Ивар обнаружил, что на животе у него сидит крупная лиса.
Накатило отвращение, почти такое же сильное, как давешняя похоть, и он ударил, неуклюже и не очень сильно. Но лезвие вонзилось хищной твари в бок, заставило ее подскочить, рвануться в сторону.
Конунг перекатился, клинок словно потащил за собой, и ударил лису в спину, перебил хребет.
– Уййййуууу! – истошный многоголосый визг ударил по ушам.
Ложе хрустнуло, исчезло, и он обнаружил, что лежит на голой земле, а высоко в черном небе висит полная луна. Комната сгинула, будто ее и не было, пропала вместе с домом и усадьбой, но лиса осталась – огромная, с седовато-серой шерстью, и девятью хвостами, что разметались подобно вееру.
Нюй-гун была мертва.
Ивар повернул голову на шорох, увидел в дюжине шагов Нерейда, и лису, подбиравшуюся к горлу Болтуна.
– Прочь! – рявкнул он, замахнувшись мечом.
Рыжая бестия отпрянула, зашипела, оскалив зубы, а Нерейд выпучил глаза и рявкнул:
– Ах ты, тварь!
Сразу две лисы бросились на Ивара из темноты, но он уже вскочил на ноги, одну ударил мечом. Вторая смогла вцепиться в сапог, но прочной кожи не прокусила, и получила тычок в голову.
Болтун выхватил клинок и встал рядом, вдвоем зашагали по склону холма, где ворочались, силясь встать на ноги, одурманенные дружинники. Из‑за большого валуна явился Нефритовая Жаба, его шатало, а по горлу бежала кровь, черная в призрачном свете луны.
– Нас обманули… – прохрипел даос, зажимая рану. – Это оборотень… Мои снадобья…
Со всех сторон донеслось перемешанное с воем рычание, из мрака появились звери – крупные волки, с ними похожие на тигров, но более мелкие коты. Захлопали крылья, небо заполонили птицы, от их истошного ора стало больно ушам, а наземь посыпались черные перья.
Ивар и Нерейд встали спиной к спине, заработали мечами.
Конунг проткнул самого шустрого волка, сбил наземь одну из птиц, вторая вцепилась в волосы, едва не содрала вместе с кожей. Раздавив ее в кулаке и отшвырнув прочь, увидел, что Нефритовая Жаба яростно отбивается посохом, а на помощь к нему спешит Шао Ху.
Донесся яростный рык Кари и хруст костей, возвестивший, что в ход пошла дубина.
– Где Арнвид!? – крикнул Ивар. – Эриля потеряем – не прощу!
– Тут! – ответил Даг. – Мы пока держимся!
В той стороне, откуда долетел его голос, сверкнуло, и воющая, рычащая, клацающая зубами свора отшатнулась в стороны. Раздался визг, ударил меч Ивара, продолжавший светиться, но куда слабее, чем вначале, и твари, словно по команде, обратились в бегство.
Он с облегченным вздохом опустил оружие.
– Что это такое было? Что случилось, во имя Херьяна? – Нерейд оглядывался в большом удивлении, лупал глазами, никак не мог понять, куда исчезли девки, вино и прочие радости.
– Лиса-оборотень, – сказал, подходя к ним, Шао Ху, – прожившая более тысячи лет и обретшая способность выглядеть человеком… Нрав ее непостоянен и сластолюбив, могущество велико, уловки бесконечны, а голод велик. Если бы мы поддались, то нас бы убили, и не просто убили, а высосали каждого досуха, забрали из тела все жизненные соки.
Подошел Кари, выглядевший так, словно дрался с кошками – одежда порвана, на щеке царапина. За ним начали являться остальные, почти все раненые, ошеломленные, но с оружием в руках.
Не хватило одного дружинника, и его труп с перегрызенным горлом нашли неподалеку.
– Вот она, – Нефритовая Жаба поднял мертвую лису за один из девяти хвостов, и скривился от отвращения. – И меня провела, и остальных, но чары ее настолько искусны, что даже заметить их сложно… Большое счастье, что ты, конунг, не поддался колдовству, и сумел пустить в ход оружие.
– Я увидел, что с тенями тех посланцев что-то не так, – Арнвид досадливо закряхтел. – Они выглядели так, словно их обладатели стояли на четвереньках… Но потом это почему-то вылетело из головы.
– Ладно, – Ивар убрал клинок в ножны. – Моя удача пока еще со мной, сейчас же нужно убраться отсюда подальше…
Лошадей, испуганных и дрожащих, нашли неподалеку привязанными к дереву.
Пустились в путь при свете луны, погибшего соратника погрузили на спину его коню. И только через несколько миль, когда проклятый холм пропал из виду, остановились, чтобы выкопать могилу.
Приволокли подходящий камень, и Арнвид высек на нем "Сигурд, сын Гицура лежит здесь".
Ночевать вновь не стали, так как эриль и даос в один голос заявили, что места здесь плохие. К утру горы приблизились, ближний их ряд надвинулся, закрыл западный горизонт, проявились расщелины на склонах, кудрявые полосы леса, а поднявшееся солнце заиграло на ледниках.
А к полудню впереди показались стены небольшой крепости, вьющиеся над башнями флаги.
– Здесь пролегает граница Поднебесной, – торжественно сказал Шао Ху. – Дальше нет дорог, и лежат земли варваров-ди, бедные и пустынные, и обители священномудрых отшельников…
– Лошадей придется оставить? – спросил Ивар.
– Дальше пешком, клянусь Тройным Обогревателем, – Нефритовая Жаба обернулся, и стала видна его злорадная улыбка.
Со стен крепости путешественников заметили, ворота распахнулись, и навстречу выехали несколько всадников – в панцирях и шлемах, с легкими мечами у пояса, щитами и копьями.
– Кто такие? – спросил передний, удивленно рассматривая странную кампанию.
Огромные варвары, по виду из самых диких, такие звероватые, что наверняка не умеют читать и едят сырое мясо, но с ними – буддийский хэшан в оранжевой рясе и настоящий даос. Подобных стражники из пограничной крепости видели немало, умели отличать шарлатанов и безумцев от истинных последователей мудрейшего старца Лао.
– По милости Сына Неба путешественники в западный край, – ответил Шао Ху, и вытащил из рукава свиток с печатью.
При его виде глаза воинов выпучились, руки убрали с эфесов – императорскую печать не под силу подделать никому, да и не найдется в Чжунго злодей, что решится на такое. От него отвернется Небо, откажутся служить демоны, люди, звери и даже воздух не полезет ему в горло.
– А, вот как… за редкими камнями и травами, что ли? – сказал передний всадник куда более мирно.
– Можно и так сказать, – Шао Ху кивнул. – Лошадей мы у вас оставим, последите за ними, а если найдется в крепости лишний провиант, то мы нижайше просим выделить нам немного.
– Это комендант решит, – всадник пожал плечами. – Следуйте за нами.
В крепости, что размерами не превышала замок бретландского или вальского рыцаря, обнаружилось на диво много народу. Высыпали на стены поглядеть на странников, лошадей увели, хэшан ушел на переговоры с комендантом, и викинги остались торчать посреди двора.
– А укрепления-то хлипкие, – сказал Нерейд, оглядевшись. – Больше для виду.
– Много ли варварам-ди надо? – Ивар пожал плечами. – У них таранов и камнеметов нет.
Шао Ху вернулся вместе с комендантом, дородным и красноносым, мешки дружинников набили рисом и сушеным мясом. Ворота крепости захлопнулись за их спинами, и они зашагали дальше, но не по дороге, а по крохотной тропинке, что понемногу шла вверх.
Солнце в этот день грело не так яростно, как вчера, а ночью стало по-настоящему холодно. Ивар проснулся, клацая зубами, и впервые за много дней вытащил из мешка одеяло.
Утром долго тряслись вокруг костра, отгоревали озябшие ладони, и лишь затем пустились в путь.
От сплошного леса остались небольшие лоскуты, начали попадаться скалы, серые и черные, быстрые и холодные речки. Когда Ивар оглянулся, обнаружил, что на восток до самого горизонта тянется бескрайнее зеленовато-белое море – закутанная в плащ влажных испарений чащоба.
Нефритовая Жаба вел отряд уверенно, отыскивал дорогу в переплетении ущелий, отважно карабкался по крутым склонам. Несмотря на седину, не уставал, а вот Арнвиду приходилось тяжко, но на все предложения помочь ему, понести мешок эриль отзывался злобным бурчанием.
Поминал задницу Одина, пасть Нидхёгга и прочие срамные места.
На третий день после того, как оставили позади крепость, на узкой тропе столкнулись с одетыми в шкуры низкорослыми людьми. Те вывернули из‑за поворота так неожиданно, что Ивар успел только покрепче взяться за меч, а даос – вскинуть посох с колокольчиками.
Передний из варваров-ди схватился за лук, и принялся медленно пятиться, переводя глаза с одного викинга на другого.
– Эй, стой, приятель! Ты куда? – спросил Нерейд. – Нет ли у тебя пива или девок знакомых?
Но разговаривать обитатели гор не пожелали, через мгновение скрылись за поворотом, стих шорох их шагов. Когда двинулись дальше, то не обнаружили никаких следов ди, да и откуда им взяться на голых камнях?
– Не нападут? – спросил Ивар, осматривая окрестности. – Тут мест для засады – как блох на старом коте…
– Не должны, – отозвался Нефритовая Жаба. – Они боятся взыскующих Дао отшельников, стараются к ним не приближаться, но по сторонам лучше поглядывать, а на ночь выставить двойную стражу.
– Береженого Шакьямуни бережет, – добавил Шао Ху.
Вечером остановились рядом с крохотным водопадом, на площадке, где с трудом убралась бы даже собачья конура. Спали, прижавшись друг к другу, но так получилось теплее, поскольку костер, который поддерживали всю ночь, сжигая запасенные по пути дрова, не помогал.
Горы теперь были со всех сторон, сзади и спереди, нависали, подобно хмурым великанам, хотя блещущие снежными вершинами хребты находились по-прежнему далеко, и вроде бы даже не приблизились. Холодный ветер студил тело, выл на одной ноте, будто сошедший с ума волк, редкие деревья цеплялись за скалы, летали странные молчаливые птицы.
Викинги шагали мрачные, притихшие – во многих частях Мидгарда побывали, заглядывали в иные миры, но такого не видывали, даже Нерейд почти не шутил, а Арнвид каждый вечер падал полумертвым от усталости.
Но утром упрямо вставал, и тащился дальше.
– Я могу предложить почтенному снадобье, укрепляющее силы, подобное толченому жемчугу и жидкому золоту, – сказал Нефритовая Жаба, когда они в очередной раз остановились на ночлег.
– Да? – старый эриль поднял почерневшее от усталости лицо. – А из чего оно сделано?
– Из печени ласточки, слизи полуночной жабы, настоянной в серебре, трижды перегнанной киновари, ушей муравья и чешуи птицы хрын, что живет в Восточном море.
– Тогда сам это и пей, а я как-нибудь сам, – Арнвид сел, выплюнул комок мокроты размером с голубиное яйцо.
На следующий день увидели впереди, на фоне блекло голубого неба струйку дыма.
– О, счастье, мы дошли до обителей земных бессмертных! – обрадовался Нефритовая Жаба.
Вскоре показался дом, сложенный из камней и похожий на прилепившееся к склону горы огромное гнездо. Еще издалека увидели, как из дверного проема вышел высокий человек в ало-золотой одежде, направился к расположенной под навесом поленнице.
Захватил охапку дров и исчез внутри.
– Откуда он дерево берет? – спросил Нерейд. – И за водой ему таскаться не очень близко…
По дну ущелья, которым они шли, струился ручей, но от него до каменного дома лежало приличное расстояние, а никакой рощи или отдельных деревьев в окрестностях видно не было.
Шао Ху пожал плечами:
– Пути священномудрых неисповедимы.
– Ладно, надеюсь, он нас не прогонит, – сказал Ивар. – Может, переночуем в этой халупе.
И они полезли вверх по склону, усеянному валунами разного размера.
До каменного дома оставалось несколько десятков шагов, когда двери открылась, и хозяин вышел наружу. При виде чужаков он изумленно заморгал, по-птичьи склонив голову набок и ероша торчащие на макушке волосы.
– Привет вам, учитель Вэй! – почтительно воскликнул Нефритовая Жаба, и отвесил глубокий поклон. – Истинно взываем к вашему милосердию, просим приюта на одну лишь ночь, отдохнуть и укрепиться духом перед дальнейшим путешествием.
– Взывайте к милосердию великого Дао, – тонким голосом отозвался отшельник. – Мое тело, мой дом и все остальное принадлежит ему… В пути, по которому можно идти, нет ничего от вечного Дао-Пути. В имени, которое можно произнести, нет ничего от вечного имени.
Глаза у него были крупные, орехового цвета, и в них мерцали искорки безумия.
– Что бы это значило? – спросил Ивар. – От ворот поворот или добро пожаловать?
– Безымянное – Неба, Земли начало, Именуемое – матерью сущего стало, – продолжал декламировать учитель Вэй. – В отсутствии постоянном тайну его созерцать стремись. В наличии…
Он осекся, точно вспомнил что-то, и зашагал в сторону поленницы.
Захватил дров, и утопал в свое обиталище, оставив дверь открытой.
– Можно заходить, – определил Нефритовая Жаба. – Только тихо, дабы не помешать выплавлению божественного эликсира, зачатию бессмертного зародыша в темной утробе…
Лица у викингов вытянулись, не изменилась лишь физиономия Кари, обычно не обращавшего внимания на всякие умствования.
– Зародыши, чтоб им, клянусь кладом Рейна, – буркнул Нерейд, – я бы сам кого-нибудь зачал с удовольствием.
Дом отшельника оказался необычайно просторным, в огромном очаге пылало пламя. Багровые блики метались по стенам, бегали по сосудам из стекла, глины и металла, что стояли на длинных полках. В центре помещения располагалась курильница в виде горы с пещерами, украшенная крохотными фигурками людей и животных, и из нее валил дым.
От резкого травяного запаха на глаза у Ивара навернулись слезы, в носу защипало.
– Апчхи! – не выдержал Рёгнвальд.
– Тихо! – учитель Вэй, стоявший на коленях перед курильницей, повернулся к гостям, бросил на них свирепый взгляд. – Танцует тигр, взмывает дракон – бушуют ветры и волны; в середине, в центре – истинное место рождения сокровенной жемчужины!
Справа от очага стояло деревянное ложе, покрытое драным одеялом, и пространство вокруг него выглядело жилым. На столе располагались глиняные плошки и кувшины, огромный ларь с драконами на боках предназначался, скорее всего, для хранения провизии.
Противоположный угол казался заброшенным, так что туда гости и направились.
Пока устраивались, хозяин дома сидел неподвижно, вдыхая вонючий дым, а потом неожиданно вскочил на ноги, и заголосил, раскинув руки и закинув голову так, чтобы смотреть в потолок:
– Хум! Из Дхармакайи, покоящей все исходящее, над колеблемым ветром пылающим огнем, в "Ах" обозначенном черепе "Ом" вспыхивает в каждом из жертвенных веществ! Сверху на них стоят "Ом-Ах-Хум", пылающие каждый блеском своего цвета…
Ивару на миг показалось, что вверху и вправду вспыхнули три знака, один белый, другой красный, третий синий, но видение тут же исчезло. Арнвид покачал головой, глаз от хозяина не оторвал, следил с большим интересом, наверняка видел что-то, простым людям недоступное.
Шао Ху, наоборот, учителем Вэем не интересовался, уселся на корточки, закрыл глаза и начал перебирать четки.
– Мы видим перед собой великого даоса, святого старца, – шепотом сказал Нефритовая Жаба, – но он идет к постижению истины внешним путем, а значит, далек от сокрытого Дао…
Стоило признать, что к истине учитель Вэй шел разнообразно – то произносил непонятные словеса, то начинал щелкать зубами или шумно дышать, или скидывал халат и раскорячивался в невероятных позах. Кипятил на огне подозрительные жидкости, выпивал, не остужая, вдыхал дым из курильницы, добавлял в нее какую-то смолу, травы, клал драгоценные камни.
На гостей обратил внимание один раз, когда снаружи стемнело, дав им позволение воспользоваться очагом, чтобы разогреть пищу.
– Выпестовывающий истинную пневму не нуждается в пяти злаках, – сказал учитель Вэй, когда его пригласили разделить трапезу, после чего в очередной раз стащил с себя одежду.
Неимоверно худой, без волос на теле, он, казалось, холода вообще не чувствовал. Руки и ноги его изгибались так, как не могут гнуться у человека, а ребра натягивали кожу, грозя прорвать ее.
Заснул Ивар под речитатив хозяина, а проснувшись, обнаружил, что тот сидит у стола, и растирает что-то в фарфоровой чашечке. Спать учитель Вэй, судя по лихорадочно блестевшим глазам, так и не ложился, одеяло на деревянном ложе выглядело несмятым.
Глава 13. Ворота Куньлуня
Когда вышли из каменного дома, конунг вздохнул с наслаждением, ощутил чистый горный воздух, лишенный дыма и резких ароматов, что господствовали в жилище отшельника. Ребра затрещали, когда грудная клетка рывком расширилась, потом он закашлялся, но быстро пришел в себя.
– Святой старец, ишь ты, – пробормотал Арнвид. – А в таком смраде живет, что вспомнить страшно.
Нефритовая Жаба нахмурился, открыл рот, собираясь защитить собрата по обретению Дао, но бросил взгляд на кулаки северян, и передумал, решив, что от разбитой морды никакие инь-ян не спасут.
Жилище учителя Вэя исчезло из виду, они зашагали дальше.
Целый день тащились, преодолевая один подъем за другим, шлепали по карнизам, таким узким, что приходилось двигаться боком. Уже недалеко, рукой подать, блестели ледники, облака плыли не только вверху, но и вокруг, и даже внизу, едва ли не под ногами.
Когда одно надвинулось на путешественников, заглотило, словно кит стаю рыбной мелочи, оказались в густом сером тумане. Солнце исчезло, растворилось в хмари, воцарился сумрак, и Ивар с удивлением понял, что не видит спины шагавшего впереди Шао Ху.
– Не двигаемся! Стоим на месте! – донесся голос Нефритовой Жабы.
Облако уползло, вновь обнажилось голубое небо, склон горы впереди, уводящая влево тропа.
– Уф, а то я уже перепугался, что все навеки пропало, – дурашливым голосом произнес Нерейд. – Как там? Не было вначале ни песка, ни моря, бездна зияла, трава не росла…
– Не трать силы, – посоветовал даос, – дыхание тебе еще понадобится.
Воздух был вроде такой же, как и внизу, но словно жидкий, его почему-то не хватало, и приходилось вдыхать несколько раз, чтобы наполнить грудь. Всякое усилие отдавалось болью во всем теле, перед глазами начинали плавать багровые круги, а ноги казались тяжелыми, словно весла из камня.
Но они шагали дальше, хрипя и задыхаясь, помогая другу-другу.
Ближе к вечеру из набежавших туч повалил снег, огромные снежинки закружились столбами, засвистел, набирая силу, ветер, секший кожу подобно тысячам металлических плетей.
– Граница Куньлуня близко! – объявил Нефритовая Жаба, повернув к спутникам красное, исхлестанное лицо.
– Должна быть какая-то дверь? – спросил Ивар, вспоминая те случаи, когда он с соратниками попадал в иные миры: с помощью лестницы на небо, как в Теночтитлане, сквозь дыру в земле, как в степи у Русского моря, через скалу на тропе дэвов или пройдя меж обычными деревьями в Бретланде.
– Нет, нет… – даос помотал головой. – Врата в Куньлунь могут открыться везде, в любом месте, нужно только дойти… Я подобного еще не делал, и вообще до этих мест не добирался, но милостью небесного господина Лао надеюсь справиться. Вперед, нельзя стоять!
Шли по стремительно растущим сугробам, преодолевая напор бури, что махала крыльями подобно дракону. Арнвид сипел, хрипел, шатался, мешок его нес Кари, но старый эриль продолжал шагать сам.
Уже в сумерках набрели на еще одно жилище отшельника, такое же, как у учителя Вэя, только, похоже, брошенное.
– Заглянем? – предложил Ивар. – А можно и заночевать. За стенами всяко лучше, чем тут.