Стремительно и бесшумно двигался аргенет по темным покоям Дворца. Узкие ноздри его втягивали воздух, белая полоса меча светилась во тьме. Он не знал, куда идет, но знал: даже огромный Дворец имеет пределы. Достаточно одного-единственного окна - и он будет на свободе. Мрак не смущал его. Как любой воин, он довольно времени провел, тренируясь с завязанными глазами, - тело лучше глаза чувствует, куда направить меч.
Упругая петля упала на его шею. Упала, но не затянулась - круговой взмах меча отсек аркан. Эак замер прислушиваясь: ни звука не доносилось из темноты. Он двинулся дальше. Что-то маленькое и быстрое бросилось ему под ноги. Взмах, визг! Дальше. Плита пола под его ногой еле заметно подалась, щелчок - он успел упасть набок, стрела арбалета-ловушки свистнула на уровне груди. Дальше. Теперь он слышал за спиной шаги. Эак не остановился, не обернулся. Ближе. Двое. Они еще не напали, но по шороху он уже определил: сети и короткие копья. Опасное оружие. Особенно когда его использует тот, кто видит в темноте, против того, кто не видит. Даже Эак потерял бы жизнь. Если бы не меч из бивня саркула - совершенное, никогда не тупящееся лезвие. Сейчас! Обернувшись прыжком, он упал на пол. Копье - под ним, отсеченный наконечник ударился о стену. "Серебряный конус", ошметки сети, - в разные стороны. Укол - стон. Топот бегущих ног. Дальше! Тихое рычание. Гнилостный запах коснулся ноздрей. Аскис? Котоар? Уорх? Слева, впереди. Прыгнет? Эак набрал в грудь воздуха, свирепый рев греамота - Серого Убийцы, прокатился по дворцовым залам. Пульсирующая тишина. Прыгнет? Пятясь, чтобы не поворачиваться спиной, Эак отошел в следующий зал. Тишина. Дальше. Впереди - свет. Еще более осторожный, чем прежде, Эак двигался вперед. Последний зал. Большой. И окно. Сорок минов и паутинная кисея отделяют его от парка. И еще греамот. Серый Убийца, хищный ящер, будто вызванный его криком. Двадцать минов могучей плоти. Огромная круглая голова с разинутой пастью - много выше головы Эака, Греамот! Точно такой же, как те, которых видел он в лесах Имира. Выпад - снизу в горло - скачок назад, чтобы уйти от цепких лап. Иллюзия! Меч пронзил пустоту. Ну конечно! Присутствие крысоподобного магрута так поразило Эака, что он был готов встретить кого угодно. Хоть саурона, хоть воплощенного демона. Эак прыгнул сквозь пустоту и, разорвав кисею, вылетел в парк. Упав на траву, он припал к земле, быстрый, как аскис, нырнул в тень деревьев. Перебегая от тени к тени, он пересек парк и вернулся к воротам. Здесь он выпрямился. Вложив меч в ножны, неторопливым шагом вышел на освещенное пространство. Три солдата и Начальник Стражи. С ними он справится. Но Начальник коснулся рукой шлема и дал знак солдату: выпустить. Эак почувствовал разочарование. Из дымчатых сумерек (до рассвета осталось не так уж много времени) вышел Нил, ведя двух урров. Не обменявшись ни словом, они вернулись в гостиницу, передали урров слуге. Небольшой подъемник, двигателем которого были два нонтора, поднял их на третий этаж. Хиссун уже с радостным тявканьем скреб дверь изнутри. Первым делом аргенет сбросил с себя одежду и окунулся в подогретую воду бассейна. Нил принес ему кусок запеченной в тесте холодной говядины. Лежа в теплой воде, Эак жевал жесткое мясо и думал о фэйре. Когда вода окончательно остыла, аргенет вытерся пушистыми полотенцами и лег. Нил к этому времени уже давно спал в своей каморке около двери. Пушистый хиссун свернулся у него в ногах.
Утреннее солнце не разбудило аргенета - разбудил его Нил.
- Сениор, туромо Саннон приглашает тебя и меня на завтрак!
- Саннон? - мгновенно проснувшись, Эак скатился с ложа, встал на руки и сделал несколько шагов. Нил с удовольствием смотрел на него. Перевернувшись через голову, Эак спросил:
- Прислал бегуна?
- Да, сениор.
- Хорошо, Нил! - аргенет натянул малиновые с буфами трико и стал зашнуровывать рубашку. - Мне снился сон.
- Да, сениор, - подавая жилет.
- Я видел бога. Или демона. Без атрибутов их сам Тор не разберет. Нет, скорее это был бог, выглядел как дитя. Немного похож на ту девочку-фэйру…
- Какую девочку, сениор?
- Ты не знаешь. Расскажу. Потом. Ребенок. Мальчик. Огромный, как ураноар, и холодный, как зима Имира. Взял меня, как ты взял бы крошку тогга, и держал перед своим лицом. Долго. Потом разжал руку, я полетел вниз… Ты разбудил меня. Что скажешь, Нил? Вы, туоры, разбираетесь в снах.
- Я туор лишь наполовину, сениор, - надевая на аргенета белый камзол с гербом. - Думаю, тебе следует рассказать его госпоже.
- Этайе? Зачем?
- Слышал я, она зналась с магами Руны. Может, даже взошла на низшую ступень.
- Женщина? Наша Этайа? Не может быть!
- Говорят, сениор.
- Что ж… Может, это и правда. Игра ее чудесна. Не удивлюсь, если здесь не обошлось без чар. Бегун внизу?
- Как и урры, сениор.
- Как почивали наши друзья?
- Полагаю, хорошо. Управляющий сказал: каждый завтракал у себя. Мессира велела не беспокоить, а Биорк ушел. Передал - вернется к полудню.
- Ты распорядился по поводу обеда?
- Да, сениор. Вы не разочаруетесь. Ангмарские повара знают дело.
Дом Саннона, туромо то-Ангмар, располагался поблизости от порта. Смуглокожий посланец бежал впереди, стараясь держаться подальше от морд урров. Лопатки его ритмично двигались. Редкие прохожие, в большинстве мужчины в набедренных повязках с нарисованным знаком ремесла на лбу, уступали им дорогу. Иногда всадникам приходилось наклоняться, чтобы ветви деревьев не задели лица.
Дом Начальника Гавани был прекрасен. Особенно это было заметно потому, что стоял дом на границе "бедной" части Ангмара. Возведенный из светло-желтого песчаника, сверкающий позолотой лепных украшений под плавными линиями нежно-голубой крыши, он наполовину утопал в сине-зеленой листве. И был, безусловно, совершеннее, чем огромный Дворец Наместника, хотя и во много раз меньше. Ничего сверх необходимого для гармонии. Именно такой, каким должен быть.
Хозяин встретил гостей у входа. После обмена учтивыми приветствиями они поднялись по белоснежным ступеням и прошли на просторную террасу второго этажа. Внутреннее убранство не уступало внешнему. И роскошь его не казалась чрезмерной. Саннон, облаченный в форму офицера Конга, но без высокой шапки (дань домашней обстановке) шел впереди. Два мраморных тага, непременные спутники конгского вельможи в его доме, бежали рядом. Стол был накрыт. Высокие, дорогого дерева стулья располагались в тени цветущих крон. Трое мужчин и одна женщина уже сидели за столом. Двое были военными. Те, что поднялись, увидев Эака и Нила. Третий мужчина и красивая женщина в конгской распашонке и короткой шелковой юбке остались сидеть.
- Ганг, этто э Тан-и-Сиара, туромо то-Конг! Приветствие! - произнес старший военный, низкорослый, с коротко стриженными волосами, квадратным лицом, толстыми губами и красным рубцом на подбородке. На рукаве у него блестел золотом знак начальника тысячи.
- Конон, этто Минг-и-Пола, туромо то Ангмар, - представил Саннон молодого воина-моряка, быстрого в движениях, с мужественным, но не жестоким лицом.
Третий мужчина имел внешность скорее неприятную, чем благообразную. Мелкие черты темного лица носили отпечаток давней привычки повелевать. Высокий лоб, изборожденный линиями морщин, тонкий, немного искривленный нос. Узкие губы маленького рта дернулись, изобразив улыбку. Глаза, два серых ледяных озерца, не выразили ничего.
- Таг! - негромко произнес он, дотронувшись до шейного медальона - бронзовый дракон на голубой эмали: чином он уступал лишь Наместнику. - Моя жена, - небрежный кивок в сторону женщины.
Взгляд конгайки перепрыгивал с Нила на аргенета и обратно, пока не остановился окончательно на Ниле. Цепкий. Изучающий. Волнующий.
Как принято в Ангмаре, первая часть завтрака прошла в молчании. Лишь когда гости утолили голод и был принесен десерт, по знаку хозяина появились музыканты. Тоже традиция. Если бы это был обед, Саннон позвал бы актеров или кукольников. К ужину "подавались" певцы или, в очень богатых домах, - аэтон.
Первым нарушил молчание чиновник:
- Я слышал, светлорожденный Эак провел ночь во дворце опоры ситанга?
Аргенет кивнул.
- У лучшего из нас забавные причуды. Тебе понравилось, светлейший?
- У меня неважный вкус, почтенный Таг. Я скучал.
- Вот и мы любим ситанга - каждый на свой вкус, - заметил Таг.
- Любовь имеет много оттенков, - сказал старший военный. - Мы, например, уважаем воинов Короната.
- Даже когда видим их мечи, - добавил Саннон и усмехнулся.
Не забывший слов Наместника, аргенет сказал:
- Иногда мечи обнажаются помимо нашего желания. Это достойно сожаления.
- Храбрость не может быть причиной сожаления! - возразил Саннон.
- Доблестный Саннон готов поручиться за тебя, светлорожденный, - сказал чиновник. - Пусть нас оставят.
Саннон жестом удалил музыкантов.
- Я мог бы помочь тебе, - продолжал Таг. - В этом городе правит достойнейший из нас, но за верность Ангмара и его неприступность отвечаем мы. - Саннон и Ганг согласно кивнули. - Я поразмыслю, что можно сделать для тебя. Если сочту нужным. Одно скажу уже сейчас: ты не исчезнешь.
По лицам присутствующих Эак понял: конгай сказал нечто важное, хотя аргенет и не понял, что именно.
- Не смею оскорбить светлейшего расспросами о его достойной родине, - сказал Ганг. - Но если светлейший не возражает, все, что к западу от материка, - крайне интересно для нас.
"Часть платы за подорожную", - догадался Эак.
- Знания мои невелики, - ответил он.
И рассказал о землях Хорана все, что счел нужным.
Таг и Ганг казались удовлетворенными.
Завтрак кончился.
- Не знаю, суждено ли мне вернуться в Коронат, но если вернусь, ты, доблестный Саннон, - желанный гость в моем дворце. Да не скрестятся наши мечи в битве!
- Благодарю, светлорожденный Нетона! Да будет с нами милость богов!
Глава вторая
"В одном из селений на северном берегу Срединного моря жил старый охотник на саркулов. Женщина его умерла. Сыновья плавали на белопарусных туронах. Никто не навещал старика. Даже смерть. Впрочем, каждое мгновение жизни прекрасно. Денег у него было довольно, чтоб быть сытым. Маленькая лодочка с крепким парусом исправно носила его по синим волнам Срединного моря. И был он по-своему счастлив. Но однажды подул упрямый южный ветер и пригнал к берегу двухмачтовый ангун. Три дюжины воинов с желтыми обветренными лицами сошли с него на землю Короната. Кривые мечи держали они в жестких ладонях. Взяли они воду, пищу, женщин, вино - все, что пожелали, взяли они, и никто не смел им противиться. Сказать по правде, не были желтолицые чрезмерно жестокими - убили только троих.
Так прошло три сестаис. Каждый вечер мужчины селения сходились на тайное сборище, но договориться между собой не могли. Одни предлагали послать за помощью в ближайший город, другие - ждать: должны же пришельцы когда-нибудь уйти. Никто не предлагал самим изгнать их. Ир за иром, три сотни иров лучшие, отважнейшие уходили из селения. Кто-то обрел власть и славу, кто-то - холодные сны Нижнего Мира. Назад не пришел никто. Мужество уходило из селения.
- Мужество покинуло нас! - так сказал старик охотник. - Пришли другие оплодотворять наших женщин!
- Что предлагаешь ты, старик? - спросили одни.
- Ты сам скоро умрешь, конечно, ты не боишься! - сказали другие.
- Боюсь, как не бояться! Разве я воин, чтоб искать смерть? - отвечал старик. - Но помните, было сказано:
Если придет к тебе враг - собери сыновей своих и извергни его!
Если нет с тобой сыновей - возьми острый меч свой и извергни его!
Если нет у тебя меча - собери всю силу свою и извергни его!
Если и силы нет у тебя - собери тогда мужество свое - извергни его!
Если и этого у тебя нет, не враг к тебе пришел - наставник!
Покорись!
Встал старик и пошел к желтолицым, шутил с ними, пил их вино. И полюбили они его. Миновало еще пять сестаис, подул хороший северный ветер. Собрали пришельцы свою добычу, лучшее, что было в селении: женщин, деньги, вино. И старика. Погрузили на ангун и уплыли. Селение же осталось. И стояло еще две сотни иров. И две сотни иров уходили из него отважнейшие. А потом вновь подул влажный южный ветер…"
ИЗ "ВЕЧЕРНИХ ИСТОРИЙ ТУАНА".
- Он не мог поступить иначе, - сказал туор, - хотя и не знал, что сделка была нечестной.
- О чем вы?
- Мессира полагает, что ты должен был согласиться на предложение Наместника (Эак удивленно посмотрел на женщину). Хоть он и пытался обмануть тебя: то была не фэйра, а обыкновенная девочка, над которой потрудился маг. Ты ошибся. Но поступил как должно. Теперь судьба твоя - в руках Безымянного.
- А ваша?
- О нашей твой сон не говорит. Отказавшись от покровительства Наместника, ты отдал себя и нас, разумеется, на милость того, чье имя - Таг.
- Милость - неподходящее слово, - сказала Этайа. - Но выбор не так уж важен - и тот и другой служат Пути Тьмы.
- Ты говоришь о маге?
- Нет, о людях. Знак мага скрыт от меня. Но он не слишком силен…
- Да?
- …иначе наградил бы тебя безумием, - сказал туор. - Делать иллюзии могут многие! Почти каждый туор может!
- Мне приятно это слышать. Особенно то, что ты, владея магией, скрыл это от меня!
- Не обижайся, светлорожденный Эак! Моя магия сродни твоей: я воин.
- Мне ли этого не знать!
- Отец! - вмешался Нил. - Пирог с телячьим пастетом стоит целое состояние. А есть его можно только горячим. Если мудрость ваша обратилась к прошлому, ее можно совместить с обедом.
Трех перемен блюд оказалось довольно для всех, кроме Нила. Нил ел за шестерых, хотя при необходимости мог не есть несколько недель. Отдав должное унфи, аргенет откинулся на спинку стула и пропел первые строки баллады о Уэнсане Отважном:
- Кипят цветные облака Страны Туманов.
Рычит река, течет река вниз к Тиниану…
- Это ты о своей особе, сениор? - невинно спросил Нил.
- О своем животе. Или ты забыл веру Конга: музыка полезна для брюха, - ответил Эак на матросском жаргоне.
Трапезная, в далеком прошлом вмещавшая две сотни пирующих, была убрана в обычной конгской традиции. В большом двухъярусном зале Эак и его спутники были одни, если не считать слуг и только что вошедшего мальчика-разносчика.
- Время поедает эту страну, - задумчиво пробормотал аргенет.
- Да, - согласился Нил. - Пованивает мертвечиной.
- Зато каковы эти деревянные колонны! Даже моим мечом не разрубишь с одного удара.
- Дерево иногда тверже человека, - сказал Нил. - Но кухня у них отменная.
Этайа коснулась плеча туора. Биорк повернул голову и посмотрел на мальчика-разносчика. Постелив на паркет кусок ткани, он расставлял на нем деревянные фигурки.
Останься сегодня со мной
В стране, где не знают о лишних,
Где полночь сиренево дышит
В раскрытое настежь окно.
Останься сегодня со мной,
Где тени бегучие рыжи.
Как много мерцает над крышей
Сквозящих в небесное дно…
- Сениор, - тихо сказал туор. - Обрати свой слух к маленькому резчику.
Аргенет прислушался, и глаза его засияли.
- В страну опьяняющих снов
Кораблик-лиимная долька
Умчит нас по небу, ты только
Останься сегодня со мной… -
пел мальчик, не заметивший их внимания.
- Не скажу, что очарован голосом, - задумчиво сказал аргенет, - но песня хороша. Он мастер, клянусь сердцем Харута!
- Как всегда, ты решителен, светлорожденный, - сказала Этайа. - Нет, он не мастер. Но станет им, если воля сильных не оборвет его путь.
- Мое слово - тень твоего, светлорожденная. Ты - владычица звуков! Нил! Позови отрока!
Нил подошел к мальчику и что-то ему сказал. Оборвав пение, мальчик робко посмотрел на аргенета. Нил слегка подтолкнул его вперед.
Тщедушный, длиннорукий, крупноголовый юнец вдруг вызвал у Эака ощущение опасности. Или мальчик сам боялся его? Впервые Эак подумал о том, что тот неосознанный страх, что испытывали многие, глядя на его отнюдь не страшное лицо, может быть, происходил не из уважения к воину-аристократу. И подумав об этом, Эак еще раз удивился тому, что беспощадно-равнодушное уродливое лицо Нила совершенно не пугает слабых: детей, женщин, животных…
Между тем мальчик приблизился к столу и поклонился.
- Моим друзьям понравилась твоя песня, - сказал аргенет, стараясь, чтобы голос его звучал мягче, чем обычно. - Я хочу наградить тебя! Нил!
Гигант осторожно взял руку мальчика, перевернул ее ладонью вверх, вложил серебряный арутен и сжал пальцы. Мальчик посмотрел на него снизу вверх. Борьба чувств отразилась на его подвижном лице.
- Нет! - сказал он наконец. - Благодарю тебя, мой господин: я не достоин. Прости. Это не моя песня, - и положил на стол нечаянное богатство.
Эак усмехнулся.
- Честность и правда, - сказал он, - опасные друзья. - Мальчик задрожал. Рука Нила ласково коснулась его головы. А Эак, удивив сам себя, снял с пальца одно из золотых колец, положил на монету и придвинул к мальчику. - Высока мера искусства. Но мера чести - выше. Клянусь Рогами Тора! Будь ты моим подданным, я возвысил бы тебя, но, - добавил он с сожалением, - кто же автор?
- Не спрашивай, господин! - прошептал мальчик, и на глазах его выступили слезы.
- Позволь мне, сениор, поговорить с ним, - вмешался Нил, заметив, что Эак начинает сердиться.
Аргенет кивнул.
- Ты голоден, брат? - спросил Нил мальчика, когда они сели за стол в одной из стенных ниш.
- Нет.
- Врешь! Когда я был таким же тощим юнцом, как ты (мальчик недоверчиво окинул его взглядом), я всегда был голоден. Эй, друг! - крикнул он слуге. - Еще две порции.
Когда мальчик съел, по его мнению, достаточно, великан сказал:
- Друзья зовут меня Нил!
- А меня - Соан.
- Мой господин, светлорожденный Эак Нетонский, очень любит музыку. Признаться, иногда мне кажется, что он немного сумасшедший. Ну, ты знаешь, все эти благородные - немного свихнувшиеся.
Мальчик кивнул.
- Но ты его не бойся. У нас в Коронате благородные не жрут людей, как у вас. Он тебя не обидит. А поможешь - отблагодарит. Очень богатый, понимаешь?
- Да, господин.
- Нил!
- Да, Нил!
- Тот, кто сочинил песню, - твой друг?
Мальчик кивнул. Он хотел что-то добавить, но прикусил губу и с опаской огляделся.
- Мой господин желает видеть его. И уж если он чего желает, будь уверен - получит. А он прямо помешан на песенках. Твой друг хорошо поет?