А у Камня судьба сложилась иначе. Трудно сказать, кто были первыми его Избранниками… Сами понимаете. - Тут генерал-академик запнулся. - Действительно - уж вы-то понимаете… Интерфейс Камня был рассчитан на взаимодействие вовсе не с человеческим мозгом… Поэтому все его импульсы, команды, советы воспринимались Избранниками в чудовищно искаженной форме. Калечили их мировосприятие. Все это породило здешнюю планетарную ветвь Черной Веры. На протяжении всего Смутного времени это была довольно влиятельная сила в Малой Колонии, особенно после того, как ее легализовали с подачи аббата Ди Маури. Еще несколько десятилетий изоляции, и мы здесь превратились бы в теократическое государство. С сатанизмом в качестве государственной религии. И не только с Запретными Знаниями - с наукой вообще было бы покончено навеки. Но эпоха изоляции кончилась, Ложное Учение стали искоренять огнем и мечом, а культ Янтарного Храма получил официальный статус, как и несколько десятков других безвредных вероучений. Некоторое время длился относительно спокойный период, сменившийся позабытыми временами - эпохой бесконечных гражданских войн, вконец разоривших Малую Колонию. К этому времени, видно, труды адептов Храма снова подвели их к запретной черте - и Камень невесть откуда снова явился в мир. Кольценосцем стал на этот раз адмирал Отто Шайн. Надо ему отдать должное, он железной рукой покончил с гражданской войной, восстановил экономику… Под его руководством Малая Колония вошла достойным членом в Федерацию Тридцати Трех Миров… Но он же прославился и неслыханными, совершенно необоснованными репрессиями. Пострадали все сословия, но больше всех те, кто проходит по графе "научно-техническая интеллигенция". На какое-то время положение академической науки здесь было практически хуже, чем в период засилья Черной Церкви. Шайну почти удалось объявить вне закона культ Янтарного Храма, но тут Камень отпустил его. Видно, он выполнил предназначенное до конца: искоренил всех, кто приблизился к роковому Запретному Знанию.
- Говорят, что адмирала сам Дьявол забрал… - припомнил Шаленый.
- Чушь, - взмахнул руками профессор. - Его похитили люди Храма. Это-то я знаю достоверно. Рассчитывали заполучить вместе с ним Камень и замуровать проклятую реликвию в скале, чтобы она больше не явилась в мир. Они не учли одного: избавившись от гнета Камня, адмирал Шайн тайно пожертвовал его казне Президента, а себе сохранил лишь его искусную имитацию. Не знаю, как уж там они разбирались со всем этим. У меня лично есть основания полагать, что адмирал окончил свои дни много позже, в одном из монастырей Пестрой Веры. Из казны Камень пропал, естественно, в период Торжества Демократии, как и многие другие ценности. И мы с трудом нащупали его в коллекции господина Апостопулоса. Дальнейшее вам известно лучше, чем мне.
С минуту профессор молчал, собираясь с мыслями. Затем продолжил:
- Это его, - он кивнул на Перстень, - появление здесь и сейчас тоже явно не случайно. Дело в том, что Дело Янтарного Храма, как никогда раньше, близко к завершению. Нашелся некий… э-э… гений, воспитанник адептов Янтарного Храма, который в настоящее время завершает свою работу, результатом которого станет Запретное Знание. Ну а когда Запретное Знание станет достоянием людей, недолго останется и до Конца Света.
- Он что, спятил - этот ваш гений? Или ему не хватает приключений на его задницу? Или… - Шаленый аж воздух ртом ловить начал от злого удивления.
- Он просто очень любопытный человек. Он молится Истине. Только и всего… - Профессор пожал плечами.
- И вы этого идиота вычислили? - Шишел уставился на Мак-Аллистера как на святую икону.
- Да. И очень скоро познакомлю вас с ним…
- Так какого ж черта… Чего ради вы сваливаете мокрое дело на меня? Сами и мочите чудака этого… Я-то вам зачем?..
- Вы сделаете свое дело и убудете в Метрополию. И дальше… А вашему покорному слуге еще долго, смею надеяться, жить здесь, в Малой Колонии. И разбираться со жрецами Янтарного Храма. В моих интересах представить дело так, как если бы я пытался укрыть и спасти их подопечного… Но потерпел в том неудачу…
Видимо, только Православный Бог Шишел а уберег его от греха и не дозволил ему свернуть шею высокоученому собеседнику. По крайней мере, секунд сорок он боролся с сильнейшим искушением сделать это.
- Ну а что, - спросил он наконец, - запретить ему, дурню этому, его работу нельзя? Посадить его, заточить или, ну, там…
- Только смерть остановит его, - решительно отрезал Мак-Аллистер.
Последовала еще одна долгая пауза.
- Ладно, - сказал Шишел. - Давай разбираться. Шаг за шагом.
Под вечер по дороге к своему временному дому Шаленый остановился около неприметной часовенки у обочины. Вылез из своего "горби", зашел в незапертую дверь и минуту-другую адаптировался к сумраку. С Пестрой Верой всегда так - вроде и часовня заброшена, и запустение кругом, а все равно с полдюжины свечек теплится перед несколькими игрушками-алтарями, которыми в беспорядке загромождены каменные ниши-полки. В этом неровном свете Шаленый отыскал нужный ему алтарь и зажег купленную по дороге жертвенную свечку в честь Ранад-Тартара - Безумного Бога Истины.
- Положение далеко не так просто, как кажется, - Француз-Дидье обвел глазами собравшуюся у Влада компанию.
Кроме их четверки в полутемном уютном зале обедали или ждали заказанного еще не больше полудюжины человек. Ничьего внимания четверо собеседников, оккупировавшие столик в углу, не привлекали. Разве что сам Усатый Влад озаботился подойти и принять заказ у такой относительно многочисленной компании клиентов.
- Ваш фирменный гуляш, мсье Цепеш, и острый салат, - распорядился Француз, демонстрируя свое знакомство и с кухней, и с фамилией Влада. - И пару бутылок белого.
- Кофе?
Дидье задумчиво кивнул и проводил хозяина преисполненным благодати взглядом.
- Не стоит привлекать внимание излишне скромным заказом, - пояснил он. - И слишком дорогим - тоже. Гуляш и белое вино - в самый раз.
- Вы так конспирируетесь, словно мы уже под колпаком у полиции, - заметил Мерген.
- Если бы дело шло о полиции, я бы лишь возблагодарил Господа за доброту его, - хмуро пояснил ситуацию Француз. - Вся беда в том, что в дело вошел наш общий знакомый, и все мы знаем, что он от своего не отступится.
- Это точно, - подтвердил Глазастый. - Раз уж он с того света вернулся..
- Вы уверены, что он снова хочет заполучить Камень? - с надеждой в голосе поинтересовалась Мириам.
- Он достаточно ясно выразился: "Есть возможность закончить начатое". Того, что я в курсе дела, он, понятно, не знал.
- Я с Дейлом на контры не пойду, - решительно отрубил Мерген. - Мое мнение - надо взять его в долю.
- Пожалуй, ты прав, - согласился Глазастый. Мириам задумчиво посмотрела на него.
- Надо еще понять… - осторожно подбирая слова, сказала она. - Надо разобраться… Какой он теперь? Ведь мы совершенно ничего не знаем, что с ним было там - на Северном бугре…
- Понимаете, ребята, - уверенно поддержал ее Француз. - Парень вернулся не сам по себе. Его сюда ВЕРНУЛИ. На каких-то определенных условиях. Мы должны каким-то способом узнать - на каких.
- Проще всего - спросить у него самого, - резонно заметил Мерген.
- Я тоже так думаю, - поддержал его Клайд, подходя к столу.
- Официант! - невозмутимо распорядился Француз. - Еще один прибор, пожалуйста.
Глава 12
БОГ ДРАКИ
- Черт возьми! - Мастер-Канова раздраженно обернулся к бесшумно возникшему за его спиной Шишелу. - Я ведь предупреждал, что вы не должны появляться ни в моем кабинете, ни тем более в моих мастерских… Да, товар готов, но я лично доставлю его вам…
- И лично доложишь господину Советнику?
Артист из Алессандро Кановы был никакой, что сильно облегчило Шишелу его задачу. Хотя, конечно, Мастер и попытался прикинуться шлангом, как квалифицировал такого рода поведение Шаленый.
- Какого Советника вы имеете в виду? - чуть дрогнувшим голосом спросил он.
- Да того самого, - ласково пояснил Шишел, - что при Свободном Лесном Народе за безопасность отвечает… Или не знаешь такого?
- Почему это я должен знать этого… э-э… господина? - еще более нетвердым голосом спросил Мастер.
- Ты мне лучше скажи, - все так же ласково продолжил Шаленый, - почему господин этот знает про наши с тобой дела все, что о них знать стоит? И про то, что вообще имитации изготовлены, и сколько их - доподлинно знает… Откуда? Не от меня, точно. Значит, от тебя, Мастер.
- Не понимаю, с чего вы вдруг… - продолжал сопротивляться Какова.
- Да с того, что поговорили мы с господином Советником душевно. Не договорили кое-чего, правда, ну да это утрясется… Так что, и дальше втемную играть будем?
Мастер вздохнул и присел на край своего рабочего стола.
- Не ожидал, что дядюшка Георгиу так вот запросто сдаст вам меня… - с досадой сказал он. - Но, в конце концов, одним покупателем на ваш товар больше стало… Да и знакомство с Советником обедню вам не испортило, думаю.
- Даже, прямо скажу, на пользу делу пошло… - тоже не без досады признал Шишел. - Только вот не люблю я, когда за спиной у меня шахер и махер происходит… Так что применяю к тебе, Мастер, штрафные санкции: не седьмую, а восьмую часть дохода получишь. И считай еще, что пронесло… Товар забираю сейчас.
С минуту они помолчали, а потом Шишел уже чуть по-другому, осторожно наклонив голову набок, осведомился:
- И давно ты на Лесной Народ корячишься? И с того что имеешь-то?
Мастер пожал плечами:
- Каждый второй из нашего цеха с этими вещами связан… Тамошняя знать - я имею в виду туземцев - любит вкладывать деньги в драгоценности. Кто побогаче, и не движимостью здесь обзаводится. У того же Советника Георгиу в Малой Колонии - несколько вполне приличных имений… С другой стороны, из джунглей идет весьма интересный товар… Вот все тот же Симметричный Набор откуда, по-вашему, взялся?..
Шишел подумал десяток-другой секунд и спросил Мастера:
- Выход на Советника у тебя есть?
Мастер-Канова не стал отпираться.
Все пятеро, надолго засевшие за угловым столиком заведения Влада, были напряжены и сосредоточены. Француз-Дидье был среди них единственным, кто обратил внимание на поданную, согласно сделанному заказу, снедь. Покуда остальные четверо собеседников, вяло ковыряя вилками в тарелках, обменивались неопределенно-туманными фразами, Дидье быстро покончил с заказанным провиантом, утер остатки соуса кусочком круассана и, проглотив свой кофе, вслух предположил, что господам партнерам будет сподручнее договориться о своих делах без его, Француза-Дидье, присутствия. Возражений не последовало, и Дидье резво удалился, и впрямь серьезно облегчив ход происходящего разговора.
- Мы понимаем, что тебе, Клайд, нелегко пришлось там - на Северном бугре, - признал Мерген, - но и у нас здесь еще тот цирк приключился. И то, что ты тут намекаешь на то, что можешь вычислить того типа, что завладел Камнем, сейчас того значения, которое ты этому придаешь, не имеет… Дело в том, что мы этого типа сами вычислили…
- Точнее - он нас, - поставила свою точку над "i" Мириам.
- Это резко меняет все дело… - задумчиво протянул Клайд. - Выходит, я уже - вне игры?
Он внимательно поглядел в зрачки собеседников: сначала - Н'Бонго, потом - Мириам, потом - Мергену. Прием подействовал.
- Нам очень не хотелось бы, чтобы ты это так понял… - отвел глаза Мерген. - На данный момент все складывается так, что мы с этим малым играем в одной команде, и… и назад нам дороги, как говорится, нет…
- Это очень сложный тип, - вошел в разговор Н'Бонго. - И игра, которую он затеял, - тоже очень сложная. Но… Но мы, ей-богу, не хотели бы…
- Короче - было бы очень желательно, чтобы ты нашел общий язык с тем человеком… - закончил его мысль Мерген. - Хотя бы уже потому, что, судя по твоим намекам, ты здесь представляешь солидного покупателя.
- Мой покупатель, - криво улыбнулся Клайд, - пожалуй, всех остальных перевесит. Так что у нас будет о чем поговорить.
Он сложил нож и вилку на керамическую тарелку с нетронутым почти фирменным гуляшом Усатого Влада и, интонацией голоса показывая, что разговор окончен, спросил:
- Итак, когда и где?
В воздухе повис тонкий серебряный звук - засигналил амулет на груди у Клайда.
Поверенный господина Апостопулоса Сантамария Кастельмажоре деликатно кашлянул, оторвал шефа от созерцания сменяющих друг друга на дисплее биржевых сводок. Тот воззрился на своего верноподданного с некоторым недоумением во взоре. Редко кто решался тревожить Картавого Спиро в столь поздний час.
- Наш клиент, - начал Сантамария, умудрившись одним только выражением лица уточнить, о каком именно клиенте идет речь, - только что уведомил меня, что все необходимое и достаточное им сделано. Он назначил время и место.
Несколько секунд Картавый Спиро смотрел на своего поверенного с таким видом, что можно было подумать, что тот не принес первостатейной важности новость, а просто позволил себе испортить воздух в помещении офиса. Потом господин Апостопулос поднял левую бровь, означив тем самым повеление продолжать доклад.
- Завтра, в пятнадцать пятьдесят, в подземном гараже Пугачевского центра. У лифтов, - закончил свое сообщение Сантамария.
Господин Апостопулос на как будто не очень долгое время впал в состояние, напоминающее каталепсию. Потом откашлялся и недоуменно произнес:
- Получается, что то, на что у Шайна и Ди Маури ушли годы и годы, наш клиент провернул меньше чем за неделю… Вы верите этому, Сантамария?
- С трудом, - констатировал адвокат.
- Вы получили прибор от милейшего профессора Мак-Аллистера? - осведомился Картавый Спиро после некоторого тягостного молчания. - Профессор проконсультировал вас, как пользоваться этой штукой?
- Да, шеф, - заверил его Сантамария.
- Будьте осторожны. - Спиро со значением откашлялся. - В городе происходит какая-то буза. На Сурабайя ночью была разборка между сектами. Со стрельбой. И Семья поцапалась с компанией Маноло. Полиция и все эти, извините за выражение, органы находятся в повышенной боевой… Так что будьте осмотрительны.
- Я сделаю все от меня зависящее, - заверил шефа всецело преданный ему поверенный и неслышной тенью выскользнул из кабинета.
Господин Апостопулос раздраженно гмыкнул, прошелся взад-вперед по комнате и, чтобы успокоить нервы, раскрыл папку с листками, написанными рукой давно сгинувшего адмирала, и стал в который уже раз перечитывать написанные стариковской рукой строки.
Те же строки, но только исполненные четким и ясным шрифтом на экране дисплея, читал, по странному совпадению, в это же время и Дмитрий Шаленый, по кличке Шишел-Мышел.
"Меньше всего ожидал я, - писал проклятый всеми богами и многими из смертных адмирал Шайн в своем дневнике, - что из этого изнурительного похода, похода, иссушившего мою душу, перевернувшего мой некогда казавшийся мне кристально ясным взгляд на вещи, на все мироздание в целом, что из этого похода я вернусь не в тишину и сонный покой нашей патриархальной Малой Колонии, а в дикую свару, затеянную сопливыми мальчишками, жаждущими дорваться до власти. Меньше всего я ожидал, что не марш через гиблые трясины и непроходимые заросли Северного полушария окажется самым тяжелым участком нашего пути, а дорога по разграбленным провинциям Черты, через две линии фронта, через покинутые жителями города, к горящей Столице, по улицам которой ползут, выворачивая древнюю брусчатку и долбя снарядами стены Резиденции, тяжелые танки… Меньше всего я ждал этого.
Я и сейчас вспоминаю это как сон, как нечто, происшедшее вне моей настоящей жизни, - увиденное, что ли, в фильме или прочитанное в скучной книжке… Помнится, собаки поразили меня: стаи лишившихся хозяев, одичавших собак, завладевшие полупокинутым городом…
За ту неделю, что я провел в разорванной на три враждующих лагеря Столице, я состарился на десяток лет. Большая часть собранных нашей экспедицией материалов просто свалена во дворе Арсенала. Я с большим трудом добился того, чтобы в подземные хранилища были помещены наиболее важные материалы, относящиеся к нашему походу. Четырежды меня посещали делегации от каких-то самопровозглашенных правительств "всея планеты", и четырежды я отказывался от возведения в ранг главнокомандующего.
Только наступивший сезон гроз позволил мне и немногим преданным мне офицерам покинуть богом проклятый город и на паре боевых глайдеров добраться до моего родового поместья - "Тенистых рощ" - фамильного гнезда всех Шайнов еще со времен Великой Колонизации. Только здесь, в заливаемых осенними ливнями, отрезанных от безумствующего мира местах я вновь обрел необходимые душевный покой и твердость.
И только здесь мысли мои вернулись к ЭТОМУ… Как странно: на все эти недели - да какое там! - почти на половину года я словно забыл про свое преступление. Да-да! Будем называть вещи своими именами: скрыв от людей Камень, фактически присвоив его, я совершил ПРЕСТУПЛЕНИЕ. Против кого, однако? Против государства, которое в это самое время проваливалось в кровавую трясину междоусобицы? Против народа, который стал в эти самые дни стадом, влекомым на убой безумными, слепыми пастырями? Пожалуй, откройся я кому бы то ни было, судьба нашей экспедиции могла бы сложиться гораздо более трагично. Мог ли я поручиться, что мои ближайшие помощники и соратники не схватились бы между собой в мерзкой схватке за сокровище, которое обеспечило бы безбедное и сытое существование им и их потомкам на века вперед? Во всяком случае, нож в спину или яд в стакан я, скорее всего, получил бы все-таки. Что же не дает мне покоя? Что преступил я? Не стоит лукавить с самим собой… Я поступил недостойно для офицера. Я преступил грань чести и бесчестия… Но, видит Бог, иначе поступить я не мог. В конце концов, на моей стороне здравый смысл. И воля Камня.
Он - Камень - и служил мне опорой и утешением в те долгие осенние дни, которые, как мне теперь представляется в воспоминаниях, начинались сразу с вечера, а не с утренней зари. Я запирал за собою двери в кабинет и в свете низко, к самой крышке стола, пригнутой лампы клал перед собой Камень. Рядом ложились в круг света уже успевшие пожелтеть и истрепаться по краям записи. В разное время и при разных обстоятельствах делал я их. И только тогда - этими осенними вечерами - понял, что фактически всю свою жизнь готовился к этой встрече с Камнем. Чем иначе объяснить эти годами кропотливо ведшиеся записи легенд, преданий, научных докладов, посвященных Скрижали Дурной Вести?
Такими мне и запомнились эти долгие, одинокие вечера и ночи: потрескивание поленьев в жарко натопленном камине, который не грел меня, круто - до фиолетовой черноты - заваренный настой из двенадцати трав в каменной чашке, сумеречный, словно взгляд дремлющего безумца, блеск Камня, круг света и выцветшие буквы мерзких преданий, бегущие по блеклым листкам бумаги…