- Да, - согласился Ивар, - я как-то читал в инете памятку для приезжающих. Там типа того, что все стекла в автомобиле должны быть постоянно закрыты, не останавливайтесь даже на красный свет, а то ограбят, не останавливайтесь, если вас догоняет полицейская машина, там далеко не всегда полицейские, и вообще приезжаете в страну на свой страх и риск, полиция ситуацию не контролирует, вся власть в руках уличных банд…
Я сказал без охоты:
- Ивар, собери больше данных, что там творится. Нет, пусть этим займется лучше Гаврош, а ты занимайся делом.
- Какая-нибудь лихорадка Денгэ, - предположила Оксана, - что не Дэнге и не лихорадка, но все равно гадость…
- Вирус Эбола, - сказал Гаврош авторитетно. – Только мутировавший. Или постаревший и потому хочет отдыхать и спать.
Ингрид напомнила:
- Ребята, пейте кофе да возвращайтесь к работе. Вашему шефу предстоит важная встреча с руководящими товарищами из Генштаба.
Ивар сказал с апломбом:
- Шеф, задайте этим руководящим товарищам!.. Пусть знают, что тут им не там. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, а что руководящие в сказках понимают?
- Сказки бывают страшными, - сказала Ингрид, - и очень страшными. Так что не увлекайтесь своим сингуляризмом.
- Сингулярностью, - поправил Данко с подчеркнутым презрением научного работника к меднолобым, что даже такие обиходные слова запомнить не в состоянии. – Это мир, где погон не останется. Вот счастье-то… я хотел сказать, трагедия, правда?
Глава 2
За генералом Гонтой я присматривал с момента, как Мещерский сообщил о новом кураторе со стороны Генштаба. Долго ждать не пришлось, полчаса назад он вышел из здания военного министерства и, велев включить водителю мигалку, назвал адрес Центра Стратегических Рисков.
Это я все еще скромно называю отделом, но генералу приятнее командовать чем-то крупным и даже величественным, потому да, для него это центр, даже Центр, так будет говорить и писать в отчетах…
Я рассчитал время на дорогу достаточно точно, включая и да небольших затора на перекрестках, и когда его автомобиль остановился у подъезда, спустился по ступенькам навстречу.
- Генерал, - сказал я благожелательно, - я доктор Лавронов, вы обо мне уже знаете. Спешу быть для вас полезным, потому сообщаю, что вы как бы весьма зря не ответили на тот звонок….
Он насторожился, взглянул исподлобья.
- Какой?
- Когда ваш автомобиль подъезжал к этому подъезду, - пояснил я чуточку многословно, - вам звонили на личный номер. Личный, но тайный. Ваша знакомая Антонина Евлашкина настойчиво просит вас прислать денег для отправки вашей внучки в детский лагерь на лето. Думаю, лучше вам это сделать сразу, пока жена не узнала.
Он вздрогнул, напрягся, с лица медленно отхлынула кровь.
- Откуда… откуда вы знаете?
- Неважно, - ответил я скромно. – Возможности нашей группы невелики, но все-таки… работать, как вы видите, мы уже начали.
Он уже пришел в себя, сказал резко:
- Это было когда я был курсантом Одна медсестра забеременела, жениться я не стал, но помогал ей деньгами. А когда женился на другой женщине, с которой в браке вот уже тридцать лет, то… иногда помогал тоже. Вот и все. Никакого криминала!
- Понимаю, - согласился я. – Просто не желаете огорчать жену. Но отказаться от ребенка не можете, теперь есть такие вещи, каких раньше не было, вроде теста ДНК…
Он поморщился.
- Да, это огорчит жену. Но не настолько, чтобы поставило под удар наш брак или мою карьеру!
- Согласен…
- Ну вот, - сказал он, успокаиваясь. – На этот крючок меня не поймать.
- И не пытаюсь, - заверил я. – И даже на тот, где курсантка военной академии Зара Айдаридзе три года назад забеременела от вас, родила и теперь вы ей тоже помогаете.
Он дернулся, лицо снова стало бледным.
- А это откуда…
- Неважно, - ответил я снова. – Главное, знаем. Ваша жена точно огорчилась бы, скажем мягко, узнав про эту несчастную сиротку.
- Не впутывайте мою жену! – велел он резко.
- Генерал, - сказал я, - не нужно повышать голос. Ну, вы меня поняли. В свою очередь не буду повышать я, хотя я не всегда такой вот интеллигентный и просто удивительно вежливый… Что-то в леу сдохло, видать.
Он почти прошипел:
- Что вы задумали?
- Берегу вашу карьеру, - пояснил я. – На службе сразу сделают выводы, если станет известно…
Он застыл, а после напряженного молчания голос прорезался совсем безжизненный:
- Это подло.
- В природе нет понятия подлости, - пояснил я. – Зато есть целесообразность.
Он чуть наклонил голову, рассматривая меня исподлобья, взгляд и выражение лица стали, как у быка, готового безрассудно атаковать противника.
- Чем новее отдел, - произнес он сдавленным голосом, - тем люди в нем подлее и бесчестнее. Что вы хотите этим шантажом?
Я чуть-чуть развел руками, но ответил так же сухо и без интонаций:
- Ничего. Думаю, и вам лучше от нас ничего не хотеть.
Он несколько мгновений сверлил меня ненавидящим взглядом.
- Вижу, вы уже в самом деле начали работу… Или это кто-то снабжает вас из наших?
- Ваши не знают, - заверил я.
- Уверены?
- Проверено лично, - сообщил я. - Более того, скажу вам в частном порядке и в виде жеста доброй воли, который вы просто обязаны оценить, как человек с принципами…
Он молчал, я произнес пониженным тоном:
- Та сиротка вовсе не сиротка, а умелая охотница за богатыми мужьями. Или, как говорят на Западе, золотоискательница. Рассчитывала, что вы западете на ее молодость и модельную внешность, бросите старую жену и женитесь на ней… Но вы устояли, что вам в плюс. Вижу, вы человек в самом деле с принципами. Старую жену бросать не намерены. Не так ли?
Он произнес высокомерно:
- Такие вопросы даже не обсуждаются.
- Прекрасно, - ответил я. - Но, конечно, этот случай можно подать и так, что извращенный старый развратник трахает всех курсанток направо и налево, даже отчисляет тех, кто сразу же не раздвинул перед ним ноги… У вас, как у всех людей, есть противники, что не преминут воспользоваться случаем.
Набычившись, он смотрел на меня зло и непримиримо.
- И что вы хотите?.. Чтобы я не лез в ваши дела?
- Сразу хватаете на лету, - сказал я. – Да, у нас секретный отдел, и потому нам не нужны проверки ни народных избранников, ни чинов из Генштаба, у которых болтливых любовниц больше, чем у вас, генерал.
Он продолжал сверлить меня злым взглядом.
- Мне понятно желание сохранить секретность, - сказал он наконец, - но бесконтрольность секретных служб может привести к злоупотреблениям.
- Может, - согласился я. – Но сейчас секретные службы, генерал, как это не звучит патетически, выполняют задачи более важные, чем за всю историю!.. В общем, буду снабжать вас всеми данными, что не повредят нашей работе!.. А в знак прекращения нашей конфронтации могу сказать, что ваша Зара Айдаридзе, уверяя вас в вечной любви и угрожая самоубийством, ведет весьма активную жизнь сразу с тремя мужчинами, умело распределяя между ними время и получая от них небольшие вливания. Я имею в виду, денежные.
Он дернулся.
- Вы говорите о…
- О ней, - подтвердил я, - о Заре, что живет по адресу Кокчетавская, семьсот восемь, квартира двести четыре, но чаще ночует у Абдульрашида Ульясова, это ее полупостоянный партнер. Вот имена и фамилии ее трех основных спонсоров. Там же суммы, сколько они ей платят. Наличные на одном листе, банковские переводы на другом.
Набычившись, он смотрел как я медленно вытащил из кармана два листа бумаги. Поколебавшись, принял чисто механически и, не глядя на меня, сунул в карман.
- Если нужно, - добавил я, - мы в состоянии снабдить вас пикантными роликами. В одном из них она с одним из своих наиболее близких любовников говорит о вас. В целом, лестно, хотя как посмотреть…
Он повернулся и двинулся обратно к автомобилю.
- Генерал, - сказал я вдогонку, - мы все всажены в тела животных, в которых придется жить до начала эры сингулярности, потому я прекрасно понимаю позывы наших инстинктов. Обещаю не буду следить, если заведете еще любовниц… лишь бы наши позывы не вредили общему делу.
Он молча захлопнул за собой дверцу, автомобиль резко сорвался с места и понесся к выходу со двора.
Пока я был вроде бы отстранен или, точнее, сам отстранился от работы в ГРУ, все равно продолжал мониторить ситуацию с глобальными рисками по всему миру, снабжая ЦРУ и Пентагон сведениями насчет сборища террористов, будь это в Америке или где-то по планете. Международный жандарм должен успевать везде, и неважно, любят его так или нет, прежде всего работа по сохранении жизни на земле.
Конечно, общался и со своей командой, натаскивая всех искать следы террористов по всему миру. А сейчас, когда снова легализовался, в Центре приходится проводить больше времени, чем нужно, что малость раздражает человека такого продвинутого и современного, как вот я, что весь из себя на все мгновенно реагирующий и нарядный.
На самом деле мне абсолютно все равно, откуда мониторить ситуации, но для руководства как-то спокойнее, когда работник протирает штаны в офисе, а не пропадает в баре со шлюхами.
Потому на следующий день поехал с отчетом к Мещерскому, хотя мог бы послать по защищенным каналам, однако он не слишком доверяет электронике, всюду гремят скандалы по поводу взломов, утери кодов доступа и особо хитрых троянов, перехватывающих любую засекреченную информацию.
Появился даже Кремнев, за ночь как-то погрузневший, красномордый и носорожистый, молча стиснул мне пальцы и сел в сторонке.
Бондаренко поглядывает с интересом, что-то знает или чует, но помалкивает, Мещерский тоже держится несколько сдержанно, выслушал отчет, задал пару незначащих вопросов, а потом вдруг поинтересовался:
- Владимир Алексеевич, к вам собирался генерал Гонта, ваш непосредственный куратор…
- Точно, - подтвердил я.
- Он… как?
- Приезжал, - подтвердил я. – Очень милый человек. Такой человечный, я бы сказал… Не совсем, как Владимир Ильич, но человечный, что теперь все реже, будто все готовятся к Великому Переходу, где у игольного ушка Сингулярности придется работать локтями.
Они переглянулись, Мещерский спросил напряженным голосом:
- Вы с ним в самом деле… общались?
- Еще как, - подтвердил я. – Но, к сожалению, недолго.
Кремнев ухмыльнулся.
- Но вы живы, даже без кровоподтеков. Застрелили сразу? Куда спрятали труп?
- Он человек очень занятой, - пояснил я, - мы утрясли некоторые моменты в рабочем порядке, после чего он тут же отбыл.
- Куда? – брякнул Кремнев.
- Взад, - ответил я.
Мещерский умолк, очень озадаченный, Бондаренко молчит с момента прихода, только более непосредственный Кремнев поинтересовался:
- А что так быстро?.. Даже не зашел?
- Работы у него много, - объяснил я.
Мещерский всматривается молча, Бондаренко вскрикнул:
- А покуражиться?.. Работа потерпит.
- Он неглупый человек, - сообщил я. – И достаточно честный. В меру, конечно. Поговорили, он сказал, что работы, знаете ли, много, у нас отметился, пойдет взад.
Бронник сказал осторожно:.
- Да ее сейчас у всех…
Я пояснил:
- Мои доводы, к счастью, принял. А разве не это главное?
Мещерский продолжал рассматривать меня очень внимательно, наконец поинтересовался:
- Что это за доводы, даже спрашивать боюсь. Значит, точки соприкосновения все же отыскали?
- Да какие точки, - возразил я, - у нас полное взаимопонимание.
- Так уж и… полное? С генералом?
- Кремнев тоже генерал, - возразил я. – Но с ним как-то станцевалось. Хоть ламбаду пляши! А с Гонтой мы сразу договорились о сотрудничестве! Но так как он человек очень занятой в своем министерстве, то буду сам снабжать информацией, что представит его работу с нами в самом лучшем виде. И ему хорошо, и нам… терпимо.
Мещерский, как и Бондаренко, несколько мгновений продолжали рассматривать меня все так же очень внимательно, наконец Мещерский сказал с сомнением:
- Вот даже как?.. А я слышал, этот Гонта куда более крут и несгибаем, чем сам Дубарский. Его и назначили, чтобы оказать вам, насколько опасно брыкаться.
- Он крут, - согласился я, - но и прагматичен. Ему навязали контроль над нами, а у него своих дел в министерстве полно. Там в разгаре реорганизация в связи с переходом на новое оборудование. Придется сократить сотрудников на треть, а не все в восторге насчет выхода в отставку…
Он покачал головой, в глазах удивление медленно переходит в изумление.
- Похоже, Владимир Алексеевич… вы перестраиваетесь на ходу.
- Учусь находить общий язык и с военными, - сообщил я. – С террористами, честно говоря, почему-то легче.
Он усмехнулся.
- Там проще. А здесь вроде бы свои, но чужие.
- Но это уже частности, - заверил я. – Как продвигаются дела с Норвегией?
Он помрачнел, я затронул больной нерв, сказал глухим голосом:
- В Норвегии уже бурят, санкции накладывать поздно. Штаты предложили нам хренакнуть крылатыми ракетами, как впервые мы опробовали по боевикам в Сирии, ударив из акватории Каспийского моря, но наши воспротивились. Дескать, ваши союзники, вот вы и… хренакайте.
Глава 3
Бондаренко кивнул Мещерскому на темный экран, над которым мигает сигнал срочного вызова. Мне показалось, Мещерскому не хочется включать при нас, но, похоже, там ничего срочного, кивнул, на экране появилось взволнованное лицо мужчины, что начал быстро и сбивчиво рассказывать, как из их секретного института некий инженер вынес флешку с секретными данными.
Мещерский спросил резко:
- А куда понес?
Сотрудник развел руками.
- Все службы подняты на ноги. Перекрыты все выходы из города, как автомагистрали, воздух и катера на реке.
- А под землей? – спросил Мещерский.
Человек на экране сказал убитым голосом:
- Все перекрыто. Значит, прячется где-то в городе. А это муравейник в пятнадцать миллионов человек! Муравьям такая теснота и не снилась.
- Значит, - предположил я, - он и не собирался бежать из города.
Он с экрана посмотрел в мою сторону.
- Мы предположили, что передаст ее кому-то здесь.
- Можно по инету? – предположил я.
Он покачал головой.
- Нет, информация слишком ценна. Дойдет до адресата, но дойдет и до тех, кто не сводит глаз с их работ. Эта информация ценна, если в одних руках. Если ее заполучат и других, начнется такое…
Мещерский повернулся к Броннику:
- Лаврентий Петрович, займитесь лично!
Экран погас, Бронник поднялся и быстро вышел в коридор.
Бондаренко напомнил значительным голосом:
- Аркадий Валентинович, Дуайт Харднетт просил почаще связываться с ним по горячей линии.
Мещерский поморщился, но кивнул.
- Да, вы правы. Сейчас как раз подходящий момент.
Мы смотрели как он сделал несколько переключений на коммутаторе, выглядит допотопно, но это за счет многократно усиленной защиты от подслушивания, к тому же оборудование отечественное, созданное специально для оборонки, где важна надежность, а не лоск для потребителя.
- Подойдет через пару минут, - сообщил он вскоре. – А пока каковы наши варианты?
Бондаренко сказал несколько тише:
- С террористами понятно, тех нужно сразу расхреначивать так, чтобы только выжженное пятно, как урок другим. Но эти в Норвегии… Вроде бы серьезные ученые...
- К тому же, - поддержал Кремнев громыхающим голосом, - то ли будет катастрофа, то ли нет… Владимир Алексеевич, какова степень риска?
- Сами оценивайте, - отрезал я. – Но соотношения неблагоприятного исхода примерно то же самое, что и в Японии, где сверлят морское дно, несмотря ни на какие протесты экологов. Шестьдесят процентов за то, что будет доступ к предельно дешевому источнику энергии и тепла, почти бесплатному, а сорок за то, что произойдет страшное извержение, которое погубит весь регион.
Бондаренко пробормотал:
- А почему о Японии вообще нет речи?
- Я поднимал вопрос в Пентагоне, - напомнил я. – Это больше их проблема, чем наша. Во-первых, японцы бурят дно с той стороны страны, а она своим гигантским хребтом закрывает Дальний Восток от ударной волны в километр высотой. Та сразу обрушится на Японию, смоет побережье, а в другую сторону пойдет через океан на Штаты. А потом ее догонит и та, что сперва ударится о высокий берег Японии…
Кремнев сказал настороженно:
- А горячий пепел?
- Засыплет Японию, - сказал я холодно, - и та прекратит существование…
- К черту этих джапов, - сказал генерал твердо. – У нас там Приморье, если вы еще не слыхали!
- Горячий пепел выпадет в Приморье, - сообщил я. – Если ветры будут благоприятными, то понесет немного дальше, почти на всю Восточную Сибирь. Жаль, выпадет очень тонким слоем, хорошее удобрение… Население почти не заметит, разве что будет некоторое потепление.
Кремнев сказал повеселевшим голосом:
- А-а, ну тогда ладно, пусть бурят. А вот Норвегия, сволочь, это же к нам совсем близко. Расхерачить бы ее всю, раз уж повод есть!
Мещерский прислушался к микрофону в ухе, мы услышали как он сказал на чистейшем английском, что устыдил бы среднего американца:
- Да, мистер Харднетт. Вывожу на большой экран, у моих коллег могут быть вопросы.
На стене появилось квадратное мужское лицо с накачанной жеванием резинки нижней челюстью, обвел взглядом собравшихся в кабинете и сдержанно улыбнулся.
- А, доктор… Значит, опять что-то необыкновенное?
- Да ерунда, - ответил я. – Катастрофа грозит не Штатам и даже не нам, а какой-то Норвегии, кому она нужна?.. Да и живут там слишком роскошно, пора всех перебить… Что насчет их сверхглубоких скважин?
Он вздохнул.
- Почему правительство не отпустит вас туда? Вы бы там сразу все решили. А мы бы на том месте радиолокационную базу разместили, чтобы за вами следить… Если мы в самом деле союзники, то почему вам не раздербанить там все и по-русски сразу? Вы ближе.
Кресло под Кремневым затрещало, он развернулся в сторону экрана, голос прозвучат как приближающийся издалека гром:
- Даже, если хренакнем по делу и с общего согласия, все равно скажут, что русские напали, а еще и попросят защиты у НАТО, где Штаты главный член. Так что лучше вы сами по своему члену. Вы же все равно свалите все на нас!
Дуайт ответил очень серьезно:
- Это точно, а как же иначе?.. Политика – это продолжение… чего-то там.
- Тогда выкарабкивайтесь сами, - предложил Кремнев. – И разгребайте.
Дуайт сказал с укоризной:
- Кому, как не вам, известно, что проще простого проследить и задокументировать как запуск ракет, так и всю предысторию. Если шарахнем мы, то весь мир от нас отвернется. А вам все можно, вы люди дикие, нецивилизованные, договоров не признающие.
- Отвернется, - повторил я с иронией, - Забываете, не весь мир смотрит вам в рот. Не только Китай, Индия и вся Южная Америка кладут на Штаты, но и Европа ликует, когда вас мордой в дерьмо.
Он вздохнул, сказал с укором:
- А русским это так приятно, да?