Горожане уже знали, что на площади между резиденциями случился большой бой. Когда Деян с охранниками пробирались к пристани, люди с ужасом шарахались от них в разные стороны. Теперь оставалось лишь бежать в Хладоручье, чтобы там просить убежища у Ростиха Клыкова. И там ожидать, когда Всеслав Строгов сможет помочь своему подданному вернуть трон. Похоже, что Деян упустил его надолго. Но сможет ли Всеслав помочь такому горюне? Лесьяр Строгов был великим политиком и полководцем, а его сын? Деян с горечью вспомнил отца. Благослав Булатов не знал себе равных, а его сын бездарно лишился законного княжения, проиграв в общем-тонебольшую стычку. Остаётся надеяться лишь на то, что Агата сумела бежать и уже ждёт его на борту ладьи.
Но Агаты на пристани не оказалось. Вместо команды из верных людей около ладьи толпились бойцы Поместной стражи во главе с одним из офицеров личной дружины Видогоста. Пара лучников мгновенно извлекла из колчанов стрелы. Сопровождавшие Деяна телохранители были убиты. Юный князь приготовился к смерти. Но лучники не спешили извлекать новые стрелы. Офицер Видогоста заулыбался.
- Деян, сдавайся! Ты проиграл. Взять его живым!
Несколько пеших стражников извлекли сабли. Деян смекнул что к чему.
- А... Значит меня убивать не велено? Ну что, налетайте кому жить надоело!
Один из стражников, видимо десятник, уверенно шагнул вперёд. Слишком уверенно, через мгновение, тяжело раненный в руку, он отпрянул назад, за спины своих товарищей. Остальные решили нападать вместе. Деян собрал в кулак все свои силы и злость. Пусть он ничего не смыслит в кознях, и проиграл дяде схватку за власть, но никому не одолеть его в рукопашном бою!
Князь был одет в кольчугу и пластинчатый доспех, это делало его менее юрким, чем стражники, но намного лучше защищённым. Прикрываясь щитом Деян убил одного из врагов. Его нагрудник несколько раз поцарапали удары сабель, но князь не сдавался. Лицо другого бойца обезобразила жуткая рубленная рана, ещё одним меньше. Стражник с копьём согнулся пополам, получив колющий удар меча в брюхо. Упал на доски пристани, заливая их кровью и закричал. Смертельная рана, ему не выжить. Но Деян не заметил как два бойца бросились на его щит и пригнули его к земле. Пока он не успел высвободиться, на юного князя навалились ещё трое. Деян лишь изловчился и порезал одному из них ногу.
Юного князя прижали к доскам пристани и обезоружили, отобрав щит и меч. Стащили с головы шлем. Подбежали другие стражники, не осмелившиеся до того вступать в бой. С Деяна срезали нагрудник и другие доспехи, стащили кольчугу.
- Может убивать тебя и нельзя, а вот отдубасить никто не запрещал!
На Деяна посыпался град ударов. Били ногами и кулаками по лицу, животу, бокам.
- Не запрещали, верно, - послышался голос офицера из охраны Видогоста, - я даже наоборот, разрешаю!
***
- Давай, князь, забирайся наверх! Твоё время пришло.
Игорь Сурин, исправник Поместной стражи, зло ухмыляясь, указал Деяну на помост. Его сколотили очень быстро и поставили на нём новенькую плаху. Сооружение приятно пахло свежими досками. Ещё ни одна капля крови не пролилась там. Всё впереди. Деян не шевелился.
- Ну, чего ждёшь? Если надо, мои бойцы тебя на руках втащат. Хочешь позориться перед всем городом?
- Иди, князь, коли так надобно, - избитый и связанный Пётр Родников с трудом ворочал языком. - Тебе вряд личто-тосделают...
Деян, хромая, поднялся на помост, где стражник развязал ему руки. Видогост уже ждал его наверху. Заплывшие от синяков глаза на какое-товремя ослепли от яркого утреннего солнца. Затем взгляд выхватил небывалое зрелище. Казалось, что весь Миргород собрался сегодня на площади. Огромная масса горожан всех возрастов запрудила пространство между двумя резиденциями, подступая прямо к помосту с плахой. Сдерживала их только двойная линия копейщиков Железного войска в полном вооружении. От этой людской лужи тянулись ручьи на соседние улицы. Похоже, готовится небывалое зрелище. Дядя Видогост решил широко осветить свою победу, наглядно предъявив её результат всему городу. А заодно показать, что будет с теми, кто осмелится бросить ему вызов.
У подножия плахи стояли связанные люди. Два десятка из тех, кто пошёл за Деяном в бой, но проиграл по его вине. Были ещёкакие-торазбойного вида люди с отрезанными языками. Солнце поднялось выше, Видогост решил, что можно начинать.
Видогост подошёл к краю помоста и высоко поднял правую руку, словно стараясь достать ладонью заползавшее на небо солнце. Постепенно толпа умолкла и над площадью воцарилось напряжённое безмолвие.
- Миргород! Люди!!! Я всегда верно служил своему брату, почтенному предельному князю Благославу. Я исполнял все приказы его сына, моего племянника Деяна. Но все вы также знаете, - Видогост обвёл дланью толпу горожан, - что я всегда был крепок в благой вере и всегда защищал простых жителей Крайнесточья.
Толпа одобрительно загудела. Младшего брата Благослава любили всегда. Деян даже не мог понять за что. Возможно, потому что он очень напоминал своего брата внешне, манерой разговора и характером. Твёрдый взрослый муж, отец шестерых детей, участник множества схваток с кочевниками. А он, Деян? Юный князь опустил глаза вниз и тяжело вздохнул. Видогост продолжал.
- Но то, что я был твёрд в почитании старых богов, некоторым не давало спокойно жить! Я не хотел предавать веру предков и этим вызвал озлобленность элаитов. Деян, мой племянник, сын моего любимого брата, сговорившись с единобожниками, замыслил убить мою жену и детей. Замыслил убить меня!
Толпа взорвалась возмущением. На помост поднялся Всесвет Булатов,князь-воеводаЖелезного войска. Никто не заметил, как он обменялся лёгкими кивками с Видогостом. Всесвет поднял руку, призывая чернь к тишине. Постепенно улица угомонилась, желая услышать ещё одного представителя Дома Булатовых.Князь-воеводас ненавистью посмотрел на Деяна и заговорил.
- Я тренирую Железное войско. Я делаю это очень хорошо. Любой враг Рустовесской земли может испытать мастерство моих ратников на своей собственной шкуре! Так же я и мои пехотинцы защищаем благоверие. Именно поэтому наш предельный князь, владыка Миргорода Деян, отправил меня в ненужный поход. Чтобы я и мои воины не могли помешать замышленному им беззаконию. Теперь я понимаю зачем!
Видогост махнул своим подчинённым. На плаху поднялся палач, держа в руках остро заточенный топор. Деян поглядел на изогнутое лезвие и ему стало не по себе. Вновь вспомнилось проклятие казнённого по его приказу уговорщика, посулившего молодому князю скорую гибель.
Первыми вывели людей с отрезанными языками. Видогост указал на них пальцем.
- Вот эти душегубы, которые убили моих друзей из купеческого сословия. За то, что в открытую, не таясь высказывали мне одобрение. И не просто убили, а вырезали всех их домашних вместе с прислужниками.
"Казнь, казнь, казнь!" - выкрикивала толпа горожан. Когда головы первых разбойников скатились с плахи, люди разразились одобрительными возгласами. Стражники вытолкали на помост ещё троих. У одного была на голове огромная плешь, второй имел необыкновенно отвратительную рожу, а третий, самый молодой, летами уступал, похоже даже Деяну. Как говорили, это именно они разграбили теремок Войтека Медовика, убив помимо самого купца ещё его жену и дочь. Деян недолюбливал Войтека за его открытые разговоры о том, что Миргородом должен править Видогост. Но он никогда не желал купцу такой ужасной смерти. А тем более его жене и дочери. Зачем же эти лиходеи сотворили такое? Как им не помешала стража? Леденящая кровь догадка озарила разум Деяна. Видогост сам натравил разбойников на своего союзника, чтобы обвинить в этом предельного князя. Потому у всех негодяев отрезаны языки. Чтобы не проговорились о том, чего знают. На какое ещё преступление способен его дядя ради достижения власти?
Когда отсекли голову разбойнику с гнусной рожей, настала очередь плешивого. Но тот не спешил подставлять шею под топор. Сплюнул розоватую слюну под ноги Видогоста и шагнул ему навстречу. Непонятно, что разбойник хотел сделать. Выскочившийиз-заспины князя стражник с размаха ударил плешивого по лицу кулаком и тот пошатнулся. Злодея немедленно поставили на колени. Два удара топора отсекли его голову от тела.
Настала очередь молодого. Он в ужасе посмотрел на Видогоста, затем на толпу горожан и Деян понял по его глазам, что лиходей на что-торешился. Молодой разбойник махнул связанными руками в сторону площади и затем его указательный палец укоряюще затрясся, направленный на Видогоста. Над толпой клочками полетели возгласы безъязыкого молодца.
- Эа ох! Ох ас аял уихь упъкха!!! Ох!!!
"О чём он, о чём?" - зашептались между собой горожане. Но дядя предельного князя не растерялся.
- Люди Миргорода! Видите, разбойник признаёт перед смертью, что хотел убить меня!!! Он указывает на меня, значит и мне была уготована смерть как и горемычным купцам.
Горожане с готовностью приняли услышанное. Видогост толкнул немого обвинителя в сторону плахи и через мгновение юный лиходей был казнён. За ним последовали взятые в плен бойцы Тайной стражи и выступившие за Деяна офицеры Поместной стражи.
- Прости меня, князь, - сказал Пётр Родников, когда настал его черёд. - Прости, что не смог привести тебя к победе.
- И ты прости меня, - ответил ему Деян. - Ты был мне близок как брат.
Три удара топора, и покатившаяся по доскам голова Петра Родникова, ознаменовала уход пристава Тайной стражи в мир покойников. Все приближённые Деяну люди были казнены. Он остался один. Что теперь будет делать Видогост со своим племянником, неужто решится казнить его? Такого в истории Рустовесского государства ещё не бывало. По крайней мере, Деян таких случаев не знал. Всякое, конечно, бывало. Чтобы пробиться к власти, наследники травили князей на пирах, подсылали убийц или убивали их в битве, когда поднимали бунты. Но чтобы казнить предельного князя как разбойника или мятежника? Видогост вновь обратился к горожанам.
- Миргород, люди!!! Коварным элаитам хочется искоренить древнюю веру из наших земель. Моего любимого племянника сманил на сторону злостного Хлада вероотступник Лесьяр Строгов. Строговы уже много лет грабят Крайнесточье несправедливыми поборами. Они грабят вас! Лесьяра Строгова боги покарали за то, что он бросил им вызов. Зарвавшиеся элаиты, ведомые Деяном, не думали остановиться на моём убийстве. Они хотели разграбить и испепелить весь Миргород! Я же клянусь защищать вашу веру, ваши семьи и ваш достаток.
Бесстыжее дядино враньё вызвало в груди Деяна нарастающую бурю негодования. Он решил не отмалчиваться, а в открытую обвинить того во лжи. Деян поднял глаза с окровавленных досок помоста и обвёл взглядом толпу горожан, собираясь с мыслями. Впервые за всё время своего стояния у плахи, он оглянулся назад, на стены своей резиденции.
По пояс возвышаясь над бойницами, там стояла Мирина Булатова, жена Видогоста. Видимо, для неё соорудили специальную подставку, чтобы она могла видеть всю площадь и плаху как на ладони. Рядом с ней стояли её дети - девятилетний Игнат, семилетние близнецы Павел и Стоум, а также шестилетняя Лайна. Харитон и Софья, как самые младшие, по всей видимости, были с няньками. Рядом с Мириной, по левую руку, стояла девушка с необыкновенно стройной фигурой и заплетёнными в две небольшие косы каштановыми волосами. Внезапно залитые кровью доски поплылииз-подног Деяна. Рядом с женой его дяди спокойно стояла Агата Лоскутова.
Деян был уверен, что его возлюбленная мертва. Задушена или зарезана. Возможно, её пытали, чтобы узнать про их отношения. Но Агата стояла рядом с Мириной, будто её подруга. Не на шаг позади, как полагалось девушкам свиты, а именно рядом. Как такое возможно?!
Очень просто. Рухнувший мир разбился на тысячи тысяч осколков, а потом мгновенно собрался воедино. Но получившееся, никак не соответствовало тому, что думал себе Деян последние полгода. Он зря благодарил богов за посланную ему обоюдную любовь красивейшей девушки Крайнесточья. Обнажённая красавица на его ложе была не тем, чем ему всегда мнилось. Она не была частью окружавшего могучего предельного князя заслуженного величия. Подарком, которым боги украсили великого мужа, обладающего умом, землями, войском и славой. Её страстная ласка была тёмной тропинкой по которой вздумал гулять простодушный глупый юнец, возомнивший о себе не весть что. И его откровенность с любовницей, которая всё это время служила его врагу, привела Деяна сюда. К полному краху его никчёмной власти. Именно его собственная глупость поставила его на залитый кровью помост, заваленный головами его верных слуг. Деян лишь приоткрыл рот, не в силах уже произнести ни слова. Князь почувствовал, чтогде-торядом с ним сейчас находится Мора, приковывающая к себе взгляд умирающих мужчин. И впервые в жизни подумал, что заслужил встречи с ней.
Тем временем, взбудораженная речами Видогоста толпа бушевала, требуя войны с Древгородом. Дядя вновь поднял в небо руку, требуя её внимания. Постепенно горожане угомонились.
- Миргород, люди!!! Я как наследник Деяна не могу осудить его на смерть. Больше того. Из любви к своему покойному брату, предельному князю Благославу, я прошу вас помиловать его нерадивого сына. Пусть катится в Древгород, к своим любимым Строговым.
Горожане в нерешительности замерли. Капризное настроение толпы зависло между воинственной жестокостью и жалостью. Но сторонники Видогоста твёрдо помнили наказ своего господина. С разных концов площади донеслись отдельные крики: "Казнить! Война!" Миг спустя площадь взорвалась яростными требованиями расправы.
Палачу подали новенький топор. Его блестящее искривлённое лезвие было наточено так остро, что могло использоваться для бритья. Предельный князь безвольно положил шею на плаху. Агата Лоскутова в ужасе зарыдала. Мирина успокаивающе обняла девушку как родную сестру. Но Деян не увидел слёз своей любовницы. Сверкнувший на ярком весеннем солнце топор поставил в жизни юного предельного князя кровавую точку.
Глава 3
Законные притязания
Вдоль стен резиденции владыки Старогулья и предельного князя Суломатья выстроились ровными рядами ратники. Поместная стража, Железное войско и Старшая дружина. Над воинами трепетали знамёна Дома Озеровых. С левой стороны от ворот, прямо напротив пеших бойцов Старшей дружины, возвышался на коне Селиван, новый мудрейший храма Юма и Живы. На эту сцену смотрели сотни самых знатных и богатых горожан Старогулья. За их спинами собрались тысячи простых жителей предельного города.
Над городом поплыл доносившийся со стен резиденции гул боевых рогов. Резко затрещали полтора десятка барабанов. Горожане замерли, некоторые от любопытства разинули рты. Ворота княжеской резиденции отворились и в них показался сидящий на коне Чернек Озеров. Предельный князь подъехал к мудрейшему и спешился. Селиван сделал то же самое.
- Князь Суломатья, - провозгласил Селиван, - желаешь ли ты искренне открыть свои мысли пред взглядами людей и взорами богов?
- Желаю, - Чернек Озеров опустился перед мудрейшим на колени. - Пред подданными моими и благими богами хочу я просить прощения за то, что не поддержал мудрейшего Вейкко в святой войне против Строговых.
Горожане загудели, одобряя честность своего правителя. Селиван очертил над головой коленопреклонённого князя круговое благоосенение. Чернек Озеров поднялся.
- Клянусь не убирать меч свой в ножны, пока не одержу победу над Строговыми и всеми врагами благой веры. Пока не заставлю их всех признать законные притязания древних богов на главенство в земле Рустовесской!
Чернек отступил чуть в сторону, встав лицом к площади, и подал знак своим людям. В распахнутых воротах резиденции появились отроки, несшие в руках увесистые мешки для монет. Юноши с почтением сложили деньги у ног мудрейшего Селивана.
- Из своей собственной казны, - произнёс Чернек, - я жертвую храму Юма и Живы тысячу золотых калист и четыре тысячи серебряных ул! На эти деньги мудрейший сможет восстановить Храмовую дружину.
Восхищению горожан щедростью своего князя не было границ.
- Также я предлагаю почтенному Селивану в любом насущном количестве брать оружие из моих арсеналов.
- Благодарю могучего князя за столь невероятное великодушие! Храм с радостью принимает Вашу помощь.
Чернек Озеров продолжал улыбаться и смотрел приветливо, но от него явственно потянуло угрозой. Едва заметно для всех остальных, князь приблизился к мудрейшему. Могло показаться, что он заключил главного хранителя благоверия в братские объятия. Жёстко и твёрдо, так что слышал лишь Селиван, Чернек процедил сквозь зубы:
- Вы что умыслили, мудрейший? Сговор был, что Вы откажетесь от моего оружия!
- Ох, - притворно опомнился Селиван, - я и забыл! Конечно же - мудрейший обратился к горожанам. - Храмовая дружина не так велика как силы князя. Так что нет необходимости нам лезть в предельные арсеналы. На пожертвованные деньги мы купим мечи и кольчуги у оружейников Старогулья.
Стоявшие промеж иных богатых горожан оружейники, заметно оживились. Мысль мудрейшего пришлась им по вкусу. Чернек с довольной улыбкой глянул на Селивана. Хитрец хотел под шумок и деньги у себя оставить, и оружие получить. За ним глаз да глаз нужен.
Тем временем на площадь вынесли столы и храмовые писцы, разложив на них бумагу и чернила, объявили исключительный набор в дружину. Все ратники храма Юма и Живы сложили свои головы в Орешкином овраге и на Михайловом лугу. Требовалось срочно собрать нужное число воинов. Но Чернек и об этом позаботился. Он заранее пустил слух о готовящемся действе. И сейчас к столу потянулись молодые люди, желающие служить под красным солнцем на жёлтом поле. Третьи и четвёртые сыновья Ратных и Малых домов, кому уж точно не светило отцовское наследство. Дети лесных охотников с готовностью записывались в лучники. Подходили даже простолюдины. Из всех них умелые офицеры и жестокие тренировки выкуют сильное войско.
- Для подготовки Храмовой дружины я предоставляю мудрейшему Селивану своих офицеров. Бойцы могут обучаться в казармах Поместной стражи.
- Благодарю Вас, князь.
Рядом выставили отдельный стол с большим посеребрённым блюдом. В него каждый благовер мог сложить монетку в качестве пожертвования храму на святую войну. Горожане, воодушевлённые примером своего князя, охотно откликнулись на предложение и рядом с очередью добровольцев, возникла цепочка желающих поделиться имевшимися накоплениями. С приятным позвякиванием в блюдо стали обильно падать медные резы, серебряные улы и даже золотые калисты.
- Эх, - немного раздосадованно произнёс Селиван. - Надо было три разных блюда выставить. Под каждую монету своё. А то теперь перебирать придётся.
- Не расстраивайтесь, мудрейший, - улыбнулся князь. - Не вам же их перебирать.