Она подняла небольшой ножик, используемый для затачивания карандашей, и провела лезвием по коже, разрезав руку чуть выше локтя.
Из раны вытекла струйка крови, и она подставила палитру, с улыбкой наблюдая, как образуется нужный оттенок.
Теперь она могла писать картину.
Соломон наклонился, увертываясь от косого удара, и вовремя поднял оружие, чтобы отбить возвращающееся лезвие, нацеленное в грудь. Столкновение металла отозвалось по всей руке, едва излечившиеся кости запротестовали, и он сжал зубы. Соломон попятился от Мария, но капитан Третьей роты уже оказался рядом и опять нацелил меч ему в грудь.
- Ты опаздываешь, Соломон, - произнес Марий.
Соломон резко опустил меч, отбивая очередную атаку, развернулся, намереваясь нанести противнику смертельный удар, но не успел закончить поворот, как клинок Мария уже пробил его оборону. Соломон изогнулся, но теперь все тело, словно разрываясь на части, отозвалось болью.
- Я успеваю увидеть, как ты подходишь, Марий, - засмеялся Соломон, хоть и понимал, что победа Мария в поединке только вопрос времени.
- Обманываешь, - сказал Марий и бросил свой меч на мат.
Он попятился до самой стены тренировочного зала, где на стеллажах было разложено самое разнообразное оружие, и выбрал "солнце и луну" - пару копьевидных кинжалов. В реальных схватках двусторонние ножи были бесполезны, но в тренировочных боях оказывались мощным оружием. Соломон тоже швырнул в сторону свой меч и схватил пару колец "огонь и ветер".
Как и оружие его противника, эти средства - круглые лезвия в текстурированном зажиме с рукояткой и изогнутыми шипами по краям - тоже считались почти декоративными, но в учебных боях Соломон любил применять оружие, неиспользуемое в обычных сражениях. Он встал перед Марием, вытянув вперед левую руку, а правую, согнув, прижал к боку.
- Может, обманываю, а может, и нет, - усмехнулся Соломон. - Проверить можно только одним способом.
Марий кивнул и устремился в атаку, кинжалы мелькали перед ним, образуя в воздухе сверкающую металлическую паутину. Соломон блокировал первый выпад, потом второй, но каждый звенящий удар заставлял его все дальше пятиться к стене.
Он качнулся вбок от размашистого рубящего удара сверху и послал свое оружие по длинной дуге в ноги Марию. Марий бросил на пол один из своих кинжалов, и его кончик, пройдя сквозь центр круга, приколол его к земле. Соломон, оставив пойманное лезвие, отскочил назад; ему срочно пришлось уворачиваться от второго кинжала.
- Ты слышал новости? - задыхаясь, бросил Соломон в надежде отвлечь Мария и выиграть немного времени.
- Какие новости? - спросил Марий.
- Что нам в качестве эксперимента введут новый химический стимулятор?
- Да, слышал, - кивнул Марий. - Примарх уверен, что средство сделает нас еще сильнее и быстрее, чем прежде.
Соломон нахмурился. Его друг словно продекламировал выученный наизусть ответ, но сам не верил своим словам. Он замедлил отступление.
- А тебя не интересует, откуда оно взялось?
- Средство одобрено примархом, - ответил Марий, замахиваясь кинжалом.
- Нет, я хотел спросить о происхождении средства. Насколько мне известно, оно не было прислано с Терры, - сказал Соломон. - Более того, я думаю, что оно изготовлено здесь, на флотилии. Апотекарий Фабий рассказывал о нем до того, как перебрался на "Андроний".
- Какая разница, откуда взялось снадобье? - спросил Марий. - Примарх одобрил его применение для каждого, кто пожелает.
- А я сомневаюсь, - признался Соломон, поворачиваясь вслед Марию. - Возможно, зря, но мне не по нраву мысль о новых вводимых химикатах, если я ничего не знаю об их происхождении.
Марий рассмеялся:
- В лаборатории твое тело подверглось генетическим улучшениям, а теперь ты беспокоишься о порции химического лекарства?
- Марий, это совсем не одно и то же. Мы были созданы по образу и подобию Императора, чтобы стать его идеальными воинами, так зачем добавлять что-то еще?
Марий пожал плечами и сделал еще один выпад. Соломон отвел удар кинжала и тотчас застонал от боли - казалось, внутри что-то оборвалось. Поединок был окончен.
Решив, что его разум не выдержит бездействия, Соломон не стал дожидаться полного исцеления и покинул апотекарион, вернувшись в расположение своей роты. Гай Кафен с радостью встретил своего командира, но Соломон не мог не отметить, что его заместителю понравилось командовать, и теперь предстояло подумать над тем, чтобы поручить Кафену его собственную роту.
День проходил за днем, Диаспорекс себя никак не обнаруживал, и Соломон напряженно тренировался, чтобы вернуть прежнюю силу. Он взял за правило каждый день посещать Мария и устраивать суровые тренировочные бои, но выиграть хоть один из них у него пока не хватало сил.
- Фулгрим сказал, что это надо сделать, - сказал Марий таким тоном, словно это все решало.
- Да, сказал, и все же мне это не нравится, - вздохнул Соломон. - Я никак не могу понять, зачем все это нужно.
- Понимаешь ты или нет, это к делу не относится, - заявил Марий. - Приказ был дан, и наш долг - повиноваться. Наш идеал чистоты и совершенства исходит от Фулгрима и через лордов-командиров передается нам, капитанам рот, а наше дело - передавать волю примарха остальным воинам.
- Все это мне известно, вот только что-то кажется неправильным, - сказал Соломон, тяжело дыша и опустив оружие к самому полу. - На сегодня хватит, я вымотался. Ты победил.
Марий кивнул.
- Ты с каждым днем становишься все сильнее, Соломон, - сказал он.
- Пока я еще не слишком силен, - возразил Соломон и в изнеможении рухнул на тренировочный мат.
- Это только пока, но скоро силы к тебе вернутся, и ты сможешь стать мне достойным противником, - ответил Марий, усаживаясь рядом.
- О, об этом не беспокойся! - воскликнул Соломон. - Очень скоро я тебя одолею.
- Ни за что, - совершенно серьезно возразил Марий. - Я тренирую свою роту напряженнее, чем когда бы то ни было. И мои воины, и я находимся в наилучшей форме, а после введения этого нового средства мы станем еще быстрее и сильнее.
Соломон заглянул в глаза своему другу и увидел страстное желание реабилитироваться после неудачи на атолле. Он поднял руку и дотронулся до плеча Мария:
- Послушай, я понимаю, что ты и сам это знаешь, но все равно хочу тебе сказать…
- Не надо, - прервал его Марий, качая головой. - Не стоит. Третья рота опозорилась, и, пытаясь нас оправдать, ты только сделаешь еще хуже.
- Это произошло не по вашей вине, - настаивал Соломон.
- По нашей, - сказал Марий. - А если ты этого не понимаешь, то тебе повезло, что ваш корабль был сбит на подходе к планете.
Соломон внезапно рассердился:
- Повезло?! Да я чуть не погиб!
- Мне было бы легче, если бы я умер, - прошептал Марий.
- Ты ведь так не думаешь.
- Возможно, но факт остается фактом. Третья рота не выполнила полученного задания, и, пока мы не искупим свою вину, я прослежу, чтобы мои воины беспрекословно выполняли все приказы примарха.
- Какими бы они ни были? - спросил Соломон.
- Разумеется, - ответил Марий. - Какими бы они ни были.
9
Обнаружили
Блэйк
Откровенный советчик
"Феррум" скользнул по краю яркой короны звезды Кароллис. Защитные экраны корабля задерживали большую часть электромагнитных помех и предохраняли от сбоев его системы, а экипаж продолжал разыскивать генераторы Диаспорекса. Корпус судна пестрел свежими заплатами, и пострадавшие элементы конструкции были заменены, но, чтобы избавиться от всех повреждений, корабль все же нуждался в более длительной стоянке в доках.
Капитан Балхаан по-прежнему стоял за командирским пультом, но счастливым он не выглядел - досада явно читалась на его лице. Железный Отец Дидерик все время находился рядом с Аксарденом у дублирующего пульта, и, хотя Балхаан понимал, что за неспособность уберечь корабль он не заслуживает ничего лучшего, необходимость разделять командование "Феррумом" с кем-то еще до сих пор причиняла ему боль.
Дидерик проверял каждое его решение и внимательно изучал каждый отданный капитаном приказ, но Балхаан воспринимал его присутствие как необходимое напоминание об опасности самоуспокоения.
Тело Железного Отца Дидерика претерпело множество аугметических усовершенствований, большая часть органических частей уже давно была заменена, что приближало его к механизированному совершенству и последующему погребению в саркофаге древнего дредноута.
- Ну что, круговая съемка завершена? - спросил Балхаан.
- Почти закончена, сэр, - ответил Аксарден.
- И каковы результаты?
- Ничего обнадеживающего, сэр. Здесь такие сильные помехи, что мы можем находиться над ними - и не узнать об этом, - объяснил Аксарден, обращаясь не только к капитану, но и к Железному Отцу.
- Хорошо, Аксарден. Дай мне знать, если появятся какие-то изменения, - приказал Балхаан.
Он склонился над пультом и попытался припомнить моменты истории, когда легендарные герои были вынуждены тратить время на столь скучное занятие. На ум ничего не приходило. Балхаан понимал, что историки склонны пропускать периоды между потрясениями и описывать только сражения или иные драматические события. Интересно, что напишут летописцы Пятьдесят второй экспедиции об этой части Великого Крестового Похода? Скорее всего, это время вообще не заслужит упоминаний в их трудах. В конце концов, что примечательного может произойти с дюжиной кораблей, отправленной на поиски солнечных генераторов?
Балхаан вспомнил прочитанный отрывок из произведений Геродота, где описывалась битва у побережья древнего государства, известного под названием Артемизион, что в Северной Эвбее. В бою сошлись два огромных океанских флота, и, как было сказано, сражение длилось три дня. Балхаан даже представить себе такого не мог и гадал, сколько времени на самом деле потребовалось для боя.
Он подозревал, что все закончилось довольно быстро. Балхаан по своему опыту знал, что сражения на море бывают короткими и жестокими, когда одна галера быстро добивается преимущества над другой и таранит ее, посылая вражеский экипаж в объятия ледяной смерти на дне океана.
Не успел он поразмыслить над своими мрачными перспективами, как раздался голос Аксардена:
- Капитан, мне кажется, мы что-то нашли!
Все печальные мысли и загадки длинных пустых интервалов истории мгновенно были развеяны взволнованным голосом офицера-тактика. Пальцы Балхаана тотчас повернули выключатель на командной панели, и обзорный иллюминатор залило ярким светом звезды.
Он в ту же секунду понял, о чем говорил Аксарден, - ребристые крылья солнечных генераторов переливались, отражая свет Кароллис.
- Стоп всем машинам! - приказал Балхаан. - Нет смысла оповещать их о нашем приближении.
- Надо атаковать! - воскликнул Дидерик.
Балхаан заставил себя скрыть досаду, вспыхнувшую в ответ на нетерпеливое заявление Железного Отца. Разве "Феррум" уже не пострадал от подобной поспешности?
- Нет, - ответил Балхаан. - Мы не будем атаковать, пока не поставим в известность флотилию экспедиции.
- Сколько там видно коллекторов? - спросил Дидерик, обращаясь к Аксардену.
Офицер-тактик нагнулся к самому монитору, и Балхаану пришлось ждать несколько тревожных секунд, пока Аксарден готовил ответ Железному Отцу.
- Не меньше десяти, но может быть, и больше, я не могу их всех различить, - сказал Аксарден. - Радиоактивное излучение звезды здесь особенно сильно сконцентрировано.
Балхаан вышел из-за пульта, спустился по ступенькам и подошел к тактическому пульту.
- Не важно, сколько здесь коллекторов, Железный Отец, - сказал он. - Мы не можем их атаковать.
- А почему нет, капитан? - фыркнул Дидерик. - Мы же отыскали источник топлива для наших врагов, как и приказал наш господин Манус.
- Я хорошо помню данный нам приказ, но без поддержки военных кораблей флотилии Диаспорекс снова может уйти.
Дидерик, казалось, обдумал его слова.
- Тогда что ты предлагаешь, капитан?
Отметив, что Железный Отец все же прислушался к его мнению, Балхаан не замедлил с ответом:
- Мы подождем. Отошлем донесение кораблям флотилии, а пока соберем как можно больше информации, не выдавая своего присутствия.
- А потом? - спросил Дидерик, которого явно не вдохновляла перспектива пассивного ожидания.
- А потом мы их уничтожим, - ответил Балхаан. - И восстановим свое доброе имя.
Помещение архива на "Гордости Императора" занимало целиком три верхние палубы, уставленные высокими позолоченными стеллажами с текстами Древней Терры. За сохранностью манускриптов этой грандиозной коллекции усердно следил архивариус Двадцать восьмой экспедиции, усердный и старательный человек по имени Эвандер Тобиас. За долгие годы учения Юлий хорошо узнал характер Тобиаса и теперь без колебаний направился к его убежищу в сводчатом нефе на самой верхней палубе.
Перед ним простирались стеллажи, поддерживаемые мраморными колоннами, в просторных проходах слышался приглушенный шепот, наиболее уместный в таком обширном хранилище знаний. Столбы из зеленого мрамора уходили вдаль, и темные деревянные полки между ними прогибались под тяжестью свитков, книг и дата-кристаллов.
Юлий шел по отполированному мраморному полу при свете парящих светящихся шаров, отбрасывающих его тень далеко вперед. Он не надел боевые доспехи, а только обычный рабочий костюм и поверх него набросил кольчужную рубашку, украшенную изображением орла Детей Императора.
В боковых переходах и закоулках он видел лишь людей в форменной одежде летописцев и сервиторов, тащивших огромные стопки книг и не обращавших на него никакого внимания.
В одном из небольших залов он отчетливо рассмотрел голубую шевелюру Бекьи Кински и сначала хотел было остановиться и побеседовать с ней. Она сидела за широким столом, заваленным листами нотной бумаги, с распущенными волосами и наушниками вокс-зонда. Даже издали до Юлия донеслась странная музыка, услышанная в лаэрском храме. На таком расстоянии звуки казались слабыми и далекими, хотя в ушах Бекьи Кински музыка наверняка гремела во всю мощь. Ее руки то опускались на стол, чтобы записать несколько строк, то порхали, словно птицы, когда Бекья как будто дирижировала каким-то невидимым оркестром. Она работала с улыбкой, но в движениях ощущалась странная одержимость, словно музыка внутри ее могла стать опасной, разрушительной силой, если ее не перенести на нотный лист.
"Так вот как работают гении", - подумал Юлий и прошел мимо, решив не прерывать процесс творчества госпожи Кински.
С тех пор как он в последний раз посещал помещения архива, прошло довольно много времени, и теперь он ощутил это особенно остро. Но обязанности в Легионе и военные действия на Лаэране не оставляли времени для чтения. Теперь ему предстояло заново знакомиться с этим местом, хотя Ликаону было оставлено распоряжение немедленно информировать Юлия, если в его отсутствие произойдет что-то заслуживающее внимания капитана.
Навстречу Юлию попалась группа писцов и нотариусов, и каждый из них на ходу почтительно поклонился. Некоторые лица были знакомы ему по прошлым посещениям, но большую часть чиновников он не помнил, однако сам факт возвращения в архив вызывал у него чувство спокойствия и тихой радости.
Увидев впереди знакомую фигуру Эвандера Тобиаса, он не мог удержаться от улыбки - почтенный архивариус распекал группу притихших летописцев за какое-то нарушение его строгих правил.
Пожилой ученый увидел приближающегося Юлия и прервал обличительную речь. Его лицо осветилось широкой улыбкой, и архивариус царственным жестом отпустил провинившихся летописцев. Эвандер Тобиас, одетый в строгий костюм из темной плотной ткани, производил впечатление настоящего ученого и внушал уважение даже Астартес. Юлию нравились и его царственная осанка, и величественные манеры.
Когда-то Эвандер Тобиас был величайшим оратором Терры и обучал первых итераторов. Он, бесспорно, мог занять должность Первого итератора флотилии Воителя, но стремительно развившийся рак гортани парализовал его голосовые связки, и школу итераторов пришлось оставить. На свое место в Шестьдесят третьей экспедиции Эвандер рекомендовал одного из самых способных своих учеников - блистательного Кирилла Зиндерманна.
Поговаривали, что сам Император посетил Эвандера на ложе болезни и дал инструкции его хирургам и кибернетистам, но правда об этом была известна лишь немногим. Капризная судьба лишила Эвандера его таланта оратора и нарушила дикцию, но горло и голосовые связки были реконструированы, и теперь Эвандер тихо бормотал механическим голосом, что нередко вводило в заблуждение некоторых ничего не подозревавших летописцев, считавших архивариуса дряхлым и беззубым стариком.
- Мальчик мой, - заговорил Эвандер, протягивая руки навстречу Юлию, - как давно я тебя не видел.
- Да, очень давно, Эвандер, - улыбнулся Юлий и кивнул вслед удалявшимся летописцам. - Что, дети опять нашалили?
- Эти? А, глупые юнцы, - бросил Эвандер. - Принято считать, что избрание летописцем предполагает наличие некоторой твердости характера и уровня интеллекта, превосходящего орочий. Но эти глупцы не могут ориентироваться в отлично отлаженной системе и не способны найти информацию. Это меня огорчает, и я опасаюсь за качество наследия экспедиции, коль великие деяния Крестового Похода описываются подобными недотепами.
Юлий кивнул, но, достаточно близко познакомившись с пресловутой системой архивирования и проведя в бесплодных поисках хотя бы крупицы информации не один час, он без труда мог представить, сколько еще поводов для огорчения поджидает почтенного ученого. Но Астартес мудро решил оставить свое мнение по данному поводу при себе.
- Друг мой, я уверен, что при твоем содействии наше наследие находится в надежных руках.
- Ты очень добр ко мне, мой мальчик, - поблагодарил его Эвандер, и из серебряных трубок искусственного горла вырвалось едва заметное пыхтение.
Юлия всегда забавляло обращение "мой мальчик", несмотря на то что на самом деле капитан был намного старше архивариуса. Во время посвящения в ряды Астартес плоть и скелет Юлия подверглись перестройке и значительному улучшению, а физиологический процесс предполагал фактическое бессмертие, но воину приятно было видеть отеческую заботу Эвандера, которой он был лишен на Хемосе.
- Я уверен, ты пришел сюда не для того, чтобы проверить качество подготовки летописцев флотилии, не так ли? - спросил Тобиас.
- Нет, - сказал Юлий вслед архивариусу, уже повернувшему к полкам с книгами.
- Пойдем со мной, мой мальчик, на ходу мне лучше думается, - позвал его Эвандер, оглянувшись через плечо.
Юлий шагнул вслед за ученым, быстро с ним поравнялся и укоротил шаги, чтобы Тобиас не отставал.
- Я догадываюсь, что тебя привело нечто особенное. Я прав?
Юлий помолчал, он до сих пор и сам не знал, что ищет. Впечатления от того, что он видел и ощущал в храме лаэров, и сейчас тревожили его, и он решил, что надо попытаться понять это явление, поскольку, несмотря на всю чужеродность эффекта, в нем было что-то ужасно притягательное.
- Возможно, - начал Юлий. - Но я не могу понять, где искать информацию, скорее, я еще не решил, что именно надо искать.