Пси-мэйл
Отправитель: Стива
Получатель: Илья
Дата: 26.08.2031 г.
"Привет, Илья!
Ну как дела, старик? Как у тебя работа продвигается? У меня всё нормально, езжу по городам, по школам и ВУЗам, прокладываю им психосети. Всё, как предусмотрено планом "Ч". Хотя, знаешь, иногда мне кажется, что Рудин переоценил значение нашей с тобой "цивилизаторской" деятельности. В провинции и без нас народ неплохо разбирается в психонет-технологиях, я это постоянно вижу. Профессионализма, конечно, недостаточно, но умельцы есть, в основном на кафедрах технических ВУЗов. Сами до всего потихоньку доходят.
Хочу похвастаться: я маленько бизнесом занялся J Представь: в Липецке психонет-салон открыл! Называется "Апельсин". Я тут с одним предпринимателем познакомился, он помешан на новых технологиях. Так он поначалу проникся, денег дал на закупку НК-интерфейсного оборудования, помещение арендовал, а мне всем остальным заправлять предоставил. Ну, я сеть проложил, рекламу сделал, мальчонку одного, старшеклассника, натаскал, посадил системным администратором. Смышлёный парень, только с придурью. Из этих, из неформалов, как их… да ты их видел наверняка, они щас везде… ну, эти, которые с серебряной чёлкой и зеркальными ногтями… Психопанк, во! Да… Так вот, веришь, нет – народ в наш Психонет-салон валом повалил! Все расходы мигом окупились. Правда, в большой Психонет ходить особо нет желающих – ну это понятно, сам знаешь, что психовиртуальное пространство у нас пока ещё скудноватое, сайтов мало, контент бедненький. Самому приходится для поддержания пользовательского интереса потеть, прикладные сайтики по-скорому ваять. В основном люди, приходящие в наш салон, играми интересуются (вот когда вспомнишь слова Ильича: "важнейшим из искусств для нас являются компьютерные игры!") и сервисами для он-лайн общения и знакомств.
Приготовься, – счас опять хвастаться буду! Благодаря нашим стараниям сейчас пройдёшь по главной улице города – только автомобили шумят, а люди движутся безмолвно, как тени: в психочате сидят, на ходу мысленно общаются с друзьями-родичами из других городов. Спрос на обычную мобильную телефонную связь упал так, что об этом даже в местных газетах написали, вообрази себе! На нас даже наехали тут одни: "вы что творите"? А я им: "мы-то при чём? Я и мой психонет-салон – мы только провайдерские услуги предоставляем"; портативными НК-интерфейсами мы не торгуем, люди сами кто где приобретают, чаще всего в других городах, а здесь-то даже магазина с подходящим оборудованием нет…
Ой, ну ладно, Илюха, буду закругляться. Труба зовёт, работу работать надо.
Сообщай, как и что.
До связи!"
САЙТ 17
Юлия волновалась, подходя к магазину. Раньше она никогда не продавала свои картины. Тем более – такие вот странные, какие покоились в большой брезентовой сумке-чехле и при каждом шаге глухо постукивали рамками. "А рамки всё равно уж больно скромные", – упрямо подумала женщина, вспоминая, как она спорила со своим мужем, который доказывал ей, что "главное – то, что на холсте, а шикарные рамки и престижные галереи от нас не уйдут". "Престижные галереи…" Юлия скептически скривила угол сжатых губ. Ей не нравилась эта затея, не нравилось то, что она написала, но муж умел убеждать и, кроме того, нужны были деньги.
Женщина остановилась метров за пять до натюрморта, крайнего в ряду картин, прислоненных к фасадной стене магазина "Антиквар". Мелькнула мысль – пока не обнаружила своих намерений, просто прошагать мимо, как большинство прохожих. Она представила разочарование Казимира, и со вздохом сняла с плеча сумку. Осторожно потянула крайнюю картину, но та не шла, упрямо цепляясь изнутри за край сумки, и Юлия с досадой взяла следующую картину. С досадой – потому что первая картина была наименее кричащей, с нее застенчивая художница и планировала начать.
– Вам помочь? – наклонился к ней плотный бородатый мужчина средних лет, в расстегнутой куртке и вязаной шапочке. Видимо, один из художников, торгующих здесь своими работами.
– Нет, спасибо, – Юлия выпрямилась с чуть покрасневшим лицом и поставила вынутую картину к стене.
Мужчина шагнул в сторону, но не уходил, а, заложив руки за спину и широко расставив ноги, смотрел.
"Вот чё тебе надо?" – злилась Юлия. "Очень интересно посмотреть, да?! Эх, раньше надо было приходить, когда никого не было…" – последние слова Юлия относила к себе.
Установив пять своих работ, она посмотрела в зеленоватое витринное стекло, делая вид, что поправляет волосы, выбившиеся из-под капюшона. На самом деле она хотела, не привлекая внимания оглядеть пространство и людей перед магазином.
В витрине отражались скелеты облетевших тополей, как дым, слоились прохожие. Невдалеке, неестественно наклоненные вперед, стояли трое беседующих.
– Извините… Можно вас попросить… – раздался заискивающий голос. Худой человек в темном плаще сделал легкий неопределенный жест рукой, глядя куда-то ниже пояса Юлии. Она, сообразив, что загораживает картину, отошла.
– Хм-м… – чуть помолчав, прищурившись, хмыкнул человек.
На картине был изображен фантастический пейзаж. Собственно, ничего особенно фантастического там не было – обычные деревья, река, облака. Но все это было странно искажено. Как будто деревья, река, облака, словно человек, строили гримасы. Да, именно так. Искажения не казались искусственно привнесенными извне. Разнородные детали пейзажа действительно гримасничали каждая на свой лад, и от этого казалось, что на холсте не пейзаж, а, скорее, портрет странных живых существ, тщетно пытающихся что-то объяснить. Картина оставляла впечатление насмешки и угрозы.
– Не знаете, кто автор? – кивнул на картину человек в плаще.
– А что? Хотите купить? – вопросом отозвалась Юлия.
– Очень может быть, – сказал человек.
– Это мои картины.
Плотный мужик с бородой, топтавшийся рядом, подошел поближе.
– Никогда бы не подумал, – пробасил он.
– Почему же? – вскинулась Юлия.
– Нет-нет, тысячу извинений, коллега, – прижал к груди растопыренную пятерню бородач. – Вырвалось!.. Я просто хотел сказать, что…
– Что?
– Ну, знаете, вы такая милая очаровательная женщина, и вдруг – такие демонические работы…
– Пармиджанино и Магритт, – бормотал человек в плаще, с кряхтеньем присев на корточки около картины и приподняв ее руками.
– Необычные – согласна. Но почему именно "демонические"? – спросила Юлия, польщенная эпитетом "очаровательная женщина".
– Ну, как же! Вот, скажем, эта…
Бородач вплотную подошел к картине, на которой антропоморфные формы клубились, как облака.
– Здесь словно срослась плоть массы людей. Кто с ними так?
– Сверхсюрреализм! – бормотал человек в плаще, по утиному, на корточках переваливаясь к следующей картине, не обращая внимания на бородача и Юлию.
– Или эта… – бородач кивнул на ещё одно полотно.
Там был изображен вид сверху какого-то гигантского, сложного и многоярусного строения.
– Смесь апофеозности и помпезности… Уже одно отношение к масштабам, перспективе выдает какую-то гордыню… и непонятное ожесточение. Вполне демонические качества! – заключил бородатый знаток живописи.
– А как же – вот? – Юлия указала на работу, изображающую прекрасную девушку, едущую на велосипеде по тропке парка.
– Н-ну… – протянул бородач неопределенно, подняв брови.
Юлия обратила внимание на то, что бородач, разглагольствуя, лишь изредка смотрит на нее, что взгляд его почти неотрывно следует за человеком в плаще, словно плащеносец вор, а бородач – бдительный торгаш.
Человек в плаще резко встал, повернулся и подошел к хозяйке рассматриваемых им картин.
– Восхищен вашими работами, Юлия, – сказал он.
"Откуда он знает моё имя?" – подумала женщина, но тут же сообразила: ведь на каждой картине её подпись: "Юлия М.".
– Я бы хотел приобрести… вот эту… – человек махнул рукой.
– Семьсот, – выдавила Юлия после паузы, во время которой она обуздывала радость от неожиданно быстрой удачи.
Человек в плаще с готовностью полез во внутренний карман, но вынул не деньги, а ламинированный прямоугольник.
– Вот моя визитка. Позвоните мне. И, пожалуйста, придержите пока остальные картины.
Затем человек в плаще вынул бумажник и под жадным взглядом бородача отсчитал несколько купюр.
– Ой… Что это? – растерянно спросила Юлия, принимая бумажки.
– Доллары, милочка, доллары! – с завистью вздохнул бородач.
Человек в плаще быстро взял картину под мышку и удалился.
– Повезло тебе! – перешел на "ты" бородач. – Этот… господин любит всякое такое, – бородач повертел пальцами, как пропеллером, – и деньги, видимо, девать некуда.
– Вы с ним знакомы? – спросила Юлия.
– Да так, шапочно. На выставках встречались несколько раз.
Бородач отошел.
Удачливая художница, постояв для порядка еще несколько минут, решила, что даже новичкам не везет два раза подряд, и стала собирать картины. Она испытывала облегчение.
* * *
Работа моя шла полным ходом. График был довольно плотный: как и Стива, я перемещался по стране, задерживаясь в том или ином городе на три-четыре дня – этого времени хватало на то, чтобы проложить и настроить психосеть в учреждении. Начинал я, как того требовал план "Ч", с различных НИИ и некоторых госорганизаций, с которыми у нашего Института были заранее заключены договора, а затем "нёс свет в массы" – вёл лекции в школах и на обучающих курсах.
Уже давно психовиртуальная связь перестала удивлять людей, но пока ещё сравнительно небольшой процент населения научился ею пользоваться. Психопet распространялся очень неравномерно – скажем, если в Новгороде и Ярославле открылось сразу несколько психонет-салонов и в школах там ввели факультативные занятия по основам мозгокомпьютерной грамотности, то в Тамбове и Владивостоке я встречал множество людей, которые на полном серьёзе пытались убедить меня в том, что "психонет – это шарлатанство, выдумки и мистификации бульварной прессы". А в Казани, например, менеджер одной крупной фирмы попросту указал мне на дверь, когда я попытался объяснить ему, что бухгалтерскую отчётность выгоднее пересылать по пси-мэйлу.
Лично сам я постоянно пользовался мыслепочтой: переписывался со Стивой, получал инструкции и распоряжения Рудина. Это было удобно, и я жалел, что Лиз, моя задушевная подруга Лиз Этеридж, всё никак не выйдет из разряда "чайников", всё никак не освоит Психонет, чтобы иметь постоянную возможность общаться со мной мысленно. Когда мы встречались с Лиззи у нас в Питере, у меня не было времени натаскать её, а обучить её пользоваться мыслепочтой дистанционно было трудно и хлопотно при её уровне знаний и моей загруженности.
Количество пользователей Психонета по всей стране росло, но и среди них были большие различия: "продвинутые" натренировали свой мозг и выходили в Психонет, уже запросто обходясь без физических приспособлений; большинству же для этого требовалось идти в салон, если дома не было аппарата, и подключаться, выполняя последовательность четырёх шагов: собственная голова – НКИ – Интернет – Психонет.
Уже и не вспомню, каким образом, по предвидению, – а, может, и по замыслу – Рудина, выползло за пределы Института и широко распространилось название, которое мы когда-то дали нашей внутренней, институтской психовиртуальной сети, – Русская Душа. Эти два слова теперь стали известны каждому, ими именовалась вся русскоязычная часть Психонета. И локальные психосети, психосайты, серверы и домены в зависимости от возможностей и нагрузки получали статус: "Душечка", "Душонка", "Душа компании" (корпоративная либо отраслевая сеть), "Дух", "Духота", "Духотища" (психосайты вроде тех же "Одноглазников", где от количества пользователей нельзя было продохнуть).
Количество профессионалов в психовиртуальных технологиях, и потребность в них тоже росли. Поэтому в ВУЗах, как я видел, разъезжая по России, начали вводить факультеты, готовившие по таким профессиям, как "инженер-мнемотехник" (попросту говоря – ремонтник памяти), "инженер человеческих душ", "специалист широкой души" (профессионал, который занимался вопросами функционирования широкополосного соединения с Психонетом). А случалось, что и любители иной раз превосходили в своём техническом творчестве профессионалов. Как специалист, я испытывал удовлетворение – наше общее дело росло и расширялось…
САЙТ 18
Придя домой, Юлия столкнулась в прихожей с Казимиром, собиравшимся уходить.
– О, ты уже вернулась? Как наши успехи? – муж бросил взгляд на сумку-чехол.
Юлия сообразила, что, непрактичная и привыкшая доверять людям, она даже не пересчитала деньги, полученные за картину. Молча быстро сняв сумку, она вынула сложенные пополам лепестки купюр.
– Продала-таки? – радостно удивился Казимир.
– Семьсот… Семьсот долларов, – растерянно проговорила Юлия.
– Шутишь! Ну-ка…
Пересчитав, Казимир даже сел на стул около тумбочки. По его лицу поползла соломка теней, исходящих от медленно вращающегося плафона. Посидев несколько секунд неподвижно, он нагнулся, шаря в сумке:
– Какую купили? Ничего себе… Сразу – и "в яблочко"! Не ожидал, не ожидал… Это как же тебе удалось столько содрать?
– Не знаю, – медленно отозвалась его супруга, стягивая сапожки. – Я сказала семьсот, как ты и говорил.
– А чего "семьсот", не уточнила?
– Нет.
– Ну, вот! Вот бы доктор Кэлинеску узнал! – хохотнул довольный Казимир, бодро встал, но, пройдя в комнату, спохватился:
– Хотя нет! Кэлинеску лучше не говорить… пока, что мы продали картину… он вроде не из таких, но всё же вдруг потребует делиться? Ты не проговорись ему, поняла?
– Хорошо, – кивнула жена.
– А кто же сей богатый ценитель, купивший у тебя картину?
– Откуда же мне знать? Мы с ним много не разговаривали… Был там другой, разговорчивый, так он про покупателя сказал, что тот, вроде, частенько на выставках бывает, авангардом интересуется… Да! – вспомнила Юлия. – Он ведь свою визитку мне оставил. Вот, кстати, и узнаешь, что за тип.
– С чего это он вдруг тебе визитку дал, а-а? – с притворно-грозной ревнивостью нахмурился Казимир, беря из рук жены визитку.
Та отмахнулась и отправилась в кухню.
– "Донатас Рауд". Рауд, Рауд… – задумчиво пробормотал Казимир. – Слушай, это не тот ли Рауд, о котором в новостях говорили?
– Когда? – спросила пришедшая из кухни жена, с ногами и чашкой кофе забираясь в кресло.
– Ну, тот меценат, помнишь… – Казимир щелкнул пальцами.
– По-моему, у того другая фамилия была. Похожая, но другая.
– Что он тебе сказал?
– Просил позвонить. И еще просил придержать остальные картины.
– Неужели? Интересно, может, он еще что купить хочет? Если он и впредь так расплачиваться будет… обязательно ему позвони!
В визитке было указано, что звонить нужно после 18.00.
Казимир ушел, а Юлия занялась уборкой.
Пропылесосив ковры, она принялась стирать пыль с фарфоровых статуэток, стоящих в нише шкафа, и всё время невольно посматривала на стенные часы.
Мысли о щедром незнакомце не шли у Юлии из головы. Что же он хочет от нее? Если он и вправду купит по той же цене еще хоть пару картин, это на изрядный период решит их с Казимиром финансовые проблемы.
Когда стрелки встали на отметку 18.05, Юлия взглянула на кота, развалившегося в кресле и наблюдающего за хозяйкой, мимически "сказала" ему: "Вот так!", и быстро пошла к телефону.
"Ту… ту…"
Юлия положила трубку. На темном пластике быстро таяли влажные пятна от её пальцев. Волнуясь, она еще раз набрала номер. "Ту… ту… ту…"
– …Алло?
– Здравствуйте! Могу я поговорить с господином Раудом?
– А кто его спрашивает?
– Понимаете, я… мы… мы с ним сегодня утром виделись. Он купил у меня картину…
– А-а, это вы, Юлия М.!
– Да-да, это я. А это вы?
– И что же вы хотели сказать, Юлия М.? – произнес голос, не ответив на ее вопрос.
– Я… ну-у…
Юлия чувствовала себя полной дурой. Действительно, чего она хочет? Но с другой стороны, ведь этот Рауд сам просил позвонить.
– Извините, но мне показалось, что это вы что-то хотели мне сказать, – со смелостью раздражения произнесла Юлия.
Внезапно в трубке раздались щелчки и голос сменился:
– Да? Юлия?
– Угу… Да, – чуть сердито выдавила она.
– Простите, Бога ради, это сейчас с вами мой друг разговаривал. Мы тут немножко заняты, боюсь, нам с вами сейчас не удастся толком поговорить. Знаете, что я вам предлагаю?
– Что?
– М-м… да, вообще-то… – с сомненьем протянул голос, но потом интонация вновь стала бодрой и уверенной: – А хотя почему нет? Я вас приглашаю в кафе "Серебряный кубок". Там и поговорим.
– О чем? – быстро и подозрительно вставила Юлия.
– О вашем творчестве, разумеется. О вашем, не побоюсь этого слова, удивительном творчестве.
Слово "удивительном" голос произнес с неподдельно-восхищенным нажимом, и этот нажим немножко рассеял недоверие Юлии.
– И… когда?
– Да хоть бы и завтра, в это же время.
Вечером Юлия рассказала о звонке мужу.
– Ну что ж, сходи, – разрешил Казимир. – Но помни: Кэлинеску ни слова!