мелькали обычные сцены Гора; однажды я увидел город, но не смог определить, какой именно.
- Это может заинтересовать тебя, - сказал Сарм, указывая на один из кубов.
Я посмотрел.
Угол, под которым велось наблюдение, отличался. Линзы, по-видимому, находились не высоко над поверхностью, а перемещались параллельно ей.
Видна была дорога, обрамленная деревьями; деревья медленно приближались к линзам и уходили назад.
- Ты смотришь через глаза импланта, - сказал Сарм.
Я перевел дыхание.
Антенны Сарма согнулись.
- Да, - сказал он, - зрачки его глаз заменены линзами, а контрольная сеть и передатчик встроены в мозговую ткань. Сейчас он без сознания, потому что контрольная сеть активирована. Позже мы дадим ему возможность отдохнуть, и он снова сможет видеть, слышать и думать самостоятельно.
Я вспомнил Парпа.
Снова посмотрел в куб.
Интересно, кто этот человек, через глаза которого я сейчас смотрю, кем он был, этот неизвестный имплант, который сейчас идет по одинокой дороге где-то на Горе, прибор царей-жрецов.
- С вашими знаниями и властью царей-жрецов вы могли бы построить что-нибудь механическое, - с горечью сказал я, - робота, который внешне походил бы на человека и выполнял такую работу.
- Конечно, - согласился Сарм, - но такой инструмент, чтобы служить удовлетворительной заменой импланта, будет необыкновенно сложным - подумай только о необходимости восстановления выходящих из строя частей - и в конце концов приблизится к гуманоидному организму. Людей так много, что сооружение такого робота было бы лишь ненужной тратой наших ресурсов.
Я снова посмотрел в куб и подумал о человеке - о том, что было когда-то человеком, - через глаза которого я смотрю. Я, в самом рое царей-жрецов, свободнее него, идущего по камням дороги в ярком свете солнца, где-то далеко от гор царей-жрецов, но все же в тени Сардара.
- Он может не подчиниться вам? - спросил я.
- Иногда бывают попытки сопротивляться сети и обрести сознание, - ответил Сарм.
- А может ли такой человек отказаться от власти сети?
- Сомневаюсь, - ответил Сарм, - разве что сеть не в порядке.
- А что бы вы в таком случае сделали?
- Очень просто вызвать перегрузку сети.
- Вы его убьете?
- Он всего лишь человек, - сказал Сарм.
- Это было сделано с человеком на дороге в Ко-ро-ба, с человеком из Ара, который говорил со мной от имени царей-жрецов?
- Конечно.
- Его сеть была не в порядке?
- Вероятно.
- Ты убийца, - сказал я.
- Нет, - ответил Сарм, - я царь-жрец.
Мы с Сармом пошли дальше по длинному уровню, заглядывая в кубы.
В одном из кубов сцена застыла, местность больше не передвигалась, как на трехмерном экране. И увеличение неожиданно возросло, и запахи усилились.
На зеленом поле, не знаю где именно, из подземной пещеры появился человек в костюме касты строителей. Он украдкой осмотрелся, как будто опасался, что за ним наблюдают. Потом, убедившись, что он один, вновь исчез в пещере и вынес оттуда нечто, напоминающее полую трубу. Из отверстия в трубе торчал фитиль, похожий на фитиль лампы.
Человек в одежде строителя сел, скрестив ноги, на землю, достал с пояса сумку, а оттуда цилиндрическую горянскую зажигалку, с помощью которой обычно разжигают огонь на кухне. Снял крышечку, и я увидел, как на конце зажигалки вспыхнул огонек. Человек поднес огонек к фитилю, потом закрыл зажигалку и положил ее назад в сумку. Фитиль горел медленно, пламя приближалось к трубе. Когда оно почти скрылось в ней, человек встал и направил трубу на ближайшую скалу. Блеснул огонь, раздался резкий звук, как будто из трубы вылетел снаряд и ударился в скалу. Поверхность скалы почернела, и от нее откололось несколько кусочков. Стрела из самострела причинила бы больший вред.
- Запрещенное оружие, - сказал Сарм.
Царь-жрец, стоявший у этого куба, коснулся какой-то кнопки.
- Стойте! - закричал я.
Прямо у меня на глазах человек внезапно испарился в вспышке ослепительного пламени. Исчез. Еще одна вспышка уничтожила его примитивную трубу. Если не считать почерневших камней и травы, сцена опять стала мирной. На вершину скалы опустилась маленькая любопытная птица, потом прыгнула в траву в поисках добычи.
- Вы убили этого человека, - сказал я.
- Он мог бы проводить запрещенные эксперименты много лет, - сказал Сарм. - Нам повезло, что мы его поймали. Иногда приходится ждать, пока оружие используют в войне, и тогда убивать много людей. Лучше так, материал экономится.
- Но вы его убили.
- Конечно, - сказал Сарм, - ведь он нарушил закон царей-жрецов.
- Какое право вы имели устанавливать для него закон?
- Право высшего организма контролировать низшие, - сказал Сарм. - По тому же праву вы убиваете боска или табука, чтобы питаться его мясом.
- Но это не разумные животные.
- Они чувствуют.
- Мы убиваем быстро.
Антенны Сарма свернулись.
- Мы тоже обычно убиваем быстро, и все же ты жалуешься на это.
- Нам нужна пища.
- Можно есть грибы и овощи.
Я молчал.
- Правда такова, - сказал Сарм, - что человек - хищное и опасное животное.