Ты никогда не узнаешь, что такое "слишком" пока не достигнешь этого. Я тебя знаю, Фулгрим, я изучил запретные желания, скрытые в самых дальних и темных уголках твоей души. Лучше убить младенца в колыбели, чем сожалеть о несделанном.
- Нет, - сказал Фулгрим, прижимая к виску окровавленную руку. - Я не буду тебя слушать.
Признайся в своих самых страшных страхах, Фулгрим. После этого страх не будет иметь над тобой силы, а страх перед свободой исчезнет полностью. Ты станешь свободным.
- Свободным? - повторил Фулгрим. - Предательство - это не свобода, а проклятие.
Проклятие? Нет! Это освобождение и безграничная возможность исследовать то, что есть, и то, что может быть! Хорус проник сквозь пелену смертной плоти, которую вы называете жизнью, и узнал правду о вашем создании. Он приобщился к секретам Древних, и только он способен помочь тебе достигнуть совершенства.
- Совершенства? - прошептал Фулгрим.
Да, совершенства. Император несовершенен, поскольку, если бы он был совершенен, ничего бы не произошло. Совершенство - это медленная смерть. Яйцо феникса, перерождение, из которого ты встанешь обновленным, изменившимся, свободным! Спроси себя: чего я боюсь?
Фулгрим не отрываясь смотрел в глаза на портрете, которые счел бы своими, если бы не читавшееся в них ужасное знание. Полное понимание дало ему ответ на вопрос, заданный отражением.
- Я боюсь неудачи, - сказал Фулгрим.
Холодные яркие лампы апотекариона недобро смотрели на обнаженного Мария, лежащего на операционном столе. Блестящие стальные зажимы и химические ингибиторы предотвращали любое движение рук и ног. Чувствовать свою уязвимость было крайне неприятно, но он поклялся подчиняться примарху абсолютно во всем, а лорд-командир Эйдолон заверил Мария, что таково желание лорда Фулгрима.
- Ты готов? - спросил Фабий.
Хирург апотекариона нависал над ним, окруженный сверкающими серебром манипуляторами машины, похожий на гигантского паука.
Марий попытался кивнуть, но мышцы ему уже не подчинялись.
- Готов, - с трудом произнес он.
- Отлично, - кивнул Фабий.
Он внимательно рассматривал Мария своими темными продолговатыми глазами, словно мясник, выбирающий лучший кусок туши, или скульптор, оценивающий девственный камень.
- Лорд-командир Эйдолон сказал, что ты сделаешь меня лучше, чем прежде.
- Значит, я так и сделаю, капитан Вайросеан, - усмехнулся Фабий. - Ты не поверишь, как много я могу сделать.
17
"Ничего такого, что противоречило бы твоей совести"
Корабли Шестьдесят третьей экспедиции, словно серебристый косяк рыб, парили над двойной системой Аурейской Технократии. Эфир бурлил от электронных переговоров вооруженных отрядов Воителя, ведущих войну далеко внизу. От разбитых спутников связи остались обломки в верхних слоях атмосферы, а аурейские наблюдательные станции давно пронеслись к поверхности планет пылающими метеорами.
Фулгрим наблюдал, как корабли Воителя дрейфуют над второй планетой; их внимание было сосредоточено на разгоревшемся внизу конфликте, и никто не заботился о том, чтобы защитить тыл. Он улыбнулся. При желании можно застичь брата врасплох.
- Уменьшить скорость до одной четверти, - приказал Фулгрим. - Отключить все активные системы.
На мостике "Гордости Императора" кипела бурная деятельность - экипаж торопился выполнить полученные приказы. Фулгрим не отрывал взгляда от сведений, поступавших на монитор голопроектора тактической станции. Всякое изменение ситуации сопровождалось отрывистыми распоряжениями. Капитан Айзель с восхищением следил за каждым его движением. Фулгрим даже представить себе не мог жгучей зависти окружающих его людей, не имеющих ни единого шанса приблизиться к его гениальности.
Восемь недель перелета к Аурейской системе бесконечно утомили Фулгрима своим однообразием. Любое развлечение помогало лишь на краткие мгновения, а потом снова возвращалась скука. Он даже надеялся, что в варпе произойдет какая-нибудь катастрофа - что угодно, лишь бы разнообразить жизнь новыми ощущениями, но ничего подобного не случилось.
Перед встречей с братом доспехи Фулгрима были начищены до зеркального блеска и золотые крылья орла сияли на его левом плече. Боевой комплект был заново выкрашен в фамильный ярко-пурпурный цвет, отделан золотом, украшен переливающимися драгоценными камнями и чеканкой. На плечах серебряными брошами был пристегнут длинный кольчужный плащ, а с наплечника свисали длинные пергаментные свитки.
Он не взял с собой оружия, и рука постоянно тянулась к отсутствующей рукояти меча; Фулгрим жаждал ощутить вселяющее уверенность тепло серебряного меча и услышать упрямый голос разговаривающего с ним шедевра Серены д'Анжело. Он скучал даже по Разящему Огню, хоть и не пользовался им уже несколько месяцев. Фулгриму недоставало его привычной тяжести и острого лезвия. Зато без оружия, особенно без найденного в лаэрском храме меча, его мысли стали яснее, ничто не забивало голову назойливыми голосами и предательскими мыслями. Но отказаться от серебряного меча окончательно он почему-то не мог.
Раны, полученные на Тарсисе, давно затянулись, и со стороны никто не мог бы сказать, что Фулгрим серьезно пострадал в схватке. А чтобы увековечить его победу над эльдарским божеством, в центральном апотекарионе "Андрония" была создана новая мозаичная картина.
- Передай приказ на все корабли: по моему сигналу перестроиться в боевой порядок, - шепотом распорядился Фулгрим, словно яркие огоньки на мониторе перед ним могли услышать громкий приказ.
- Да, мой господин, - с улыбкой отозвался капитан Айзель, хотя за искренним удовольствием служить примарху Фулгрим смог разглядеть некоторую ревность.
Он снова сосредоточил свое внимание на обзорном иллюминаторе и усмехнулся: во флотилии Хоруса никто не подозревал, что Двадцать восьмая экспедиция подошла уже на расстояние выстрела.
Фулгрим положил руки на края командного пульта и задумался над грандиозным значением ситуации. В этой позиции у него была возможность атаковать корабли Воителя и полностью их уничтожить. Его боевые суда уже находились на оптимальной дистанции, полный залп из всех орудий мог настолько повредить флотилии Воителя, что ответный удар был бы уже невозможен.
Если Эльдрад Ультран говорил правду, он мог бы положить конец мятежу еще до его начала.
- Объявить боевую готовность против близлежащих судов! - приказал он.
Через мгновение орудия Двадцать восьмой экспедиции уже были направлены на корабли Воителя, и Фулгрим, осознав, что ему хочется открыть огонь, нервно облизнул губы.
- Мой господин, - раздался за его спиной голос.
Обернувшись, Фулгрим увидел лорда-командира Эйдолона с его мечом в ножнах. Серебряная рукоять блеснула в полумраке капитанской рубки. Фулгрим тотчас ощутил гнетущую тяжесть его присутствия.
- Эйдолон?
- Вы приказали принести меч, - сказал лорд-командир.
Фулгрим не помнил, чтобы он отдавал такой приказ, но кивнул и безропотно принял предложенное оружие. Он опоясался мечом, словно совершая самое привычное действие, и, как только защелкнул золотую пряжку в виде орла, желание открыть огонь испарилось, словно утренний туман.
- Прикажи кораблям обнаружить свое присутствие, но не стрелять, - распорядился он.
Капитан Айзель поспешил исполнить приказ, а Фулгрим наблюдал, как корабли Шестьдесят третьей экспедиции, неожиданно обнаружив возможного противника, начали рассредотачиваться, отчаянно пытаясь избежать полного уничтожения. Он знал, что все их маневры и перестроения абсолютно бесполезны, поскольку его корабли занимали идеальную позицию на идеальном для стрельбы расстоянии.
Вокс-каналы едва не взорвались от десятков запросов со стороны Шестьдесят третьей экспедиции, и Фулгрим кивнул, когда открылся канал связи с "Духом мщения", флагманским кораблем Воителя.
- Хорус, брат мой, - произнес Фулгрим, - как оказалось, я еще могу тебя кое-чему научить.
Фулгрим шагал по проходу, ведущему на верхнюю транспортную палубу "Духа мщения". Рядом с ним шел лорд-командир Эйдолон, а позади следовали апотекарий Фабий, Саул Тарвиц и мастер меча Люций. Фулгрим с неудовольствием заметил, что лицо Люция исполосовано глубокими параллельными порезами. Они казались совсем свежими, едва залеченными, и Фулгрим сделал себе мысленную заметку спросить о происхождении ран, как только закончится встреча на борту Шестьдесят третьей экспедиции.
Тарвица и Люция он выбрал себе в спутники, поскольку слышал о завязавшейся дружбе этих воинов с Лунными Волками, а такими связями нельзя пренебрегать.
Эйдолон участвовал в делегации, так как Веспасиан, знающий о поручении, возложенном на примарха Советом Терры, мог наговорить лишнего. А вот зачем он взял с собой Фабия, Фулгрим и сам не понимал, хотя и подозревал, что причина вот-вот откроется.
Как только все они подошли ближе к люку, герметичная дверь с барельефным орлом начала приподниматься, в коридор хлынули свет и теплый воздух. Фулгрим придал своему лицу выражение спокойной уверенности и шагнул на металлическую палубу "Духа мщения".
Там его ожидал Хорус, как всегда великолепный в сияющих доспехах цвета морской волны, украшенных сверкающим янтарным глазом посреди нагрудника. Красивое благородное лицо брата горело радостью, и Фулгрим почувствовал, как при виде могущественного воина испаряются все его тревоги. Смешно было даже представить себе, что Хорус мог замышлять против отца что-то недоброе, и любовь к брату свободно разлилась в его груди.
За спиной Воителя стояли четверо Астартес, несомненно те, кого брат называл морнивальцами, его доверенные помощники и советники. Каждый из них выглядел прирожденным воином и отличался горделивой выправкой. Фулгрим легко узнал Абаддона по характерному пучку волос на макушке и высокому росту.
Судя по ошеломляющему сходству с примархом Лунных Волков, стоящий рядом воин мог быть только Хорусом Аксимандом, по прозвищу Маленький Хорус. Двух других Фулгрим не знал, но каждый выглядел благородным и гордым воином, с которым можно идти сквозь любое пламя.
Фулгрим раскинул руки, и примархи заключили друг друга в братские объятия.
- Как много времени прошло, Хорус! - воскликнул Фулгрим.
- Много, брат мой, очень много, - согласился Хорус. - Я несказанно рад нашей встрече, но почему ты здесь? Тебе же предстояла кампания в Аномалии Пардас. Или этот участок Галактики уже приведен к Согласию?
- Да, все миры, которые были там обнаружены, приведены к Согласию, - кивнул Фулгрим.
В этот момент в зал вошли спутники Фулгрима. Он заметил радость на лицах морнивальцев при виде знакомых лиц и понял, что не ошибся в выборе сопровождающих. Фулгрим обернулся к вошедшим воинам:
- Мне кажется, вы уже знакомы с моими собратьями - Тарвицем, Люцием и лордом-командиром Эйдолоном, но вот главного апотекария Фабия, вероятно, видите впервые.
- Для меня большая честь встретиться с вами, лорд Хорус, - с низким поклоном произнес Фабий.
Хорус кивком ответил на приветствие апотекария и снова повернулся к брату:
- Ну ладно, Фулгрим, у тебя, наверное, есть дела и поважнее, чем дразнить меня. Какое из них заставило тебя прибыть без предупреждения и уложить половину моего экипажа с сердечным приступом?
Улыбка моментально исчезла с бледных губ Фулгрима.
- Поступили кое-какие донесения, брат Хорус.
- Донесения? Что это значит?
- Донесения о том, что дела идут не так, как следовало бы, - ответил Фулгрим. - О том, что тебя и твоих воинов надо призвать к ответу за слишком жестокое ведение этой кампании. Что, Ангрон снова принялся за старое?
- Он такой же, каким был всегда.
- Так плохо?
- Нет, я держу его на коротком поводке, а его советник Кхарн, кажется, сдерживает наиболее яростные порывы нашего брата.
- Тогда я успел вовремя.
- Понимаю, - сказал Хорус. - Значит ли это, что ты прибыл, чтобы меня заменить?
Фулгрим заставил себя скрыть ужас, охвативший его при мысли, что брат мог себе такое представить, и замаскировал свое смущение смехом.
- Заменить тебя? Нет, брат, я здесь для того, чтобы, вернувшись, заявить этим щеголям и бумагомарателям, что Хорус ведет войну именно так, как следует: жестоко и беспощадно.
- Война жестока по своей сути, и бесполезно пытаться это изменить. Чем больше жестокости, тем быстрее она заканчивается.
- Верно, брат мой, - согласился Фулгрим. - А теперь пойдем, нам еще о многом надо поговорить, поскольку мы живем в странное время. Знаешь, наш брат Магнус опять чем-то расстроил Императора, и Волкам Фенриса поручено препроводить его на Терру.
- Магнус? - неожиданно серьезно переспросил Хорус. - А что он натворил?
- Давай обсудим это наедине, - предложил Фулгрим. - Кроме того, мне кажется, что мои подчиненные будут рады возобновить знакомство с твоими… как ты их называешь? Морнивальцами?
- Да, - усмехнулся Хорус. - Несомненно, они хорошо помнят Убийцу.
Хорус жестом пригласил Фулгрима следовать за собой, и оба примарха направились к выходу с транзитной палубы. Эйдолон пошел за своим примархом, а Абаддон с Аксимандом последовали за Хорусом, хотя Фулгрим не мог не отметить недружелюбных взглядов, бросаемых Лунными Волками в сторону его лорда-командира. По пути через великолепные залы могучего корабля он попытался представить, что могло произойти между этими воинами на Убийце.
Хорус на ходу весело ворошил общие воспоминания их невинной юности, когда они без оглядки наслаждались простой радостью сражений, но Фулгрим, погруженный в собственные размышления, его почти не слышал.
Наконец их прогулка закончилась у простых дверей из темного дерева, и Хорус отпустил обоих членов Морниваля. Фулгрим тоже освободил Эйдолона, поручив ему позаботиться об апотекарии Фабии.
- Как бы то ни было, твой визит пришелся очень кстати, брат мой, - сказал Хорус, открывая двери и проходя внутрь.
- Почему? - спросил Фулгрим.
Хорус не ответил, и Фулгрим последовал за братом. Внутри их ожидал Астартес в доспехах цвета старого гранита. Воин обладал могучим телосложением, и его наплечники украшали многочисленные свитки обета, а кожу на гладко выбритом черепе покрывали вытатуированные письмена.
- Это Эреб из Легиона Несущих Слово, - сказал Хорус. - И ты прав.
- В чем? - удивился Фулгрим.
- В том, что нам о многом надо поговорить, - ответил Хорус, закрывая двери.
По сравнению с его собственными покоями, комнаты Хоруса отличались спартанской простотой, в них не было ни пышных украшений, ни картин на стенах, ни статуй на золоченых постаментах. Фулгрима это не удивило, поскольку его брат всегда пренебрегал личным комфортом, предпочитая делить все тяготы войны со своими воинами. Арочный проход, занавешенный белым шелком, вел в спальню Хоруса, и Фулгрим улыбнулся, разглядев внутри огромный стол, заваленный пергаментами и свитками, и астрологический томик, подаренный Хорусу отцом.
Вспомнив об отце, он задержал взгляд на стенной фреске, которую не видел уже десятки лет. Картина изображала вознесшегося над миром Императора с воздетыми руками, а вокруг него вращались созвездия.
- Я помню, как ее рисовали, - печально произнес Фулгрим.
- Много лет назад, - добавил Хорус, наливая вино из серебряного кувшина и протягивая ему один кубок.
Вино было темно-красным, и Фулгриму на мгновение показалось, что он смотрит в океан крови. Он поднес кубок к губам и сделал большой глоток. На его лбу маслянисто заблестела испарина.
Фулгрим поверх края кубка взглянул на фигуру сидящего Эреба и ощутил, что Несущий Слово вызывает у него необъяснимую неприязнь, хотя раньше он никогда не видел этого воина и с его губ еще не слетело ни одного слова. Он всегда недолюбливал компанию Астартес XVII Легиона, считал, что их исступленные восторги приносят только вред, и помнил их старания превратить личность Императора в объект поклонения, что противоречило основным положениям Великого Крестового Похода.
- Расскажи мне о Лоргаре, - потребовал Фулгрим. - Я довольно давно его не видел. У него все в порядке?
- Да, конечно, - с улыбкой ответил Эреб - Лучше, чем когда бы то ни было.
Фулгрим нахмурился, не одобряя выбор слов, и уселся на кушетку лицом к столу Воителя. Хорус начал чистить яблоко кинжалом с рукоятью в виде змеи, а обостренные чувства Фулгрима уловили накапливающееся в воздухе чудовищное напряжение, следы невысказанных слов и безграничных сил. Что бы Хорус ни задумал, это наверняка имело огромное значение.
- Ты отлично поправился после ранения, - заметил Фулгрим и тотчас заметил, что Хорус и Эреб обменялись взглядами.
Из Шестьдесят третьей экспедиции почти не поступало информации об операции на Давине и, уж конечно, ничего такого, что позволило бы догадаться о ранении Воителя, но реакция Хоруса доказывала, что по крайней мере часть предсказаний прорицателя была правдивой.
- Ты слышал об этом, - сказал Хорус, бросил в рот ломтик яблока и тыльной стороной ладони вытер сок с подбородка.
- Да, слышал, - кивнул Фулгрим.
Хорус пожал плечами:
- Я пытался предотвратить распространение подобных новостей по другим экспедициям, чтобы не ослабить их моральный дух. В конце концов, это была простая царапина на плече.
Фулгрим тотчас почуял ложь:
- Вот как? А мне говорили, что ты чуть не умер.
Воитель прищурил глаза:
- Кто тебе это сказал?
- Не важно, - ответил Фулгрим. - Важно то, что ты выжил и поправился.
- Да, выжил и стал сильнее, чем прежде. Я воскрес.
Фулгрим поднял свой кубок:
- Давай выпьем за твое быстрое выздоровление.
Хорус отпил из кубка, скрывая свое раздражение, а Фулгрим позволил себе слегка улыбнуться; легкая пикировка с таким могущественным противником, как Воитель, привела его в приятное возбуждение.
- Итак, - заговорил Хорус, меняя тему, - тебя прислали для проверки, не так ли? Они сомневаются в моей компетенции?
Фулгрим тряхнул головой:
- Нет, брат мой, хотя есть и такие, кто ставит под вопрос твои методы руководства Великим Крестовым Походом. Штатские, находясь за сотни световых лет от сражений, которые мы ведем ради их блага, осмеливаются осуждать твое поведение на войне. Они хотят использовать наши братские узы, чтобы посадить на цепь твоих боевых псов.
- Под военными псами, я полагаю, ты подразумеваешь Ангрона?
Фулгрим кивнул и сделал еще глоток горьковатого вина.
- Ты, наверное, заметил, что его трудно назвать милосердным. Лично я никогда не одобрял его художеств в театрах военных действий, если не требовалось полного уничтожения и разрушения. Но я допускаю, что иногда требуется умеренность, а иногда - жестокая агрессия. Эта война для него?
- Да, - согласился Хорус. - Ангрон по моему приказу проливает реки крови, и в настоящий момент мне это необходимо.
- Почему?
- Я уверен, ты не забыл, как Ангрон бесился после Улланора? - спросил Хорус. - Он был разъярен моим назначением и метался, словно зверь в клетке. Считал это личным оскорблением. Наслушался я тогда…