Вот и Купеческий квартал - обитель одних из самых богатых людей не только в столице, но, пожалуй, и во всей Империи. Ювелиры свернули в подслеповатый переулочек и почти сразу остановились перед добротным, приземистым зданием из чудовищных, плотно подогнанных камней.
- Недурственно, - оценил красавец, - Казематная кладка - на века устраивались господа ростовщики…
- Банкиры, ваши милости, - буркнул продрогший Розенблюм и после коротких переговоров в окошко дверь перед ним распахнулась.
Коридор с глухими стенами, куда шагнули пришедшие, тянулся зигзагами вперед, да еще и с никому не нужными ступенями - то вверх, то вниз. А под самым потолком из часто расположенных бойниц поблескивали чьи-то то ли глаза, то ли арбалеты.
- Недурно устроились, - оценил чернявый злодей. - С налету не возьмешь…
- А таковые были, заверяю вас, и не так уж и мало, - подтвердил коротышка-слуга, ведя их к массивной двери.
Банк изнутри оказался более похож на круглосуточно готовую к штурму крепость, но было очевидно, что господ ювелиров здесь знают - без лишних проволочек всех четверых проводили наверх, где в жарко натопленной комнатушке восседал плотненький седовласый хоббит.
Он встал из-за заваленного бумагами стола, сжимая в руке перо. Внимательно оглядел прибывших, сердечно поздоровался с ювелирами и - предложил присесть.
Двое юрких, белобрысых и удивительно похожих хоббитов мигом приволокли стулья, чаю, посуду и прочее, что полагалось. Гости молча отдали должное радушию хозяина, после чего переговоры пошли и тут.
Начались они примерно в том же духе, что и в лавке ювелиров, но бумага с подписью канцлера наводила на весьма серьезные раздумья. Шутки прочь! - такие документы на улице не валяются, да и в домах, в общем-то, тоже.
- Ну что ж, господа. Я убедился в серьезности вашего предприятия и, со своей стороны, готов поддержать вас всеми ресурсами своего заведения. Осмелюсь напомнить, банк Фродо и сыновья никогда не подводил своих клиентов. У меня будет только одна просьба - не могли бы вы хоть на время снять свои магические личины в знак, так сказать, полного обоюдного доверия?
Двое людей переглянулись.
- Гладко говорит, шельмец, - заметил чернявый. - Допустим, я бы мог сделать это, хотя и знаю, что вы об этом пожалеете. Но если откроется лицо моего спутника, мне придется превратить этот дом в большую братскую могилу.
Хоббит устало откинулся на спинку своего высокого кресла. Ну вот, опять аферисты, придется принимать крайние меры - так и было написано на его сморщенном личике.
- Господа, вы отдаете себе отчет в серьезности ваших слов? Вас могут отсюда попросить, и не обязательно вежл…
Вместо ответа обладатель зловещих усов нарисовал в воздухе светящуюся руну Au - как известно, означающую один из благородных металлов. Колыхаясь, алый знак обладания Силой повисел немного, а затем истаял и пропал. Хоббит замолк на полуслове, словно ему заткнули рот кипой счетов с его стола, судорожно сглотнул, а затем осторожно продолжил, стараясь все же не уронить лица.
- Так, кое-что проясняется. Прошу прощения, господин маг, что позволил себе несдержанные слова. Однако ж, войдите в положение - нам необходимо знать своих клиентов в лицо - на случай крайних обстоятельств.
Двое замаскированных людей опять переглянулись, и красавец-офицер нехотя кивнул. Злодей пожал плечами, повел у лица и груди рукой.
Облик записного бандита-усача с большой дороги немедля расплылся клочьями тумана под свежим ветерком, и на присутствующих стало просто жаль глядеть. Если ювелиры вжались в свои стулья, словно пытались стать как можно меньше, то глава банка выпучил глаза и разинул рот, что при его росте и комплекции было весьма комично.
- Достаточно? - спросил некромант и вернул на место прежний, колдовской облик.
- А-а-а… Э-э… - с усилием выдавил выбитый из колеи хоббит. И только после того, как он залпом выпил кружку обжигающе горячего чаю, способность мыслить и говорить мало-помалу вернулась к нему.
Он перевел взгляд на невозмутимо сидящего красавчика и, все еще запинаясь, проговорил севшим голосом.
- Осмелюсь предположить, что…
- Молчать! Свои догадки и домыслы лучше придержите при себе, - зловеще предупредил Valle. Он весьма охотно не стал бы прибегать к маскараду, но все таки Ян убедил его, что лучше провернуть дело в тайне.
Побелевший от отчаяния почтенный ювелир и его племянник, едва осмыслив ситуацию, попытались вскочить с мест и согнуться в нижайшем поклоне, но увесистый кулак красивого офицера, покачавшись перед носом, разом отбил у них излишнюю охоту к чинопочитаниям.
- Господа, перед вами двое мелких дворян, одними им известными путями завладевшие изрядной суммой и желающие надежно пристроить ее в солидном банке. Давайте исходить из этого и действовать соответственно, - примирительно предложил усатый злодей.
Но лишь после того, как по звонку хоббита слуга принес внушительных размеров бутыль вина и хозяин банка немного привел в порядок свои мысли, разговор понемногу возобновился. Ювелиры тоже с удовольствием отведали старого Aedorne, да и блистательные господа не жеманничали.
- И все же, на какие поступления я могу рассчитывать? - заинтересованно спросил банкир, нюхом почуяв запах больших денег. Нет - ОЧЕНЬ БОЛЬШИХ денег.
- Кстати - вы сам Фродо, или сыновья?…
- Или, - как-то невпопад ответил пожилой хоббит. - Сын… Бари, к вашим услугам.
Он встал и так усердно поклонился, что пара золоченых пуговок на его жилетке даже расстегнулась.
- Поймите меня правильно, господа, должен же я знать, чего ради рискую, дабы заработать на старость корку хлеба. - заныл он старую песенку.
- Ну-ну, - добродушно буркнул красавец и бесцеремонно ткнул в расстегнувшийся жилет хоббита, из которого выпирало откормленное явно не на сухих корках брюшко. - Совсем с голода опух.
- Примерно на сто миллионов цехинов. И вот в таких монетах, - деловито ответил чернявый усач и высыпал на стол пригоршню сверкающих хенриков.
Почтенный Бари от ошеломления сел мимо своего кресла, и на миг его коротенькие ножки в ярко-желтых башмачках смешно задрались над столом. Однако он резво вскочил, как ни в чем ни бывало, несколько мигов рассматривал монеты в своих пухлых, заметно подрагивающих пальчиках и наконец, на всякий случай нащупав сзади кресло, сел в него.
Задыхаясь, он выдавил кое-как.
- Так значит, события в… да-да, не будем называть… имеют под собой вот какую подоплеку…
- Именно, - кивнул красавец-офицер.
А злодей с длинными усами добил хоббита и ювелиров окончательно.
- Господа, вы не хотите, чтобы в этот город вошли войска святош, орки или стигийские головорезы? - те испуганно затрясли головами, осеняя себя всеми известными им знаками, могущими отгонять несчастья.
- Так вот - нам нужен секретный фонд для проведения… скажем так - деликатных операций против наших врагов.
- Но этим же вроде занимаются их светлость барон Орк и… - тут хоббит зябко оглянулся на черноту за окном и с благоговейным страхом прошептал. - И Тайная Палата?
- Есть дела, о которым им знать не стоит, - зловещим голосом прожженного заговорщика заверил присутствующих чернявый. - Зато Император, если вдруг чего спросят, с чистой совестью ответит - знать ничего не знаю, ведать ничего не ведаю! А врагов к тому времени уж похоронят - и ищи эльфа в лесу.
Ян, едва сдерживая себя от смеха, наблюдал, как его друг с талантом, достойным лучшего применения, стращал бедного хоббита и вспотевших от этаких треволнений ювелиров. С другой стороны, Valle прав - часть денег на подобные дела и пойдет, и мысль это весьма недурная. Зачем гробить людей, воевать, если можно вырезать или подкупить верхушку противной стороны и достичь куда большего с меньшими потерями? А деньги - дело наживное…
Далее покатилось, как по маслу. Розенблюм с дотошностью, не уступающей въедливости банкира, стал договариваться с тем о сроках, ценах, количествах, а господин Соломон на листе бумаги записывал обсуждаемые и утвержденные цифры. Наконец, когда долговязый ювелир едва не вырвал себе остатки волос, его дядюшка до кончика изгрыз третье перо, а банкир договорился уже до того, что полгорода - это его дети и всех надо кормить-поить, согласие таки было наконец достигнуто, клянусь моей мамой!
Глава 11
Нет, ну это просто черт знает что такое! - я не без труда отвел взгляд от стройных и, разрази меня гром, весьма привлекательных ножек программистки Светланы, сидящей по соседству. В задумчивости по поводу очередного затыка в программе она имеет милую привычку вытягиваться в своем вращающемся кресле почти в струнку, а поскольку ножки ее весьма длинны и под столом не помещаются, то она с очаровательной непосредственностью выставляет их в сторону прохода - во всю их красу.
Боги! Будьте милостивыми к тому или той, кто придумал мини-юбки!
Принц и барон, оба в походной одежде со следами недавних приключений, с кислыми физиономиями стояли посреди Императорского кабинета и терпеливо получали очередной разнос. Они одновременно подняли глаза вверх, удивляясь, чего это боги обращают внимание на каких-то простых смертных, да еще и настолько ласково.
- Кто такая программистка? - еле слышным шепотом поинтересовался Valle.
Ян тихонько пожал плечами. - Какая-нибудь нимфа-прелестница из их гаремов… Да ну их, тут своих хлопот полно. Можем ведь и огрести!
И вновь всем своим видом выразил внимание и даже некое раскаяние по поводу слов разбушевавшегося отца, мимо внимания которого проскользнули незамеченными игривые мысли кого-то из бессмертных.
- Щенки! Я стараюсь, заключаю мир с Царством Света, а вы тем временем лазаете за линию границы и режете святош, как баранов!
Император ни на миг не обманулся по поводу приторно-покорного облика обоих великовозрастных хулиганов. Лишь перевел дух и продолжил, на этот раз чуть спокойнее.
- По правде говоря, эти мерзавцы заслуживают даже и не того. Но учтите такой факт - будущим летом орки полезут. И мне вовсе не улыбается, чтобы Империя осталась один на один с таким грозным соперником. Короче, я заинтересован в том, чтобы Царство Света, хоть в немного и урезанном виде, но продолжало существовать. И вы оба, прямо сейчас, дадите мне слово, что отныне не будете трогать будущих союзников…
***
Эстрелла вынырнула из объятий сна, вся еще наполненная светлым и радостным чувством сопричастности. Она подняла голову с чуть затекших рук, лежащих на спинке детской кроватки, и тут же, в удивлении, сонно заморгала своими воистину прелестнейшими глазками.
Вместо малютки Рамоны в колыбели, застеленной атласными простынками, лежал смутно знакомый длинный меч в простых и потертых кожаных ножнах.
Женщина слабо улыбнулась, ни на миг не побеспокоившись по поводу мысли, в чьих руках оказалась ее кроха-дочь, и сладко потянулась. По крайней мере, она хоть немного выспалась, уснув прямо у постельки прихворнувшей Рамоны. Но леди Бру сказала, что через час жар спадет, а сыпь и краснота пройдут к вечеру, и не доверять первой целительнице Империи было просто глупо.
Входная дверь в комнату еле слышно скрипнула, и в полутемную детскую осторожно вошел Ян. Тоже заспанный, милый и такой желанный!
- Как вы, солнышки мои? - прошептал он. Затем подошел поближе, заметил содержимое колыбели и негромко рассмеялся.
- Ага! Пока мама спала, обеих принцесс похитил черный колдун. За это я похищаю маму… - и он закружил Эстреллу на руках, произведя в прическе, а затем и одежде такой беспорядок! И в конце концов, на стареньком диване в комнате за потайной дверцей вновь и вновь произошли те волнительные события, что не оставляют равнодушными ни величественную королеву, ни простую крестьянку…
- Как ты после вчерашнего? - шепнула Эстрелла, вся еще в томных чувствах, ласково обнимая своего супруга.
Вчера Император все-таки вырвал у обоих друзей клятву оставить в покое святош. И с горя они оба не нашли ничего лучшего, чем спуститься в глубокие погреба под дворцом, где хранилось самое старое и дорогое вино, и учинить там такое…
Ян мимолетно улыбнулся, зарывшись носом в ее восхитительно растрепанные волосы и вдыхая легчайший аромат, всегда остающийся у его возлюбленной после проявления нежных чувств… Они стояли, обнявшись, у большой застекленной двери на балкон, и из темноты, с ясного зимнего неба на них смотрели звезды.
А еще на балконе слегка виднелось кресло и фигура человека в черном. На его коленях сидели обе принцессы и зачарованно глядели вверх, и вокруг этой троицы на морозе отчетливо виднелась окутывающая их аура заклинания теплого воздуха. А барон показывал на небо, рассказывая какие-то истории и легенды, и в удивленно распахнутых глазенках маленьких Алисии и Рамоны отчетливо виднелось понимание.
Наконец Valle закончил свой рассказ и наклонил лицо к малышкам. Заботливо потрогал тепло фыркнувший носик у Алисии, вовремя подхватил пустышку, что выпала из удивленно раскрытого ротика крохи Рамоны. Что-то тихо спросил.
Опомнившаяся после завораживающе мягкого, рокочущего голоса барона Алисия смущенно заерзала, поплотнее вжимаясь в уютно теплый бок и, показав пальчиком на большущую звезду у основания Моста Богов, потребовала.
- Исе!
Малышка Рамона заверещала от восторга, прыгая на мягкой и теплой ноге, попыталась ухватить это яркое и такое завораживающе красивое нечто, что висело над головой, но - не дотянулась. И не нашла ничего лучшего, как от избытка чувств отметиться на своем няне.
Как чуть позже с улыбкой пожаловался Valle донье Эстрелле - Ваши дочери словно сговорились…
***
Привычно вынырнув из ставших почему-то вязкими и труднопроходимыми сумерек, Valle отметил про себя сей примечательный феномен, но решил, что подобного рода проблемы хоть и важны, но решать их стоит по мере поступления. А сейчас на первом месте стояло это…
Расплывшаяся, мутно-зеленая клякса возмущений в магическом эфире, виднеющаяся впереди и чуть вправо, совсем рядом.
Помедлив, он шагнул из-под защиты деревьев, где только и мог уходить на тайные тропы и сходить с них, и зашагал по чуть присыпанной первым снегом тропинке, благо она вела прямо и даже чуть загибалась в нужную сторону. Через примерно сотню шагов до него донесся низкий, гудящий возбуждением гул человеческих голосов.
На небольшой поляне в лесу, вокруг небольшого домика, явно видавшего лучшие времена, собралась немаленькая толпа. В основном крестьяне, среди которых затесалось несколько солдат, досужих приезжих, и даже невесть каким ветром занесенный сюда гном.
- Тута она! Подпирай колом дверь, Милыч, да поплотней - шоб не высклизнула! - советы сыпались горохом, а несколько смельчаков уже вплотную окружили чуть покосившуюся избушку и даже подложили под бревенчатые стены несколько явно загодя захваченных вязанок хвороста.
Кто-то застучал кресалом, и вот потный мужик в расхристанном зипуне уже бежит к домику с пылающим факелом. Так-так, понятно…
Барон шагнул вперед, прекрасно зная, какое впечатление производит на толпу внешний вид и уверенный, зычный голос.
- Что здесь происходит?
Собравшиеся оглянулись, вздрогнули от неожиданности и, сдернув с голов шапки, сразу подались назад и в стороны, образовав молчаливое враждебное кольцо. Мужик с огнем, оставшись один, воровато сунул факел в снег и тут же юркнул за чьи-то спины.
Некоторое время барон рассматривал хмуро-отчужденные лица, грязноватую ветхую одежду, отметил колья и сучковатые дубины в нескольких руках.
- Ты! - указал он на одного, выделяющегося среди прочих степенностью, возрастом и чуть более прямой осанкой. - Говори.
Мужик испуганно поклонился неведомо откуда взявшемуся благородию, да еще и черному колдуну. Помяв в узловатых пальцах свой треух, он дребезжащим голосом ответил.
- Ведьму жгем, ваша милость, ведьму окаянную. Я староста здешний, мне наказано за порядком приглядывать. А тут такое дело… она Фроньку до смерти уморила… - и указал рукой на нечто, сначала оставшееся незамеченным для Valle.
На сделанных на скорую руку носилках из длинных свежесрубленных жердей лежала усопшая - худощавая женщина в крестьянском платье. Руки ее были сложены на груди, а почти белое лицо с какими-то острыми чертами было покрыто странными зеленоватыми пятнами.
Valle пару мигов рассматривал ее, затем шагнул поближе. Толпа почтительно расступилась, сторожко присматриваясь к пришлецу. Молодой маг взял за покойницу за холодную негнущуюся руку, повел над женщиной ладонью, шепча одному ему известные заклинания.
Так… мертва примерно с ночи… да не своей смертью… точно, яд - но не магический… ах вот оно как!..
- Почему привезли к ведьме? - коротко бросил он в сторону.
Из толпы выбрался тщедушный мужичок в ветхой одежонке.
- Ваша милость - да посудите сами! Стала вдруг животом маяться, потом понос кровавый. Я Псырь - брат ейный. Моя хата рядом, вот я за сестрой и приглядывал. Намедни вечером вернулся с извоза, а она уже и ходить не могет - стонет только, тихонько так… Сразу в сани, да сюда. А седни пришел - а ведьма Фроньку и того… уходила совсем.
- А почему в город, к целителю не отвез? - от тяжелого взгляда мага в черном мужичок стушевался.
- Дык дорого ж, а деньга - она лишней не бывает. Вот к ведьме и свез. Думал - попользует за десяток яиц аль кувшин сметаны…
Барон проделал над усопшей еще несколько пассов, а затем встал.
- Что сестра твоя ела день тому?
Псырь почесал в затылке, пожал плечами.
- Да рыбу жареную - с ярмарки осталась еще. А выкинуть жалко.
Барон мрачно покивал.
- Вот то-то оно и есть. Отравилась сестра твоя рыбой тухлой. А рыбный яд тяжелый - его никакая ведьма не выведет. Надо было сразу к целителю везти, а ты, душа твоя окаянная, денег пожалел… Вот и получил упокойницу. И ведьма тут - ни при чем! - последние слова гулко разнеслись над толпой крестьян, пристыжено спрятавших лица.
Староста боязливо подошел.
- Сталбыть, ваша милость, Мирка не виноватая совсем?
Человек в черном плаще кивнул крестьянину, а потом так посмотрел на мнущегося с ноги на ногу Псыря, что тот вжал голову в плечи и потихоньку, потихоньку, смешался с толпой.
- Ох, спаси боги, - староста размашисто осенил себя знаком Миллики, - Спасибо, что ваша милость рядом проходили, не попустили взять грех на душу, сжечь невинную…
Собравшиеся тоже вразнобой вознесли хвалу богам, прекрасно соображая, что за такое деяние наверху с них спросили бы по самому большому счету. Быстрые руки тут же разбросали вязанки с хворостом, отворили надежно подпертые ставни и дверь.
Из избы, давясь воплями и слезами, выскочила совсем молодая еще ведьма в латаном салопе и грубых башмаках на босу ногу. Мельком глянула в виновато потупившиеся лица селян и, не прислушиваясь к их сбивчивым ну ты тово… не серчай, бросилась перед молодым магом на колени.