К счастью, капитан аль-Хури двинулся в сторону Шарзад, и за это Тарик начал не любить его чуточку меньше.
Пока король-мальчишка не остановил своего брата единственным движением руки.
Разъяренные глаза Тарика метнулись к его цели.
По лицу короля-мальчишки скользнул намек на эмоцию.
Гордость?
Султан Парфии проплыл в сторону Шарзад, очарование сочилось из него, как изнурительная болезнь.
– Доброе утро, моя госпожа! Надеюсь, вы хорошо провели вечер.
Шарзад кивнула.
– Да, мой господин. А вы?
Он кивнул.
– Очень хороший вечер. Моя дочь рассказала мне, что прекрасно побеседовала с вами и была весьма рада знакомству.
– Я тоже насладилась беседой с Ясминой, мой господин. Она была поучительной.
– Мне кажется, дочь использовала такое же слово, моя госпожа.
– Я нахожу это вполне уместным, господин. Принимая во внимание наш обмен.
– Такая же красноречивая, как гадюка. – Он рассмеялся. – Скажите, госпожа, вы никогда не упускаете момента нанести удар?
Шарзад улыбнулась, ее улыбка была блестящей и кусающейся одновременно.
– Боюсь, это было бы неразумно, господин. Особенно в змеином логове.
Султан покачал головой в приятном изумлении, слишком долгом, чтобы быть настоящим.
– Вы обязательно должны посетить нас в Парфии, ведь у наших змей намного меньше поводов кусаться. Ясмина и я настаиваем на этом. В следующий раз, когда Халид поедет в Амардху, вам стоит присоединиться к нему, чтобы мы могли ответить на ваше гостеприимство.
– Это было бы честью для меня, господин. – Шарзад опустила голову, прикоснувшись кончиками пальцев ко лбу.
Султан повернулся назад к королю-мальчишке с приводящим в замешательство блеском в глазах.
– Действительно, племянник. Она просто сокровище. Следи за тем, чтобы надежно охранять ее. – Только глупец пропустил бы подразумеваемую угрозу, которой сочилось каждое его слово.
Тем не менее слабый король-мальчишка ничего не сказал – ничего не сделал – несмотря на то, что Тарику хотелось броситься на ублюдка из Парфии с кулаками. А лучше с топором.
Молчаливые мужчины – самые мудрые?
Тарик, внутри которого все кипело от злости, скрестил руки на груди.
Король-мальчишка подошел к Шарзад. Он остановился на расстоянии вытянутой руки и в очередной раз ничего не сказал. Он молча разглядывал ее своими странными оранжево-золотыми глазами. Через некоторое время начал улыбаться, и Шарзад кивнула, почти незаметно.
Пустота у Тарика в груди стала еще глубже.
Шарзад и король-мальчишка понимали друг друга без слов.
Король-мальчишка низко поклонился своей халифе, поднеся руку ко лбу. Когда выпрямился, положил ладонь себе на сердце и ушел. Группа поплелась за ним, выражая почтение Шарзад, пока они проходили мимо нее. Тарик остановился перед ней, и она отвела взгляд, на ее щеках горел румянец, а руки она сжала в кулаки, спрятав их в складках серебряной накидки.
Именно в этот момент Тарик вспомнил слова своего дяди в первую ночь, когда они с Рахимом приехали в Рей, покрытые пылью и изнуренные двумя днями тяжелого путешествия:
"Город полнится слухами. А именно тем, что халиф, наверное, влюбился в свою новую невесту".
Тарик ускорил шаг, группа мужчин уже собралась в первой части многоярусного сада. В нем было множество цветущих деревьев и тщательно продуманный вольер для красочных певчих птиц.
Король-мальчишка продолжал через плечо поглядывать на свой дворец, пока они спускались к каждому последующему ярусу.
Наконец капитан аль-Хури объявил голосом намного более громким уместного в обычном разговоре:
– Сеид, мне кажется, вы забыли что-то очень важное в Большой галерее.
Король-мальчишка, взглянув на брата, прищурил свои странные глаза.
– Возможно, вы должны вернуться туда и присоединиться к нам позже на охоте. – Неприятная улыбка капитана аль-Хури стала еще шире.
Король-мальчишка снова посмотрел через плечо. Затем в безупречном движении повернулся и, бормоча извинения, начал пробираться сквозь толпу.
Тарик, подобно всей остальной знати, не сомневался – халиф был на пути к Шарзад. Едва халиф успел исчезнуть из виду, как началось бурное обсуждение. Менее щепетильные начали принимать ставки на то, как скоро у Хорасана появится новый наследник престола.
Султан Парфии слушал навострив уши… с пренебрежительным взглядом.
Тарик выдавил из себя улыбку сквозь волны гнева и мучений. Через некоторое время он уже не мог терпеть это. И повернулся на пятках.
– Куда вы собрались? – спросил капитан аль-Хури.
Тарик быстро придумал ответ:
– Я забыл мою манкалу в комнате.
– Думаю, мы сможем найти одну для вас.
Тарик с виноватой улыбкой отрицательно покачал головой.
– Зорая – очень темпераментная птица, существо привычки. Скажите, где я могу к вам присоединиться, и охранник покажет мне, как туда пройти.
Взгляд капитана аль-Хури пробежал по лицу Тарика.
– После того как лошадей оседлают, их будут ожидать на дорожке у королевских конюшен.
Тарик, кивнув, сделал жест в сторону охранника.
– Тарик Имран аль-Зияд?
– Да, капитан аль-Хури?
– Эта конкретная манкала действительно настолько важна?
Тарик усмехнулся, его серебристые глаза сияли.
– Да, если я собираюсь выиграть.
* * *
Шарзад остановилась перед каллиграфическими надписями, изучая замысловатый наклон и тонкие росчерки в каждом из мазков художника. Чернила множества разных цветов кружились по пергаменту, даруя жизнь словам на странице.
Над ней тонкие потоки света лились сквозь все окна купола Большой галереи, сверкая серебром и золотом. Позолоченные лучи, образуя ореол, тянулись через весь купол к девяти карнизам, каждый выступ которых соединялся с желто-дымчатой мраморной колонной высотой от потолка до пола.
– Эта надпись совершенно нечитаемая, – пожаловалась Деспина, глядя через плечо Шарзад.
– Я думаю, это очередное стихотворение о любви, – улыбнулась Шарзад.
– В чем смысл учиться так красиво писать, если никто не может расшифровать твои слова?
– В них выражение чувств. Полагаю, это эмоциональное состояние художника, начертавшего стих.
– Так, значит, стихотворение сделало его безграмотным?
Шарзад рассмеялась, и мелодичный звук вознесся к куполу, отражаясь от карнизов обратно к каменному полу.
– Вы очень громко смеетесь – будто вы единственная в этом мире, – прокомментировала ее реакцию Деспина.
Шарзад поморщила нос.
– Забавно. Моя сестра говорит что-то очень похожее.
– Полагаю, вас это не сильно волнует.
– Почему? Ты бы предпочла, чтобы я перестала? – поддразнила она.
– Нет, – сказал Халид, войдя в Большую галерею. – Я бы этого не хотел.
– Сеид, – поклонилась Деспина.
Он кивнул ей в ответ.
– Я не могу поддержать Деспину. Но ты действительно слишком громко смеешься. Надеюсь, никогда не прекратишь делать так.
Деспина опустила подбородок к груди и улыбнулась, молча заспешив покинуть Большую галерею.
Шарзад внимательно смотрела на Халида, борясь с всплеском эмоций. Ее горло сжалось, а злость угрожала вылиться штормом слов, которых он не заслуживал услышать.
Потому что он не заслуживал знать ее самые тайные мысли. Ее подлинные желания.
То, как она беспокоилась о нем. И как мало это должно было значить.
"Утешайся своими секретами, ибн аль-Рашид.
Потому что я тебя не утешу".
Шарзад вздернула подбородок и повернулась в сторону выхода.
Халид поймал ее за локоть, когда она проходила мимо.
– Я стучался в твою дверь прошлой ночью, – начал он.
Ее сердце, вздрогнув, замерло.
– Я была уставшей. – Она отказывалась смотреть в его сторону.
– И злой на меня, – мягко сказал он.
Шарзад взглянула на него через плечо.
Он изучал ее черты.
– Нет. Разгневанной.
– Отпусти меня.
Халид отпустил ее руку.
– Я понимаю почему. Я виноват в том, что не рассказал тебе о Ясмине. И я извиняюсь за это. Такого больше не повторится.
– Виноват? – Шарзад повернулась к нему, иронично рассмеявшись. – Виноват?
– Я…
– Ты знаешь, как глупо я выглядела? Насколько глупо себя чувствовала?
Халид вздохнул.
– Она хотела задеть тебя, и меня беспокоит то, что, кажется, очень преуспела в этом.
– Насколько она преуспела? Ты жалкая, бесчувственная задница! Ты думаешь, я злюсь из-за того, что она сделала? Из-за того, что она танцевала для тебя? Господи, Халид, как можно быть таким умным и столь непростительно непонятливым одновременно?
Он вздрогнул.
– Шарзад…
– Это не имеет к ней никакого отношения. Ты обидел меня, ибн аль-Рашид. Твои секреты – закрытые двери, к которым мне никогда не дадут ключей, – они ранят меня, – закричала она. – Снова и снова ты ранишь меня и уходишь!
Ее боль проделала такой же путь, как и ее смех, отражаясь от карнизов и ударяясь обратно в мрамор под ногами.
Халид слушал это эхо и, поморщившись, закрыл глаза. Вновь открыв их, он потянулся к Шарзад.
Она отшатнулась.
"Я не заплачу. Не для тебя".
Невзирая на это, Халид схватил запястья Шарзад обеими руками и поднес ее ладони к своему лицу.
– Ударь меня, если хочешь, Шази. Делай все что угодно. Но не наноси такую же рану; не уходи.
Он положил ее руки по бокам своего подбородка, скользя пальцами по руке Шарзад, ожидая ее приговора.
Она застыла, держа в ладонях маску изо льда и камня.
Когда ничего не сделала, Халид откинул волосы с ее лица прикосновением, которое одновременно успокаивало и обжигало.
– Прости, джунам. За секреты. Запертые двери. За все. Я обещаю, что расскажу тебе однажды. Но не сейчас. Поверь, некоторые секреты более безопасны, когда находятся под замком, – тихо сказал он.
Джунам. Он уже называл ее так раньше. Мое все.
Как в ту ночь, когда она рассказывала ему историю про Талу и Мердада. Почему в этом была такая доля истины?
– Я… – Она прикусила нижнюю губу, пытаясь остановить ее дрожь. Пресечь фонтан слов, стремящийся вырваться наружу. Стремление признаться в тоске капризного сердца.
– Прости меня, прости тысячу раз за то, что ранил тебя. – Он наклонился к ней и нежно поцеловал ее в лоб.
"Я проиграла ему. Я не могу больше игнорировать это".
Шарзад закрыла глаза, побежденная, и скользнула ладонями к его груди. Потом обхватила его руками в объятии сандалового дерева и солнца. Халид обнял Шарзад, и так они стояли вместе под куполом Большой галереи, перед молчаливо свидетельствующим неразборчивым искусством любовных стихов.
* * *
Пустота в его груди уже не чувствовалась.
Он бы с радостью вернулся к тому ощущению, если бы это значило ни при каких обстоятельствах не видеть подобной картины.
Сперва, когда Тарик вошел в вестибюль, ведущий к Большой галерее, он подумал, что ошибся местом. Там было так тихо. Шарзад точно здесь нет.
Затем, завернув за угол, узрел причину такой тишины.
Она остановила его, словно кинжал, брошенный по воздуху.
Король-мальчишка держал Шарзад в своих руках. Нежно поцеловал ее лоб.
А Шарзад клонилась в его объятия.
Тарик смотрел, как ее тонкие пальцы скользнули на спину короля-мальчишки и она притянула его ближе, прижавшись щекой к его груди, словно усталый путник к стволу дерева.
Самым худшим из всего этого был момент – тот миг, из-за которого у Тарика перехватило дыхание, – когда он увидел нескрываемое выражение покоя на ее лице.
Так, словно это было правильно. Словно ей больше ничего не надо.
Шарзад влюбилась в убийцу Шивы.
Стражник за его спиной намеренно поднял шум. Судя по всему, ему было наплевать на последствия подслушивания халифа Хорасана.
Из далекой тени справа от Тарика в поле зрения появился огромный телохранитель Шарзад, сверкнувший серебристым клинком с видом, обещающим наказание.
Но больше всего Тарика привела в замешательство реакция короля-мальчишки. Предполагаемого стареющего верблюда.
При первом намеке на непредвиденную опасность он потянул Шарзад к себе за спину. Он заслонил ее, стоя в угрожающей позе, дополненной металлическим скрежетом его шамшира, который крепко сжимал в правой руке, с лезвием, смотрящим в пол… Готовым к атаке.
Обычно ничего не выражающее лицо короля-мальчишки было напряженным и жестким, с признаками едва сдерживаемой ярости, подернувшими его подбородок. Глаза его сверкали, как расплавленные камни, багровые от злости и целеустремленные.
Шарзад схватила короля-мальчишку за плечо.
– Халид! – вскрикнула она. – Что ты делаешь?
Он даже не шелохнулся.
Теперь Тарик понял вчерашнюю просьбу Шарзад.
Это не был утомленный жизнью, бесстрастный царь, который посылал жену выигрывать его битвы.
Он определенно был чем-то бо́льшим.
Чем-то, что требовало времени, чтобы Тарик мог это обдумать.
И времени… вырвать его сердце в прямом смысле.
Тарик усмехнулся, проведя рукой по волосам.
– Мы разве не здесь собираемся на охоту? – спросил он.
* * *
Общество сына Насира аль-Зияда вызывало у Халида нарастающее недовольство.
Объяснение мальчишки о причине его вторжения в Большую галерею было абсурдным. Его глупость едва не стоила ему жизни.
При обычных обстоятельствах Халид не отреагировал бы так на это, но в Рее присутствовал Салим Али эль-Шариф. И прямо сегодня утром он стоял в открытой галерее дворца Халида и завуалированно угрожал Шарзад. Халиф Хорасана ожидал от своего дяди подобного поведения, однако оттого ему было не легче стать свидетелем такой сцены.
Игнорировать любую угрозу со стороны султана Парфии, не важно, насколько непоследовательную, всегда было неразумно.
Халид не знал, кто этот глупый мальчишка и кому он мог быть предан. Вчера такие вопросы не являлись первостепенными. Вчера мальчишка был всего лишь легкой неприятностью. Единственная причина, вызвавшая интерес Халида к нему, – его глаза в тот момент, когда он смотрел на Шарзад сегодня. Это не похоже на то, как большинство мужчин оценивают красивую женщину. Большинство мужчин ценили красоту, делая акцент на облике.
Подавляющая часть гостей Халида помнили о таком поведении. Те, кто не заслуживал внимания, но имел соответствующую репутацию – нравственно предосудительных мужчин с похотливыми глазками, цеплявшихся взглядом за все, что было поблизости.
Тарик Имран аль-Зияд не смотрел на Шарзад глазами мужчины, ценящего лишь облик.
Для мальчика имело значение то, что она говорила. Так же, как и мысли, кроющиеся за ее словами.
Халид спускался с сыном Насира аль-Зияда по ступенькам к следующему ярусу садов на пути к конюшне. Его охрана следовала сразу за ними.
– Позвольте еще раз извиниться перед вами, сеид. – Мальчишка с очередной глуповатой улыбкой надел на руку свою манкалу.
Халид продолжил путь через сад, косясь на него.
– Можете быть уверены, теперь я понял разницу между галереей и аллеей, сеид.
– Было бы намного лучше, если бы вы знали об этом уже сегодня, – пробормотал Халид.
Мальчишка рассмеялся ярким, легким смехом, вдохновлявшим остальных присоединиться к нему.
– Спасибо, что не изрезали меня на кусочки, сеид.
– Благодарите королеву за это. Будь я один, все могло бы пойти по-другому.
Мальчишка, идущий целеустремленной походкой, запнулся.
– Могу я поздравить вас, сеид? Королева… вы, кажется, очень друг другу подходите.
Неудобство все нарастало. Халид, остановившись, повернулся к мальчишке.
Он был на пол-ладошки выше халифа и широк в плечах. Халида кольнуло, что ему приходится смотреть вверх на такого глупца.
– Шарзад – трудная девушка, а я – монстр. Полагаю, мы друг другу хорошо подходим.
Бледные глаза мальчишки вспыхнули при словах Халида.
– Вас это обижает. – Халид пристально следил за выражением его лица. – Какая именно часть?
– Все полностью, сеид.
Парень не был одаренным лгуном. Мелкое неудобство теперь стало полномасштабной озабоченностью.
Когда мальчишка попытался нарушить неловкое молчание с очередной очаровательной улыбкой, Халид продолжил путь.
– Вы женаты, Тарик Имран аль-Зияд?
– Нет, сеид. Но вскоре я планирую жениться.
– То есть вы обручены?
– Да, сеид. С девушкой, которую люблю уже много лет.
Он, казалось, говорил правду.
– Именно поэтому я и поздравил вас ранее. Найти крепкую любовь, такую, которая отдает столько же, сколько принимает, – это величайший подарок, – сказал мальчишка с необычной убежденностью.
Это было первой интересной мыслью, которую он внес в их разговор. И это было Халиду не по душе.
Через какое-то время они подошли к конюшне, а Джалал направился им навстречу, чтобы поприветствовать их. Капитан наклонил голову в недоумении, увидев глупого мальчишку. Затем кивнул в знак приветствия, и тот улыбнулся в ответ.
– И снова, сеид, я извиняюсь за то, что произошло ранее. Пожалуйста, передайте королеве мою благодарность. Кажется, я обязан ей жизнью. – Мальчишка низко поклонился Халиду и неторопливо побрел к конюшне, его белая рида развевалась за ним.
– Что произошло? – спросил Джалал, как только он оказался вне пределов слышимости.
Халид не ответил.
– У вас с Шази все хорошо? – настаивал Джалал.
Халид продолжал смотреть вслед сыну Насира аль-Зияда.
– Халид?
– Узнай все, что сможешь, про Тарика Имран аль-Зияд. Его семью. Их связи. Все это.
Джалал начал смеяться.
– Что такого забавного? – требовательно спросил Халид.
– Мы действительно одной крови. Этот мальчишка надоедал мне весь день.
Летающий ковер и растущая волна
Шарзад стояла в маленькой гардеробной комнате, где хранились все ее наряды. Она наблюдала, как Деспина откладывала в сторону смотанный шелк разнообразных цветов – сверток за свертком.
– Ради Зевса, может, ты просто выберешь один? – проворчала Шарзад, закрутив свои волнистые черные волосы на одну сторону.
– Потерпите. Я ищу что-то конкретное.
– Тогда конкретно объясни, что именно, и я смогу помочь.
Деспина, поднявшись на ноги, потянулась. Она вздрогнула, разминая левое плечо.
Шарзад обеспокоенно нахмурила лоб.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. Я плохо спала прошлой ночью.
– Я не это имела в виду.
Деспина рассмеялась с волнительным пренебрежением.
– У меня еще есть много месяцев перед тем, как это станет проблемой, Шарзад.
– Ты уже рассказала Джалалу?
– Нет.
– Когда ты ему расскажешь?
– Когда наберусь храбрости или когда у меня не будет другого выбора – зависит от того, что произойдет скорее. Кроме того, я не хочу дальше обсуждать это. – Деспина повернулась к дальнему углу комнаты и, наклонившись, снова начала рыться в свертках шелка.
Шарзад нахмурилась, глядя на свою служанку, размышляя, удавалось ли Деспине хоть когда-нибудь нормально поспать с такими заботами, несущими не высказанное вслух опустошение.