"Железному кулаку" противостоял корабль чужаков, посылавший из неизвестного орудия молниеносные заряды энергии, которые насквозь прожигали броню имперских судов, выводили из строя системы наведения и даже подчиняли себе батареи противника! Когда корабли Империума нацелили орудия на своих союзников, флотилией овладело смятение, и Феррус Манус, осознав происходящее, снова повернул "Железный кулак" в самую гущу сражения, чтобы с близкого расстояния уничтожить корабль чужаков торпедным залпом.
Корабль чужаков задергался, раздираемый изнутри торпедами, пробивавшими одну переборку за другой и детонирующими в самом сердце судна.
Несмотря на все усилия командиров Диаспорекса, выставленный перед солнечными генераторами кордон не мог сдержать натиска Железных Рук. Демократичной конфедерации многих рас, прижатой к пылающей короне звезды Кароллис, грозило неминуемое истребление. В отличие от подчиненной стальной воле Ферруса Мануса эскадре Империума, капитаны Диаспорекса не могли быстро скоординировать свои действия и не проявили достаточной находчивости, чтобы противопоставить ее яростному натиску примарха.
Сияющий ореол звезды стал могилой для тысяч чужаков и людей Диаспорекса, а Пятьдесят вторая экспедиция продолжала безостановочно лупить батарейным огнем и ракетными залпами, выплескивая гнев, накопившийся за долгие месяцы. Корабли пылали, и если это был действительно конец Диаспорекса, он был достоин увековечения в славных легендах.
"Феррум" воевал в эпицентре сражения, и капитан Балхаан яростно мстил за прошлое поражение. Пользуясь высокой маневренностью своего корабля, он держался в паре с "Железной броней". "Феррум" обходил врага с фланга и атаковал уязвимые точки на корме. Сокрушительные залпы выводили из строя двигатели противника, и, когда противник беспомощно зависал на одном месте, "Железная броня" завершала начатое и разрывала обездвиженную жертву на части прицельным огнем бортовых батарей.
Нельзя сказать, что Диаспорекс не собрал свою долю в кровавой жатве. Несмотря на то что сплоченной флотилии противостояли отдельные корабли, уже вскоре после начала сражения немалый урон был нанесен огромным боевым кораблем-гибридом, в котором к конструкции, явно созданной людьми, добавлялись нелепые надстройки, явно достроенные чужаками.
Феррус Манус не мог не отметить момента, когда корабль-гибрид взял на себя командование, и Диаспорекс вновь показал зубы. Координированные залпы артиллерии вывели из строя "Славу Медузы" и в пыль разнесли "Золотое сердце". Дерзкую попытку высадки десанта на "Железную мечту" удалось отбить, но корабль остался беспомощным и был уничтожен почти случайным залпом с корабля-гибрида.
Самой страшной для имперского флота стала потеря боевой баржи "Металлус". Вражеский энергетический заряд пробил корпус ядерного реактора, и последующий взрыв затмил даже первые взрывы солнечных генераторов.
Ударной волной были подхвачены и сметены в солнечную корону десятки ближайших судов. А когда иссякли языки ядерного пламени, на месте баржи осталось только пустое пространство. Командиры Диаспорекса не замедлили воспользоваться представившейся возможностью.
Уже через минуту корабли прикрытия изменили курс и стали выводить генераторы через эту прогалину.
Это было смелое решение, и вскоре даже тяжелые корабли Диаспорекса попытались выскользнуть из хватки Железных Рук. Да, отчаянный шаг мог принести успех, если бы корабли Детей Императора не выбрали как раз этот самый момент, чтобы обнаружить свое присутствие, и не начали свою собственную разрушительную работу над судами Диаспорекса.
Десантная капсула задрожала на пусковых рельсах и рванула через космос навстречу гибели - своей или чужой. Соломон, несмотря на притаившуюся в теле боль, с радостью предвкушал предстоящую схватку с врагами, хотя и с большим сомнением воспринял приказ Фулгрима высаживаться на борт корабля Диаспорекса на десантных торпедах.
Обычной для Астартес практикой в космических сражениях были молниеносные удары, наносимые специалистами Легиона по самым критическим системам, как, например, орудийные и машинные отсеки, а затем быстрое отступление. Но на этот раз предстояло овладеть командной палубой и одним решающим ударом покончить с врагом.
Подобные акции и в лучшие времена представляли немалую опасность, но пересекать пространство между воюющими кораблями в разгар сражения казалось Соломону верхом безрассудства.
Появление Фулгрима в капитанской рубке в самом начале боя вызвало общее изумление - вместо плаща капитана корабля он явился облаченным в полный комплект боевых доспехов, да еще в окружении гвардейцев Феникса.
Броня примарха сверкала свежей полировкой, и на блестящих наколенниках Соломон заметил несколько новых дополнений. Золотой орел по-прежнему сиял с нагрудника, а бледное лицо Фулгрима светилось в предвкушении боя. Однако Соломон заметил, что вместо золотого Разящего Огня на бедре примарха висит серебряный меч из лаэранского храма.
- Феррус Манус развязал эту битву без нашей помощи, - крикнул Фулгрим. - Но закончить ее без нас ему не удастся!
Капитанскую рубку "Гордости Императора" тотчас захлестнула бурная активность, и Соломон ощущал, как волна энтузиазма, словно заряд электричества, передается от одного воина к другому. Юлий и Марий бросились исполнять приказы примарха, хотя некоторая лихорадочность в их поведении свидетельствовала скорее о нерушимой преданности, чем о расчетливой исполнительности.
Вместо того чтобы завершить уничтожение Диаспорекса издалека, с тактически выгодных позиций, как предполагал Соломон, Фулгрим предпочел приблизиться непосредственно к противнику и приказал кораблям Двадцать восьмой экспедиции продвигаться вперед и сражаться на близком расстоянии.
Поступила информация с "Железной длани" о наличии и расположений вражеского флагмана, и Фулгрим немедленно развернул "Гордость Императора" в его сторону. Феррус Манус мог необдуманно завязать сражение, но Дети Императора завоюют львиную долю славы, вырвав у противника сердце.
Кроме того, сам Фулгрим поведет их в бой.
Хотя поначалу такая стратегия казалась Соломону чересчур тщеславной и, испытывая отвращение к десантным капсулам, он не мог отрицать радостного возбуждения перед опасной операцией бок о бок со своими товарищами. Напротив него сидел Гай Кафен, полностью сосредоточившись на грядущем сражении и не отрывая взгляда от пульта, контролирующего их головокружительный полет через космическое пространство.
Соломон со своими воинами должен был первым пробить корпус корабля-гибрида и обезопасить ближайшее пространство, а затем Фулгрим с Первой ротой придет им на помощь и будет пробиваться по кораблю к капитанской рубке, чтобы разрывными гранатами уничтожить все средства управления. Предполагалось, что те немногие корабли, еще оставшиеся от Диаспорекса, будут деморализованы гибелью флагмана и не смогут сопротивляться имперским силам.
- Удар через десять секунд, - объявил Гай Кафен.
- Всем приготовиться! - приказал Соломон. - Как только откроется люк, рассредоточьтесь и убивайте любого, кто попадется! Хорошей охоты!
Соломон закрыл глаза и сгруппировался. Капсула врезалась в борт корабля, и компенсаторы смягчили силу удара со смертельной до просто оглушительной. Соломон почувствовал гулкие толчки последовательных направленных взрывов - десантная капсула расчищала себе путь сквозь бронированный корпус.
По корпусу капсулы прокатились гул детонации и стон разрываемого металла. У Соломона потемнело в глазах, а недавно залеченные раны в ответ на удар и резкое торможение отозвались болью. Казалось, прошла целая вечность, пока капсула не остановилась, хотя Соломон и знал, что все было закончено за несколько секунд. Наконец последний снаряд капсулы прорвал внешнюю переборку и нос оказался свободен. Носовой трап с лязгом отошел и опустился в пылающий ад раненого корабля.
- Вперед! - заревел Соломон, отстегивая ремни и вскакивая на ноги. - Все на выход! Вперед!
Он понимал, что сейчас настал самый благоприятный момент, и выхватил свой болтер ручной работы. Потрясение и ужас, рожденные их появлением, следовало использовать как можно полнее, подавляя любое возможное сопротивление.
По наклонному трапу Соломон выбежал в высокое и длинное помещение с почерневшими от дыма колоннами и отделанными деревянными панелями стенами. Дерево было объято пламенем, несколько колонн разрушилось при ударе десантной капсулы, а остальные скрипели под собственной тяжестью. Все вокруг было затянуто дымом и огнем, но автоматика доспехов Соломона легко компенсировала плохую видимость. По полу разметало останки защитников корабля, разорванные в клочья тела; тяжело раненные - некоторые еще корчились и кричали в агонии. Соломон не стал обращать на них внимания. Вдалеке послышались глухие удары, и он понял, что через корпус корабля прорываются остальные воины его роты.
Астартес рассредоточились по залу, и движение в отдаленных углах помещения подсказало Соломону, что враги намерены отразить их атаку. Он усмехнулся, зная, что противники опоздали. Одиночные болтерные выстрелы разорвали нескольких противников справа, но с противоположной стороны грянул ответный залп, и один из его воинов упал с дымящимся кратером на месте груди.
Соломон развернул дуло болтера навстречу возникшей угрозе и короткой очередью сбил на пол странное четвероногое существо. Снова раздались выстрелы, в ответ послышались крики, и спустя несколько мгновений весь зал наполнился стрельбой и взрывами.
- Гай, бери вправо и займись той стороной, - приказал Соломон и направился в противоположную сторону.
Команда корабля пыталась ликвидировать брешь в своей обороне. Соломон убил еще одного противника и на этот раз впервые рассмотрел свою цель. Воины Второй роты шквалом болтерного огня постепенно вытесняли защитников из зала.
Вскоре выходы из помещения были очищены, и Соломон решил осмотреть тело одного из чужаков. Гай Кафен тем временем организовал Астартес для охраны зала на случай контратаки и встречи подкрепления.
Убитый ксенос оказался очень мускулистым четвероногим существом с продолговатой головой и желто-коричневой шкурой, покрытой чешуей, как у змеи, только более жесткой и состоящей из хитина. Его конечности были частично аугметическими. Оказалось, что у него нет глаз, а на месте рта виднелось темное, окруженное зубами отверстие с пучком еще шевелящихся щупальцев в центре. На спине существа крепился странный панцирь, соединенный гибкими кабелями с телом и передними лапами, на которых имелись пальцы.
Прочие ксеносы, похоже, принадлежали к этой же расе, но среди убитых защитников встречались и люди - их тела было легко опознать, несмотря на повреждения. Военный союз людей и ксеносов казался Соломону непостижимым парадоксом. Сама мысль о том, что эти странные существа работали, жили и сражались бок о бок с чистокровными представителями народа Старой Земли, вызывала у него отвращение.
- Все готово, - доложил подошедший к нему Кафен.
- Отлично, - кивнул Соломон. - Я не понимаю, как они могли?
- Что - могли? - спросил Кафен.
- Сражаться вместе с ксеносами.
Кафен пожал плечами, хотя в доспехах это движение давалось нелегко.
- Разве это имеет значение?
- Конечно имеет! - воскликнул Соломон. - Если мы поймем, что отвратило их от Императора, мы сможем предотвратить это в будущем.
- Я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из них хотя бы слышал об Императоре, - сказал Кафен, ковырнув носком сапога обугленный труп солдата-человека. - А разве можно отвернуться от того, о ком никогда не слышал?
- Возможно, они и не слышали об Императоре, но это ничего не объясняет. Союзы с мерзкими ксеносами вроде этого ни к чему хорошему не приведут, и это должно быть очевидно любому человеку. Таков был наш девиз, когда мы присоединились к Великому Крестовому Походу: не оставлять в живых ни одного ксеноса.
Соломон опустился на колени возле убитого солдата-человека и приподнял с пола его голову. Человек весь был покрыт кровью, на месте груди зияла почерневшая дыра. Доспехи воина состояли из искусно сплетенной кинетонити и отражающих энергетические удары пластин. У них был один недостаток - доспехи оказались бесполезны против грубой силы болтерного снаряда.
- Возьми, к примеру, этого человека, - сказал Соломон. - Из его тела течет кровь Старой Земли, и, если бы не его объединение с чужаками, мы могли бы стать союзниками и вместе продолжать Крестовый Поход. Все эти убийства - бессмысленное уничтожение того, что могло бы быть, уничтожение братских уз, которые могли бы возникнуть между нами и этим народом. Но в борьбе за выживание неоднозначность исключается. Есть только правые и виноватые.
- И он сделал неправильный выбор?
- Неправильный выбор сделали его командиры, и потому он погиб.
- Так ты говоришь, что в неправильном выборе виноваты его командиры, а с этим человеком при других обстоятельствах мы могли бы стать друзьями?
Соломон покачал головой:
- Нет. Зло возможно только в том случае, если люди становятся безучастными наблюдателями и ничего не предпринимают. Мне неизвестно, как Диаспорекс пошел на союз с ксеносами, но, если бы достаточно много людей воспротивилось такому шагу, ничего бы не произошло. Они сами избрали свою судьбу, и я не раскаиваюсь, что убил их. Все воины, выполняющие приказы своих лидеров, обязаны разделять с ними ответственность.
- А я-то считал мыслителем капитана Вайросеана, - протянул Кафен.
- У меня тоже случаются такие моменты, - улыбнулся Соломон.
Не успел он договорить, как в наушниках шлема раздался голос:
- Капитан Деметр, посадочная площадка готова?
Соломон выпрямился, узнав голос примарха.
- Да, мой господин, - ответил он.
- Готовьтесь, я скоро к вам присоединюсь, - предупредил Фулгрим.
Корабли Диаспорекса, хоть и запертые между звездой Кароллис и объединенными имперскими флотилиями, еще не утратили воли к победе и, пока флагман еще функционировал, не собирались сдаваться.
Все больше и больше генераторов энергии взрывалось, расстрелянные прицельным огнем батарей, а охраняющие их корабли гибли и сгорали в короне звезды. Некоторые мелкие корабли проскакивали сквозь имперский кордон, хотя их боеспособность не имела решающего значения, но крупные боевые крейсера продолжали сражаться с неутихающей яростью.
"Гордость Императора" вела бой в полном соответствии с рекомендациями тактического руководства, и капитан Лемюэль Айзель, хоть и не отличался особыми талантами, отдавал приказы с методической точностью. Остальные корабли Детей Императора следовали его примеру в построении атак и уничтожали противника элегантными рассчитанными ударами.
В противоположность им, Железные Руки вели бой подобно волкам Медузы - быстрыми выпадами рвали врагов в клочья, что позволило им разрушить больше вражеских кораблей, чем Детям Императора.
"Огненная птица" неслась по сектору сражений, подобно самой прекрасной из птиц, оставляя за собой мерцающие следы срывавшихся с крыльев огней. Струи пламени из двигателей были подобны хвостам комет, и штурмкатер, казалось, играючи лавирует между летящими снарядами, расчерчивающими звездную корону яркими трассирующими следами.
Два крейсера Диаспорекса очень быстро сообразили, какую опасность несет изящное судно, изменили курс и двинулись наперехват. Паутина трассирующих следов и лазерных лучей опутала "Огненную птицу", и можно было подумать, что штурмкатер уже обречен. Корабль примарха отчаянно лавировал в огненном шторме, но пространства для маневра становилось все меньше, и разрывы снарядов вспыхивали все ближе.
Два крейсера Диаспорекса подошли почти вплотную для решающего, смертельного удара, но в этот момент их накрыла гигантская тень - это между кораблями прошла "Железная длань", выпустив с обоих бортов залпы десятков батарей. На таком небольшом расстоянии обстрел произвел катастрофические разрушения. Первый крейсер разорвало пополам цепью последовательных взрывов, вспоровших бронированный корпус, и разбитый корабль разлетелся на части, рассыпая фонтаны горящих обломков и шары пламени. Второй корабль прожил достаточно долго, чтобы нанести ответный удар по "Железной длани", уничтожив не одну сотню членов экипажа и нанеся флагманскому кораблю Ферруса Мануса значительный ущерб, но ответный залп превратил крейсер Диаспорекса в гигантский огненный шар.
"Огненная птица", избежав смертельной опасности, промчалась сквозь облако обломков и понеслась к кораблю-гибриду, где уже закрепился Соломон Деметр со своими воинами. Орудия противника отчаянно пытались остановить полет штурмкатера, как будто команда корабля предчувствовала свою ужасную судьбу, летящую к ним на огненных крыльях, но штурмкатер Фулгрима обладал прекрасной маневренностью, и ни один снаряд не задел его корпуса.
Хищной птицей, преследующей жертву, штурмкатер скользнул над отсеком капитанского мостика корабля-гибрида, выбросил якорные когти и крепко вцепился в обшивку верхней части судна. Ослепительные мелта-заряды прожгли корпус вражеского судна, выпустив из-под брони струи мгновенно замерзающего кислорода. Едва была пробита броня, как гибкое жало шлюзового шланга, спущенного из штурмкатера, пронзило внутреннюю обшивку и образовало герметичный переход, позволивший примарху Детей Императора приступить к кровавой бойне на борту флагмана Диаспорекса.
Юлий последовал за своим примархом и с грохотом спрыгнул на палубу вражеского корабля как раз в тот момент, когда Фулгрим обнажил сверкающий серебряный меч. Командир Детей Императора развернулся навстречу сотне или более вражеских солдат, как людей, так и передвигающихся на четырех конечностях странных существ, которые устремились на защиту судна. Сверкнул клинок, и сердце Юлия радостно затрепетало в предвкушении битвы, но Фулгрим легко отразил первые энергетические снаряды, послав их огненные стрелы в стены и потолок.
Из чрева "Огненной птицы" выскочил Ликаон, вслед за ним другие воины Юлия, и все они с благоговением смотрели, как их примарх, живое воплощение битвы, беспощадно разит врагов. При виде сражавшегося Фулгрима у Юлия всегда захватывало дух, а честь биться в одном строю с богоподобным созданием была для него превыше всего.
Фулгрим выхватил свой плазмаган, сработанный в кузницах Урала. Мощь этого оружия была сравнима с солнечным протуберанцем, и Фулгрим выпустил очередь. Ослепительный свет заполнил проход, отразился от его сверкающих серебряных стен, и вот уже доспехи, плоть и кровь противников растворяются в огненном аду.
Вопли агонии сменили воинственные крики.
- Рассредоточиться! Открыть огонь! - крикнул Фулгрим, но его воины не нуждались в приказах.
Рявкнули болтеры, и ряды защитников заметно поредели. Ответный огонь свалил с ног одного из бойцов Первой роты, но было уже слишком поздно. Из "Огненной птицы" выскакивало все больше Астартес, и свежие силы присоединялись к жестокой бойне.
- Капитан Деметр! - закричал Фулгрим в вокс, смеясь и ликуя от радости снова оказаться в бою. - Тебе известна моя позиция. Присоединяйся! Это будет славнейшая из битв!